Главное правило корпорации "Гусу".

День поминания усопших очень важен. Многие уезжают домой, взяв выходной. Но какие выходные у врача? У врача без семьи - тем более. Сяо Синчэнь работает в госпитале уже третью ночную смену подряд. У его коллег есть к кому поехать. А ему даже нравится проводить время на работе. Ночью в госпитале тихо, в коридорах пусто. Несколько раз за ночь доставляют тяжелых больных. Синчэнь обследует мужчину с травмой головы. То ли упал, то ли ударили: полиция позже разберется, когда тот очнется. Главное - спасти жизнь, поставить диагноз, при необходимости отправить в операционную, а потом следить за состоянием, пока тот не уйдет из госпиталя на своих ногах. Или не сможет, такое тоже бывало. Следом за мужчиной сразу двое: муж с женой, жертвы автомобильной аварии. За ними дедушка Чан с переломом бедра… Ещё один пациент поступает утром, когда Синчэнь направляется домой. Судя по медицинской карте, мужчина с повреждениями внутренних органов и многочисленными колотыми ранами… Проще говоря, на парня напали с ножом. На его карте стоит метка «Связаться с полицией». Когда очнется и сможет дать показания. Синчэнь возвращается вечером, читает карту, заходя в палату. Таких ему всегда было жалко, тех, кто пострадал от других людей. Медсестры уходят, чтобы взять кофе из автомата на первом этаже. Дежурная сестра сидит в конце коридора и клюёт носом до очередного обхода… Сяо Синчэнь замирает на пороге палаты. Лишь на секунду подняв взгляд, больше не может его опустить. Медицинская карта падает из его рук. У постели, на которой лежит такой знакомый человек, доктор оказывается в одно мгновение. — Сун Лань! Он боится даже просто дотронуться. Это лицо он бы узнал из тысячи. В медицинской карте указано «неизвестный», значит он ещё не приходил в себя, чтобы назвать своё имя. Лицо Сун Ланя бледное, но спокойное, словно тот всего лишь спит. Сяо Синчэнь не трогает его, но и уйти не может. Сун Ланю ещё долго предстоит провести в коме, а Синчэню не позволят задержаться на работе дольше нескольких дней. Главврач буквально пинками его выгоняет выспаться со словами: — Лица на тебе нет! Иди домой! Краше в гроб кладут! Синчэнь соглашается только на сон, потом обещает вернуться. За это время медсестры, которые его обожают за доброту и красивую внешность, присмотрят за Сун Ланем, в карточке которого теперь значится «Сун Цзычэнь». А под дверью Синчэня лежит парень, про которого можно ровным счётом сказать то же самое. Он словно мёртвый. — Господин! С вами всё в порядке? — Синчэнь пугается неожиданной находки у своих дверей, опускается на колени перед парнем, берёт за запястье, ищет пульс. ‎Сердце бьётся, но очень медленно. И видимых ран на теле парня нет. Синчэню приходится поднять парня, не оставлять же его на полу в подъезде, занести в свою квартиру, устроить на диване. Это единственное спальное место в доме. После того как они с Сун Ланем разошлись, Синчэнь сменил квартиру и не смог толком обжиться, да и зачем? Он буквально днюет и ночует на работе, а дома Синчэнь неприхотлив. Так он живёт уже почти год. Парень на диване не подает признаков жизни, но едва заметно дышит, и на том спасибо. Синчэнь проверяет его руки, потом ноги, снимает с незнакомого человека верхнюю одежду. Следов от уколов не видно, признаков передозировки тоже нет. Парень словно дошёл до своего предела и просто упал от усталости. Синчэнь чувствует себя примерно так же, но берёт таз, наливает воду и протирает от испарины чужое лицо, потом шею и руки. У него в доме есть лекарства, не может не быть. Парня он устраивает со всем комфортом на собственном диване, ставит капельницу с физраствором и долго наблюдает за процессом, пока усталость не берет своё. Засыпает Синчэнь сидя у дивана на полу, щекой на одеяле, рядом с ладонью незнакомца, в которую воткнута и надежно зафиксирована пластырем игла. ‎Сюэ Ян приходит в себя. Нехотя. Со стоном. Словно его кто-то силой выдергивает из самого лучшего в мире сна. В жизни ему приходилось много раз избегать смерти и тяжелых последствий. Но видимо, он стареет, теряет сноровку, раз дошло до такого. Когда он видит человека рядом с собой, то сразу инстинктивно собирается, но вглядывается и очень старается не ухмыляться слишком многозначительно, узнавая лицо, которое уже сто процентов однажды видел. Сюэ Ян никогда не забывает чужие лица. Особенно такие красивые, настолько красивые, что хочется их изуродовать. Сяо Сичэнь спит крепко. Он настолько вымотался, что даже не чувствует на себе чужой прожигающий взгляд. А когда просыпается через пару часов от ломоты во всем теле, то первым делом проверяет капельницу, потирая глаза. — Ты проснулся! — замечает он. — Не бойся. Я врач, а это лекарство, которое поможет тебе окрепнуть. Сюэ Яну очень хочется что-нибудь съязвить, мол, я думал, ты медсестра, но силой воли он выдаёт только: — Спасибо вам… — и голос его крайне умирающий. Синчэнь понимает это по-своему. — Отдыхайте. Я приготовлю поесть. Холодильник оказывается пустым. Приходится заказать доставку. Доставщик мало того, что опаздывает, так ещё и обсчитывает Синчэня. Но доктор с ним не ругается, даже заметив это. Желает хорошего дня, а потом накрывает на стол. — Я накормлю тебя, не вставай. Парень упрямо поднимается и садится ровнее. — Неудобно будет есть лёжа! — за бок рукой держится, как будто там болит. Синчэнь посчитал неудобным полностью раздевать его в бессознательном состоянии, пусть и с врачебной целью, лишь убедился, что нет переломов. — Больно? Он подходит ближе, оставив пластиковые тарелки на столе. — Покажи, пожалуйста? — мягко просит, руку тянет к его майке, чтобы посмотреть. — Не трогай! — шипит Сюэ Ян, дёрнувшись, как от огня. — Просто кольнуло что-то. Наверное, от голода! Доктор замирает на секунду, но улыбается. Его находка похожа на пациентов детского отделения. Те сперва колючие, плачут от страха, но потом оттаивают, главное дать им понять, что ничего страшного не происходит. — Хорошо. Тогда я уберу капельницу, и мы поедим. А потом ты можешь принять душ и ещё поспать. Это сразу говорит и о том, что он его никуда не гонит, и о том, что лезть не в своё дело не собирается. — Ты даже не спросишь, как меня зовут? — парень и правда голоден, потому что резво тянется к еде. — Если ты захочешь сказать, то сам скажешь мне своё имя. Моё — Сяо Синчэнь. — Мм, тебе подходит, — говорит Сюэ Ян, прищурившись. Доктор двигает в его сторону тарелку с лапшой. И вазочку, в которой насыпаны разноцветные сладкие драже. — Я мало ем сладкое, но почему-то всегда покупаю. Вообще он понимает, что покупает конфеты по старой привычке. Сун Лань, сидя вечерами за компьютером, уничтожал их с космической скоростью. Сюэ Ян игнорирует лапшу, запускает в рот целую горсть конфет и жуёт с довольным видом. — Спасибо, Сяо Синчэнь. Ты такой… добрый! — оценивает его взглядом с каким-то интересным блеском в глазах. Тот качает головой, вздыхает. Дальше они едят в тишине. Тарелки быстро пустеют. Со своей работой Синчэнь иногда забывает поесть, да и дома, когда один, чаще спит, и некому напомнить об ужине, потому он такой худой. В солнечном свете, который попадает в квартиру через окно без штор, почти прозрачный. — Я постираю твою одежду, можешь пока взять мою. Душ вон там. Не запирай дверь. И если понадобится, я буду тут, — говорит он. Сюэ Ян не торопится сбегать от такого гостеприимства. В это время в Гонконге по лезвию ножа ходит и Ванцзи. — Брат! Лань Сичэнь вернулся домой в мрачном настроении. И, наверное, лучше его не трогать. Но Ванцзи обещал Вэй Ину с ним поговорить. — Вэй Ин вернулся. Нам нужно поговорить с тобой, — сам Усянь дожидается его комнате. Лань Сичэнь напрягается ещё заметнее. — Он жив? Я… буду у себя в кабинете. Можете зайти ко мне… Через час. Ванцзи ему кивает и уже почти уходит, но, стоя у двери, спрашивает, не оборачиваясь. — Ты в порядке? — Ванцзи, ты уверен, что он не опасен? — тяжело спрашивает старший. — Да. В голосе Лань Ванцзи столько уверенности, что она выдержит целый мир и не поколеблется. — Ты сам увидишь. ‎ Позже в своём кабинете Лань Сичэнь выслушивает Вэй Ина, очень скоро окончательно поверив, что он жив и это именно он, никто другой. На его памяти таких активных безумцев больше нет. Вэй Ин уже успел влезть в дела «Гусу» и играет фактами, как будто жонглёр мячиками. А ещё обвиняет Гуанъяо если не во всех смертных грехах, то во многих. Лань Сичэнь не перебивает его, стойко выслушивает, по его лицу сложно понять, насколько его сердцу странно воспринимать такую информацию. — Не слишком ли это громко, господин Вэй? Что вы пытаетесь этим добиться? — и даже это он спрашивает вполне себе ровно, без угрозы. — Я хочу добиться правды! — тот упрямо смотрит ему в глаза. — Я хочу добиться мира и безопасности для вашей корпорации. Я никогда не был здесь по-настоящему своим. Но я хотел быть. И по-прежнему хочу, чтобы вы процветали, господин Лань. Он погубит вас. Именно вас тоже погубит. — Я не поверю этому, пока не получу доказательства, — Лань Сичэнь отводит взгляд. — Вас долго не было, господин Вэй. Многое изменилось. Мы решили много проблем вместе с господином Цзинь. И наши корпорации тесно связаны. Я реагирую на ваши обвинения в адрес господина Цзинь ровно так же, как реагировал бы, если бы вы обвиняли в чём-то подобном Лань Ванцзи. — Будут вам доказательства! — Вэй Ин кидает взгляд на молчаливого младшего. — Я никогда не делал того, в чём не был уверен. И никогда не стремился кого-то погубить без повода. Я даже не убивал никого… Он вспоминает то количество смертей, что лежит на его плечах тяжелым грузом и слегка вздрагивает. — Намеренно — не убивал. В отличие от вашего близкого партнёра. — Прошу вас, не увлекайтесь, господин Вэй! Я вас услышал. Но сейчас прошу покинуть мой кабинет. — Брат, — Ванцзи говорит тихо. Но в тоне предостережение, чего никогда раньше не было в адрес старшего. Лань Сичэнь должен понимать, что для Ванцзи значит возвращение Вэй Ина. Что защищать он его будет так же, как Сичэнь сейчас защищает Гуанъяо. — Мы найдем доказательства, — это звучит ровно, но однозначно показывает, на чьей Лань Ванцзи стороне. Он уводит Усяня из кабинета. — Лань Чжань, я хочу прогуляться. Пойдёшь со мной? — спрашивает тот, как будто заранее не знает ответ. — Хорошо. Куда? — Просто на улицу. Может посидим где-нибудь… Возьмем чего-нибудь вкусного. Вэй Ин сам ведёт Ванцзи на выход. На деле у него назначена новая встреча около полуночи. С ещё одним старым другом. Ванцзи идёт за ним по улице. Он не гулял так с прошлой жизни. Есть шофер, который отвезет куда угодно. Есть вездесущие журналисты, которым вечно хочется что-нибудь спросить или просто сфотографировать младшего господина Лань. Простые люди тоже часто обращают на него внимание. Но с Вэй Ином Ванцзи не замечает чужих взглядов, потому что его внимание целиком отдано этому человеку. — Брат не видит правды, — говорит он по пути. — Я бы хотел, чтобы всё сложилось иначе. Чтобы все… были живы. Спасибо, что веришь мне, Лань Ванцзи. Усянь неожиданно берёт его за руку, ничего не стесняясь. — Господин Лань? Эта встреча могла бы не состояться, если бы Цзинь Лин не вздумал сбежать от своего дяди, разругавшись с ним прямо посреди торгового центра. Цзян Чэн поспешил за ним на улицу, ведь мальчишка мог попасть в неприятности. А там увидел крайне интересную картину: Лань Ванцзи гулял с парнем за ручку! И парень этот… — Вэй Усянь! Цзян Чэн едва не падает. Его лицо становится таким злым, что страшно посмотреть. Вэй Ин уже не стремится скрываться — все, кто мог его узнать, уже узнали. Он так думал. Но почему-то совсем не подумал о Цзян Чэне, которого видит перед собой, и тоже меняется в лице, лишь только крепче сжимает руку Лань Чжаня. От гнева темнеет перед глазами. — Ты! Да как ты смел появиться? Расхаживаешь тут, как… Цзян Чэн смотрит на их руки и заново взрывается. Шагает с явным намерением ударить, пока Лань Ванцзи не загораживает Вэй Ина плечом. — Вэй Усянь! Ты совсем бессовестный? — рычит Чэн. Усянь отступает назад, тянет Ванцзи за собой. Оправданий у него нет, ему просто стыдно. Цзян Чэн неправ, совесть у Вэй Ина есть. Она дурным голосом вопит о том, что он должен вымаливать у брата прощения, но гордость и что-то там ещё не позволяют. — Ой, что это там?! — он резко указывает куда-то за спину брата. Цзян Чэн на это ведётся, как всегда. Вэй Ин пользуется моментом и пулей срывается с места в темноту парка. Ванцзи, конечно, с ним. Когда они останавливаются, у Ванцзи в глазах легкое удивление. Волосы растрёпаны от ветра, а рука по-прежнему крепко держит чужую ладонь. Они останавливаются прямо у цветочной клумбы, и Ванцзи ловит с недоумением легкое чувство дежавю, как будто такое уже было. — А ну, стой! — кричит Цзян Чэн, конечно, громко, но за ними не бежит. Зачем? Ему догонялок с племянником хватает! А тут Лань Ванцзи, так что где искать Вэй Ина, Чэн теперь знает. Гораздо сложнее объяснить А-Лину, что человек, которого все считают виновным в смерти его родителей, жив.