Случайные сказки

　　Снежная пустыня была единственным океаном, который видел Эн. 　　Они шли в темноте уже очень давно. Так давно, что не оставляли за собой следов: снег съедал всё. Сброшенные ветки, которые не успели скормить кострам, развязавшиеся ленты чьих-то мечтаний из прежнего, ушедшего мира, и тех, кто не мог больше идти. Они врастали корнями в промёрзшую землю, — с такой силой, что пускали себе кровь — и никто не мог их винить. Пустыня казалась бесконечной. Ветер бил в лица, ломал ветви и волю. Темнота давила, словно наброшенное второпях одеяло. Плескавшиеся в небесной реке созвездия были слишком далеки и бледны, чтобы значить для них хоть что-то. Россыпь светлячков, гаснущих так же быстро, как мысль. Поднимать взгляд было незачем. 　　Эн всю свою жизнь провёл в пустыне. Не то чтобы это была длинная жизнь — но, может, однажды она в такую превратится. Он шёл сразу за Эр, с которой падали в снег красные ягоды. По ночам ему снилось, что это не ягоды, а капли жизненной силы тех, кто приходил с топорами и лентами, с огнём и открытой душой. Со всем, что только можно представить. И чего нельзя. 　　Они были похожи — те, кто шёл по снежной пустыне, и те, кто исчезли вместе с прежним миром. Эн ясно помнил тот цикл, когда понял это: он сидел в кроне у дядюшки Эдда и наблюдал за горизонтом. А потом оглянулся и увидел тянущую за ними цепочку: шаг в шаг, корень в корень, столько, что и не сосчитать. 　　Эр рассказывала, что когда-то у всех них была пышная крона. Зелёная. И жёлтая, и алая, и ещё много какая. Эн смеялся и не верил, хотя очень хотел. Эр любила поболтать. Потому никто не ожидал, что однажды остановится и она: врастёт так глубоко, что не сможет выдрать корни из-под снега и затрясёт ветвями, роняя в сугробы красные ягоды. 　　После Эн долго не мог заснуть: он наблюдал за бледнеющей над их головами рекой и думал о том, сколько крови помещалось во всех, кто ушёл из мира, и почему она не затопила с головой тех, кто остался. Ему снилась другая кровь — прозрачная, как лёд. Может, и вся пустыня — тоже чья-то кровь? Или это небесная река однажды упала вниз, но наверх вернуться полностью так и не смогла. 　　Он проснулся раньше других: ни привычного скрипа веток, ни хруста снега. 　　Может, кто-то хотел, чтобы он проснулся, потому что из небесной реки вдруг вынырнуло огромное и сияющее. Почти радостное. Подмигнуло ему, махнуло хвостом и упало обратно в небо. 　　Может, солнце? Из того, прежнего мира? Которое дарило пищу и свет просто так, не потому что хотело что-то взамен, а потому что могло? 　　Эну никто не поверил. Эр бы поверила, если б не лишилась всех своих ягод и не превратилась в ещё один корабль-призрак на волнах этого снежного океана. 　　В следующий раз солнце вернулось после того, как они перешли гряду. Кое-кто не смог подняться. Дядюшка Эдд остался там, наверху, вечным маяком для тех, кто придёт после. Но следует ли кто-то за ними? Есть ли в этой пустыне хоть кто-то, кроме них? Кроме реки, которая определяет их путь? Кроме солнца, которое смеётся и светит, пусть всего на мгновение, но так, что Эну хочется верить в чудеса. Хочется верить во всё хорошее, о чём когда-то слышал. 　　Когда солнце выныривает из небесной реки в третий раз, его видят все. 　　Они поднимают головы и опускают ветви, тянут корни по льду, чтобы не упасть. 　　Солнце сияет, хлопает хвостом и опускается всё ниже и ниже. Раскрывает пасть… 　　Все падают, словно домино (о котором уже никто не помнит, но сравнения — сложная штука), и только Эн стоит. Тянет ветви вверх, чувствует, как струится по коре почти прозрачная кровь, и как его корни проникают всё ниже и ниже в холодную землю. 　　Солнце возвращается в воду. Поход продолжается, но теперь они решают, следовать ли реке и дальше, так, как делали их предки, которых они оставили далеко позади себя. 　　Эн не слышит, что они решили. Он не знает, куда ушли его люди. Смотрят ли они наверх, видят ли зубастую улыбку солнца, замечают ли то, как краснеет его чешуя? Снятся ли им сны, полные красных ягод и прозрачных слёз? 　　Эн растёт вниз. Эн растёт вверх. Он поёт песни себе и миру и чувствует, как трепещет на ветру одинокая ленточка, завязанная на одной из его веток. 　　Иногда ему кажется: он знает, что за желание в ней заключено. 　　Потому что однажды на ветвях Эна распускаются зелёные листья, лёд под ним расступается, а в небесной реке появляется несколько солнц. 　　Эн пытается представить, пошла бы ему жёлтая крона. По всему выходит, что да.