Главное правило корпорации "Гусу".

Тринадцать лет спустя имя Вэй Усяня помнят всего несколько человек. Его совершенно точно не ищут. И почти не боятся. Сначала он жил без имени. Выживал, как мог, сбежав из страны подальше, зарабатывая игрой на флейте в туристических местах Таиланда и Вьетнама. Без документов, постоянного жилья и желания возвращаться. Но спустя столько лет Усянь встречает своего давнего друга, совершенно случайно, на улице. Он так давно не видел никого из той, прошлой, жизни, что почти забыл о ней. В своей новой жизни он ни с кем не заводил никакой дружбы, и это было основное его мучение — ни выпить, ни поговорить с кем-то он не мог. Усянь изменился, его волосы теперь достают до лопаток, он возмужал, вырос и как будто стал другим человеком. Уже несколько лет его знают под именем Мо Сюаньюй, у него есть история, маленький домик в одной приграничной деревне и даже осёл. Не Хуайсана, забрасывает в ту деревню чистая случайность, он тоже живёт другой жизнью, мастерит веера и просто ездит по миру в поисках вдохновения. Он не ищет Вэй Ина, но находит его и сразу же узнаёт. Они говорят много часов подряд и ещё больше пьют. Не Хуайсан не знает о том, чем сейчас живёт «Гусу» или Цзян Чэн. Он не может ответить Вэй Ину на эти вопросы. Но он будит призраков прошлого, воскрешает всё то, что Вэй Ин давно похоронил в себе, поэтому очень скоро тот оказывается в Гонконге прямо под тем небоскрёбом, который, кажется, стал ещё выше. Скрыв лицо под чёрной тряпичной маской, он стоит там несколько часов подряд. Он снова пришёл просто посмотреть. Не нужно гадать, кого он больше всего на свете хотел бы увидеть. Лань Ванцзи уже тридцать пять, его приёмному сыну — восемнадцать. Они выходят из дверей и направляются к машине. Для Лань Сычжуя сегодня особенный день - он был первый раз допущен к работе в «Гусу», к чему стремился с детства. Кому-то было интересно развлекаться, а ему — учиться и узнавать, как управлять бизнесом. Ванцзи им гордится. Лань Сычжуй подаёт большие надежды. Когда они проходят мимо Вэй Ина, младший что-то говорит старшему, и у того на лице появляется едва заметная тень улыбки. Их отношения можно было бы понять неправильно, если не знать, кто для Ванцзи Сычжуй. Младший одет в светлое с ног до головы, и выправка у него поистине ланьская. Вэй Ина слегка шатает. Он даже жалеет, что явился. Это слишком: Лань Чжань с годами стал ещё красивее. Усянь не может оторвать от него взгляд, застыв бездвижным изваянием прямо там. Лань Сычжуй первым замечает мужчину, который таращится на них, и инстинктивно встаёт между ним и тем, кого считает если не отцом, то старшим братом, наставником, учителем. — Вам что-то нужно? — голос его не грозный, но взгляд очень внимательный и цепкий. Ванцзи привычно погружен в себя, но сейчас, стоит его взгляду зацепиться за незнакомца, он шагает вперёд. Его движения быстрые и четкие, а взгляд непонятный, когда он хватает незнакомца за запястье и пытливо вглядывается ему в глаза. Те предательски блестят. Усянь слишком поздно понимает, что сбежать нужно было ещё пару минут назад, а теперь его заметили, о чём-то спросили, если он сейчас ринется в сторону, то всё будет ещё хуже. Хотя он отлично бегает: все годы, что он скитался, это его спасало. Уже пойманный чужой крепкой рукой, он смотрит в глаза Лань Ванцзи и не может ничего ответить. — Мне позвать охрану? — Лань Сычжуй осторожно нарушает их «гляделки». — Нет, — Ванцзи крепко держит чужую руку. — Ой, что это там! — Вэй Ин специально повышает голос до неузнаваемости, резко повернувшись в сторону, но это не работает. Не с Лань Ванцзи. — Господа! Цзян Чэн тоже здесь. С ним племянник, заносчивый подросток Цзинь Лин. Он бы с удовольствием рубился сейчас в плейстэйшен, а не с дядей по работе таскался, но глава «Ланьлин» Цзинь Гуанъяо рассудил, что Цзинь Лину пора принимать участие в делах. А родной дядя по материнской линии с удовольствием решил в этом поспособствовать. После смерти Цзысюаня и его отца Гуаншаня, трагически скончавшегося от сердечного приступа в очередных женских объятиях, о чём, конечно, все знали, но предпочитали не говорить, "Ланьлин" возглавил Цзинь Гуанъяо И сумел привести корпорацию к ещё большему процветанию. Они объединились с «Гусу», выкупили все активы «Цишань» и сейчас по праву считаются крупнейшей корпорацией страны. Цзян Чэн и Цзинь Лин приехали на встречу с Лань Сичэнем. И Цзян Чэн удивлён, застав на пороге «Гусу» такую картину. Второй господин Лань держит за руку какого-то оборванца! Чэн смотрит на это пристально и оценивающе. Что-то тут не так! — Когда в «Гусу» стали пускать оборванцев? — Цзинь Лин не только выглядит высокомерным, он и на язык остёр и совсем не думает, что стоит говорить, а что нет. Ребёнок явно унаследовал от родни «лучшие» качества. — Эй, ты кого оборванцем назвал? — Вэй Ин не может сдержаться и огрызается на мелкого наглеца уже своим голосом. — А ты когда в зеркало последний раз смотрелся? —  А-Лин! Прекрати! — Но, дядя! Тот втягивает голову в плечи, дядю он не боится, но лучше того не доводить. Цзян Чэн, конечно, как и прочие его родственники, А-Лина безбожно избаловал, но это не значит, что не мог и подзатыльник отвесить своей тяжелой рукой. То ли дело дядя Гуанъяо, тот его никогда не бил и всегда дарил подарки. Ванцзи переводит взгляд на Цзян Чэна, но хватка руки не становится от этого слабее. Он кивает в приветствии и говорит: — Мы уходим. А потом тащит человека, которого держит, за собой, словно на привязи, оставляя позади себя людей в шоковом недоумении. —  Эй, куда? — тянет тот по пути, едва не спотыкаясь от чужой прыти. — Неприлично называть незнакомцев оборванцами, — нравоучительно говорит Сычжуй. — А тебя кто спрашивает, ты вообще знаешь, кто я такой?! — А-Лин не сразу переводит на него взгляд, а когда наконец смотрит, то внезапно краснеет и сопит. —  Конечно, знаю, — спокойно отвечает тот. Их корпорации и семьи давно уже стали одним целым, хоть и разбросаны по разным городам. — Прекрати, или я тебя выпорю! — дядя ему постоянно чем-то таким угрожает. Однако замечания в адрес своего племянника со стороны он не терпит тоже. Поэтому просто кладёт младшему руку на плечо и добавляет: — С воспитанием своего племянника я разберусь сам, молодой господин Лань может не тревожиться на сей счет. Потом подталкивает А-Лина в сторону небоскреба. Они уходят, но Цзинь Лин оглядывается через плечо, окидывая Сычжуя взглядом, не обещающим ничего хорошего. Ванцзи усаживает мужчину на заднее сидение белого мерседеса. Шофер и бровью не ведет, хотя такое точно видит впервые, чтобы господин Лань кого-то так выглядящего в свой личный автомобиль сажал. ‎—  Это что, похищение? — Вэй Ин так возмущён, что даже маску с лица сдёргивает. ‎Ванцзи смотрит пристально. Кладёт ладонь на его щеку. — Да. ‎Вэй Ин замирает, как мышка. — Что ты делаешь? — Ты вернулся, — говорит Ванцзи и смотрит прямо в душу. — Я смотрю на тебя, чтобы поверить. — Это не я! Глупо отрицать очевидное, но Вэй Ин не может иначе, отвести глаза ему тоже хочется, но никак, убрать чужую руку и выскочить из машины — тем более. Ему, наверное, кажется, но на лице Лань Ванцзи дергается уголок губ, улыбка почти незаметная. Он отворачивается к окну, нажимает кнопку блокировки дверей и прикрывает глаза. Ждет, когда Сычжуй присоединится к ним. Тот сперва думает, что его просто бросили, но, когда машина стоит и не уезжает, наконец, подходит к ней и забирается в салон на переднее сидение. Вэй Ин потрясенно выдыхает, а при появлении ещё одного человека не решается что-нибудь ещё говорить. Просто не хочет, чтобы к Лань Чжаню были какие-то вопросы, натягивает маску обратно на лицо. — Ну, я пошёл? И снова намеревается сбежать, но дверь заблокирована. — Едем, — строго велит Лань Ванцзи. Они приезжают в дом семьи Лань, и незнакомого для Сычжуя мужчину Лань Ванцзи снова держит за запястье, словно сковав наручником. Вытаскивает из машины за руку. Тот всю дорогу пытался то дверь открыть, то ёрзал, оглядывался по сторонам, явно искал пути побега, но, увы, не нашёл. И это первый раз, когда Ванцзи не остается с Сычжуем поужинать и почитать. Такая традиция у них с детства Сычжуя повелась. По природе не очень разговорчивый Ванцзи читал ребёнку книги вечерами, а тот засыпал под его приятный голос. Сейчас у них такое действо происходит исключительно по четвергам. А сегодня как раз четверг. ‎- Вообще-то похищать людей — это противозаконно! — Вэй Ин пытается выёживаться, даже когда понимает, что всё безнадёжно. — А вдруг меня дома ждут? Семья? Дети? Слышно, что это враньё. — Вэй Ин! Когда Ванцзи хочет отругать его, то звучит так же, как и много лет назад. А отпускает он его только, когда уходит в свою часть дома и закрывает за ними дверь своей комнаты, где никогда никого не бывает, кроме хозяина. —  Никакой я не Вэй Ин! — всё ещё отпирается тот, словно это какая-то глупая игра. — Вэй Ин давно умер! ‎Взгляд Ванцзи от этого напоминания темнеет. — Я понимаю… А затем уходит из комнаты, ни слова больше не сказав. Обстановка вокруг изящная, и двери тоже не выглядят прочными, но не стоит обольщаться: они заперты, как и окна, которые здесь вообще с решётками. Так просто отсюда не сбежать. — Что ты понимаешь? Вэй Ин оглядывается, в полной мере осознаёт свое безвыходное положение и от этого впадает в панику, крича в закрытую дверь: — Зачем ты привел меня сюда? Ты хочешь узнать, зачем я пришёл к «Гусу»? Хочешь услышать, как мне было одиноко все эти годы? Да я сам в этом виноват! И я не жалуюсь! Мне просто… Просто… Хотелось ещё раз немного посмотреть на тебя! Последние слова он выкрикивает отчаянно громко, хоть и не надеется, что Лань Ванцзи услышит. ‎Ванцзи стоит за дверью, опустив голову. Он слышит всё. Возвращается он не скоро, через час, за который Вэй Ин успел известись. На нем другая одежда, а в руках поднос с кучей еды, аппетитно пахнущей специями. Ванцзи ставит поднос на стол посредине комнаты и предлагает: — Поешь. Усянь давно не видел такого богатства, но всё равно почему-то нос воротит. — Не хочу я есть! — Поешь, — повторяет Лань и сам садится за стол. Подвигает в сторону Вэй Ина фарфоровый кувшин с вином. Вэй Ину впору занервничать ещё сильнее: сам Лань Ванцзи предлагает ему выпивку! Вэй Ин принюхивается к кувшину и подносит его к губам, жадно глотая вино, как будто сто лет ничего не пил, а сейчас, наконец, дали такую возможность. На деле он просто хочет обхитрить Лань Ванцзи, притворившись пьяным, уличить момент и сбежать. Но вино крепкое и сразу даёт в голову. — Лань Чжань… Он вытирает губы тыльной стороной ладони. — Прости меня? Тот пьёт чай маленькими глотками и после таких слов поднимает на Вэй Ина взгляд, так и не убрав чашку от губ. Он бы мог подавиться от неожиданности, но сдерживается. Вэй Ин замирает с кувшином в руках. — Ты стал ещё красивее. Но всё такой же молчаливый, — звучит очень искренне. Ванцзи ставит чашку на стол. — Оставь вино и поешь. В глазах Лань Ванцзи плещется что-то такое, что с вином хмельным и рядом не стояло. Он — само благородство, не оскорбляется на неуместные замечания и как будто готов принять на себя чужую ношу. Вэй Ин словно сдаётся, отправляет в рот кусок мяса, но его тоже запивает вином, прямо из горла. Больше он ничего не говорит, пока окончательно не хмелеет и не становится расслабленней. — Лань Чжань, — он опускает голову. — Лань Чжань! Он зовёт его, словно все эти годы мысленно не звал, как будто хотел, чтобы он нашёл его раньше. — Мгм? Лань Ванцзи тоже ест, но к вину не притрагивается. Алкоголь он по-прежнему не переносит. А на этот зов реагирует очень просто. Поднимается из-за стола, подходит к Вэй Ину и берет того на руки, а потом несет к постели. — Лань Чжань! — Усянь удивленно вскрикивает, цепляясь руками за его шею. — Ты чего придумал? Паника снова накатывает волной. Ванцзи опускает его на кровать, где накрывает рот ладонью. — Отдохни, — говорит даже как-то мягко. Все это будит память, тревожит сердце и душу. Но Ванцзи сейчас так пронзительно счастлив, что если бы всегда понимающий его настроения брат увидел, то очень бы удивился. Ведь такого уже много лет не было. ‎Вэй Ин все ещё держится за Лань Ванцзи, смотрит большими глазами, зависая так неприлично долго. А затем словно с ума сходит и тычется носом в плечо мужчины, сильно дернув его на себя. Это тоже странно, но Ванцзи не сопротивляется: ложится рядом и обнимает Вэй Ина за плечи и за талию, притягивает ближе, гладит по спине. — Всё позади, — почти ласково говорит он. И это так, несмотря на то, что ничего не решено. Былое всё ещё стоит за ними, но сейчас Вэй Усянь в руках Лань Ванцзи, и это единственное, что важно. Вэй Ин не знает, что тому причина: вино или поглаживания, но скоро его беспощадно клонит в сон. Так сладко он не засыпал уже очень давно.