***
[Seafret — Be My Queen] Громкие голоса. Едва ли не оглушительные вопли после беззвучных вопросов. И полное отсутствие столь трепетной тишины, которая была ей сейчас ужасно необходима. Казалось, ещё секунда, пара мгновений и сердце заорёт громким голосом, требуя того самого нужного ей покоя, дабы собраться с мыслями. Но нет. Мирей по-прежнему терпела, позволяя своим одноклассницам убирать её отросшие длинные волосы в красивую причёску, мельтешить вокруг, проверяя, хорошо ли сидит странное алое платье, больше похожее на разделённый топ и специфичную пышную юбку с несколькими розами в орнаменте мягкой ткани. «Хотя бы обещание сдержали…» Промелькнуло в сознании, когда взгляд непроизвольно попытался коснуться ближайшего зеркала, чтобы убедиться в правоте своих мыслей. Однако… всего лишь, чёрт бы их побрал, однако, тёплые руки Аики отвернули лицо от желаемой цели, приковывая всё внимание к себе. А Мирей и не противилась. Просто позволила своему лицу вернуться в прежнее положение, расслабив каждую мышцу. Даже если гораздо сильнее ей хотелось сжать накрашенные губы и в нескрываемом недовольстве нахмуриться. Наверное, единственная причина заключалась в том, что её лучшей подруге было позволено так делать. — Не двигайся, Рей. Я почти закончила с макияжем. Посмотришь, как всё будет готово. Легонько кивнув, девушка закрыла глаза, позволяя и дальше наводить марафет, уже даже не вздрагивая от неожиданных прикосновений к своей шее или макушке, что поначалу было безумно сложно. Всё-таки те нескончаемые просьбы оказались не искренней ложью, а правдой, от чего Рейши и позволяла им делать всё, что было так необходимо для приготовления участницы от их класса к конкурсу красоты. «Но… не поздновато ли они спохватились?» Мирей точно не знала. Просто положись на нас! Тогда, это было всё, что она услышала от них, и почему-то доверилась. Позволила им делать всё, пока сама готовила номер для выступления и согласовывала все формальности с Каямой. Вот только время шло, а от одноклассниц не было слышно совершенно ничего. В какой-то момент ей даже показалось, что никаких результатов от них ждать и вовсе не стоило. Поэтому Мирей умудрилась приготовить себе на всякий случай платье. Максимально закрытое, но настолько же и роскошное. Впрочем, зря только время потратила. — Рей, приподниму голову чуть выше… Ага… и правее. Вот так, отлично! Не прошло и нескольких дней, как девушки всей толпой завалились к Мирей в комнату, держа то самое платье для её представления, а также описанием будущей прически и макияжа. Но тогда Рейши поняла совершенно ничего. От силы совсем. Слишком много голосов. Слишком много непонятных слов, сливающихся воедино с другими словами. А теперь даже толком не могла посмотреть на себя, сдерживаемая тремя девушками, что-то бурно обсуждающими между собой, пока сама Мирей только и могла, что смирно восседать на высоком стуле, даже не имея возможности коснуться пола босыми ногами. Словно специально. — Может, стоит убрать ещё несколько прядей? — Да не, достаточно. Ещё немного и распущенных волос останется слишком мало. Будет казаться, что оставшиеся просто расплелись по пути на сцену. Девушка чуть приоткрыла глаза, но услышав недовольный вздох подруги, резко зажмурилась, мысленно подмечая, что сегодня Аика была чересчур нервной. Хотя, её ведь можно было понять. Староста класса как обычно взвалила на себя слишком многое. Начиная, с организации их псевдо-непойми-какого-кафе, которое оказалось выбрано общим голосованием и то благодаря большинству представителей мужского пола их класса. И заканчивая подготовкой участницы для конкурса красоты. Отчасти, Мирей даже хотелось немного помочь подруге, но осознание возможных прикладывающихся к этой инициативе проблем довольно быстро остепеняло её. — Так, я закончила, поэтому ненадолго отлучусь, проверить, как справляются парни во время нашего отсутствия. Как закончите с причёской и платьем, напишите или позвоните, как вам будет удобнее. — Хорошо. Рейши резко открыла глаза, встретившись взглядом со своей подругой, которая ласково улыбнулась и закрыла чемоданчик со всей той косметикой, которая, казалось, теперь находилась на лице участницы от их класса. Аика едва заметно подмигнула и в мгновение ока скрылась за заветной дверью гримёрки, куда сама Мирей уже как минимум полчаса мечтала сбежать, лишь бы перестать слушать все те слухи от своих одноклассниц. Начиная с того, кто участвует в конкурсе, какие образы решили выбрать некоторые участницы, какие платья должны быть на выпускницах, более известных среди всех участниц. И заканчивая темой о каком-то омерзительном топе по предпочтениям, составленным парнями со всей школы в попытках удовлетворить свои возбуждённые потребности. «Интересно, а Кацу знает об этом дерьме?» Мирей моментально сжала губы, пусть отчасти даже не успела осознать, по какой конкретной причине сделала это. Их близкое общение определённо оставило свой отпечаток в сознании девушки. Если не вслух, то мысленно она уже постепенно начинала думать как он, невольно перенимая довольно скверные повадки. И это раздражало. Немного. Пусть девушка и не могла отрицать, что ей было приятно осознавать, что хотя бы эта частичка Бакуго согревала её в те моменты, когда второкурсник не мог быть рядом. С другой же стороны… Нет. Это определённо раздражало! И она даже не хотела сейчас думать о подобном. Просто потому что он наверняка знал! И это бесило ещё сильнее. Ведомая едва ощутимым прикосновением женских пальцев макушки, Мирей осторожно опрокинула голову, взглядом уставившись в непонятный узор на потолочном плинтусе. Такой странный и при этом идеально скрывающий контраст между яркими стенами и белоснежным потолком. И разглядывать подобные детали ей сейчас было куда интереснее, чем продолжать слушать обсуждаемые темы своих одноклассниц. Потому что в последнюю очередь Мирей хотелось слушать те отвратительные слухи об огромной толпе фанаток Кацуки, уже успевшей собраться концертном зале с огромными плакатами и подготовленными кричалками в его поддержку. «Вот же идиотки тупорылые, ему совсем не интересны подобные нелепицы!» Рейши вновь с отвращением поморщилась, осознав это, когда почувствовала жжение стиснутых зубов во рту. Она мгновенно вынудила себя успокоиться. — Ой, Аика что-то написала… — Да? Что там? — Твою ж! Мы совсем забыли о цветах! — Каких ещё цветах?! Мирей резко развернулась на стуле, с нескрываемым непониманием, уставившись на своих взволнованных одноклассниц, которые судорожно переглядывались между собой, будто бы в тот момент вели самую настоящую немую беседу. — Так, Рейши, сиди тут, мы скоро вернёмся! — Что? Стоп! Куда?! Девушка резко поднялась со своего стула и уже намеревалась двинуться следом за своими одноклассницами, как входная дверь гримёрки громко захлопнулась, а телефон почти в ту же секунду завибрировал на столе, вынуждая обратить внимание на загоревшийся экран. Мирей обречённо вздохнула, двинувшись к смартфону, который столь же неохотно подняла. 11:31 АиАи «У тебя будет минут 10 свободного времени, чтобы побыть наедине, а то ты совсем уставшей выглядела))))» — Вот же… Мирей обречённо выдохнула, склонившись над столом и с некой толикой безнадёжности сделала глубокий вдох, чересчур переполненный непонятной досадой. Неужели она настолько ужасно выглядела, что требовала к себе такого острого внимания со стороны лучшей подруги? С каких блин пор она начала так плохо контролировать эмоции на публике, что позволила кому-то увидеть своё истинное лицо?! Она не знала, честно. Просто в какой-то момент потеряла последние силы сдерживать натиск негодования, которое моментально захлестнул каждый нейрон тела, непрестанно высасывая остатки сил. А в голове так и не перестали крутиться те отвратительные мысли… — Его фанатки окончательно потеряли голову, похоже! И куда только смотрят учителя?! Это было неважно. Всё это. Ей было абсолютно плевать, кто и какие кричалки в чью-то поддержку готовил к долгожданному выступлению класса 2-А. Он был её. Только её. Только рядом с ней. Только… «Но он никогда не говорил, что он мой…» Взгляд упёрся в собственные обнажённые коленки, в попытках выискать хоть один обнадёживающий ответ, но что-то так и продолжало неприятно сдавливать грудь. И верно. Никогда. Он только требовал. Требовал, чтобы она сказала, что принадлежит ему. Каждый чёртов раз. И было глупо не отрицать этого. Потому что это была самая настоящая правда. Выглядишь совсем не подобающе той, кто через несколько часов должна выйти на сцену перед всей той толпой извращенцев. Мирей грустно усмехнулась, уже даже не удивляясь тому, что голос Бакуго звучал в её голове. Она ничему не удивлялась, когда дело касалось этого эгоистичного засранца, который непрестанно требовал и не давал ничего в замен. И откуда? Просто откуда это взялось? Откуда такие внезапные мысли, сотканные всего лишь из каких-то неподтверждённых слов одноклассниц? Неужели то было та самая ревность, которую Мирей не испытывала от силы никогда?! — Быть не может… — Ты так в этом уверена? Она вздрогнула. Резко развернулась по направлению к двери, едва не выронив свой телефон, по-прежнему покоящийся в руках. — Кацу! И никто иной. — Да не ори ты так, а то ещё зеваки в коридоре сбегуться на твои восклицания. — Прости… Мирей потупила взгляд в пол, непроизвольно сжав губы, лишь бы скрыть выступившую улыбку от появления человека, которого она ожидала увидеть здесь в последнюю очередь. Кто бы мог подумать — только лишь подумать — что те слова, которые, казалось, прозвучали в её голове, на самом деле окажутся настоящей фразой, принадлежащей никому иному, как Бакуго. И только от его присутствия всё начало становиться куда более спокойным. — Та девчонка написала тебе? Рейши подняла голову, только сейчас осознав, что его взгляд алых глаз был подозрительно странным. Странным настолько, что мысленно ей пришлось заново повторять прозвучавший вопрос. Та девчонка… Аика? Так вот как он оказался здесь. Неужели он попросил лучшую подругу организовать эту встречу? Или же… «Она сама устроила это!» — Вот не надо строить такое выражение лица. Сама ей что-то рассказала, а теперь ещё и меня осуждаешь. — Я ничего ей не рассказы… — Не ври. Мирей обреченно вздохнула, так и не перестав ощущать на себе взгляд Кацуки, что был чересчур подозрительным. Она снова посмотрела на него, в который раз убеждаясь, что алые глаза по-прежнему были направлены в её сторону. Ужасно странно. Она ведь прекрасно знала, что хотя бы несколько раз за разговор Бакуго бы отвёл взгляд, или хотя бы что-то сделал. Однако юноша по-прежнему стоял перед входом и пожирал каждый дюйм тела девушки, которая находилась едва ли не в другом конце комнаты. Определённо так оно и было. Непривычно, но столь же приятно. — Я редко кому позволяю это, но раз она смогла выгнать ту толпу шумных девиц отсюда, то пусть зовёт меня семпаем какое-то время, пока не потеряет свою бесполезность. Девушка усмехнулась, приложив к губам свою ладонь, чтобы скрыть выступившую улыбку, в которой не было ни капли негатива от прежнего чувства ревности. — Скажи, что это платье не ты выбирала. — А что, не нравится? Коротко усмехнувшись, девушка демонстративно встала в одну из модельных поз, которые отрабатывала последние несколько недель, а после грациозна повернулась, намереваясь завершить полный круг и нагло впиться взглядом в Бакуго, но в какой-то момент всё пошло не так. Всего лишь один взгляд. Мимолётный. Едва заметно касающийся своего отражения. И тело само собой остановилось, позволяя удивлённому взгляду турмалиновых глаз пожирать красивую девушку с нелепым выражением лица впереди. — Теперь понимаешь? — Нет. Кацуки громко хмыкнул, скрестив руки на груди, но по-прежнему продолжал смотреть на Мирей. — Как бы меня это не бесило, но ты очень красивая. А она так и не смогла отвести взгляд от отражения, жадно изучая каждый сантиметр собственного тела. Красное платье, идеально контрастирующее с её матовой бледной кожей, яркие турмалиновые глаза, сверкающие гораздо ярче прежнего, особенно в последнее время, идеально подчеркивались с помощью аккуратного макияжа также, как и её алые губы, едва ли не в один тон с платьем. Маленькие замшевые туфельки на каблуках со шнуровкой идеально сочетались с ассиметричной юбкой, прикрывающей слишком многое сзади, но наоборот — не скрывающей стройные ноги спереди. А топ… о нём Мирей и вовсе не хотела думать, потому что он слишком подчеркивал небольшую грудь и тонкую талию. Слишком скрывал некоторую часть плеч, открывая полностью обнажённую спину. Слишком был не для неё. И одновременно словно создан для её тела. — Спасибо… Слова сорвались сами собой, даже, если на самом деле Мирей хотелось сказать что-то большее. Но она сама не знала, что. Извиниться за тот образ, подобранный её одноклассницами? Она не могла так поступить. Потому что ей ужасно нравилась та девушка, которая светилась в отражении зеркала. Ей нравилось абсолютно всё: начиная с туфель и платья и заканчивая сияющими глазами с лёгким румянцем. Бакуго неспешно подошёл к девушке и осторожно убрал завитые пряди с шеи, коснувшись губами обнажённой кожи. Тело невольно поддалось на прикосновения, прижимаясь к его телу и ощущая тёплые руки на талии. Девушка запрокинула голову, коснувшись макушкой плеча, и едва тихо выдохнула от очередного поцелуя на матовой коже. — Кацу. Пальцами она нащупала его руки и переплела свои пальцы с его, пусть и знала, что юноша не особо любил такие сентиментальные жесты, но продолжал ей позволять нечто подобное. Даже если Мирей только и могла, что догадываться, почему он каждый раз переступал через себя вопреки собственным принципам. — М? — Можно вопрос? — Ты только что его задала. Девушка резво развернулась, чудом в который раз не ударившись собственным лбом о лоб Кацуки. Однако, по всей видимости, второкурсник настолько привык к подобному поведению девушки, что уже научился вовремя принимать необходимые меры для предотвращения некоторого рода нелепиц. — Я серьезно! — Ладно, спрашивай. Словно делая одолжение, Бакуго скривил собственные губы и незаметно сжал зубы в ожидании очередного неловкого вопроса со стороны первокурсницы, сдерживание которого было слишком чревато для них обоих. К тому же, учитывая то, как Рейши мялась перед тем, как снова открыть рот и заговорить. — Почему я тебе нравлюсь?.. Тебя окружает сотня девушек, готовых пойти на всё ради тебя, а ты выбрал самый сложный вариант, который оставляет тебе больше проблем, чем… удовольствия. Его лицо ни на миллиметр не исказилось от услышанного, будто бы он только и ждал подобного разговора. — Чтобы любить, нужна причина? — А… нууу… Она замешкалась, ощутив мягкую тяжесть на собственных покрасневших щеках. Только что… его слова были… Нет. Ей не послышалось. Он ведь действительно сказал то странное слово «любить». Не «влюбиться», не «нравиться», а именно такое многозначное и запутанное «любить»? — Сам не знаю, — слегка повернув голову в сторону, заговорил Бакуго, а ей лишь показалось, что он едва заметно покраснел. — Когда ты рядом, мне спокойно. Даже с учетом того, что буквально через пару часов на тебя будет пялиться толпа похотливых подростков, пожирая взглядом каждую открытую часть тела, мне плевать на это. Может быть, потому что знаю, что ты моя. Мирей даже не заметила, как на губах проступила тёплая улыбка от слов второкурсника. — Но если они только попробуют к тебе прикоснуться, то я за себя не ручаюсь. Подорву ублюдков и даже глазом не моргну. Одним легким движением девушка прижалась к юноше, крепко обняв того за шею и осторожно коснувшись губами его щеки. — Спасибо. — А? Она прильнула к губам Кацуки, как только его голова резко развернулась к девушке от совершенно неожиданных слов благодарности, и тут же ощутила, как тот в мгновение углубил поцелуй, прижимая Мирей сильнее к себе. — Мне действительно стало легче. — Ага. — И это всё, что ты скажешь?! Возмущенной голос и недовольный взгляд голубых глаз, соприкоснувшийся с настолько же недовольными рубинами, источающие исключительно недовольство… и немного теплоты. Спустя столько времени Мирей наконец поняла, что же именно значил тот странный блеск, который прежде она принимала за огонь ярости. Заботу. Обеспокоенность. Желание быть рядом и поддерживать. Ровно те чувства, которые своим нелепым скопом и означали любовь. «Как же долго ты на самом деле чувствуешь подобное ко мне?» Резко недовольно цыкнув, будто бы отворачиваясь от так и не озвученного вопроса, Кацуки неожиданно склонился перед девушкой, пальцами касаясь обнаженной голени, на которой свисал развязавшийся шнурок. Он неспешно начал завязывать узелок, за которым последовал аккуратный бантик, несколько раз проверенный на прочность ловкими движениями пальцев. — Расскажешь кому-нибудь — пожалеешь. И он начал проделывать подобные жесты с другой ногой. «Видимо, решил перестраховаться, чтобы позже не развязалась.» Мирей улыбнулась. Она и забыла, когда именно он перестал говорить своё более привычное «убью» или когда начал проявлять больше заботы по отношению к ней, но почему-то от этого становилось даже спокойнее. Хотя, было бы глупо отрицать, что в его «пожалеешь» скрывалось куда более опасный подтекст, нежели в привычном «убью». Её руки обвили его шею снова, как только юноша выпрямился. — И за это спасибо. Кацуки с отвращением скривил губы, нарочно поморщившись, и притянул девушку к себе. Вот только, чтобы сейчас ей не сказали, Рейши прекрасно знала, что именно значили все те до ужаса необычные жесты. — Я позволю тебе выйти в этом платье на сцену только при одном условии. — Ого! Теперь ты мне условия выставляешь? — Иначе я избавлюсь от него прямо здесь. Бакуго демонстративно коснулся края ассиметричной алой юбки и тут же отпустил её, из-за чего в душе Мирей в мгновение ока образовалось странное чувство, которому поддаваться здесь и сейчас она хотела в последнюю очередь. — Блефуешь. Её скептический взор тут же уставился в его так и не изменившиеся рубиновые глаза. — Сомневаешься? — Что за условие? Кацуки одобрительно улыбнулся. — Я сниму это платье с тебя этим вечером, когда фестиваль закончится. И в ту же секунду что-то внутри резко перевернулось, вынуждая прижаться к его телу ещё сильнее, пусть даже не по собственной воле. Потому что она предпочла чуть отстраниться, в нескончаемом недовольстве скривить губы и всем своим видом показать ярое несогласие. Вот только вместо всего этого руки коснулись его бицепсов, пальцами скользнув по идеальном рельефу, пока губы словно в замедленной съемке приближались к его лицу. — Тогда у меня есть ответное условие. Одобрительная усмешка появилась быстрее, чем он успел заговорить. — Неужели принцесса научилась играть по моим правилам? — Научилась, — всё тем же игривым тоном продолжала Мирей. — Я хочу от тебя кое-что услышать, чтобы мне стало спокойнее, потому что от всех этих слухов мне убивать хочется. — Даже так. Теперь ты меня заинтриговала. Кацуки прижал девушку к себе, делая последний и единственный шаг, уничтожающий остатки расстояния между ними, нагло умудрившегося образоваться за время небольшого диалога. Его коленка упёрлась в ножку стола, пока взгляд блуждал по её бёдрам, так нуждавшимся в поддержке, чтобы окончательно усесться на деревянную поверхность. На что Бакуго лишь хмыкнул. Рано. Слишком рано. — Помнишь, как ты требовал сказать, что я… кхм, твоя? — Допустим. — Мне нужно такое же подтверждение. Её грозный взор моментально соприкоснулся с его взглядом, на секунду источившим удивление, которое моментально сменилось гордостью, смешанной с полным удовлетворением. — Вечером. — Сейчас. Иначе никакого уговора не будет. Ткань юбки в тот же момент нагло задралась, а горячая рука коснулась внутренней стороны бедра быстрее, чем Мирей успела сжать ноги, отчего внутри снова что-то начало трепетать. Словно нарочно, ведомое его действиями, а не паническими сигналами мозга, старательно пытающегося сохранить прежний расклад. — Правда? — Да. — Уверена? Его пламенный шёпот, нарочно выданный прямо в ухо своими раскалёнными словами, коснулся губами мочки, вынуждая совсем не ожидавшую такого поворота девушку сильнее сжаться. — Перестань играть со мной. Вот только Кацуки и не собирался останавливаться. Его пальцы коснулись шёлковой ткани трусиков, напрочь едва не разорвав мозг изнутри. Просто от одной мысли, чётко отразившейся во взгляде алых глаз. Мирей прекрасно это видела. Слишком отчётливо, чтобы не осознавать опасность ситуации, которая могла ухудшиться в одно мгновение даже от одного спонтанного движения бёдрами в попытке сжать ноги. — Один стон, Мирей, и можешь забыть о том, что я сорву с тебя это платье вечером. — Тогда убери оттуда свою руку. — Оттуда? — почему-то его проступившая усмешка граничила с безумной. — Вроде взрослая девочка, а по-прежнему зовёшь свой клитор такими детскими словами. — Кацу… — Если я сказал вечером, то вечером. — Х-х-хорошо… но… — Нооо… Её тёплые пальцы осторожно коснулись безрукавки, сжимая мягкую чёрную ткань, в попытках удержать равновесие, пока юноша продолжал играть с её совсем не сопротивляющимся телом. — Но те девчонки даже кричалки в твою поддержку подготовили, как мне нормально реагировать на это? Бакуго моментально прекратил свои издевательства, бережно возвращая юбку на прежнее и так развратное, по его мнению, положение, но не разорвав близкий контакт двух тел. — Кому из вас я позволяю оставаться у себя каждую ночь, несмотря на то, трахались мы или нет? — Откуда мне знать, скольких из них ты уже успел тра… Кацуки стиснул зубы, одарив Мирей настолько неодобрительным взглядом, что на секунду ей показалось, что она затронула совсем нежелательную для второкурсника тему. — Кто, по-твоему, моя девушка? — А? — А? Словно передразнивая её, выдал Бакуго, так и не перестав надавливать на стол с двух сторон о её ног, которые по-прежнему были до неприличия раздвинуты. Но ему было позволительно делать даже это. — Мирей — ты. Ты — моя девушка. И никто из тех идиоток меня совершенно не интересует, как ты, сидящая здесь, в этом развратном платье и с этим развратным размалёванным лицом и ужасно сексуальной причёской, которая открывает большую часть шеи, что меня до трясучки бесит. Она нарочно цыкнула языком и неодобрительно взглянула на второкурсника. — Сказал человек, вырядившийся настолько же развратно для концерта, который, по его же словам, был совершенно ему не интересен. Взгляд голубых глаз в который раз пробежался по идеальному образу Кацуки. Черный свободные штаны, такого же цвета майка и кожаные перчатки без пальцев. Слишком идеально, несмотря на простоту и отсутствие излишних деталей. — Я ведь не с голым торсом. — А мог? — Нет. Обреченный вздох смешался со сладкой улыбкой, из-за чего Кацуки резко приблизился, касаясь своими губами её, будто бы пытался попробовать на вкус. — Хотя, если бы там была ты, то возможно, я бы снял эту футболку. — Даже не вздумай. Только я имею права смотреть на то, то скрыто за всей твоей одеждой. — Так вот, как заговорила моя принцесса, когда наконец поняла, что и для чего предназначается. — Можно и так сказать. Она смутилась, до конца не привыкшая к подобным спокойным, пусть и будоражащих кровь разговорам. Такая близость казалась ей ужасно неприличной, однако даже одна мысль, что в одночасье его руки перестанут обнимать её талию, приводила в самый настоящий ужас каждую частичку её сознания. — И всё же, этот концерт. Тебя ведь на нём не будет. Турмалиновые глаза соприкоснулись с горящими рубинами, скрывающими что-то за мерцающими искорками. Даже не задаваясь лишними вопросами, Мирей кивнула, прекрасно понимая, что Кацуки просто решил зайти издалека. — Угу… Меня не выпустят из этой комнаты до начала конкурса. Бакуго в который раз недовольно скривился, пусть и знал ответ на собственный вопрос заранее. Даже Момо, которая принимала участие в концерте и запасом имела не больше часа перед началом конкурса красоты, особо не готовилась… По крайней мере, так думал сам Кацуки, не желая вдаваться в подробности подобных тем, касающихся одноклассницы. Его заботило другое. Её не будет. Мирей не увидит. И почему-то это выбешивало слишком быстро, чтобы даже пытаться сдержать яростную агонию, не имеющую никаких острых эмоциональных предпосылок. Однако, был один единственный вариант слишком прекрасный, чтобы им пытаться пренебрегать. Юноша сжал зубы и схватил девушку за руку, потянув за собой. — Пойдём. И он точно не хотел упускать такую возможность. — Что? Куда? — У нас ещё есть пара минут, поэтому успеем. — А вернуться? — Переместишься. И не ври, что не сможешь это сделать. Девушка с лёгким недоверием покосилась на Бакуго, но так и продолжала идти следом за ним. Извилистая дорога, казалось бы, бесконечных коридоров сменилось всего лишь одной металлической дверью, над которой висела табличка с наименованием «эвакуационный выход», а затем перед глазами предстала огромная серая безвкусная лестница. С прежним молчанием девушка покосилась на Кацуки, остановившегося всего лишь на одну жалкую секунду прежде, чем двинуться наверх по той самой лестнице. Не разрывая контакт его руки с её, девушка побежала следом, подмечая, что всё-таки ей следовало хоть немного походить на каблуках за пару дней до начала мероприятия, чтобы привыкнуть к высокой и неустойчивой обуви, полностью отличавшейся от той, к которой первокурсница успела привыкнуть с момента поступления на геройский курс. Последний широкий пролёт и впереди показавшаяся дверь, которая поспешно была открыта сильным толчком широкой руки. — Пришли. И Мирей удивлено распахнула глаза, уставившись на открывшуюся перед глазами картину, но так и не смога вымолвить ничего дельного кроме одного единственного слова, успевшего сформироваться на языке. — Это… Однако ничего более она так и не смогла выдавить, продолжая молча рассматривать открывшуюся картину на огромную сцену под ногами.***
[New Years Day — Skeletons (Radio Edit)] Огромные плотные шторы медленно начали открываться под одновременно раздавшийся гул толпы. Свет софитов осветил стоящие неподвижно силуэты исполнителей, которые могли ещё долго сохранять своё положение, но музыка заиграла быстрее, чем толпа успела умолкнуть. Их гул новой волной разнесся по залу одновременно с громким мощным вступлением, огромным взрывом, разорвав на кусочки всё вокруг. Сцена засияла от ярких прожекторов. Музыка гремела в унисон с криками. Однако с окончанием проигрыша Джиро приблизилась к микрофону, и всё вокруг замерло, когда мелодичный голос разнёсся по залу. Кацуки слегка отстранился от барабанов, бросив взгляд чуть вверх и в сторону, где скрытая в темноте купола концертного зала стояла Мирей, с удивлением наблюдая за выступлением. Их взгляды пересеклись всего-навсего на несколько секунду прежде, чем Бакуго вернулся к музыкальному инструменту. Но этого хватило. Определённо и точно. Его губы покрыл тонкий довольный оскал. Тяжелые звуки ударных совместно со струнными идеально влились в плавную мелодию пианино, сопровождаемые по-прежнему прекрасным голосом Кьёки. Вот только… Отдача. Да. Точно она. Пусть Бакуго ни на секунду не сбился с ритма песни, но на мгновение глухим ударом в сознании образовалось слишком странная мысль. Он выкладывался так, как никогда прежде. На полную. Полностью отдаваясь выступлению. Даже толком не понимая, почему. Или же он всё-таки хотел этого… Ведь он видел это. Прекрасные сверкающие в полной темноте турмалины, которые с удивлением смотрели на происходящее, поражаясь каждому звуку, каждой вспышке сценических эффектов, сопровождающих выступление, каждому мгновению. Как ребёнок, уводивший нечто невероятное. «И почему ты никогда не можешь в слух сказать такие очевидные вещи Мирей?» Тройной удар палочками по барабанам, и Кацуки вновь подхватил ритм песни, продолжая играть, будто бы ни на секунду не отвлекался на свои мысли. «В том, что ты никогда не была на концертах, нет блин ничего ужасного» Хотя, юноша не мог отрицать, что ему льстила мысль, что он умудрился быть первым даже в этом. И он не собирался останавливаться. Тебе придётся встать в очередь, семпай. Столько людей меня ненавидят, что сотни жизней будет недостаточно, чтобы удовлетворить желание каждого. Такая жалость, что ты окажешься только сто первым… Первым. И только первым. Он решил это ужа давно. Для себя. Для неё. Для них обоих. Никогда не отпускать. Сделать всё, чтобы она продолжала улыбаться. Предотвратить все неприятности, чтобы непробиваемый лёд больше никогда не появлялся в её прекрасных сверкающих глазах. Чтобы больше не видеть ту жуткую картину, что ещё теплилась в воспоминаниях. Её страх. Её слёзы. Её дрожь. Её почти обнажённое тело, покрытое ссадинами и синяками. Больше никогда и ни при каких обстоятельствах. Он не хотел видеть этого. Он был готов пойти на всё, сделать, что угодно, лишь бы не видеть её слёзы. И в плавную мелодию песни снова влился бешенный ритм ударных, вынуждающих сознание вернуться из всепоглощающих размышлений. Тонкая капелька пота неспешно стекала по виску, но Бакуго не обратил на неё даже толики своего внимания, продолжая выкладываться на полную, иногда умудряясь ловить восхищённый взгляд голубых глаз. Но с каждым аккордом всё реже. Ритм продолжал увеличиваться, вынуждая полностью сосредоточиться на музыке. На бешенном биении сердца в унисон с ударами по барабанам. Но даже среди звучащей в голове мелодии, в сознании мелькнул одна единственная мысль: «Я сделаю всё, чтобы защитить тебя, Мирей.» И громкий взрыв стал последним аккордом вступительной песни.***
[New Years Day — Crawling] Шум толпы, режущий перепонки. И громче всего, она почему-то слышала собственный голос, выкрикивающий имя любимого члена группы. Пусть даже неофициальной. И выступающей всего лишь второй раз, но менее любимой она явно не становилась. Плотные шторы начали медленно раздвигаться, открывая вид на силуэты стоящих неподвижно музыкантов, и толпа тут же оживилась, восклицая неразборчивые звуки в таких же возгласах других слушателей. Она тоже закричала, предвкушая наконец услышать его исполнение вживую. Не так, как в том году, лицезрея нечто столь прекрасное только на экране телефона. Теперь же она видела предмет обожания наяву, в каких-то жалких нескольких метрах от себя. Так близко, но при этом так далеко, что её совершенно не волновало. Ведь он был здесь. Рядом. И играл только для неё. И плевать, что вокруг было столько людей. И плевать, что периодически до неё доносились восклицания его имени от других девиц. Он был только её. Он целовал только её. А ведь это значило куда больше, чем остальное. Громкий удар по барабанам в унисон с прогремевшим из его рук взрывами и синхронно зазвучавшие остальными музыкальными инструментами. Ей было плевать. Она слушала только его. Только его жесткие и грубые удары по барабанам. Смотрела на это сосредоточенное выражение лица. И была благодарная каждой секунде, проведённой так близко к нему. Вот только идиллия разрушилась гораздо быстрее, чем она могла предположить. Слишком быстро. Ровно в тот же момент, как вступительный проигрыш закончился, и Бакуго отстранился от барабанов, подняв взгляд вверх и чуть в сторону. Изначальная мысль, что юноша собирается с силами, саморазрушилась одновременно с проскользнувшей на его губах ухмылкой и чуть прищурившимся взглядом, который вынудил резко проследить траекторию. И телефон едва ли не выпал из рук первокурсницы, когда она увидела стоящую на небольшом балконе девушку, улыбающуюся ему в ответ. Пусть это длилось недолго. Чёртовы секунды. Прежде, чем взгляд Бакуго снова вернулся к музыкальному инструменту. Но этого ей хватило сполна, чтобы окончательно уничтожить хорошее настроение, поддерживающееся в ней на протяжении последних недель только от одной мысли, что она сможет увидеть предмет обожания. Стиснутые от гнева зубы своим скрежетом молили ослабить напор, чтобы не треснуть. Но ей было плевать. Дикая агония переполняла сознания, непрестанно прокручивая в памяти один и тот же режущий сердце на мелкие куски момент. Он. Она. Поздний вечер. Маленькая веранда, скрытая за листвой пышных деревьев. Фонарь, находящийся настолько далеко, что свет никогда не мог коснуться этого места, когда солнце скрывалось за горизонтом. И их поцелуй. Такой тихий. Однотонный. Непрерывный. Однако он ведь не оттолкнул её сразу, позволил приблизиться. Позволил сжать ткань собственного пиджака. Позволил вдыхать сладкий трепетный аромат своей кожи. И даже несмотря на те его грубые и холодные слова, он сделал всё не так, как мог. — Уходи. — Но семпай… — Я повторять не буду. Проваливай и никогда не смей больше называть меня так омерзительно. Она не понимала. Никто. Просто-непросто никто ведь не любил его так сильно, как она. Никто не дорожил им так, как она. Он заслуживал только любви. Он заслуживал девушку, которая беспрекословно подчинялась бы ему — всегда и везде. Тогда почему? Почему он так смотрел именно на неё? На полную противоположность той, кем была сама Маэда? Почему? На ту, кто скорее привела тысячу причин, чтобы не сделать, чем поступить по его воле? Почему-то этой прекрасный взгляд алых глаз с нескончаемой заботой и обожанием был направлен именно на Мирей? На Рейши Мирей, которая только и делала, что издевалась над её драгоценным Кацуки, с самого начала высмеивая его «отвратительный характер» практически везде, где только можно было. А теперь… они оба были так… так… «Ты пожалеешь, чертова сука, что посмела положить взгляд на моего ненаглядного». Её острые когти впились в нежную кожу рук в жалкой попытке остановить нарастающий гнев. Но это было столь же бесполезно, сколь пытаться что-то выкрикивать среди всего неразборчивого шума в надежде, что именно её голос достигнет ушей любимого. Сколько бы она не смотрела на эти периодические переглядывания между Бакуго и Рейши. Сколько бы не подмечала в своем сознании поднимающиеся уголки губ второкурсника после периодического зрительного контакта. Сколько бы не видела эту пульсирующую жилку на виске, достоверно показывающую, насколько же сильно юноша выкладывался на концерте, на который ему было плевать до последнего момента. С каждым таким мгновением гнева становилось только больше. — Бакуго Кацуки только мой. Но её слова растворились среди оглушительной музыки и неразборчивых криков, слившись воедино с другими звуками, так и оставшись единой фразой, о которой знала только сама Маэда Камэ.