Бейбарсов Карибского моря

Несколько дней спустя Таня молола травки, когда Некромаг вошел в их «корабельный госпиталь» — обещал как-то посетить-посмотреть, обещание сдержал. — У вас тут все неплохо устроено, — изрек он, оглядываясь. С потолка свисали пучки самых разных трав. Куча сундуков со склянками, бочки с лечебными смесями, порошки… Многочисленные банки и емкости, заполненные самой разной бурдой, практически по всему небольшому помещению. Кое-кто подходил к сбору трав с не меньшим упорством и педантизмом, чем он сам, отметил Бейбарсов. — Не так продумано, как у Вас. Прежде это была самая обычная лазаретная с несколькими койками, но мы достаточно быстро превратили ее в аптеку. — Впечатляет. Не думал, что Вы можете быть такой способной ученицей… и так внимательно меня слушали. — Все дело в учителе, — заметила Таня, — и в избытке свободного времени. Я тогда все Ваши рукописи прочитала. Слова Эссиорха ее отчасти… успокоили. Она знала, что ее не бросят, — да и как это можно, в разгар операции? Бейбарсов не Спуриус, чтобы предавать своих и уплывать с картой. Да, она успокоилась, — и потому без зазрения совести сбегала на ночь на соседний корабль. О, Таня даже позволяла себе кокетство: наконец, можно было быть самой собой. Не запертой в клетке девчонкой, не жертвой, не чьей-то собственностью… — Что есть хороший учитель без желания ученика? Вы теперь разбираетесь во всех этих травах — может, расскажете, что от чего? Бейбарсов продолжал рассматривать пучки. — Проверяете мои знания? — Гроттер остановилась рядом. — Что ж… Эта снимает воспаления. Эта неплохо помогает при кашле; эта — от цинги, эта от головной боли… А эта… — закусив губу, она коснулась крошечного пучка. — Продолжайте, — усмехнулся собеседник. — Эта, кроме устранения проблем с желудком, при правильном приготовлении способна вызывать у мужчины влечение. Обломив крошечную веточку, Таня задумчиво провела ей по скуле капитана, а после отбросила. Некромаг с интересом следил за каждым ее движением — как она отходит к столу с банками с сушеными травами, как медленно начинает смешивать ингредиенты. — Я немного усовершенствовал заживляющий настой, который Вы готовите, — он остановился за ее спиной, протянул руку к очередной емкости, понюхал содержимое и всыпал в котелок, — эффект намного лучше. — Правда? — поражаясь собственному безрассудству, девушка повернула голову к его лицу, оказавшемуся чуть выше ее плеча. — Правда. — И какие еще советы можете дать? Его смешок она почувствовала виском. С ним она так себя вела, пожалуй, впервые, и ему это понравилось. Ей тоже. Когда Шито-Крыто приоткрыла дверь в крошечный лазарет, то, тихо присвистнув, тут же вернула ее обратно. Рита была девушкой сообразительной и знала, когда людям уж точно не следовало мешать. Эти двое по-прежнему стояли у стола, по-прежнему смешивали травы… Близко-близко, практически в объятиях друг друга. Губы мужчины практически касались шеи Гроттер, а та открыто наслаждалась и его близостью, и процессом «приготовления». — Я хотел… — к ней приблизился Хнык, и Ритка злобно шикнула. — А ну брысь отсюда! Мы тебе вчера утром целую миску мази дали, она послезавтра должна закончиться! — Но… — Действовать на нервы Гроттерши сейчас не самое подходящее время, — хмыкнула она. — Я… — Солнышко, если ты влезешь в эту каюту сейчас, точно пожалеешь, что не помер от французской болезни. Что Гроттер тебя таки вылечила, и никто лишь чудом не заразился — потому как в противном случае то, что с тобой могла сделать команда, будет цветочками по сравнению с тем, что с тобой в данный момент могут совершить там! Слишком много «что», мелькнуло в голове юноши, прежде чем он предпринял еще одну попытку получить заветное лечение. — Это лазарет… — Ну, я предупредила, — произнесла Рита, — хочешь узнать на себе гнев капитана «Стража», пожалуйста. — Да? И что тут делает капитан «Стража»? Из каюты раздался хриплый женский стон и до парня, наконец, дошло. — Вот и карауль тут, — распорядилась девушка, — а то, не дай бог, еще кого в этот закуток занесет, а мне потом раны лечить. Они ж оба ненормальные! Или не хватило прошлого раза, когда Танька тебе зад прострелила за все хорошее?! …Когда мимо Хныка, заседающего у лестницы, прошел поправляющий камзол Бейбарсов, матрос нервно дернулся. Сегодня он был очень благодарен судовому врачу, в очередной раз спасшему его никчемную жизнь. Вскоре из лазарета выглянула и Гроттер — необычайно мирная и спокойная; Хнык хихикнул бы, но ему очень хотелось остаться живым и относительно здоровым. — Ты опять за мазью? — равнодушно поинтересовалась она. — Можешь успокоиться, даже для профилактики уже не нужно. — Я за зельем от головной боли, — только и выдавил юноша. Голова у него разболелась сильно-сильно, более, впрочем, от нервов. — Тогда заходи. Пораженный Хнык шагнул в гостеприимно распахнутую дверь — обычно ему этой дверью хлопали по носу, потому что «задолбал», теперь же банально было не до него. Гроттер рассеянно перебирала склянки в сундучке. Наконец, найдя нужную, она просто протянула ее Хныку, — и, на мгновение как-то мечтательно улыбнувшись, вернулась обратно к котлу. На Рыжую Бестию она сейчас никак не походила, лишь на обычную, по уши влюбленную девушку. Когда дверь закрылась, Таня устало опустилась на табурет. В голову лезли самые разные мысли — к примеру, ей вдруг очень расхотелось, чтобы это их предприятие когда-нибудь закончилось. И пускай, пока они доплывут до Африки, пока вернутся, пройдет минимум полгода… Затем все вновь станет по-прежнему. И почему Бартоломью не устроил свой тайник еще дальше, — с сожалением подумала она.

***

На «Страже» все шло своим чередом. Соловей лениво рулил штурвалом, Арей скучал и тренировал команду, Ягун безостановочно болтал и доводил своей болтовнёй сдержанного Шилова — и, судя по прищуру глаз последнего, тот уже пребывал в состоянии, близком к кипению. Петруччо с Багровым обсуждали ремонт, при этом нет-нет, но срываясь на ругань… — Вы не приходили уже несколько дней, — заметил Бейбарсов, когда она оказалась в его каюте. — Были причины. — К примеру? — Так сложно догадаться? — фыркнула Таня. — Для меня это никогда не было препятствием, Вы знаете. Я медик. — А Вы никогда не задумывались, что для меня было? Вы просто никогда не занимались стиркой. Господи, как мерзко это обсуждать… Бестия присела на самом уголке стола и тяжело вздохнула. — Я всего лишь не хочу привыкать к Вам, — нехотя призналась она. — Да… Как можно забыть? Вы же так любите независимость. — Вы крайне проницательны. За окном сверкнуло, и на палубе началась обычная возня. — Шторм грядет, — пробормотала очевидное Таня. — Небо с вечера заволокло. Корабли, судя по звукам, спешно отсоединяли друг от друга, а последующее движение и резкий разворот сообщили, что рулевые еще и спешно отводили суда как можно дальше, чтобы, не дай бог, не столкнулись. — Улита меня убьет, — пробормотала Таня, — я должна быть с командой… — От Вас там сейчас никакого толку. Вы медик, а не… — Вы тоже должны быть на палубе. Не хотите отлучиться? Дождь начался уж слишком внезапно, и налетевшие порывы ветра с силой качнули корабль. — Гломов знает, что делать в шторм. — А приличия? — О. Вы все еще о них думаете? — весело поинтересовался Некромаг, вспоминая их давний разговор. — Я о них всегда думаю… В отличие от Вас. Быстро поцеловав мужчину, Таня попросту выпихнула его из каюты. Вернулся капитан через час, мокрый, разгоряченный, в порванной рубашке — когда доходило до дела, он не гнушался тяжелой работой, пусть и не подходящей капитану. На разряженного гранта он в данный момент был похож мало… Корабль вновь накренился, и все неубранные вещи попадали на пол. Едва Таня коснулась шнуровки на своей рубахе, Некромаг отвел ее пальцы и принялся за это сам. Раздевать ее всегда доставляло этому человеку какое-то своеобразное удовольствие, а вот она в этот момент чувствовала себя… куклой? Выбросив предмет одежды куда-то в сторону, мужчина толкнул ее на кровать. Практически вся не прикрученная мебель в каюте сейчас находилась в движении. — И как оно? — краем глаза Таня отметила, как мимо проехало резное кресло. — Все, что можно было убрать, убрали, мачты… Судно вновь с силой качнуло. — Да черт с этими мачтами, — хмыкнул мужчина, стаскивая с себя рубашку. С его волос на выгнутую спину упали несколько холодных капель, моментально вызвавшие дрожь. Таня ощутила, как Бейбарсов стер с нее влагу и надавил на поясницу, заставляя выгнуться и уткнуться носом в простынь. …На рассвете, когда шторм закончился, «Страж» и «Ведьма» вновь плыли бок о бок к берегам Африки. — Я надеюсь, Вы поможете все это убрать, прежде чем сбежать к Улите? — разомкнул уста капитан. Таня устало кивнула.

***

— Набрали, называется, пресной воды, — стенал Хнык, — и что теперь? — Бейбарсов, да. Что ты ответил переговорщикам? — Что если они не заплатят выкуп и не обеспечат выход в море, я разнесу их город, а затем уничтожу корабли, — прозвучал ленивый ответ, который все слышали из раза в раз. — А. Ну, значит, как обычно… — пробормотала Улита. — Только давай без энтузиазма, а то тратить время… Нас ждет клад Робертса! — Не позднее завтрашнего вечера мы продолжим путь. — Интересно, как, — пробормотал Хнык, продолжавший вносить уныние в массы. Удавалось ему это не так уж и безуспешно — прозвище он свое получил не просто так. Они оказались заперты в заливе — кругом были одни скалы, и у единственного выхода благополучно курсировали три испанских корабля. Что касается форта… Тихий городок, никогда не охранявшийся, неожиданно превратился в западню — небось, ловили их Береговую Братию. Поймали, что еще сказать. — Гроттер, — толкнула Таню Склепова, — на совет! — О господи… Я-то там что забыла? При всей опасности, девушка еще и умудрялась спокойно спать. Бейбарсов вылезал и не из таких передряг, поэтому она с самого утра удалилась в свою лазаретную готовить новую порцию заживляющих мазей — чем все закончится, Таня прекрасно знала. И, пока все не началось, следовало отдохнуть… — У них пушек в два раза больше, а еще поддержка с берега. Наши сто пятьдесят человек против их тысячи… Врагов по традиции целое сборище, положение, как всегда, безвыходное, и дела полная задница. — Завтра к ним прибудет подкрепление — действовать нужно сегодня ночью. — А ты откуда знаешь? — Глом подозрительно покосился на капитаншу. — Логика, мой мускулистый друг. Логика. Пираты препирались, Бейбарсов флегматично пил вино и разглядывал карты, Склепова цапалась с Шиловым, Гуня предлагал перевешать всех испанцев на нок-рее, чтобы «дело с концом», забыв, что сначала этих испанцев нужно разгромить, чтобы было, кого вешать. Эссиорх, как личность наиболее гуманная и потому при планирующейся резне не особо полезная, был отправлен «вдохновлять команду» и нести им слово божье — за капитанов, Братство и свободу. — Маракайбо, — тихо произнесла Таня, направляясь к выходу. Досыпать. Совет офицерского состава проходил по типичному сценарию. — Читаете мысли? — Некромаг отсалютовал рыжей. — Именно Маракайбо. — Мы это уже проворачивали. — А в этот раз провернем уже с другой стороны. Высадимся с берега. Захватим укрепления, охраняющие вход в озеро, откроем выход в море, и с помощью их пушек и уничтожим испанскую эскадру. От нас все время ждут подвоха — поступим как можно более банально. Как и обещал Некромаг, эскадру они просто потопили, ни каком о захвате кораблей мысли ни у кого даже не возникло. Команде противника позволили героически проследовать за борт — крови всем хватило, кровью они умылись… За месяцы службы судовым лекарем Таня привыкла к ее виду, но сегодня все равно было слишком… много. Поначалу она реагировала на все спокойно и деловито; потом, в процессе помощи оперирующему Бейбарсову, ее мутило; потом пришло равнодушие — блаженное, прекрасное равнодушие, из которого ее выдернул последний пациент. Внесли его уже полумертвым, и тут выдержка подвела девушку, и она позорно склонилась к ведру с красной от крови водой, выблевав свой без того скудный завтрак. — Маковый отвар? — спросила она Глеба, отдышавшись. — Уже не нужно. Да, она видит… — Хорошо. Поскольку «Ведьма» отличалась куда более скромными размерами, нежели «Страж», лазарет было решено устроить на последнем. — Мне нужно на переговоры, — сообщил Некромаг, поднимаясь на ноги. — Парламентеры вот-вот прибудут. — Идите. Я… присмотрю за всеми, — выдавила Таня. Она осторожно покосилась на последнего пациента, и, вздохнув, набросила на него тряпку. — Красавчик, Скряга, — она выглянула за дверь, — унесите отсюда, к остальным. Жикин хотел было возразить, что подстилка Бейбарсова — не Бейбарсов, командовать им не может, но, во-первых, портить отношения с капитаном ему не хотелось, во-вторых, она, все же, офицер, пусть и с «Ведьмы». В-третьих… — Я и один донесу, — возразил Дыр. — Ты узнай пока у старпома, когда да что. — Этим уже занимаются. Выкуп доставили ближе к вечеру, а равно и продовольствие и пресную воду. Часть экипажа занималась сортировкой провизии; Петруччо с Багровым и матросами спешно чинили повреждённую грот-мачту — будучи основной военной силой, «Страж» пострадал больше корабля Улиты. Ремонтная возня шла и на «Ведьме», куда Таня и перемахнула. Ритка начала отмывать больных от лишней крови, помогала ей молчаливая Прасковья — и Таня, сославшись на необходимость принести свои мази, улизнула. — Я вернусь к больным, — сообщила она Склеповой, направляясь в свою лекарскую. — Ты знаешь, где меня искать. Та кивнула — девушка была занята организацией похорон. Прозвище предполагает, только гробов этим несчастным в море априори не светило… Обычно данным процессом занимался Эссиорх, но сейчас старшему помощнику просто было не до этого. На обратном пути Таня остановила подругу и, не взирая на протесты, обработала ее рассеченную губу — а после усадила прямо на снасти и рванула за рубашку, обнажая глубокий рваный порез через все плечо. — Это прованские кружева, между прочим! — попыталась возмутиться Склепова. — Тебе все равно эту блузку уже не носить, — заметила Таня, начиная обрабатывать рану, — а шрам останется. — Она мне нравилась. — Мне твое целое плечо тоже. Это ты сейчас, все еще в угаре злости, не чувствуешь, а к ночи взвоешь, как всегда, и начнешь причитать про израненную нежную кожу королевы Склепы. — За кружевами и спрячется, — небрежно отозвалась квартирмейстерша. — Вот однажды завяжем с Гломом с пиратством — заведем домик на берегу моря, родим пятерых или шестерых детей… Тогда и залечим старые раны. Разумеется, если оба выживем. А пока… Ноблесс облидж, Гроттерша. Ноблесс облидж ноблессом облиджом, но если она и дальше будет так рьяно вести людей на абордаж или штурм, вряд ли данные планы сбудутся, невесело подумала Таня. То, что Гробыню сегодня не пришибли при взятии укреплений, было истинным чудом, многим повезло намного меньше. На штурм пошли самые свихнутые, самые отчаянные — и, ожидаемо… — Почти тридцать человек, — с какой-то горечью отозвалась Таня, наблюдая, как тела заворачивали в парусину. — Половина из тех, кто пошел на форты, — сплюнул спрыгнувший на палубу «Ведьмы» Багров. Эта победа была с привкусом поражения. Готфрид, Ужас, Синий Дядя, Идиотсюдов, Кисляков… Слабоумный гигант Зигя на границе со смертью — Некромаг его вытянет, знала рыжая, но… Повреждения на обоих кораблях. — И зачем полез… Дурак! — воскликнула девушка, глядя, как в воду спускают личного слугу Бейбарсова. — Было же сказано, сидеть смирно, так нет… Он совсем мальчишка был. — Был. Он к нам на корабль сам пришел, кстати — осознавал риск. — Да что он мог осознать?! Ему тогда было одиннадцать! И мозгов за эти пару лет не прибавилось, — пробормотала Таня. Застенчивый Кирьянов всегда нравился ей более прочих юнг. Остаток пути прошел без приключений. Обычный морской быт — штормы, заходы на необитаемые острова, засолка рыбы… Пару раз, правда, они сталкивались с испанскими судами, закончившихся для последних плачевно. А Таня… Что Таня? Все ее дни — ленивая возня с членами команды, ночи — бешеный секс с Некромагом.

***

— Это и есть тот самый остров? — с недоверием произнесла Склепова, шагая по песчаному берегу. — Судя по всему… Несколько месяцев спустя они, наконец, высадились на небольшом островке близ берегов Африки. — Не вдохновляет, — изрекла Шито-Крыто, разглядывая обилие скал и тропических деревьев. — Он и не должен вдохновлять. — Ну, и где искать? Э, Некромаг! — Для начала ищем пещеры. — А потом?.. — А потом суп. За неимением кота с Тузиковым — или кто там у вас поваром? — Неудачная шутка, Ржевский! -…Кто-нибудь что-нибудь нашел? — поинтересовалась Улита. В пещерах обе команды ковырялись уже два дня. Бейбарсов, восседающий в кресле и от поисков по-королевски дистанцировавшийся, покачал головой. — И что будем делать? Мы тут почти все уже перерыли, даже стены начали долбить. Мужчина в задумчивости пригубил вино. — Пол нужно простучать, помянуя прошлый опыт. Есть у меня одна идея… Позовите Аспурка, пусть приведет Гроттер. Он поймет, зачем. Сама Гроттер в данное время благополучно собирала травки поблизости: Таня «крайне вовремя» вспомнила, что в первую очередь является судовым врачом, а не кладоискателем. — В смысле «просто пройтись, с моим везением точно что-то найду»?! — возмутилась она, когда Аспурк внес ее на плече в пещеры. — Ай… Да чтоб вас всех!!! — Вытащите Гроттер из провала, — лениво произнес Некромаг. — А впрочем, я сам… Таня, не ругайтесь, Вы приличная девушка, такой отменной бранью даже мои матросы не изъясняются. В этот раз Вы превзошли саму себя — всего тридцать секунд. Следовало сразу Вас сюда запустить, сэкономили бы два дня поисков. — Мы нашли его, — удивленно пробормотала Шито-Крыто, — легендарный клад Робертса. Мы его нашли! Вернее, нашла пятая точка Гроттерши. Ну, как обычно, ей всегда везло на приключения. Бейбарсов свесился над ямой. Как и в случае с картой, Бартоломью не особо парился с устроением тайников. — Я же говорил, что Вы приносите удачу, Таня, — усмехнулся он. Изумрудные очи были слишком уж злыми… — А если бы я упала более глобально?! — возмутилась она, оглядывая спрятанные в провале сундуки, на которые и приземлилась. Таня чихнула и отряхнулась от пыли. — Вы?! Любовь моя, да что Вам сделается? Пострадает скорее вся окружающая среда, нежели Вы. Вас не берет даже черт. Я тебе это ночью припомню, зло подумала Таня. Сундуки передали клеркам на пересчет и оценку ценностей — и обеим командам, впервые плюнув на все правила и дисциплинарные взыскания, в кои-то веки позволили «надраться», что все с наслаждением и делали прямо на берегу. На страже был только Шилов, уже готовившийся раздавать люли наутро, а заодно следивший за сохранностью золота. Улита хохотала с Эссиорхом и поднимала бокал за бокалом, Гробыня напропалую гоняла Гломова, Шито-Крыто издевалась над всеми, кем могла. Ягун «хороводил» и подрабатывал шутом на пару со Ржевским. Тихо было только в уголке, где восседали Арей, Соловей и Мамай — эта молчаливая троица, крайне самодостаточная, свой пыл и авантюризм демонстрировала разве что в битве. В данный момент та благополучно распивала вино с Гробыней и Аспурком, дружно восхваляющими ее тощий зад, не только любящий собирать приключения, но и способный обнаруживать ценности. — А я, все же, поражаюсь Робертсу. — С чего это? — Какие, к чертям, клады?! Мы все тратим сразу по приходу в порт! Скопить, спрятать, да еще подсказку оставить в виде карты… С чего щедрость такая? — Ритка толкнула Таню в бок, и та поморщилсь. Ответил ей, как ни странно, Бейбарсов. — Бартоломью всегда верил в предзнаменования и отличался склонностью к романтизму. Он хотел быть легендой и делал все для этого — возможно, потому и спрятал свою долю сокровищ. Мы не знаем, как все было, вся его команда погибла с ним. — Ну да, Вы его историю изучили только так… Он же Ваш кумир. — Выпьем же за легенду! — заорала Склепова, обрывая реплику подруги. — Прогуляться не желаете? — поинтересовался Бейбарсов, склоняясь к уху Бестии. — Зачем? — Здесь весьма красивые пейзажи. Пройдем, обсудим биографию Бартоломью… — Бейбарсов!!! — вопль Гроттер был слышен на половину берега — под оглушительный хохот Склеповой и членов обеих команд некромаг просто поднял ее на руки и потащил в сторону джунглей. Имел право, да. …Припомнила все хорошее, думала Таня, упираясь коленями в песчаную почву. — Да ладно тебе, Гроттер, — фыркнула Склепова, когда девушка, наконец, вернулась на место подле нее. — Ну спишь ты с Некромагом, и что? Мы все отлично понимаем… — Не делать же это достоянием обоих кораблей! — Это и так всеобщее достояние и «Стража», и «Ведьмы». А благодаря нашему общему другу, — Гробыня кивнула в сторону Ягуна, — еще и всей Тортуги. Рыжеволосая скривилась. Хорошо, что дедушка не дожил до ее «позора»… Потомственная дворянка с отличной родословной и превосходным образованием официально признана преступницей, носила прозвище Бестии, рядилась в развратную одежду и жила «во грехе» с беглым каторжником. И все об этом знали. А самое печальное, что такая жизнь пришлась ей по душе.