Главное правило корпорации "Гусу".

В тот же день, когда Лань Ванцзи и Вэй Усянь уезжают на Хайнань, в «Ming Pao Daily News» выходит большая статья на всю первую полосу, в которой с чёрно-белых фотографий улыбается Гуанъяо рядом с красивой девушкой. Они просто стоят рядом, но прессе не нужно больше. Статья гласит о том, что обсуждается возможная помолвка главы корпорации «Ланьлин» и молодой наследницы Лаолинцинь. Новость эта гремит на всю страну, потому что, как говорят, такие союзы заключаются на небесах, и не каждый день «пастух встречает ткачиху». Лань Сичэнь не верит своим глазам. Конечно, скоро он звонит Гуанъяо и не до конца понимает, что ему сказать. В их семье было много любителей своего пола. Но без женщин они бы не продолжали свой род. Однако, может… Стоило предупредить его? Они же так давно вместе! — Господин Лань? — собранный тон означает, что Гуанъяо не один. — Не ожидал, что вы позвоните. На фоне слышен шум автомобиля. — Я хочу поговорить, — глухо звучит голос Сичэня. — Я выезжаю в Гонконг, — Яо знает, о чём. Такие разговоры нужно вести, глядя друг другу в глаза. — Буду через несколько часов. — Я жду тебя, — отвечает Лань и отключается. Больше слов у него пока нет. Через пять часов, будь прокляты Гонконгские пробки, Гуанъяо стоит на пороге дома семьи Лань. Он не был тут слишком давно. Его провожают в комнату для гостей. По пути он позволяет себе отойти и заглянуть на кухню, в которой со времен их первого поцелуя ничего не изменилось, это будит воспоминания и заставляет вдохнуть поглубже. Сичэнь выходит к Гуанъяо в своём привычном сияющем великолепии и кланяется. — Господин Цзинь. — Си… Господин Лань. Тот кивает. Улыбка появляется на лице, правда, не такая широкая, как обычно, а в глазах видна тревога, хоть и очень глубоко спрятанная. Яо нервно облизывает губы, и это рушит весь его собранный образ. — Прости. Я не имел понятия, что так выйдет! Это всё, что он может сказать сейчас, когда слова не идут и кажутся бессмысленными и неправильными. — Могу я спросить, что значит «не имел понятия»? — Мы действительно виделись, но это была деловая встреча. И я даже не думал, что они выставят это так! Я не скрою, такие предложения были, но… Но как я мог? А теперь… Как я могу отказаться? Унизить Лаолинцинь? Потерять всё, над чем я работал столько лет? Гуанъяо подходит ближе, смотрит в глаза, цепляется за ткань рубашки на груди. — Сичэнь, ты должен мне поверить. Я бы никогда не смог так поступить с тобой! — Я верю, — мужчина осторожно накрывает его руку своей. — И не поверил написанному. Яо, я люблю тебя… По-прежнему… Так же сильно. ‎Гуанъяо упирается лбом в его грудь. — Прости, прости меня, Лань Хуань! Теперь, если Лаолинцинь не откажутся, мне придётся… Боже, мне придётся… Лань Сичэнь тяжело вздыхает. Внутри него буря противоречивых эмоций, а сердце очень болит от чужих слов, но он говорит: — Я приму любое твоё решение. Я приму, Яо… — Как я могу жениться на госпоже Су, если мое сердце смотрит в твою сторону? — Гуанъяо дышит глубоко, тихо всхлипывает и долго так стоит. Но когда отходит, смотрит на мужчину без слез, хотя на лице всё ещё видны следы этой слабости. — Я хочу остаться сегодня здесь. Ты позволишь? — Я не отпущу тебя. Не сегодня. Не сейчас, — говорит Сичэнь почти ласково, ведь чужие признания слегка лечат его боль в сердце. — Хорошо. Значит ты не отказываешься от нас. Гуанъяо нужно было это подтверждение, он потому и примчался за несколько часов, бросив все дела. — Отказаться от нас — всё равно, что отказаться от своей жизни, — Сичэнь снова обнимает его и утыкается губами в волосы. ‎Гуанъяо, наверное, за это тоже любит Сичэня — за стариковскую романтику, за его манеры, за их совместное прошлое, за уважение, которое чувствует. — Что ты со мной делаешь? — спрашивает он, подняв голову и легонько целует подбородок мужчины. ‎— Люблю тебя сильнее, чем всех остальных. — Ты всегда заставляешь меня улыбнуться, — Яо осторожно выбирается из объятий. — Не хочу, чтобы твой дядя заработал очередной инфаркт, давай поедим? Из-за волнений я пропустил обед… Сичэнь галантно отводит его на кухню. — Устраивайтесь поудобнее. Я постараюсь удовлетворить ваши аппетиты. Ему совершенно точно полегчало, но он всё ещё помнит о том, что говорил Вэй Ин. — Это звучит очень двусмысленно, — замечает Яо с улыбкой, но за столом сидит смирно. — У меня всегда получалось. Лань Сичэнь поглядывает на него, занимаясь приготовлением еды, и даже спустя столько лет на это можно смотреть с восхищением. Его движения неторопливые, а всё, что он готовит, выходит традиционно вкусно и красиво. По возвращению в Гонконг Вэй Ин ловит невероятное чувство дежавю, и неудивительно: вернувшись в дом семьи Лань, они с Лань Ванцзи снова видят страстный поцелуй Лань Сичэня и Гуанъяо посреди кухни. Только на этот раз Вэй Ин не удивлён, ни капли. Не прячется, только ухмыляется, глянув на Ванцзи, вот, мол, а что я говорил? Ванцзи бледнеет, пытаясь загородить от Вэй Ина эту картину, но поздно. А Сичэню в этот раз хочется сквозь землю провалиться. Он с трудом сохраняет невозмутимое лицо. — Брат… Господин Вэй… Вы вернулись. — Ага! — Вэй Ин выходит вперёд. — В поместье господина Не столько интересного! — и без утайки смотрит в глаза Яо. — Хотите посмотреть, что мы там нашли, господин Цзинь? Яо делает шаг назад. — Ты! — Господин Вэй, я попрошу не нападать так открыто на господина Цзинь. Не в моём доме и не в моём присутствии, — это звучит не строго, но это явно предупреждение. Лань Ванцзи снова пытается загородить Вэй Усяня, тяжело глядя на брата. Впервые у них случается какое-то подобие противостояния. — Я ещё не начинал нападать! — Вэй Ин разводит руками. — Но вам, если хотите, я тоже покажу свои находки. Вам понравится. Или нет, — он слегка задумывается. — В любом случае, вы обязаны это увидеть. Чтобы вам стало понятно, кого вы защищаете! — Ты не посмеешь! — Гуанъяо это еле слышно шепчет, но в напряженной тишине его слышно весьма отчетливо. Он не знает, что мог найти Вэй Ин в доме господина Не. Может, Не Минцзюэ хватило ума хранить документы по незаконным делам? Или вести дневник? В конце концов, он сам посылал людей найти и уничтожить все доказательства их дел после смерти главы Не. Видимо, что-то пропустили. — Я прошу меня извинить, господин Вэй. Лань Сичэнь решительно уводит Гуанъяо к себе в комнату, куда даже брату входить можно только после приглашения. — О чём он говорит? — и смотрит на него там обеспокоенно, хоть и прямо. — Откуда же мне знать! На сером лице Гуанъяо блестят капельки пота. Он выглядит как человек, только что резко переживший лихорадку и до сих пор мучающийся от ее последствий. И лучшая защита — это нападение, поэтому он продолжает: — Почему Вэй Ин вообще здесь? В твоём доме! С Лань Ванцзи! Ты знал? Когда я дрожал в твоих руках от страха, Лань Хуань, ты знал? — Нет, — отвечает тот. — Я узнал позже. Но это не важно. Почему он хочет навредить тебе? И что они могли найти? Скажи мне прямо. Я буду рад, если это всего лишь блеф… Но, если нет, я хочу услышать от тебя. Тебе есть, что скрывать? Что-то настолько ужасное? — Когда Не Минцзюэ был жив… Не все его дела были чисты. Возможно… Это, — с трудом говорит Яо. Лань Сичэнь кивает, словно понимает, но следом спрашивает. — Тебя могут за это привлечь к ответственности? У Яо вырывается нервный смешок. — Многие спят и видят, что уничтожат меня. Никому до сих пор не удалось, ведь доказательств нет! Но я не горжусь своими прошлыми поступками. Повисает долгая пауза. Сичэнь нарушает её первым. — Я всё-таки попрошу тебя уехать. Вам нельзя больше пересекаться. Не сейчас, пока я не разберусь в чём дело и не буду уверен в твоей безопасности. — Почему он так ненавидит меня? Разве я виноват в смерти его сестры? Детей Вэнь? Цзысюаня? Только потому, что я сейчас во главе «Ланьлин», разве я могу ответить за все смерти этого мира? Яо качает головой и смотрит на Сичэня с бледным подобием своей обычной улыбки. — Я не знаю, сможешь ли ты принять меня прежнего, если даже Ванцзи на его стороне. Это первый раз, когда Гуанъяо, не уверен в Лань Сичэне. — Я не отказываюсь от тебя. Но я должен со всем этим разобраться. И сейчас тебе правда лучше уехать. Я боюсь, что не смогу остаться беспристрастным, если посмотрю в твои глаза ещё немного… Гуанъяо покидает дом семьи Лань. А вдали от Сичэня его накрывает паника. Эта змея уже подобралась так близко! Еще немного… И… — Зачем ты так? — Лань Ванцзи уводит Усяня в свою комнату, где смотрит на него тяжело. ‎— Как? Теперь у нас есть доказательства! Или ты мне предлагаешь просто отнести их в полицию? Это не сработает! Мы должны прижать его к стенке самостоятельно! — Ты не должен был показываться ему на глаза. Не должен подставляться. Я всё сам расскажу брату. Ванцзи потирает лоб коротким движением, морщинка между бровей никак не пропадает, как и волнение во взгляде. Вэй Ин качает головой. — Он сам попался мне на глаза! Знаешь, Лань Чжань, я думал, что больше не испытаю такой глубокой ненависти к кому-то. Я очень много лет потратил на то, чтобы найти в себе покой, хранил обет молчания в горах, жил в монастырях, но… Сейчас я понимаю, что это бесполезно. Когда я увидел его сейчас, я понял, что всё зря. Я всегда ненавидел лживых и двуличных людей. А он именно такой. ‎Ванцзи глубоко вздыхает, смотрит с немым укором. Он променяет ненависть и любую месть на то, чтобы защитить Усяня от всего перечисленного. — Поговорим с братом позже. А потом, прошу, позволь позаботиться о твоей безопасности. Останься здесь. ‎Вэй Ин приближается к нему на пару шагов, смотрит в глаза. — Лань Чжань, ты не обязан защищать меня. Ванцзи каменеет, но отвечает: — Я делаю это не потому, что обязан. — А почему ты это делаешь, Лань Чжань? — спрашивает Усянь прямо, хоть и тише обычного. — Это же твоя семья. Твой брат… — Брат будет защищать его, — говорит Ванцзи вместо того ответа, который ожидают. — Но он справедлив и не будет закрывать глаза на преступления. ‎Вэй Ин молчит какое-то время, затем меняет тему, слегка вздохнув. — Я должен встретиться со своим хакером. Нужно скопировать данные и надежно спрятать копию. На всякий случай. ‎— Поговорим с братом, и я отвезу тебя. Ванцзи отворачивается, отвлекается на привычные дела, нужно принять душ, переодеться… Он как будто оттягивает неприятный разговор. Но в итоге они всё-таки оказываются на пороге комнаты брата. — Заходите, — разрешает Сичэнь, повернувшись на стук. Вэй Ин просит доступ к компьютеру, куда скидывает видео и ещё кое-что, что ещё более компрометирует Гуанъяо. Справившись с этим, он говорит: — Мы не будем мешать вам. Вы должны посмотреть это всё без свидетелей и принять решение. Я заранее прошу прощения за то, что вы оказались втянуты в это. Но вы глава корпорации и… Усянь не договаривает, всё и так понятно. А потом они с Ванцзи уезжают на встречу с Вэнь Нином, который и есть тот самый хакер, способный взломать даже компьютер главы Цзинь. Уже позже Вэй Ин предлагает Лань Чжаню остановиться сегодня в отеле, потому что близится ночь, а путь до дома неблизкий. ‎Ванцзи терзает чувство вины за то, что он своими руками причинил боль человеку, который всегда был рядом. В раздумьях он притормаживает на подземной парковке отеля и оборачивается к Вэй Ину что-то сказать. В дальнем конце ярко мигает лампочка, а в будке охраны никого нет, видимо, сотрудник отлучился проверить свет. Тут так тихо, что Ванцзи слышит свое сердцебиение. А потом и чужие шаги, слишком мягкие и крадущиеся, настораживающие. — Вэй Ин! Всё слишком быстро. Ванцзи видит фигуру в чёрном, дуло пистолета, в открытую направленное Усяню в спину, и не думает. Инстинкт самосохранения в нём отключается перед желанием защитить. Дернувшись вперёд, он закрывает Вэй Ина собой, хватая его за плечи. Получает пулю в спину и ослепляющую боль, в которой ничего не видит, слышит только далекие крики и топот ног. И может только надеяться, что фигура в чёрном не выстрелит снова. — Лань Чжань! Вэй Ин вскрикивает и резко оборачивается, успевает уберечь Ванцзи от падения на землю, ловит его руками и снова кричит. Охрана появляется очень быстро, а стрелок так же быстро сваливает, Вэй Ин не успевает его разглядеть… Спустя пару часов он сидит в больнице у палаты с Ванцзи, куда его пока не пускают, потому что спасают ему жизнь и посторонний человек там совершенно лишний. В больнице переполох. Медсестры шепчутся о покушении на какую-то важную шишку. Сяо Синчэню тоже приходится отвлечься от Сун Ланя. В конце концов, в больницу вызывают святило хирургии, которого доставляют на вертолете. Операция длится уже несколько часов. Пуля задела внутренние органы. Сяо Синчэнь не специализируется на подобной хирургии, потому, закончив поддерживать пациенту жизнь до приезда врача, он выкидывает окровавленные перчатки и форму, и выходит к родственникам. — Господа, — мягко говорит он и натыкается взглядом на Вэй Ина. Тот повзрослел, но это без сомнений он. ‎У палаты Ванцзи собрались все. Даже Цзинь Лин здесь. Он был с Сычжуем, когда тому сообщили, поэтому они приехали вместе. ‎Вэй Ин смотрит на старого друга и просто кивает, мол, да, это я, а потом первым спрашивает о состоянии пациента, прерывая даже старшего брата Ванцзи, который сейчас ещё спокойнее, чем обычно, но это только внешне, совершенно точно. — Он жив?! ‎— Его оперируют, — голос доктора, словно ласковый ручей. Синчэнь кладёт ладонь на плечо Вэй Ина. — Рано делать выводы, но прогнозы хорошие, с ним работают наши лучшие хирурги. — Спасибо, — просто говорит Усянь, хотя глазами говорит гораздо больше. А на старшего Ланя он сейчас вообще не может смотреть — ему ни разу не было перед ним настолько стыдно. — Я останусь здесь до конца операции, — говорит тот слегка хрипло, как будто сорвал голос криками. — Благодарю вас за всё, доктор. Вэй Ину, конечно, сейчас не до этого, но через какое-то время Синчэнь приносит ему стаканчик с кофе из автомата. Рассказывает об операции, как она делается, насколько талантливый хирург работает с Ванцзи. Он не знает, что их связывает, но, кажется, догадался. О том, кто не важен, не спрашивают с такими глазами. Вэй Ин кивает, непривычно молчаливо. Это всё будит в Сяо Синчэне воспоминания, как он в номере отеля вытаскивал другого парня по просьбе Вэй Ина. Синчэнь замолкает. Бледнеет, как будто ему самому сейчас понадобится хирург для пересадки сердца. Потому что его похоже остановилось и перестало качать кровь. Вэй Ин пьёт кофе, но не чувствует вкуса, слушает, но плохо воспринимает информацию, а в тот момент оборачивается. — Синчэнь? ‎Доктор смотрит куда-то в пустоту, сквозь осознание. — В тот раз, — голос почти не слушается. — Тот мальчик… Синчэню приходится взять Вэй Ина за руку и закрыть глаза. Там слова идут из него тихим потоком. Голос не повышается и не дрожит, но от того ещё более жутко звучат все воспоминания и то, что тот человек улыбался ему несколько недель в стенах его дома каждый божий день. — Это… Совпадение? ‎Вэй Ин собирается с мыслями. — Не думаю… — вздрагивает. — Где он сейчас? Этот человек? Синчэнь не в силах рассказать о событиях, которые привели к этому. — Ушёл. Но… Цзян Чэн ураганом врывается в больничный коридор. Он не орёт, но шипит почище любимых когда-то Усянем змей. — Вэй Усянь! Снова ты! И почему я не удивлен? Сперва сестра, теперь второй господин Лань! Это твоя вина! Все вокруг тебя мрут, как мухи! — Цзян Чэн, не начинай. Не место и не время, — мрачно отзывается тот. — Как ты вообще смел появиться снова? После всего, что натворил! — Цзян Чэн замечает взглядом племянника, за которым приехал, но даже его присутствие не останавливает от ругани. ‎Вэй Ин поднимается на ноги, выкидывает стаканчик из-под кофе. — Давай не здесь! — и смотрит так, будто сейчас здесь всё-таки случится драка. Все остальные помалкивают, а Цзинь Лин смотрит на Цзян Чэна с огромным непониманием. Почему он называет этого человека именем умершего много лет назад дяди? Вэй Ин решительно идёт к выходу. На улице, отойдя на некоторое расстояние от больницы, резко разворачивается к брату, который проследовал за ним. — Можешь ударить меня. Можешь избить меня до полусмерти. И я тебе отвечу. Но это ничего уже не изменит! Понимаешь, ничего! Уже! Не изменится! ‎Цзян Чэн заносит руку в кулаке, но только сильнее сжимает его в воздухе, не в силах даже сейчас причинить серьезный вред человеку, которого звал братом. — Но почему? Ты, который обещал быть рядом и защищать нашу семью! Сбежал! По твоей милости у меня остался один А-Лин! — Я обещал! И я не смог сдержать обещание! — Вэй Ина трясет, но он тоже не может ударить первым. — И я ненавижу себя за это! Знаешь, сколько раз я хотел приползти к тебе и попросить убить меня, потому что сам я не в силах этого сделать? Знаешь, сколько ночей я провел в слезах и молитвах за сестру и тебя? Я виноват! Но я никогда не хотел вам зла! — Какая разница, чего ты хотел?! Из-за твоей гордыни! Из-за того, что тебе надо везде сунуть нос! Янь Ли… И Цзысюань мертвы! Из-за тебя! А-Лин остался сиротой! А теперь ты появляешься спустя столько лет и даже в глаза мне посмотреть не можешь! Ошиваешься с Лань Ванцзи! И… Цзян Чэн резко опускает руку вниз, ногти врезаются в ладонь. Цзинь Лин, выбежав за ними, всё, конечно, слышит. — Дядя! Слёзы застывают в глазах. Мальчик не знает, что делать с этой информацией. Зато он с детства быстро бегает. И манера сбегать в кризисных ситуациях — это у него точно не от родного дяди. — А-Лин! — кричит Цзян Чэн. Но тот не думает останавливаться и несется через дорогу на красный свет. Слава богу, что там нет машин. ‎Вэй Ин столько раз ругался с братом, в шутку, да и всерьёз, столько дрался, столько побеждал, но сейчас он повержен. Настолько, что не в силах сдержать слёзы, которые катятся по его лицу, особенно, когда он видит Цзинь Лина и смотрит ему вслед. — Прости… И это он просит сразу у обоих. — А-Лин! Стой! Цзян Чэну уже не до разборок с Вэй Ином, он спешит поймать племянника. Кто знает, во что он может влипнуть в таком состоянии. Чужое раскаяние он успевает заметить, но не знает, на какую дыру в себе его приложить.