***
[grandson & JessieReyez — Rain] С каждым разом шаги становились всё более отчетливо слышимы. Пусть она и старалась ступать бесшумно. У неё это прекрасно получалось, потому что босые ноги без единого лишнего звука касались холодной поверхности паркета, продолжая свои хаотично-ритмичные движения по покрытой кромешным мраком комнате. Она никогда не понимала — даже не задавалась вопросом — почему он так сильно любил осеннюю прохладу, если каждый удобный случай нескончаемо проклинал холодное время года. Это мрачное увядание, пасмурные дни, переполненные серостью, которая крайне редко разбивалась золотыми листьями, плавно опускающимися на мокрую почву и влажный асфальт. Этот мерзкий холод, с каждым новым днём вынуждающий его тратить всё больше сил на использование своей причуды. И даже, если она всегда считала, что увядание имеет что-то прекрасное и несёт в себе начало новой жизни, Бакуго никогда не соглашался с этими доводами, какими бы аргументированными они не были. А ведь говорили они об этом чересчур часто. Особенно в последнее время. Зато холод в его комнате острыми иглами вонзался в босые ноги, с каждой новой секундой вынуждая ускорять шаги. Слишком двойственно, чтобы даже пытаться разобраться в его неразборчивом клочке мыслей и суждений. И новый шаг вынудил сознание вернуться к реальности. Короткий беглый взгляд турмалиновых глаз коснулся чёрных настольных часов, на бесформенном циферблате которого отчётливо виднелось такое странное значение 22:19. Совершенно обыденное, но вызывающее слишком много вопросов. Он ведь должен был давно вернуться, но комната по-прежнему была окутана кромешной темнотой и бесконечной пустотой, которая едва ли разбавлялась её призрачным присутствием. И это беспокоило. В коридоре раздался громкий топот тяжёлых ботинок, вынуждающих тело замереть на месте и прислушаться к происходящему снаружи. Незнакомые голоса, слышимые издалека. Сумбурные и переполненные прерывистыми восклицаниями, настолько бесформенными, что Мирей даже не могла разобрать их смысл, но продолжала слушать их приближающийся гул в надежде разобрать хоть несколько слов. — Ты можешь хотя бы сказать, что врач-то?.. — Да нихера дельного! Его голос. Она никогда не могла спутать эти грубые резкие возгласы с другими. Сколько бы ни пыталась, но его тембр уже давно сидел в её подсознании, каждый раз вынуждая мысли возвращаться в реальность, как только слух едва улавливал знакомые нотки недовольства. Отчасти это даже начинало походить на странную одержимость. Ту самую, которую Мирей годы своей жизни старательно избегала. Теперь же, пусть и понимала, чем это являлось, не хотела противиться. Потому что рядом с ним ей становилось спокойно. И этой причины было вполне достаточно. Дверь резко открылась, впуская в кромешную темноту комнаты густой поток света. — Кацуки! Я же как твой друг беспокоюсь! Его короткий незаметный для посторонних глаз жест руки моментально заставил её замереть на месте, чтобы не издать ни единого ненужного шороха, но с таким же отчетливым намёком не исчезать. И она послушалась. Замерла. Едва ли не задержав дыхание, пока слушала, как чьи-то громкие приближающиеся шаги становились всё громче и громче, практически достигшие открытой двери в комнату Кацуки, намереваясь оказаться рядом у входа, когда… — Врач сказал, что мне нужен отдых, чем я и собираюсь заняться. Со всеми остальными вопросами докапывайся завтра. Спокойной ночи. И дверь тут же резко закралась, вернув комнате прежний непроглядный мрак и звенящую тишину. Пусть снаружи всё ещё были слышимы недовольные ругательства его одноклассников. Но отличие заключалось лишь в том, что теперь пустоту заполнял его сладкий запах, а её призрачное присутствие с каждым новым мгновением становилось всё более реалистичным. Настолько, что теперь она по-настоящему осознавала себя в его владениях, а не среди знакомых, но таких пустых деталей интерьера. Мирей резко сорвалась с места, одним единственным перемещением оказавшись возле Бакуго и прижавшись к нему настолько сильно, что едва сумела осознать ту миллисекунду его замешательства и выставленную назад ногу. — Что-то случилось? Она сама едва могла ожидать от себя подобных вопросов, но останавливать своё любопытство не стала, потому что иначе беспокойство грозило уничтожить её подсознание изнутри только от существование одного единственного факта, что тревожный вопрос так и останется не озвученным. — Ничего серьезного. Он поморщился, но обнял в ответ девушку, притягивая её крепче к себе, а Мирей всего лишь недовольно поджала губы и впилась в его рубины грозным вопросительным взглядом, который на редкость был переполнен беспокойством и мягкостью. — Я не они, Кацу, мне ты можешь рассказать. Но вместо ожидаемого ответа она получила более крепкие объятия и необычный взгляд, отведённый в сторону слишком быстро, чтобы успеть прочитать ответ на сотню вопросов в рубиновой радужке. — Послушай, Рей, некоторым вещам лучше оставаться недосказанными, чем произнесёнными вслух. — Это ты так завуалированно говоришь, что между нами теперь и секреты появляются? — Это я открыто заявляю, что пытаюсь не заставлять тебя ещё сильнее беспокоиться о том, что тебе совсем не стоит брать в голову. Она не приняла этот ответ. Даже, если и догадывалась о причине, не собиралась соглашаться с услышанным, потому что прекрасно знала, какими могли быть последствия для них обоих. Всего лишь один завуалированный ответ мог перерасти в нечто, способно сожрать её изнутри. И зная это, Мирей в последнюю очередь хотела подвергать их отношения столь опасному риску. — Но хоть что-то ты ведь можешь мне сказать? Например, чтобы просто удовлетворить моё любопытство и убить лишний повод беспокоиться о тебе… Кацуки усмехнулся, отчего ей стало значительно спокойнее. Ей всегда было сложно общаться с ним, когда его лицо источало яро ощутимые волны негодования, вынуждая каждый раз возводить вокруг себя невидимый барьер, чтобы защититься от подобного рода давления. А когда их отношения перешли на совершенно другой уровень, использовать подобную схему стало попросту невозможно, из-за чего Мирей нескончаемо напрягалась, когда видела в алых радужках бурлящие искры ненависти и желания как можно изощрённые выплеснуть свой гнев. Вот только сейчас, когда едва заметная улыбка коснулась его губ, ей едва ли не стало легче дышать. Только от одного осознания, что всё было не настолько плохо, как она успела вообразить в своём сознании. — Небольшая травма после сегодняшней стажировки, но все решили сделать из этого целую трагедию, придав подобной нелепице гору драматизма. Рейши слегка наклонила голову в бок, всматриваясь в алый блеск в его глазах. До необычного редкий, но такой желанный, что отпускать совершенно не хотелось ни мгновения этого уникального проявления. — Насколько небольшая? — Одна ссадина и не боле… — Эта? Её губы бережно коснулись разбитого уголка рта, осторожно проводя влажным языком по запёкшейся крови, успевшей образоваться после последнего проявления разгневанных эмоций. Солёно-металлический привкус вперемешку со сладким запахом его кожи создавал неконтролируемый диссонанс, вынуждающий продолжать те действия, которые когда-то казались ей чересчур постыдными. Потому что по позвоночнику расползался неконтролируемый густой жар, покрывающий каждую клеточку тела раскалённой прохладой. Потому что солёно-сладкий диссонанс казался ей настолько неизменным и родным, что создавалось ощущение, будто бы даже ядерная война не смогла вынудить её сейчас оторваться от тела любимого человека. Если бы только та прежняя Мирей увидела происходящую картину, тут же ощутила самую настоящую ярость. Но ей было плевать. Искренне и чистосердечно. — Это я даже не рассматриваю за травму. На выдохе произнес юноша, а она ощутила его слабо приподнимающиеся уголки губ под своим языком, представляя то двоякое выражение лица, которое сейчас мерцало в попытках скрыть нарастающее возбуждение от тесной близости. — Мне тебя раздеть, чтобы ты показал, или сам соизволишь? Чуть отстранившееся девичье тело моментально было остановлено крепкой хваткой сильных рук, вынуждая её припасть обратно к нему без единого мимолётного проявления протеста. И она повиновалась. Ровно до того момента, до которого было необходимо. Не больше и не меньше. — А если я хочу, чтобы ты сама нашла. Рейши в нескрываемом удивление иронично изогнула бровь и игриво усмехнулась, проникая пальцами под расправленную рубашку и подушечками касаясь его торса. Тело припало чуть вперёд, пока свободная рука обвивала его шею, а губы касались мочки уха, проводя влажную дугу по ледяной коже. — Тогда тебе придётся сменить положение, семпай. Стоя — крайней неудобно. Шёпотом. Практически невесомо и бесшумно, но достаточно, чтобы они оба окончательно осознали смысл озвученных слов. Настолько быстро, что Мирей даже не успела отстраниться, когда его всполохнувшие глаза остановили каждую мышцу её тела, вынуждая повиноваться безмолвному приказу. И она остановилась, завороженно наблюдая, как Кацуки резко припал к её губам, сразу же проникая внутрь и по-хозяйски изучая ей рот, будто бы он принадлежал только ему. Настолько нагло. Грубо. И влажно, что тело содрогнулось от волны приятного жара, принуждая каждый нейрон не прекращать действовать. Она не знала, как именно он так делал, но не противилась. Слегка изогнув спину, издала едва ощутимый стон, оставшийся только на его языке, и пальцами сжала светлую мягкую шевелюру, прижимая уставшее тело второкурсника ближе к себе. Настолько, насколько это было возможно. Голова закружилась слишком быстро, не позволяя ногам продолжать держать прежнюю устойчивость, но это уже было совершенно не важно. Чуть осязаемый шаг в его сторону и оба тела в одночасье коснулись мягкой постели в унисон с сорвавшимся выдохом и скрежетом зубов. — Блять. Ты хоть предупреждай, когда так делаешь. Мирей издала пронзительный звук, отчасти напоминающий смешок, и с победной ухмылкой чуть приподнялась, возвышаясь над лежащим под ней Бакуго. Едва заметный жесть извинений в следующую секунду сменился коснувшимся белоснежной ткани пальцами, расстёгивающими пуговицы рубашки. Столь быстро и умело, что по одному возмущённому вздоху, она поняла, что именно Кацуки хотел спросить. Пусть вопрос так и продолжил висеть в воздухе между обнажённым торсом и тёплыми пальцами, касающимися идеального рельефа в поисках той самой «ссадины». Её больше волновала полученная травма, нежели его возмущения. На его не озвученный вопрос она могла ответить и потом. Просто потому что с такой же легкость она расстёгивала пуговицы на своей рубашке после каждого дня в академии. Пальца ощутили шершавый рельеф на гладкой коже, взгляд тут же мотнулся к месту травмы, с небольшим испугом изучая каждый миллиметр нового шрама на юношеском теле. — Я же говорил, не так серьёзно. Бакуго осторожно коснулся руки Мирей, убирая её пальцы с изучения шрама, и приподнялся на локтях, пока бёдра ощущали съезжающее девичье тело чуть вниз. Вот только девушка не обратила на это должного внимания, продолжая смотреть на рану, смешавшуюся с кромешной темнотой и наложившейся тенью под севшим юношей. — Скажи, что тебе прописали хоть что-то. — Да. И это лекарство как раз сидит на мне. Мирей в сомнениях поджала нижнюю губу, недовольно покачав головой. Она не собиралась принимать такой ответ, насколько бы убедительным он ни звучал из уст Кацуки. Ещё бы чуть-чуть. Пара сантиметров. Более глубокое ранение. Отсутствие моментально оказанной помощи. И результат мог быть гораздо хуже, чем имеющийся на деле. С протяжным вздохом, переполненным обречёнными эмоциями, девушка обвила шею юноши, прильнув к его телу. — Я серьёзно. Это не тот случай, когда следует пренебрегать советами врачей. — Если тебе от этого станет легче, я схожу завтра к Исцеляющей Девчонке и буду как новенький. Мирей ещё раз провела пальцами по шраму, через силу и волну беспокойства утвердительно кивнув на его слова. Пусть толика недоверия присутствовала в этом сдержанном движении головы, но не принять она не могла. В конце концов, Бакуго ни разу не нарушал данных ей обещаний, так что у неё просто-напросто не было ни единой причины сомневаться. — И всё? А как же оказание первой необходимой помощи моего личного лекарства? Его руки ловко проскользнули под её футболку, нарочно проводя плавную линию по плавным изгибам позвонков. И тело моментально обомлело, проникнувшись сладкой дрожью, густой волной распространяющейся по венам к каждой клеточке тела. Всего лишь одно прикосновение, которого хватило сполна. Она всегда млела под наглыми движениями его пальцами. Нос уткнулся в сладкую макушку и долгий протяжный вздох заставил её замереть. На секунду, прежде, чем руки плавно притянули его к себе, заволакивая в крепкие объятия. Всё стиралось. Как и всегда. Все невзгоды, все проблемы, вся переживания — они растворялись в его поцелуях, его прикосновениях, в его безмолвных требованиях получить больше, чем то, что он имел сейчас. И как бы сильно девушка ненавидела, когда начинала зависеть от кого-то, ему она была готова подчиняться. Как он захочет и когда захочет. Один единственный факт, неизменно повторяющийся в её сознании каждый раз, когда мысли касались Кацуки. Она была готова последовать за ним, куда угодно. Будь то дорога в счастливое будущее или же извилистый спуск тернистого пути прямиком в пекло ада. Только потому что знала, что он всегда будет оставаться на её стороне. Холод иглами пронзил тело, когда его руки перестали ласкать спину. Но всего лишь на секунду. Пусть то мгновение и показалось вечностью, пока взглядом Мирей ловила отстраняющееся от себя тело и движения его пальцев, цепляющих края её футболки, чтобы избавиться от ненужной ткани, которая оказалась последним и единственным препятствием к лицезрению обнажённого тела девушки. — И почему я не удивлён? Рейши ехидно улыбнулась, плавно стягивая рубашку с плеч Бакуго, с каждой новой секундой становясь немного ближе к нему. Ровно до того момента, пока белоснежная ткань не была отброшена в сторону, а резкий поцелуй с её прижатым телом к его не уничтожил жалкие остатки расстояния между двумя телами. — Если скажу, что переместилась к тебе спонтанно, поверишь? — рвано произнесла она, слегка отстраняясь от горячих губ, в попытке сделать желаемый вздох. — Да, если признаешь, что твоя спонтанность — стала очень скверной привычкой, от которой ты стала чересчур зависима. Каждое касание горячих рук. Каждый новый поцелуй. Эти спонтанные, но такие желанные соприкосновения влажных губ снова и снова заставляли забыть её обо всём на свете и с головой окунуться в жаркие движения скользящих по матовой коже рук. И она безвольно отдавалось, позволяя выгибающемуся позвоночнику продолжать ломающее движение лишь бы не отстраняться от него. Лишь бы быть ближе. Потому что только с ним ей становилось спокойно. Очередной неожиданный поцелуй поглотил едва не сорвавшийся с губ громкий стон, когда чуть приоткрывшийся рот выдал более громкий дозволенного для них обоих звук после ритмичных движений бёдер Кацуки и ощущения твёрдой плоти под плотной тканью брюк. — Даже не смей. Его голос звучал сипло и почти невесомо, отчего тело накрывала странная волна наслаждения и желания услышать от него ещё хотя бы несколько слов, сказанных подобным тоном. Нет. Она жаждала этого как никогда прежде. Тело двинулось само по себе, первым ощутив поданный мозгом сигнал, когда пальцами девушка надавила на его грудь, томным взглядом побуждая повиноваться. А Бакуго поддался на осторожное касание девичьих рук, спиной неспешно опускаясь на скомканные простыни. Так медленно, продолжая странно ухмыляться, что на секунду Мирей ощутила ту почти забытую стеснительность, долгое время не покидающую сознание девушки. Ту самую, которая мешала ей действовать более решительно, каждый раз вынуждая чувствовать стыд и смущенный румянец на щеках. — Неужели Бакуго Кацуки боится последствий? Рейши откинула эти мысли. Так было раньше, но не сейчас. Девушка удобно утроилась на Бакуго, продолжая изучать сквозь пелену, чуть помутневшего от похоти сознания, его всего. Его тело с плавно вздымающейся грудью. Губы, не прекращающие держать похотливую ухмылку. Глаза, источающие столько желания, сколько она могла видеть только в такие моменты. — Нет. Бакуго Кацуки не хочет разбираться с ненужными проблемами из-за твоего рта. Крепкая хватка коснулась обнажённых бёдер, чуть сильнее обычного сжимая матовую кожу под едва вспотевшими пальцами. А она всего лишь убрала упавшие на лицо и нагую грудь волосы назад, игриво пробежавшись пальчиками по накаченному торсу юноши. — И всего лишь? Ехидная улыбка её губ приобрела до сгорающих в очаге возбуждения нейронов похотливую форму, ощутив на себе бездонный взгляд рубиновых глаз, жадно пожирающих каждый миллиметр открывшегося тела. Она даже знала, почему. И только от одной верной мысли ловила неконтролируемую эйфорию. Ведь она редко была сверху, а тем более в такой позе, когда внутренняя сторона бедра ощущала твердую плоть под собой, пока сознание всеми силами игнорировало смущающий факт. — Тебе мало? — А что, если да? Бёдра нарочно вильнули, очертив невидимый знак бесконечности, отчего юноша в голодном недовольстве стиснул зубы и сжал ягодицы настолько сильно, что Мирей невольно облизала губы, чтобы скрыть проступившую улыбку. И повторила свои действия, а потом ещё и ещё. Снова и снова. Не осознавая, как начала ускоряться, пока невинно играла в имитацию секса только ради того, чтобы подразнить его. А по итогу… Нарастающая агония. Жгучий узел густой патокой разливающийся внизу живота. Миллион молниеносных вспышек. И едва осязаемое осознание грядущего оргазма. — Что, если я хочу услышать большее? — Заставь. На одном выдохе, сквозь сорвавшееся рычание с его губ. И она ощутила резкую внутреннюю дрожь одновременно с глухим звуком шлепка, его сжавшейся ладони на её ягодицах и отчётливым сигналом в своей голове. Она чуть сбавила обороты и, плавно изогнув спину, наклонилась к его телу. Влажные губы коснулись его шеи, захватывая кожу зубами, но осторожно, чтобы не оставлять ненужных отметин. Так бережно, что сама удивлялась своей нежности, но не посмела останавливаться. Твёрдый язык провёл спонтанную дорожку до выпирающих ключиц и сквозь непрестанный грохот собственного сердца от ощущения дикого жара, исходящего от его тела, замер. Молниеносно сменившись влажными губами. Медленно. Плавно. Специально так, как он ненавидел больше всего. И только потому что ловил с этого необузданный кайф. Она продолжала медленно спускаться, неспешно касаясь каждого миллиметра его тела, пока не прошла пресс и не коснулась низа живота. Что-то разорвалось внутри в одночасье. В унисон со стоном. С дрожащими от возбуждения пальцами, расстёгивающими пуговицу на брюках. — Блять. Кацуки сухо сглотнул и опрокинул голову на прохладные подушки. Его протяжный вздох через рот сменился голодным скрежетом зубов. Слишком? Или ему было настолько хорошо, что так плохо? Мирей осторожно приподняла голову от его торса, внимательно изучая бешено бьющийся пульс под подбородком. — Всё ещё недостаточно? Её тихий невинный голосок с прерывистым тяжёлым дыханием прозвучал столь невинно, столь сладко, что Мирей ощутила сжавшееся под собой тело. Бакуго поддался наверх. Резко и столь неожиданно, что Рейши едва ли не издала громкий стон, если бы его язык в последнюю секунду не ворвался бы ей в рот. Нагло. И совершенно не спрашивая разрешения, как это было в их первые несколько раз. Каждым своим прикосновением. Каждым новым укусом изголодавшегося рта её фарфоровой шеи. Каждым изгибом спины и касанием горячих губ по пылающее коже заставлял её снова и снова стонать. Крепкой хваткой сильных ладоней, сжавших её запястья, и резким наступающим движением бёдер Бакуго уронил девушку, бесцеремонно заведя её руки над головой. — Не хочу, чтобы кто-то отбирал у меня моё только из-за того, что она настолько громкая. От его холодного шёпота тело лихорадочно бросило в жар. Разведённые ноги безуспешно попытались сжаться с одновременно сомкнувшимися зубами на мочке порозовевшего уха, но сухая жажда уже вовсю заволокла сознание. — Тольке не… Она протяжно выдохнула, всеми силами сдерживая необузданное желание застонать, но так и продолжала ощущать череду его опасных кусающих поцелуев, смыкающиеся зубы и плавное движение влажного языка на затвердевшем соске, пока она только и могла, что неистово впиваться ногтями в собственные ладони и желанно изгибаться, требуя большего. Но каждый раз, когда бёдра жгучей тянущей болью начинали умоляюще двигать, а колени — вопрошающе сжимать его бока, юноша нарочно отстранялся. — Кацу, пожалуйста… Её стон был таким тихим, что с трудом сорвался с губ, а Бакуго лишь на пару секунд замер, усмехнувшись той открывшейся перед ним картине, которую лицезрел под собой. Но исполнил её мольбу. Тело содрогнулась, ощутив жар горячего члена внутри, и всё начало взрываться миллионами атомных бомб. Бёдра тут же начали двигаться, продолжая ощущать с треском разрывающееся сознание под давлением голодного возбуждения. Она зарылась пальцами освободившихся рук в его волосы и завлекла к себе в так необходимый глубокий поцелуй, застонав прямиком ему в рот, когда юноша сделал очередной толчок. А потом ещё один. И ещё. Адский жар окутывал их тела, перемешиваясь с острой прохладой комнаты, добавляя той свежести, которая моментально заполняла лёгкие в прерывистые вздохи. И мир переворачивался с ног на голову, моментально возвращаясь обратно, чтобы заново повторить круговорот безумных сносящих крышу ощущений. Снова. Ещё. Больше. Глубже. — Кацу! Её острые ногти впились ему в лопатки под ломающим спину движениями изогнувшимся позвоночником. Таким протяжным и приятным, что хотелось продлить ощущение полного умиротворения настолько, насколько было возможно. Её пальцы плавным движением прошлись вдоль линии плеч, а взгляд… такой томный, переполненный жаждой молил подождать. Ещё немного. Не вынимать хотя бы пару секунд. Капля пота, медленно стекающая по виску, упала, растворившись в черной ткани простыни. Бакуго осторожно склонился, собственным телом ощущая её стремительно вздымающуюся грудь и тихие протяжные выдохи. Он бережно провёл плавную дорожку по её влажно шеи, и тело поддалось на прикосновение. — Тебе придётся дня четыре воздержаться от моего общества, Рей. — Что? Ты ведь только со стажировки вернулся! Не говори, что вам опять её продлили. Она не могла знать, насколько грозным в ту секунду был её взгляд голубых глаз, но по чуть вспыхнувшим рубинам она поняла, что юноша был серьёзен. Бакуго осторожно провёл пальцем по её нижней губы, но так и не приблизился для поцелуя, остановившись на полпути до желанных губ. — Нет, но причина куда более важная. И мне нужно будет время, чтобы собраться с мыслями. Уголки губ стремительно приподнялись вверх в защитной реакции от неприятных мыслей, болью вонзившихся в подкорку сознания. Важная причина, требующая огромного количества времени на концентрацию, о которой Мирей совершенно не подозревала. Что-то настолько важное, что даже ей Кацуки предпочитал не говорить, а ведь они утаивали от остальных наверняка гораздо более серьёзные вещи, о которых даже заикаться было опасно. — Я потом всё расскажу и отвечу на все твои вопросы, но не сейчас. Нет. Она должна была доверять ему. Чтобы не случилось. Просто немного подождать, а потом услышать всю ту информацию, которую Кацуки временно предпочитал держать в секрете. Четыре дня это ведь не так долго. Это не неделя и даже не месяц. Глупые несколько суток, которые она спокойно могла бы провести и без любимого человека, занимаясь множеством других дел. — Хорошо. Но толика сомнений осталась.***
[SYML — The War] Приветственная часть закончилась быстрее, чем он ожидал. Хотя, приветствием это было даже сложно назвать. Скорее ледяное запугивание тех, кто намеревался нагло солгать, без зазрения совести глядя в глаза судье. Однозначно стоило отдать должное стороне обвинения и их двухдневному подготовительному курсу к предстоящему заседанию, потому что он запомнил гораздо больше, чем было в тех бумагах с его допустимыми ответами. Да и лгать особо не собирался. Скорее, утаивать некоторого рода правду, чтобы защитить Мирей от незаконного проникновения в чужой дом. Впрочем, исключая их двоих больше об этом момент никто так и не узнал. Не смей подавать видимости, что ты нервничаешь. — Бакуго Кацуки, Вы знаете подсудимого? Юноша стиснул зубы от столь непривычного официального обращения, но сдержал порыв скривиться от прозвучавшей фальши и молчаливо перевёл взгляд в сторону Горо, явно не ожидавшего увидеть в зале суда свидетеля со стороны обвинения. «Похоже, он всё же подготовил что-то напоследок, как и говорил Тадэо, раз строит такие рожи» Теперь он начинал понимать, к чему были нужны те неожиданные действия со сменой машины и маршрута, в целом. Чтобы не произошло с автомобилем, в котором он должен был ехать, после последнего инцидента с покушением Кацуки не мог отрицать, что меры предосторожности со стороны Тадэо были, по крайней мере, необходимы. Поэтому ещё утром он не стал противиться столь неожиданной смене планов. — Да, знаю. А теперь, глядя на одного из самых ненавистных людей в его жизни, он окончательно был уверен в правильности каждого действия. Бакуго мысленно хмыкнул своим же промелькнувшим мыслям, когда повернул голову обратно в сторону судьи. Не отводи взгляд, когда отвечаешь. — Тогда расскажите, что по вашей версии произошло. Кацуки снова бросил взгляд в сторону Тагути, отчётливо ощущая эту сдерживаемую улыбку, которая нагло выдавалась подрагивающими уголками губ. Юноша на мгновение прикрыл глаза, успокаивая внутреннюю тревогу. Да, он понимал, чего именно Горо ждал. Слишком очевидно, чтобы даже пытаться заострять внимание на подобных моментах. Чистая правда из уст второкурсника геройской академии. Что может быть более невинным среди миллиона лживых показаний, которые успел повидать зал суда за годы своего существования? Особенно в руках стороны защиты, которая была готова исковеркать любое удобное словосочетание для достижения своей цели. Если бы только заученный до каждой эмоциональной паузы текст хоть на мгновение исчез из его головы… Говори уверенно. — Изначально я не предавал всему происходящему никакого значения. Рейши Мирей, пусть и специфичная, но красивая молодая девушка и проявление внимания со стороны… Тагути Горо можно было понять. В конце концов, извращенную натуру даже наличие геройской лицензии не уничтожишь, — его обострившийся слух уловил шорох со стороны стола защиты, и голос молниеносно чуть повысился, не позволяя готовившемуся подняться со своего места адвокату заговорить. — Я осознанно закрыл на это глаза, поскольку всё ограничивалось исключительно поглядываниями в её сторону и обычными приветливыми беседами. Никаких прикосновений. Никаких непристойных тем. Просто дружелюбное поведение. Кацуки сделал паузу, осторожно коснувшись своих воспоминаний, которые относились к затронутой теме. Такие двойственные, что хотелось как можно быстрее выкинуть их из головы, но он запретил себе, нарочно капнув глубже. — Я не собирался заострять на этом внимание, поскольку меня это никак не касалась. Даже когда вечером после первого дня совместной стажировки мы ужинали едой, которую заказал господин Тагути для Рейши, — его голос звучал непривычно спокойно. Никаких гневных ноток негодования. Никакого скрежета зубов. Исключительная сдержанность и полноценная концентрация разума над каждым выдаваемым словом. — Тогда она сказала, что это было её любимым блюдом, о котором практически никто не знал, что естественно могло насторожить, но я не придал этому особого значения. Как я уже сказал, тогда Рейши казалась довольно специфичной девушкой, к тому же до этого мы практически не общались, а по тому я предпочёл просто подыграть ей, поскольку считал, что все её действия склонялись к желанию получить внимание к себе. По крайней мере, до того момента, пока она не показала мне то… видео. Недоброжелательный взгляд алых глаз коснулся подсудимого, осторожно намекая на один из материалов, которые поднимались ещё на самом первом заседании. А в ответ странное искусственное негодование. Наигранное. И заставляющее почувствовать табун мурашек, молниеносно прошедшихся по собственной спине. — Вы имеете в виду видео с проявлением насильственных действий со стороны Тагути Горо? Кацуки утвердительно кивнул, продолжая сдерживать порыв нарастающей паники. Беспричинной паники, если быть точнее. Ведь он прекрасно знал причинно-следственные связи тех или иных обстоятельств, из-за которых сознание продолжало воссоздавать параноические сцены возможных развитий событий едва ли не от каждого слова, которое он мог сказать. «Там не было камер. Даже Тадэо это подтвердил. И они не станут подтверждать, что данные материалы получены с компьютера Гора. Это ведь равносильно самоубийству!» Кацуки повернулся обратно в сторону судьи, старательно пытаясь успокоить своё вспыхнувшее негодование в момент опущенной головы и прикрывшихся глаз. Нереально. Это было слишком нереально, чтобы даже пытаться заострить собственное внимание. Если бы существовал хотя бы призрачный шанс, что сторона защиты решит пойти на такой риск, Тадэо что-нибудь уже давно успел предпринять. Однако за всё время их продолжительных встреч юноша так и не услышал даже намёка на такую возможность. — Хорошо, тогда можете продолжить. Или же он уже что-то сделал, чтобы нивелировать подобное развитие событий… — Да. Как я уже говорил, после того, как Рейши показала мне видео, я стал в разы серьёзнее относиться к происходящему. Было уже поздно, и мы решили, что до начала нашего патруля, мы предпримем все необходимые меры, чтобы передать данную информацию в полицию. Я хотел связаться со знакомыми героями на следующее утро, чтобы рассказать им о произошедшем, и попросить помощи, поскольку мы находились на другом конце страны и не могли никому доверять. Но я даже представить не мог, что именно в эту ночь Тагути Горо решит действовать. Взгляд опять коснулся Горо. Невольно. Коротко. Произвольно. Самое ужасно заключалось в том, что Кацуки даже не понял, почему в ту секунду решил посмотреть на одного из самых ненавистных людей в его жизни. Но опомнился он ровно в ту секунду, когда их взгляды уже пересеклись. Как же очаровательно ты врёшь, нагло глядя в глаза судье, пацан! Дрожь пробила тело быстрее, чем мысли умудрились проанализировать события. Но это был не страх. Это был отклик сознания на собственные, когда-то сказанные слова. Едва ли не забытые слова, отложенные в дальний архив воспоминаний в надежде больше никогда не услышать это вновь. Его слова. Не смей смотреть Горо в глаза, когда остаешься с ним наедине. Он знал. Прекрасно видел эту в одном ироничном выражении лица мужчины. Да, Бакуго осознавал, что говорил ровно то, что от него требовалось. По многим причинам. Чтобы защитить Мирей от незаконного проникновения и кражи частной собственности. Чтобы выгородить их обоих за непринятые необходимые меры, которые они даже не обсуждали. Чтобы казаться жертвами обстоятельств, а не глупцами, решившими разоблачить псевдо-героя-маньяка. «Это необходимо.» Бакуго не знал, сколько раз умудрился повторить эти слова в своей голове, оправдывая каждую крупицу лжи сказанную в своём длительном монологе. Он уже давно сбился со счёта. Однако одно оставалось непреклонным: все его слова было просто-напросто необходимы. — Ночью того же дня я проснулся от странных звуков, которые раздавались из соседнего номера. Мы жили по соседству, поэтому я быстро понял, что те звуки исходили из номера Рейши, но действовать начал в тот момент, когда услышал гневный голос господина Тагути. Времени было слишком мало, поскольку опасность для Рейши была очень высока, поэтому я взорвал стену. После этого я увидел, как Горо сидел на… на… Что-то щёлкнуло. Настолько громко, что Кацуки запнулся, моментально опустив взгляд в попытках, разорвавшую оглушительную тишину, разбивающуюся только голосом второкурсника. А потом в голову ударило оглушительное осознание. Это был не щелчок. Глухой, стёршийся во времени звук той взорвавшейся стены, неожиданно для него самого вернувшийся в сознание. Это были его инстинкты самосохранения, предвещавшие опасность. Слишком ощутимую, чтобы продолжать делать вид, будто бы ничего не происходило. Потому что в одночасье в своих мыслях он снова оказался там. Снова увидел ту картину. Снова ощутил те странные незнакомые эмоции, вынуждающие пренебречь логикой и здравым смыслом и просто сорваться. Он не знал, что происходило в этот один единственный момент, но что-то совсем неправильное. Нереальное. И при этом такое настоящее, что он едва ли не забыл, где находился. Кацуки глубоко вздохнул. Собрал все ненужные эмоции и отложил их в дальний ящик сознания. Всё это может подождать. Потом. Он пообещал себе, что подумает об этом после того, как всё закончится. Когда услышит вердикт судьи и со спокойной душой сможет обдумать произошедшее. Но только не сейчас. — Когда дым от взрыва рассеялся, — его голос звучал настолько же спокойно, как и до этого, — я увидел, как Горо склонился над лежащей на кровати Рейши. А дальше… Я попытался вытащить её от туда, но Тагути Горо помешал, из-за чего мне пришлось сражаться с ним. Это всё. — Хорошо. Спасибо за ваш рассказ. Вопросы со стороны обвинения. — Вопросов нет, Ваша честь. Кацуки так и продолжал смотреть на судью, запрещая себе отводить взгляд, потому что прекрасно понимал, куда именно он упадёт. А пересекаться с тем человеком юноша сейчас хотел в последнюю очередь. — Вопросы со стороны защиты. — Есть, господин судья. Пальцы импульсно дёрнулись на звук отодвинувшегося стула, а взгляд осторожно коснулся мужской фигуры в солидном костюме. Самое сложное только начиналось. — Вы сказали, что мисс Рейши показала вам видео. Вы знаете, откуда она его взяла? — Без понятия. — То есть вы не станете исключать тот факт, что материал мог быть сфабрикован и получен от некого лица, желающего подставить моего клиента? Бакуго искусно вздохнул, выдерживая недолгую паузу, чтобы показать, будто бы размышлял над своим ответом. Всё шло по плану. — Если бы вы хоть раз встретились с девушкой, о которой говорите, то не стали бы предполагать подобную нелепицу. Рейши слишком упёртая и всегда придерживается своих принципов, в которые явно не входит помощь неким лицам, желающим подставить господина Тагути. Такой она была, когда они только познакомились. Холодной. Непреступной. Непреклонной. Готовой пойти на всё ради достижения своих желаний. Именно такой Кацуки видел Мирей до того момента, пока не узнал девушку лучше. С каждым новым днём, осторожно, иногда даже невольно, он постепенно узнавал её настоящую. Ту, которую сама Рейши бережно прятала где-то внутри себя, напрочь запрещая кому-либо видеть свою хрупкую сторону. Он прекрасно знал это. В какой-то момент поймал себя на этой мысли и с каждым новым разговором только продолжал убеждаться в своей правоте. Если бы они только знали это, тут же решили бы воспользоваться её слабостью наперекор любым этическим принципам. И в такие моменты он даже был рад, что для всех Мирей ничуть не изменилась, продолжая держать ту холодную, когда-то созданную дистанцию. — Допустим это так, но где гарантии, что тогда мисс Рейши не была в отчаянном положении? Насколько мне известно, тем летом она была на грани исключения из академии Юэй, и та стажировка была её последним шансом на продолжение обучения — есть даже задокументированные доказательства данных обстоятельств. В таком случае, есть доля вероятности, что некто под предлогом помощи взамен попросил… Кацуки сжал опущенные руки в кулаки, возвращая свои мысли в реальность. — Протестую. Данные факты не связаны с делом и являются высказываниям предположительной точки зрения, которая не имеет никаких подтверждений. Судья утвердительно кивнул на резкий протест прокурора, вынуждая адвоката в едва скрываемом недовольстве сжать зубы и на мгновение отвести взгляд. Если адвокат Горо начнёт говорить что-то, не входящее в рамки предполагаемых вопросов с его стороны, мы просто прикроем ему рот, ссылаясь на неподтверждённые факты и не относящиеся к делу слова. Кацуки ощутил чуть приподнявшиеся уголки губ и моментально одёрнул себя от преждевременного ликования. Однако он никак не мог отрицать, что наблюдать за подобными сценами были ужасно… занятно. — Пусть так. Видео, о котором вы говорили ранее, можете ли вы поподробнее рассказать, что вы именно видели на нём. Юноша утвердительно кивнул, насильно заставляя вспомнить весь тот текст, который они разбирали даже дольше, чем всю его вступительную речь с описанием всех событий. Потому что Тадэо всё-таки был прав. Однозначно он придерётся к видео. Это одна из немногих вещей, которые он может оспорить. — Я видел, как господин Тагутив незнакомом мне месте, похожем на подвал, склонялся над какой-то девушкой, сидевшей на стуле. Видел… — Кацуки нарочно запнулся, делая вид, будто бы ему сложно об этом говорить, но продолжил описание тех кадров, которые видел всего лишь один раз, но так и не смог забыть. — Видел, как поначалу она сопротивлялась, пока он не заставил её посмотреть себе в глаза. После этого та девушка успокоилась, словно её загипнотизировали. Я видел, как он… начал целовать её в шею и… Судья поднял голову, громко вздохнув прежде, чем заговорить. — Не стоит продолжать. Описание увиденных кадров со стороны Бакуго совпадают с предоставленными уликами со стороны обвинения. Адвокат утвердительно кивнул, развернувшись обратно к юноше. — Получается, вы утверждаете, что видели человека, похожего на господина Горо, который совершал действия сексуального характера над неизвестной вам девушкой? — Это был точно этот… человек. — Можете ли вы поклясться, что это был именно мой клиент? Откуда вам знать, что это не был другой человек, использовавший внешность Горо с помощью своей причуды, или же искусный монтаж? В наше время, когда причуды фигурируют во всех отраслях, нередко встречаются люди, способные воплотить на экран и более специфичные вещи, из-за чего фабрикация видео-материалов стала гораздо проще реализуема. Как отмечалось ранее, экспертиза в своём заключении не выявила никаких следов монтажа, но так же не смогла окончательно подтвердить, что человек на видео является обвиняемым. Следовательно, мы не можем быть уверены, что на данном видео точно был господин Тагути. Именно поэтому некоторые страны отменили видео и аудио материалы в качестве вещественных доказательств в судебных процессах. — Господин судья, данные факты не связаны с этим судебным процессом. — Подтверждаю. Если вы не забыли, то всё ещё находитесь на территории Японии, где видео и аудио материалы принимаются в судебных процессах. — Я понимаю, господин судья. Однако, как вам известно, та девушка с видео была найдена мёртвой и по результатам медэкспертизы смерть произошла спустя восемнадцать дней после ареста господина Тагути. К тому же в Японии до сих пор продолжает орудовать некая группировка, похищающая девушек, которая, как было подтверждено на предыдущем заседании, никак не связана с моим клиентом. Исходя из этого, я хотел бы продемонстрировать новую улику, доказывающую непричастность моего клиента к видео-материалам, полученным ранее. Данное видео были найдено среди других улик после операции героев, связанной с похищением Хугивары Мэрико*. С вашего позволения я включу его. Судья утвердительно кивнул, позволяя адвокату подойти с выданной ему новой уликой к проектору и воспроизвести видео. [J2 — New Divide (feat. Avery)] Его сердце почему-то начало бить быстрее. Хотя нет, Кацуки понимал, почему. Скрежет собственных воспоминаний из темного угла сознания, мерзкий звуками распространяющийся по пространству всего тела. Я нашёл её… и… она… только что умерла. Потому что это имя всё ещё было свежо в памяти. Потому что тело начало неистово трясти только от одной мысли, что ему сейчас предстояло увидеть. Потому что мысли переворачивались с ног наголову и возвращались в первоначальное положение каждое чёртово мгновение, пока палец адвоката приближался к заветной кнопке воспроизведения видео. Потому что… потому что… Первый кадр, и он увидел Мирей, прикованную к тому самому стулу, а над ней возвышался Горо. И в ту же секунду желудок вывернулся наизнанку. Лёгкие потеряли способность работать. Горло сдавило невидимой хваткой, не позволяя выдать ничего кроме немого молчания и ошарашенного взгляда от увиденного. Пусть это было совершенно невозможно. Это была она. Нет. Не она. Но… Невозможно. Он подсознательно знал, что не она, а Хугивара, но никак не мог отрицать их сходства. Особенно сейчас, когда видел, как мужчина, до крушащего безумия похожий на Тагути, вытворял ровно те же действия, что единожды он лицезрел на том сраном видео. Точно так же, как и тогда. Сопротивление. Взгляд. Полное повиновение. Нежные поцелую. Кинжал, разрезающий тонкую кожу девушки, которая не издавала ни единого звука. Идентично. «Соберись.» Алые глаза продолжали пожирать кадр за кадром, не в силах отвести взгляд. Будто бы он снова оказался в том отеле в Аомори, прижимая крепкой хваткой Мирей к себе, чтобы она ничего не видела, но продолжая ощущать её сладкий запах роз, нервное дыхание и трепещущие ресницы под закрывающей её глаза ладонью. — Господин Бакуго, скажите, это видео, оно похоже на то, что вы видели? — спросил адвокат, когда чёрный экран заволок экран. Юноша медленно перевёл взгляд на мужчину, попытавшись выдать хладнокровный ответ, но слова тут же застряли в глотке, запрещая ему выдавливать из себя хоть какую-то информацию. Кацу! В ушах разразился её смех. Такой радостный. Такой искренний. Такой живой, что хотелось тут же ухватиться за него, чтобы удержать. Но он выскользнул быстрее, чем Кацуки успел зацепиться. Точно так же, как и её образ, развеявшийся в памяти, вынуждая вернуться в чёртову реальность, которая с каждой новой секундой раздражала лишь больше. «Просто блять соберись. Сука. Да заговори ты уже наконец! Если не ради себя, то хотя бы ради неё.» Но слова так и продолжали застревать в зажатой крепкой хваткой глотке, не позволяя голосу вырваться наружу. И он понимал, чем именно это было: истинный животный страх. И ничего кроме него. Он пытался. Честно пытался вымолвить хотя бы одно слова, но речь обрывалась на сдавленной глотке. Пусть он и понимал, что это был его последний и единственный шанс защитить Мирей от этого подонка. Пусть он трезво осознавал, что не заговори он сейчас, напрочь разрушит все те месяцы тишины, которые воцарились после ареста Горо. Он должен был. Обязан. Он ведь обещал ей. Просил только одно единственное, пока каждую ночь занимался изучением всех показаний. Это не могло так кончиться. Не при нём точно. Всё хорошо. Я в безопасности, пока ты рядом. Тело содрогнулось в ту же секунду. Хоть он и не знал, было то от ужаса, или же от желания прямо сейчас оказаться рядом с ней, чтобы окончательно и бесповоротно убедиться в её полной безопасности и обнять. Он не знал. Великие боги! Он ни хрена не знал. Подобно только что появившемуся на свет младенцу. Беззащитному. Беспомощному. Не способному ничего сделать. Он так и продолжал стоять, глядя на ужасно довольного адвоката, чью ехидную улыбку невозможно было ничем затмить. Если бы только… Нет. Он всё ещё был здесь. Всё ещё мог говорить. И всё ещё имел все способности, чтобы защитить ту, ради которой и прошёл через уйму трудностей. И тем более, он не собирался сдаваться, будучи ошеломлённым одним единственным видео. — Да, но… — Ваша честь, данный видеоматериал требует заключения экспертизы, чтобы окончательно подтвердить отсутствие монтажа. — Экспертиза уже выдала своё заключение, и оно полностью совпадает с тем, что было получено вами. Вот только, как господин Тагути мог принимать участие в процессе, если в этот самый момент находился на заседании, а в день исчезновения Хугивары Мэрико он находился в заключении? Электрический ток пробил тело Бакуго быстрее, чем сознание окончательно успело выдать полноценную мысль. Ещё с самого начала ему не переставало казаться, что всё было слишком странно. Резко сменившееся направление Старателя из-за неожиданно полученной информации о похищении девушки. Полностью подготовленная миссия с чётким планом действий. И самое главное, их участие, неожиданно совпавшее с днями стажировки и… вторым судебным процессом. — Ваша честь, если вы позволите, у меня есть ещё вопросы. Но без доказательств он ничего не мог. Только лишь ощущать, как сознание уже начинало медленно закипать. — Вы так же сказали, что видели, как господин Тагути склонялся над мисс Рейши на её кровати, пока дым от взрыва стены рассеивался. Бакуго в немом молчании утвердительно кивнул, позволяя своим голосовым связкам хоть немного отдохнуть перед неприятным грядущим диалогом. — То есть, вы не станете исключать, что это вам могло лишь показаться из-за того количества дыма, что присутствовало в помещении, и того факта, что вы недавно проснулись. — Я очень быстро пришёл в себя после пробуждения и отчётливо видел ранее описанную картину. — Но до этого вы сказали, что увидели картину, когда дым рассеялся. Получается, всё это время мой клиент не предпринимал никаких действий? — Дым был, но я прекрасно видел всё, что происходило. Или мне следует перефразировать свои слова, чтобы до вас лучше дошёл смысл? Голос становился грубее должного, а зубы начинали сжиматься каждый раз, когда рот закрывался. — Допустим, но судя по списку звонков, полученных из телефона моего клиента, прекрасно видно, как за несколько часов до этого Рейши Мирей звонила господину Тагути. «Ага. Чтобы проверить, где конкретно он находиться, пока информацию скачивала с его компа.» — Также хочу отметить, что на момент происшествия девушка достигла возраста сексуального согласия, ввиду чего могла предложить интимную близость. Исходя из данной информации и описанного инцидента свидетелем, всё выглядит вполне логично. Учитывая проявляемые знаки внимания со стороны моего клиента, Рейши Мирей за пару часов до этого позвонила Тагути Горой и предложила ему приехать к ней в номер, где они и решили провести половой акт и… — ОНА БЫЛА НАПУГАНА! — Если вы не знали, то некоторые люди предпочитают ролевые игры. — Протестую, данная информа… — Протест отклонён, продолжайте. — Благодарю, — ехидная улыбка тронула губы адвоката. — Господин Бакуго, вы говорили, что плохо знали Рейши Мирей, следовательно, не можете утверждать, что ей не нравится подобного рода игры. «Да это же бред!» Кацуки сжал зубы, чтобы хоть как-то утихомирить своё негодование, смешавшееся с удивлённым взглядом и накатывающим отчаянием. Это переходило все рамки дозволенного, но он даже не знал, что мог с этим поделать. Нужно было что-то сказать, но почему именно в это мгновение мозг перестал выдавать необходимую информацию, сменившись одним единственным опустошением. Он ничего не мог сделать. — Следовательно, исходя из всех услышанных фактов, мы получаем следующую картину. Рейши Мирей, заметившая все проявляемые знаки внимания, позвонила Тагути Горо, предложив ему приехать к ней в номер, где они решили прибегнуть к ролевым играм для предания их интимной близости более интересный эффект. Во время этого, мисс Рейши начала издавать громкие звуки, из-за которых проснулся Бакуго Кацуки. Вследствие увиденного тем же вечером видео, он подумал, что девушка находилась в опасности, и прибегнул к силе, взорвав стену, благодаря чему и обнаружил описанную ранее картину. Причина, по которой, господин Тагути не позволил увести Рейши Мирей, заключалась в том, что он хотел объясниться перед человеком, который стал невольным свидетелем, имея рядом девушку, способную подтвердить его слова. Далее моему клиенту пришлось защищаться, ввиду того, что Бакуго Кацуки, как следует из письменных показаний, озвученных ранее, первым атаковал. После чего моего клиента арестовали. Как я и говорил прежде, господин Тагути всего лишь является жертвой обстоятельств и не виновен в предъявляемом ему преступлении. Громкий удар по трибуне вынудил адвоката замереть на месте, удивлённо уставившись на источник звука. — ДА КАКОЙ В ЭТОМ СМЫСЛ?! МИРЕЙ ПОКАЗАЛА МНЕ ТО ВИДЕО, А ПОТОМ РЕШИЛА ПОТРАХАТЬСЯ С ЭТИМ УБЛЮДКОМ?! ВЫ СЕБЯ ХОТЬ СЛЫШИТЕ?! — Господин Бакуго, ещё одно нецензурное выражение, и вы будете удалены из зала суда. И адвокат, одарив юношу пренебрежительным взглядом, отвернулся продолжив громко шагать по просторному помещению зала суда. — Как я уже сказал, ролевые игры в постельных сценах — частое явление и нельзя исключать тот факт, что вы стали невольным свидетелем их проявления. Зубы с неистовым скрежетом сжались во рту, пока глаза с такой же ярость зажмурились в попытке найти хоть какой-то источник успокоения. Но безуспешно. Гнев был слишком высок, чтобы даже частично пытаться предпринять попытки остановить нарастающую внутри бурю. Каждый факт. Каждое слово. Всё это было исковеркано слишком молниеносно, чтобы даже пытаться вспомнить ту секунду жалкого привкуса победы. Даже несмотря на все те дни усердной подготовки. Пусть Бакуго и понимал, что ещё был шанс. Один единственный козырь, которым он никак не мог пренебречь. Сказать правду. Просто сказать то, что он знал. Выдать, что Мирей даже знать не могла про существование такого факта, как ролевые игры, потому что чересчур невинна. Потому что до недавнего момента была девственницей. Потому что в глубине души всегда была просто маленькой беспомощной девочкой, которой хотелось заботы и ласки, а не ролевых игр с элементами насилия. — После того случая мы с Рейши Мирей начали больше общаться, и я понял, что она не такая девушка, которую вы описываете. Она не шлюха, которая прыгнет к первому попавшему при… мужчине в койку, и уж тем более не станет заигрывать с ним, приглашая к себе. Если не верите мне, то спросите её напрямую, — ледяной взгляд рубиновых глаз поднявшейся головы коснулся адвоката, вынуждая мужчину под давлением неистового гнева, пляшущего в радужках алых глаз, застыть на месте. — Уж поверите, стоит ей только намекнуть, что её показания смогут помочь в принятии итогового решения в этом судебном процессе, увидите её на следующем же заседании. А она уж во всех красках сможет описать то, что происходило, пока я не видел. Это наша тайна. И только наша, ведь так, Кацу? Нет. Никогда и ни при каких обстоятельствах. Он никогда бы не стал об этом говорить. Даже сейчас. Но Бакуго знал, что по-прежнему мог воспользоваться своим козырем. Тем, на что ни он, ни Тадэо не хотели идти, из-за того, что Мирей начинало трясти только от одного упоминания о произошедшем. Но тем, чем можно было сыграть ради достижения своей цели. Ей не обязательно было появляться здесь. Ей не обязательно было знать о происходящем. Достаточно было лишь припугнуть её присутствием. Всего лишь одним единственным появлением и своими показаниями. И этого уже было достаточно. — Вы имеет в виду ложь, что она искренне была против, чтобы спасти свою репутацию? — Я имею в виду правду, что этот ублюдок Тагути Горо попытался её трахнуть, пока Мирей спала, — сквозь зубы прошипел юноша, исподлобья смотря на улыбающегося адвоката. — Пусть будет так. У меня больше нет вопросов. Спасибо. Взглядом Кацуки молча наблюдал за уходящим в сторону своего стола адвокатом, но больше ничего не смог сделать. Судья огласил окончание свидетельских показаний и позволил Бакуго удалиться. И он ушёл, не в силах находиться в этом давящем на каждую клеточку тела помещении. Его распирало дикое негодование. Нет. Хуже негодования. Что-то настолько ужасное, что сознание с трудом умудрялось держать всё под контролем. Казалось ещё немного, самая малость, и тело разорвёт изнутри только от одной мысли о случившемся. Только от одного блядского воспоминания о том торжествующем взгляде Горо, когда тема коснулась новой улики. Он знал. Спланировал всё с самого начала. Но только когда? В какой момент? Он никак не мог знать, что его арестуют. Он не мог подстроить всё так, чтобы выглядеть максимально безобидно и скинуть всю вину на другого. Это было невозможно. Потому что он, Бакуго Кацуки, был там. Или же… Мне кажется, тебе запрос они отправили по ошибке, Бакуго. Но ты один из немногих, у кого совпадает хоть одно агентство, а поскольку всех остальных уже распределили… Юноша резко остановился, старательно пытаясь выудить из своих воспоминаний первоначальный список распределённых по парам студентов. Она. С кем тогда была Мирей? С кем настолько глупыми бесполезным, кто ничего бы не смог сделать? Минета? Нет. Разные рейтинговые показатели. Аояма? Возможно. Но не точно. Мозг яростно разрывался на части от попыток проанализировать Но чем дольше он думал, тем больше и лучше понимал, что уже не мог воспроизвести настолько далёкие события, на которые не обратил внимание в своё время. Теперь же, всё, что он мог, так это наблюдать за последствиями. Потому что даже его прямое участие в судебном процессе не оказало должного эффекта. Потому что они были готовы с самого начала, обложившись этой видео-записью как запасным щитом, которым воспользовались в самый нужный момент. Ты не можешь защитить даже её. — Ты всё правильно сделал. Плечо ощутило тяжесть твёрдой руки, плавно опустившейся на ткань пиджака, но тело даже не вздрогнуло от неожиданного прикосновения. Толи потому что знакомый голос зазвучал раньше, толи потому что сил не было уже совершено ни на что. — Он исказил все мои показания, а ты говоришь, что я поступил правильно. — Судья не дурак, а присяжных, которые могли бы поверить в невиновность этого ублюдка, нет. Так что, всё нормально. Бакуго развернулся, уставившись в непробиваемый лёд голубых глаз Тадэо. Как всегда спокойный, пусть чуть более разгневанный обычного. За прошедшее время их более тесного общения, он постепенно начал понимать этого человека, хоть большая часть вещей оставалась для него скрытной. Пусть ему было искренне плевать на логику Рейши, на его желания и стремления, но одно единственное вынуждало каждый раз возвращаться к размышлениям. — У меня так и не было времени спросить, так что задам вопрос сейчас и молчаливого ухода не приму, Рейши. Каждый раз, когда взгляд касался спящей на его постели Мирей, он снова и снова задавался одним и тем же вопросом. — Зачем настолько занятому человеку встревать в мелочный инцидент с психопатом, едва умудрившемся тронуть его сестру, если ему искренне плевать на неё? Странная холодная улыбка тронула уголки губ Тадэо. — А я уже начал думать, что ты не спросишь. Что же, благодаря тебе я выиграл целую сотню. — Это не ответ. Мужчина сделал несколько шагов в сторону, вальяжно расположившись возле одной из многочисленных колонн коридора и одарил Бакуго равнодушным взглядом своих ледяны глаз. — Я и не говорил, что буду отвечать. Но помимо того, что Мирей — моя младшая сестра, она также является частью Рейши, который в своё время был довольно почитаемым геройским родом. Пусть от него и осталось два калеки, я не могу позволить так нагло пятнать наше имя. Бакуго хмыкнул, убрав руки в карманы чёрных брюк. Отговорка чистой воды и не более того. Впрочем, он и не надеялся услышать искреннее чистосердечное признание, к тому же человеку, который являлся лишь необходимым звеном для упечения одного второсортного ублюдка за решётку. Юноша утвердительно кивнул, принимая такой ответ за верный, а после развернулся, направившись в сторону входа из зала суда. Пусть будет так. В конце концов защиту своего рода можно принять за верную причину всех тех действий, которые совершил Тадэо. Даже, если это и была ложь. — Бакуго, — юноша остановился, медленно развернувшись обратно к Тадэо. — В этом мире у каждого своя роль, которую он, чаще всего, вопреки собственным желаниям должен смиренно исполнять ради будущего. Подумай, какую роль играешь в этом мире ты. Если и не ради себя, то хотя бы ради тех, кто тебе дорог. Зрачки рубиновых глаз моментально расширились, уловив на секунду приподнявшиеся уголки губ. И в ту секунду ему показалось, что он понял.***
[Nothing But Thieves — Your Blood] Вечер этого дня выдался чересчур спокойным. Тихим. И безумно долгим. Пасмурное небо нависало над префектурой Сидзуока, предвещая очередной град из осадков ледяной воды, соприкасающихся со знойным воздухом и замерзающей почвой. В это время года было совершенно не удивительно таким явлениям. Особенно, когда температура опускалась столь низко, что приходилось доставать самые тёплые элементы одежды, укутываясь в мягкие ткани свитеров и заменяя прежде лёгкие гольфы на плотные колготки, тем самым скрывая обнажённые части ног под школьной юбкой. Но она почему-то более не чувствовала того трепещущего чувства перед грядущей непогодой, за которой любила наблюдать в свободное время, сидя за чашкой горячего шоколада в кромешной темноте. Пусть молоко яро закипало на плите под пристальным взглядом Аики, не перестающей помешивать готовящийся напиток. Всё это казалось таким далеким и незнакомым, словно дежавю, но не с ней в главной роли. Словно она это видела на экране давно забытого, красочного фильма, трепещущего каждую частичку души от эфемерного воспоминания, забывающегося настолько же стремительно сколь его мимолётное появление. Голова обречено коснулась прохладной поверхности стола, позволяя горячей коже почувствовать долгожданную прохладу от постыдных мыслей вперемешку с затяжными рассуждениями, но Мирей уже никак не могла прекратить стремительный поток своих дум. Четвёртая ночь. И без него. Спустя столько времени это казалось таким странным. Необычным. Далёким. Таким непривычно пустым, что хотелось сделать всё, чтобы изменить нагнетающую по микроскопическим кусочкам пустоту, формирующуюся между сердцем и легкими. Это ведь была элементарная паранойя. Просто обыденный элемент дискомфорта, который возникал вследствие непривычной смены обстановки. Всего-навсего. Но не более. Дело ведь было вовсе не в сексе. Определённо не в этом животном вожделении. Они ведь спали вместе даже тогда, когда не переходили преступную грань дозволенного. Просто в непроглядной темноте беседовали до последнего, пока кто-то из них не отрубался под давлением дикой усталости. Иногда дольше обычного. Иногда меньше нескольких минут. Но по-прежнему без похотливых движений двух юных тел на все той же постели. Хотя… да, не только на постели. «Дело совсем не в этом!» Мирей судорожно поджала нижнюю губу, скоропостижно возвращаясь в реальность, но ничего не изменилось. Аика по-прежнему стояла у плиты, помешивая готовящийся какао, и продолжала свой бессвязный монолог. За дверью шумел телевизор с несколькими одноклассниками, сидящими на диване после изнурительного дня. И лишь некоторые из них переговаривались между собой, ничуть не мешая остальным разгружать мозги. — Ты так ему и не призналась? Мирей внимательно проследила за застывшей на месте подругой, слегка приподняв уголки губ от того странного чувства безнадёжности, которое девушка ощущала каждый раз, когда тема разговора касалась любовных проблем. Оставалось только гадать, какое же выражение приняло прекрасно личико подруги в ту секунду, когда трепещущий душу вопрос прозвучал после недолгого рассказа о времени, которое Аика провела рядом с Яомото на недавнем фестивале. И то замешательство говорило гораздо больше, чем любые оправдания, имеющие возможность прозвучать от Насэ сразу же после элементарного вопроса. Но она молчала дольше ожидаемого. Словно прежде безобидная животрепещущая тема, которую они обсуждали долгие месяцы во время вечерних посиделок друг у друга, стала гораздо более болезненной. Опасной. Быть может из-за того, что разговор уже имел место быть? Нет. Невозможно. Если бы Аика действительно призналась в своих чувствах, то не продолжала отзываться о Ямомото как о хорошем друге, на которого можно было положиться. К тому же в таком случае не было бы никаких прогулок во время фестиваля и безобидных весёлых бесед. Да и, вспоминая недавние события, они даже вместе возвращались в академию после стажировки, которая, к слову, была у них далеко не совместной. — А? Кто? Призналась? О чем ты? Аика резко развернулась, плавно помахав ложкой в своей руке словно за место металлического предмета держала белый флаг, призывающий к полной капитуляции… или просьбе закрыть данную тему. Рейши слегка помрачнела. — Ты прекрасно всё поняла, Аи. — Рей. Это не так просто, как ты думаешь! — Правда? — девушка вопросительно изогнула бровь, откинувшись на спинку мягкого стула. Взгляд ледяных глаз продолжал изучать стоящую напротив подругу, не упуская ни единой меняющейся детали в поведении и мимике, пока поблёскивающие губы неспешно приподнимались в нахальной усмешке, отчего Насэ осторожно сделала шаг назад. Она всё поняла. Мирей это прекрасно знала. Всего лишь одной мимолётной секунды хватило, чтобы напомнить лучшей подруге об одном небольшом споре, зародившемся в начале осени. Том странном спонтанном уговоре с одним единственным утвердительным ответом, сказанным больше из-за гордости, нежели из соображений безопасности своей психики. Признание на признание. И никак иначе. Вот только Мирей выполнила свою часть сделки больше двух месяцев назад, когда Аика продолжала осторожничать в попытках подыскать наилучший момент для высказывания всего накопившегося на душе. Возможно, всему виной была огромная пропасть нерешительности в душе синеволосой девушки, которая напоминала о своём существовании каждый раз, когда Насэ собиралась предпринять тот или иной решительный шаг. Именно поэтому Мирей в последний год средней школы пришлось прибегнуть к ряду определённых хитростей, чтобы подруга подала документы на поступление в академию Юэй. Пусть тогда Рейши и оправдывала свой поступок эгоистичным желанием не оставаться в полном одиночестве среди незнакомых ей одногодок, с которыми не хотела заводить никаких связей. Сейчас же, оглядываясь назад, ей почему-то казалось, что элементарный уговор с двойным признанием был ничем по сравнению с теми шагами, которые Аика предпринимала для того, чтобы воплотить мечту всей своей жизни в реальность. Если только чувства подруги не были настолько сильны, что простая дружба казалась ей лучшим исходом по сравнению с пустым признанием и осознанием своей безответной любви. Впрочем, даже если всё было именно так, одно оставалось неизменным: Ямомото кардинально отличался от Бакуго, начиная отношением к окружающим и заканчивая мягкой натурой, не способной остро отреагировать на неожиданное признание девушки, с которой так тесно общался. — Я пыталась! Насэ крепко стянула ручку кастрюли, но так и не сдвинулась с места, подобно статуи из мрамора, созданной древнегреческим скульптором сотню лет назад, продолжая стоять на том же месте в едва изменившейся позе. — Пыталась ему признаться ещё две недели назад, — продолжила девушка, осторожно опустив ложку обратно в кастрюлю с какао, осторожно помешивая готовящийся напиток. — Просто я не знала, как тебе сказать… знаешь, в тот день мы как обычно вместе после уроков шли обратно в общежитие, и Ямомото неожиданно выдал, что на днях одна девушка из параллельного класса призналась ему в чувствах. Аика говорила так тихо и спокойно, что для любого другого человека, слушающего её абсолютно безразличный тон, могло показаться, что девушке было совсем не обидно за ту нелепую ситуацию, в которой ей поневоле пришлось принять участие. Вот только Мирей не была кем-то другим. Она была лучшей подругой, знающей весь эмоциональный спектр Насэ. Начиная от едва ощутимого тембра грядущего негодования и заканчивая по-доброму издевательскими нотками в непримечательно спокойном голосе. Каждый оттенок безграничной палитры эмоций этой девушки Рейши запоминала долгие годы дружбы, начиная с первого дня первого года начальной школы, когда по воле судьбы они оказались соседками по партам. Такие разные, но именно их отличия и стали тем лёгким толчком, положившим начала многолетней связи, даже несмотря на скверный характер Мирей, с годами становившийся всё хуже и хуже. Для всех. Кроме Аики. — Не знаю, почему он рассказал мне это, но я толком даже ответить ничего не смогла. Хотя, даже сейчас я не знаю, что следовало сказать. Похвалить? Или же попрекнуть? Возможно, он начал догадываться о моих чувствах и просто таким образом попытался намекнуть на то, что мне не следовало говорить? Или, быть может, он решил поделиться со мной новостями как с одной из самых лучших друзей после Джуна, конечно. Мирей задумчиво сжала телефон в свободной руке, бережно проецируя их отношения с Кацуки на подобную ситуацию. Что бы сделала она при похожих обстоятельствах? Также промолчала, не зная, что сказать на ситуацию, которая должна была сохраниться в тайне? Или же собрала всё своё негодование и прочитала целую тираду на тему неприличного поведения? Будь это Ямомото — однозначно да, потому что периодически его было необходимо ставить на место. А вот с Кацуки всё было совершенно иначе. Возможно, она бы сказала что-то ироничное и поменяла тему или нагло спросила, почему он отказал девушке, которая испытывала к нему подобные чувства. Ведь если ты нравишься кому-то и не испытываешь к нему искреннего отвращения, то… Как с Маэдой… Рука гневно стиснула телефон в ту же секунду. Нет. Нет. И ещё раз нет. Всё это было совсем не то! Та девушка вряд ли целовала Ямомото. И тем более Аика не могла видеть столь отвратительную сцену, потому что в таком случае Мирей узнала бы значительно раньше. Поэтому даже проецирование собственных отношений в попытках подыскать необходимый совет для подруги было слишком глупо. Бакуго и Ямомото слишком разные. Рейши и Насэ слишком разные. Их отношения выглядели как небо и земля. Потому что глядя на этих двух нерешительных недотёп, возникала только одна картина: выкрашенная пастельными тонами с преобладающим розовым оттенком, слащавая и переполненная глупыми смешками и частыми поцелуями. Ровно такая, от которой Мирей становилось плохо при мысли, что у них с Кацуки могли бы быть подобные отношения. К счастью и спасибо всем известным ей богам, она избежала подобной участи. — Ямомото так непринуждённо говорил о том, что должно было оставаться только между ним и той девушкой, что мне стало как-то не по себе, — Аика продолжала говорить всё тем же тоном, безразличным, будто бы рассказывала тему скучного урока, но отдалённо в её голосе по-прежнему слышались нотки тоски и безысходности. — И в тот момент мне показалось, что, как только я признаюсь ему в своих чувствах, он тут же расскажет об этом кому-то ещё и так по наклонной. Не хочу, чтобы надо мной насмехались, Рей. Ведь тогда моя репутация, которую я так кропотливо выбивала все эти месяцы в академии, рухнет. Насэ бережно сняла кастрюлю и начала разливать напиток по чашкам. Горячий шоколад плавно стекал в фарфоровую чашку, скрывая белоснежное покрытие за темным цветом густого напитка. Сначала в одну, потом в другую. И полное молчание, воцарившееся на пустой кухне, где были только они. Потому что Мирей прекрасно знала, насколько сильно Аика была сосредоточена, пока вымеряла идеальные пропорции для одинакового количества какао для них обеих. Она прекрасно помнила тот забавный момент, когда на третий год их общения Насэ первый раз пригласила подругу в гости и решила приготовить подруге горячий шоколад, потому что Рейши случайно обмолвилась о своей безграничной любви к этому напитку в холодное время года, в частности во время первого снега. Именно тогда, совершенно не подозревая о сосредоточенности подруги, Рейши начала что-то рассказывать, за что получила оглушительный эмоциональный крик с требованиями умолкнуть и перестать её отвлекать от важного занятия для создания идентичного количества напитка в обеих кружках. Тот день стал первым из немногих, когда Мирей смогла лицезреть разгневанную Аику, и последним, когда девушка говорила под руку подруге, пока та была занята. Пусть по прошествии стольких лет она и понимала, что заговори сейчас, вряд ли получит подобную реакцию, но рисковать всё равно не хотелось. Потому Рейши дождалась, пока Насэ закончит разливать какао и отставит кастрюлю в раковину, только после чего осторожно заговорила. — Ты не думаешь, что он, возможно, ждал от тебя каких-то решительных действий? — Действий? Да он прямо заявил, что его не интересуют никакие отношения! — Или он просто гей. — Рей!!! Чашки громко опустились на стол в унисон с сорвавшимся смешком со стороны Мирей, которая лишь сильнее засмеялась, когда соприкоснулась взглядом с разгневанными огнями Аики. Разгневанно-смущённым, если быть точнее. Потому что пунцовый оттенок на щеках вспыхнул слишком быстро, а когда Насэ таки наконец поняла, какое глупое выражение лица приняла, когда услышала нечто настолько странное, то тут же резко развернулась и направилась в сторону раковины, недовольно бурча под нос непонятные ругательства. Мирей лениво притянула к себе чашку и переплела пальцы на горячем фарфоре, наслаждаясь сладким запахом шоколада, корицы и чего-то цветочного. Именно это сочетание было присуще рецепту какао Аики, который она не разглашала даже лучшей подруге. Впрочем, даже узнай его, Рейши бы никогда не рискнула приготовить его, будучи прекрасно осведомлённой о своих плачевных кулинарных навыках. — Помнишь, что ты сказала, когда уговаривала меня признаться Бакуго? «Он беспокоится о тебе, Рей». Эти слова я могу сейчас сказать и тебе, Аи. Ни один парень в здравом уме не будет ждать просто-подругу целый час на станции, чтобы вместе поехать после стажировки обратно в академию, когда мог оказаться там значительно раньше и наконец отдохнуть. — Просто он знал, что я стажировалась относительно недалеко от него. — Или он специально хотел побыть рядом. Аика плавно опустилась на стул рядом с Мирей и притянула свободную кружку, тут же сделав небольшой глоток и выдав протяжный вздох, когда сладкий напиток оказался во рту. Как всегда. Рейши уже давно успела привыкнуть к этой странной привычке подруги, но ни разу не пыталась попрекнуть её за это. Слишком милая картина, которая с какого-то момента стала частью их совместного ритуала распития горячего шоколада. — Послушай, Аи, если этот придурок посмеет отвергнуть тебя, я ему ноги оторву… и руки… ну возможно лишу пары тройки особо ненужных органов, без которых он сможет продолжить своё существование. Но держать всё в себе не выход, поверь той, у кого признание в чувствах вышло из рук вон… кхм, странно и при этом настолько нелепо, что ужасно хочется забыть. А ты знаешь, как я и всё нелепое сочетаются. — Ямомото не такай плохой! — Ты знаешь, как я отношусь к этому зазнайке. Мирей развела руками в стороны, в очередной раз напоминая ту сотню разговоров, во время которых она покрывала недовольными высказываниями первого ученика их класса. Начиная с момента получения рекомендации, когда Ямомото оказался первым лишь по тому, что Мирей по большей части хотелось спать, нежели из кожи вон лезть ради получения сертификата, который уже принадлежал ей благодаря «любимому» братику, поратовавшему за младшую сестрёнку, которая из-за своих эгоистичных побуждений могла нагло завалить стандартный вступительный экзамен на геройский курс. И это она ещё не вспоминала те инциденты, когда из-за капризного мальчишки оказывалась рядом с Бакуго: начиная со стажировки и заканчивая спонтанной битвой во время летнего лагеря. Подобно разменной монете, которую использовали каждый раз, когда мальчик-номер-один сталкивался лицом к лицу с первым учеником класса 2-А. — Твоё негативное отношение к Ямомото всего лишь последствия ваших положений как двух студентов, поступивших в Юэй по рекомендации, Рей, — Аика поднялась со своего места, крепко сжав кружку в руке, пока свободной задвигала стул. — Пойдём, а то, нас скоро отсюда пинками под зад выгонять будут. Мирей утвердительной кивнула, проделав ту же последовательность действий, что и подруга, за одним единственным исключением: гораздо медленнее и поглядывая на часы. Она всегда не замечала, как быстро летело время, когда находилась рядом с подругой в подобной непринуждённой обстановке, особенно за приготовлением любимого напитка. Однако было кое-что ещё. Одно небольшое «но», о котором они благополучно забыли: они находились в общежитии с общей кухней. Дверь плавно открылась, когда спокойная обстановка гостиной моментально переминалась одновременно со звуком выключившегося секундомера, который покоился в руках Огавы и его молниеносным взглядом на двух вышедших девушек. — ДВАДЦАТЬ СЕМЬ МИНУТ! ВЫ ЗАНЯЛИ КУХНЮ НА ДВАДЦАТЬ СЕМЬ МИНУТ И ЗАПРЕТИЛИ ОСТАЛЬНЫМ ЗАХОДИТЬ ТУДА! ДА ЧЕМ ВЫ ТАМ ЗАНИМАЛИСЬ? Мирей молча прошла к юноше и шутливо потрепала одноклассника по голове, усмехнувшись в своей привычной холодно-саркастичной манере. — Не волнуйся, солнышко, ничем противозаконным, если, конечно, приготовление горячего шоколада не считается преступлением. Джун замер, со смущённым удивлением уставившись на девушку, которая оторвала руку от его колючей шевелюры. Вот только Мирей совершенно не обратила на это внимание, двинувшись следом за тихо уходящей в свою комнату подругой, когда до ушей донесся голос репортёра из телевизора. И если бы она только знала, что услышит, тут же использовала свою способность перемещения, чтобы избежать тех последствий. — Сегодня состоялось последнее заседание суда по делу обвинения Горо Тагути в похищении и изнасиловании. По результатам трёх судебных заседаний и предоставленных улик со стороны обвинения и защиты судьёй было принято решения о его полной невиновности во всех предъявленных… [Tommee Profitt — Lament From Grave (feat. Stanaj)] Кадр. Один и единственный с выходящим из зала суда мужчиной, знакомым ей настолько хорошо, что периодически его образ всплывал в её кошмарах. Спонтанных. И настолько жутких, что Мирей просыпалась громко крича и чувствуя холодную влагу на щеках. Взгляд впился в телевизор, а внутри что-то выедалось с такой стремительной скоростью, что она даже не успевала совершать безнадёжные попытки остановить это. Потому что даже не понимала, что это было. Слишком непохожее на страх. Слишком далёкое от того чувства опустошённости. Ужасно не походившее на знакомое отчаяние. Словно смешавшиеся в одной чаще эти три эмоции воплотили нечто новое, страшное и до дрожащих пальцев незнакомое. Такое непостижимое, что любая попытка удержать зарождающуюся панику в утробе обрывалась небрежным прикосновением распространившейся по всему телу крошечной пустоты между сердцем и легкими. Нет. Хуже. Это было гораздо хуже. Оно было гораздо хуже. — Неизвестно, когда господин Тагути сможет вернуться как герой, на чьём счету десятки спасённых жизней, из-за подорванной репутации, но будем надеяться, что это произойдёт в скором времени. Шаг. Всего лишь один. Короткий. Судорожный. Прерывистый. А тело отразилось такой молниеносной болью, ощущаемой в каждой содрогающийся от услышанного поджилках. Слишком нереально, чтобы быть правдой. Слишком… слишком… — Рей? Ты в порядке? Рука дёрнулась в сторону быстрее, чем тёплое прикосновение подруги успело качнуться своей цели. Она отшатнулась. Быстрее чем панический сигнал мозга успел проникнуть под корку, создавая невидимую броню, чтобы надеть столь необходимую маску безразличия. Слишком поздно. Слишком быстро. Слишком бесполезно предпринимать какие-либо действия. Она была бесполезна. Такая слабая. Напуганная. В момент истощённая собственными эмоциями, что никак не могла предпринять все необходимые действия для сокрытия нарастающего страха. Одна. И всегда одна. Именно так в одночасье Мирей охарактеризовала свою жизнь, осознав целостность её внутреннего мира только тогда, когда не позволяла другим прикасаться к себе. А потом… потом что-то просто пошло не так. Появление Аики, лучшей подруги, которая оставалась рядом, несмотря на всё, что приходилось терпеть от самопровозглашённой принцессы. Появление Кацуки, её парня, готового сделать всё лишь бы она продолжала наивно улыбаться, нагло глядя в глаза остальным. Именно так и никак иначе. Но. Сколько же чёртовых противоречивых «но» существовало в её сознании, которые умудрились впервые за пятнадцать лет жизни утихнуть в мыслях, позволяя ей с полным облегчением дышать и наслаждаться теми крохами спокойствия, которые она с трудом пыталась выцарапать себе, лишь бы стало тихо. И ведь действительно стало. Ненадолго. Но ей этого хватило. Однако, что, если бы она не позволила своей слабости взять вверх над сознанием? Что, если бы в тот самый момент, когда ощутила отрицаемую всеми силами симпатию, приняла её и тут же зарубила на корню, не позволив распространиться? Она не знала. Потому что сейчас, в это самое мгновение, пока прикованный к экрану телевизора взгляд продолжал пожирать каждый кадр, она чувствовала себя по-настоящему беспомощной. Такой слабой и беззащитной, что не могла сделать абсолютно ничего, чтобы защитить себя. Но та прежняя Мирей смогла бы. И самое ужасное заключалось в искреннем осознании правдивости каждого мелькающего в сознании слова. Она бы смогла собраться. Смогла бы хладнокровно развернуться и направиться в свою комнату, наперекор желанию исчезнуть с собственного места. Она бы просто-напросто никому бы и намёка не оставила на возникшую внутри панику из-за увиденного. Она бы смогла всё побороть. Потому что всегда была одна. И уже давно привыкла к этому состояния. Но не та нынешняя Мирей. Бесполезная. Слабая. И по-настоящему жалкая в каждой своей промелькнувшей эмоции. Чтобы она не делала. Как бы не пыталась скрыть факт нарастающего страха, это оставалось видимым для всех. А она. Она ничего не могла. И вряд ли в тот момент могла видеть свои переполненные испугом голубые глаза, покрывающиеся густой влагой, которая затмевала взор. Потому что мозг продолжал проецировать будоражащие картинки, вынуждая забыть, кем она была для всех и где находилась. Она сделала ещё один шаг назад, когда сознание окончательно потеряло связь с реальностью. Потому что на вкус попробовала себя настоящую. Ощутила ту самую непоколебимую беспомощность перед увиденным. Потому что в тот же момент захотела прижаться лишь к одному человеку, который знал истинную правду. Пусть часть её и понимала, что это было невозможно. Потому что терзающее душу отчаяние крошило всё на своём пути, не позволяя инстинктам самосохранения спасать тонущее в панике сознание от неизбежной гибели. Ей нужен был он. Здесь и сейчас. Наплевав на все возможные последствия. Потому что без этого она могла умереть. Потому что без него она никак не могла совладать со своими страхами. Потому что в следующую секунду она провалилась во тьму, окончательно ощутив собственную бесполезность. Та Мирей смогла бы. Но нынешняя… всё, что смогла сделать сломленная перед услышанными новостями девушка, так это моментально сорваться с места и убежать в свою комнату, пока неугомонные крики подруги растворялись в звуках разбившейся чашки с какао, выскользнувшей из бессильных рук под давлением ноши окутавших её эмоций. А они ведь всего лишь хотели посидеть вместе, наблюдая за небрежно сменяющимся сезоном. Потому что в тот день прогнозировали первый снег. * ХугиварыМэрико — пропавшая девушка, которая умерла на руках у Бакуго в 14 главе.