Главное правило корпорации "Гусу".

Ближе к ночи, когда Цзян Чэн забирает племянника и уезжает, Сычжуй находит Лань Чжаня и просит поговорить. Ванцзи кивает, пропускает его к себе в комнату, в которой он сейчас один, пока Вэй Ин плещется в ванной. Предлагает присесть за низкий стол, выпить чаю. Он смотрит на Сычжуя с некой мягкостью во взгляде. Ему приятно видеть эту идеальную осанку, грациозные манеры, слышать мелодичный тон голоса, уважительный, но приятный. — Брат, скажи, тебе кто-нибудь нравился? — Мгм… Ванцзи удивлен вопросом, но отвечает медленным кивком. Сычжуй как раз в том возрасте, когда мальчики обычно начинают замечать девочек. — И что ты делал с этим? — уточняет парень между глотками чая. Более всего Ванцзи удивлен, что Сычжуй пришел с таким вопросом к нему. С другой стороны, слава богу, что не к старшему брату. — Был рядом. — А почему не женился? — Это сложно объяснить, — Ванцзи выдерживает паузу. — Я потерял эту возможность. На долгие годы. — А что делать, если нравится… парень? — тон голоса Сычжуя почти не меняется. — Не уверен, что для чувств есть какая-то разница. — А если он… младше? — Кхм. Ванцзи ставит пиалу на стол. — Насколько младше? Конечно, легко догадаться, о ком речь, ведь большого количества молодых людей в окружении Сычжуя нет. Но весь этот разговор словно издевка на его собственными отношениями. — На четыре года. — Младший господин Цзян знает? — прямо спрашивает Лань Чжань. — Нет. Я ему ещё не сказал. — Но ты хочешь ему сказать? — Лань Ванцзи не лучший советчик в таких делах, но что поделать. — Я хочу на нем жениться! ‎Ванцзи замирает, долго рассматривает Сычжуя. Кажется, семью Лань прокляли. Что ни поколение — то по мальчикам, да ещё с серьезными намерениями. — Он наследник «Ланьлин». Ты наследник «Гусу». Обдумай это хорошо. Ванцзи не против его выбора, но говорит это только для того, чтобы Сычжуй понимал все последствия и трудности, с которыми ему придется столкнуться, если он всё-таки решится. Не говоря уже об очередном инфаркте их дяди. — Спасибо, брат… — Сычжуй кивает и хочет еще что-то сказать. Но его прерывает полуголый Вэй Ин, вывалившийся из ванной с воплем: — Лань Чжа-ань, ты же еще не спишь? Сычжуй исчезает из комнаты. Прикрыв глаза ладонью, Ванцзи трёт переносицу. Ругаться на Вэй Ина он не в силах. — Оденься, — просит и возвращается мыслями к прерванному разговору. — Не-а. Вэй Ин то ли выпил в ванной, то ли перегрелся, то ли ещё что-то… Он подходит к Лань Ванцзи и наклоняется к нему. — На твоём месте я бы предложил другое, — улыбается. Они ни разу не говорили о тех поцелуях, что уже случились между ними, но может и не нужно о них говорить, а просто повторять? Вскинув голову, Ванцзи смотрит на Вэй Ина с подозрением во взгляде, но сохраняет непроницаемое лицо. Затем поднимается и стягивает с себя пиджак. Даже дома Ванцзи одет аккуратно и по-деловому. Вэй Ин смотрит в свою очередь с удивлением, даже шутить не решается, словно боится спугнуть такую решимость. На нём самом только лишь полотенце на бедрах. Которое очень уж интересно подрагивает. Ванцзи накидывает пиджак на голые плечи Усяня. — Простудишься, — говорит он. Хотя это совершенно не к месту, ведь Вэй Ин после ванны пышет жаром, словно пирожок из печки. — Но мне не холодно! — Вэй Ин смотрит большими и какими-то юными глазами, словно мальчишка, а не взрослый мужчина. — Не обманывай. В комнате Ванцзи прохладно всегда. Теплый пол он по привычке не включил, забыв о том, что не все любят ходить дома при всем параде, а Вэй Ин и вовсе скорее раздетым, чем одетым. Он притягивает его ближе, держит за плечи поверх пиджака, а потом поднимает на руки, заставляя оторвать ноги от холодного пола, от чего Вэй Ин удивленно охает, хватаясь за его шею и затылок. — Лань Чжань! Ванцзи осторожно опускает его на гладко заправленное покрывало, присев рядом, убирает влажную прядь волос за ухо. — Тебе когда-нибудь кто-то нравился, Вэй Ин? Тот сглатывает. Полотенце снова дёргается, что приходится стыдливо прикрыть рукой. А ещё сердце колотится, кажется, очень громко. — Да… — Почему ты не женился? — Он… не предлагал! Ванцзи тихо выдыхает и отворачивается. Хмурится, задумчиво глядя в одну точку на стене. — А ты? — Я… думал, что не нравлюсь ему! — Вэй Ин задерживает дыхание, приподнимаясь на локтях. Тянет Ванцзи к себе. Просит снова посмотреть на себя, разворачивая. — И до сих пор думаю. Ванцзи снова поправляет его волосы, такие же непослушные, как и хозяин. Смотрит в глаза. Задерживает ладонь на щеке, что верх вольности, при его-то воспитании. — Я могу поцеловать тебя? — Если пообещаешь, что будешь делать это каждый день, то да. — Каждый день? Уголки губ дёргаются едва заметно, но это преображает все лицо Ванцзи. — А что? Ты против? Я хочу, чтобы ты целовал меня каждый день! — Вэй Ин больше не боится, а сам тянется к его губам. Они встречаются в поцелуе. Ванцзи обнимает Вэй Ина так крепко, что дорогой пиджак мнется, а потом ползет с плеч вниз. Усянь сам ползёт вниз, тянет Ванцзи за собой, приоткрывает губы, словно приглашает начать что-то более интересное, хотя бы с проникновения языка в его рот. Ванцзи не может поверить в то, что это реально. Этот поцелуй не похож на предыдущие. Он словно открывает для них много нового, он не случайный, а осознанный и очень желанный. Руки Вэй Ина забираются под рубашку Ванцзи на спине, подтянув её вверх. Лань Ванцзи дышит тепло, и спина у него горячая. Он действует очень аккуратно, словно Вэй Ин фарфоровый и рассыплется от неосторожного прикосновения. Наткнувшись руками на полотенце, недовольно сдвигает брови и смотрит вниз, а потом тянет тряпку в сторону, словно это другой человек совсем недавно заставлял Усяня одеться. Картина открывается потрясающая. И говорящая явно одно — Лань Чжань очень сильно нравится Вэй Ину. Ванцзи смотрит. Пристально. Изучающе. Гладит взглядом. А дальше трогает рукой. Пальцы у него прохладные, а глаза наоборот — жгут. А когда он целует снова припухшие губы, то не церемонится и кусает их. Вэй Ин приглушенно вскрикивает. Ванцзи наваливается сверху. Он сжимает член Вэй Ина в руке, от чего тот запрокидывает голову, вытягивая шею, глотает воздух ртом и потом выдыхает его со стоном. Лань Ванцзи прихватывает зубами кадык, так щедро выставленный на обозрение. Он гладит Усяня между ног всё сильнее, позволяет себе сжать его мошонку, прежде чем распрямляется на нём в одно движение. Сидя на его бедрах, продолжает гладить и смотреть на то, как член Вэй Ина отлично помещается в его ладони. — Лань Чжань! Если ты… продолжишь так… Я быстро… Кончууу! — тянет Вэй Ин, обхватывая запястье. — Может этого я и хочу? Ванцзи говорит негромко и ровно. И если не видеть его ширинку, то можно подумать, что Лань Ванцзи не особо возбужден. — Но я хочу кончить, когда ты будешь во мне! — упрямо говорит Вэй Ин. Резко приподнимается, проводит по груди рукой проводит и замирает на животе. Ванцзи замирает весь. Он как будто не рассматривал такой исход вечера. Может, не в этот раз? Но осознав слова Вэй Ина, он кивает и тянет его за руки к себе на колени. Удерживаясь за его шею, Усянь улыбается как-то торжествующе. — Лань Чжань, у тебя очень сильные руки! — заговаривает зубы, стягивая с него рубашку. — Очень сильные плечи, — целует их, когда они уже не скрыты под одеждой. — Очень вкусный запах… Ведет носом к его шее и вдыхает глубоко, а потом впивается в кожу губами. Ванцзи белый, словно вообще никогда не был на солнце. Кожу портит только шрам от пули, который краснеет свежей затянувшейся кожей. — Вэй Ин… — он проникает в его тело пальцами, останавливается на первой фаланге. — У меня нет… — У меня есть! — перебивает Усянь, резво тянется рукой куда-то под подушку, откинувшись назад, достаёт оттуда смазку с очень довольным видом. — Не люблю дрочить себе насухую! Он словно оправдывается, но как-то плохо получается. Сколько они спали здесь вместе, Вэй Ин за этим занятием явно не был пойман. — Ты дрочил в моей постели? — у Ванцзи меняется лицо. Но тюбик он забирает. И со смазкой пальцы входят гораздо лучше. — С твоей рубашкой на лице, — признаётся Вэй Ин совсем тихо. — Всего один раз! Кончики ушей Ванцзи розовеют, когда он представляет это. Кто бы мог подумать! Толкнув Вэй Ина на спину, выливая смазку себе в ладонь, Ванцзи смазывает его изнутри и растягивает, готовя со всей тщательностью и педантичностью к тому, что будет побольше пальцев. Вэй Ин что-то мычит в поцелуе, обнимает его ногой и приподнимает бёдра выше, позволяя проникнуть ещё глубже, ещё дальше. Он, конечно, чудовищно тугой, мышцы никак не поддаются и не расслабляются полностью, но то, как он дышит от этого, как постанывает, как хватается за Ванцзи своими руками, как дёргается, уже почти можно считать за секс. Ванцзи накрывает Вэй Ина собой, когда входит, медленно заполняет, смотрит в лицо, а потом падает вниз с поцелуем, попадает безошибочно в губы и прикусывает их, заставляя пустить себя и в рот. Редкий человек так бьётся, когда в нём оказывается член, но Вэй Ин трепещет, дёргается и попискивает, как птица, которую поймали в силки. Однако отпускать её ни в коем случае нельзя, потому что дёргается даже не он, а глупая вера в то, что Лань Чжань его не любит. Она погибает и исчезает навсегда, растворяется в горячих поцелуях и прикосновениях. Вэй Ин сжимает Ванцзи ногами, а голову — руками, приподнимая над собой, чтобы распахнуть глаза и улыбнуться безумно, ярко и счастливо, когда понял и поверил по-настоящему. Ванцзи со стоном целует его улыбку и шепчет словно в бреду: — Мой… Вэй Ин… Мой… Ему кажется, что они недостаточно вместе, он всё ещё недостаточно близко, хотя на шее партнёра целое ожерелье из засосов, а членом он в его теле так глубоко, что глубже уже и не придумаешь. Лань Ванцзи столько лет любил этого человека, но даже не надеялся на что-то подобное. Было достаточно быть рядом и помогать Вэй Ину в его пути. Было достаточно. Но теперь не будет. Теперь Лань Ванцзи никогда его не отпустит. Будет целовать каждый день. И Сычжую скажет не думать. А пойти и сделать себя счастливым. Не тянуть. Он бы многое отдал, чтобы вернуть те годы, которые они провели порознь из-за неуверенности и глупостей. — Да, Лань Чжань… Да! — отвечает Вэй Ин, целует и облизывает его шею, кусает плечо, встречает его движения своими, а в какой-то момент шепчет над ухом: — Хочу перевернуться и сесть на тебя сверху! ‎Ванцзи ещё предстоит свыкнуться с этим бесстыдством. Но он не противится, как будто все желания Вэй Ина для него теперь закон. Ванцзи не может перестать смотреть ему в глаза, пока Вэй Ин садится на него, в такой позиции восхитительно глубоко забирая член в себя. Всё бесстыдство начинается позже, когда Вэй Ин выпрямляется и дрочит себе, поднимаясь и опускаясь на члене Ванцзи с короткими вздохами, изредка перемешанными со стонами. Ванцзи жмурится, придерживает ягодицы и трогает там, где они соединяются в одно целое. Ванцзи и в постели неразговорчив, но то, что он с Вэй Ином делает, говорит громче слов. Как он его касается, как крепко держит, как горячо целует. И то, как смотрит на него. Словно Вэй Ин единственный для него человек во всем мире. Хотя, почему «словно»? ‎Усянь двигается всё быстрее, несколько раз меняет угол проникновения, то наклоняясь, то снова выпрямляясь. Перед самым оргазмом он весь дрожит. А когда забрызгивает живот Ванцзи спермой, то всё, что существовало и происходило раньше, теряет смысл. Все другие чувства и ощущения, особенно противоположные любви и удовольствию. Нет больше никакой боли, никаких сомнений, есть только Лань Чжань и то, как Вэй Ину хорошо с ним. ‎Не заставляя себя долго ждать, Ванцзи кончает глубоко внутри. Потом они просто лежат, Вэй Ин гладит Ванцзи по предплечью, всё ощущается иначе, по-новому. — Лань Чжань, давай будем спать голыми? ‎Лань Ванцзи чувствует себя рожденным заново по прихоти человека в его руках. Должным выполнять его желания. Но в ответ Вэй Ин слышит: — Нет. — Ну Лань Чжа-ань! — тянет Вэй Ин непередаваемо умильно. — Я не хочу, чтобы ты одевался! Ты такой… Гладит его уже по боку, оглядывает заодно. — Такой… Блин, слова «красивый» тут маловато! Восхитительный? Прекрасный? Невероятный? Божественный? Нереальный? Нет, всё не то! ‎Ванцзи затыкает рот Усяня ладонью, пока кончики его ушей снова розовеют. — Перестань. Вэй Ин мотает головой с очень игривыми глазами, а потом лижет его руку. ‎Засыпают в ту ночь они далеко не сразу. А Лань Цижэнь не зарабатывает очередной инфаркт только потому, что его покои находятся в другом конце дома.