Бейбарсов Карибского моря

— Ваша Десятая часть, как причитается, — пояснил Бейбарсов недоумевающему Поклепу. — И, кроме этого, мы хотели бы обсудить еще некоторые вопросы… Губернатор Тортуги и капитаны остались одни — повинуясь негласному приказу черных глаз, все сопровождающие удалились. — Тебе неинтересно, о чем они собрались вести беседу? — вопросил Ягун, едва оказался в фойе. Бестия покачала головой. Она вольготно расположилась в кресле, закинула одну стройную ножку на другую, расправила огрызочные складки короткой юбки и принялась чистить мандарин. — Тогда поговорим о тебе. Ты его сопровождаешь, как и раньше, — хмыкнул боцман. — Улита всегда берет нас со Склеповой, когда идет «по делам», — парировала девушка. — И прекрати выманивать новые откровения для своей рукописи. Новой главы с романтическим оттенком не будет, дорогой друг. — С чего это? — Едва я захожу в любое заведение на Тортуге, тут же становлюсь предметом всеобщего внимания. Это надоедает, Ягун. Потому что первое, что ты делаешь, едва «Страж» заходит в порт — тут же бежишь зачитывать свой судовой журнал! — Люди имеют знать правду, — парировал парень. — А как же понятие личной жизни? — У вас личная жизнь носит общественный характер, никаких других развлечений в море все все равно нет. Таков удел знаменитостей! Таня закатила глаза. Толку спорить, если все точно об пол горох? — Ну, вот мы и морские легенды, — заметил лопоухий, когда офицеры обоих кораблей вышли из дома губернатора Тортуги. — Идем праздновать? Не знаю, что там организовала Склепова, но все должно быть по высшему разряду. Забыл! Она сказала, причалить в соседнюю бухточку… Э, капитан! Так, капитан занят… — Да как всегда, — заметил Горьянов. — А пока не встретил эту, нормальный был человек. Вот, почему женщин на корабль не берут. И чем мы думали, когда ее тащили? Все зло от баб! Праша помахала перед ним пистолетом и Демьяну пришлось заткнуться. Выяснять отношения с Адской Прашей было себе дороже — хорошо она относилась разве что к слабоумному Зиге и мрачному Шилову. Первый более походил на ребенка, второй… Что у них было со вторым, никто выяснять не горел желанием, Шилов не Бейбарсов. Второму просто на все наплевать — первый же приложит, не задумываясь. — Наше предприятие подошло к логическому концу, — заметил Бейбарсов, неторопливо шествуя по променаду. Татьяна шла рядом. Разряженная — по иронии судьбы, в тон ему, дерзкая и прекрасная. — Да. Улита планирует задержаться здесь на пару месяцев — у «Ведьмы» обросло дно, да и пока Поклеп переведет всю добычу в бумаги… Кому я говорю, у Вас те же проблемы и задачи! Некромаг кивнул. — Чем хотите заняться? С такими деньгами Вы вполне можете попытаться вернуться к нормальной жизни. Таня меланхолично пожала плечами. — Вы когда-то сказали: «Мы все преступники, по которым плачет виселица», и никакие деньги не помогут. И Вы снова были прав, Глеб… Все это мне нравится. Очень нравится. — Тогда оставайтесь на «Страже», Гроттер, — услышала она, — Вы же сами этого хотите. — Нет, — твердо возразила девушка, — у меня контракт с Улитой, сколько раз говорила! Вновь — одно и то же… Из раза в раз, и конца этим уговорам не будет! — Вам, как всегда, мало того, что есть сейчас. — И я повторяю, что это черта любого вора и пирата. Я, в отличие от Вас, знаю, чего и кого хочу. — Я, по-Вашему, не знаю?! — Именно. И Ваши вечные сомнения однажды сведут в могилу не только Вас, но и меня. Взглянув на Бейбарсова Бестия отметила, что тот ни капли не злится, и разговор этот происходит лишь потому, что происходит. Прокатит, не прокатит… Почему бы не попытаться? — Что ж… Воля Ваша. Увидимся вечером, Таня. Надеюсь, Вы не планируете пропускать торжество. — Вы никогда не любили толпу. — Никогда не видел смысла в посещении подобных сборищ, но положение обязывает. Положение, положение… Мы рабы нашего положения! Вечно вынуждены играть те роли, которые нам предназначены люди. Даже ты, Некромаг — тот, кто принципиально подчеркивает свое равнодушие ко всему, раб положения. Пару недель спустя Бейбарсов скинул камзол и лишь потом обратил внимание, что в каюте есть кто-то, кроме него. На его постели спала рыжеволосая девица: непослушные волосы разметались по постели, закрыв не только лицо, но и всю подушку. Поначалу у него мелькнула мысль, что Ягун с Гломовым таки сдержали обещание и притащили девочку в его вкусе — только на лопатке вырисовывалась знакомая родинка, а на кресле, рядом с небрежно брошенной одеждой, лежала шпага с инкрустированным камнями эфесом. Присев на кровать, он отбросил с лица девушки пряди, и та, зевнув, перевернулась на спину и приподнялась на локтях. Она ему ни слова произнести не дала, — просто потянула к себе за плечи. — С днем рождения, — шепнула Гроттер. — …Запомнили этот день? — с насмешкой спросил Глеб пару часов спустя. Рыжий затылок смешно щекотал его нос, но Некромага все устраивало. — Сложно не запомнить день, когда сломалась твоя жизнь, — съязвила в ответ Татьяна. — Все еще в обиде? — А Вы как думали? — Думаю, раз пришли… «поздравить» меня, то… Зачем, кстати? — Это и мой праздник — «праздник новой жизни». Обычно я в этот день каждый год напиваюсь, но в этот раз предоставился другой вариант. Поэтому решила пожалеть печень. Некромаг фыркнул. — Вы тогда очень быстро ушли с попойки — признаться, даже немного оскорбился, что ушли не со мной. — Спать очень хотелось. Она поцеловала его — поцелуи спустились на шею, вниз по ключицам, по животу. — Вот, значит, как, мадемуазель Гроттер… Почувствовав ее губы много ниже, он не смог сдержать хриплого выдоха. — Не так быстро. С каких пор Вы ведете себя в постели так развратно? — поинтересовался Некромаг, отстраняя девицу. — Не Вы ли неоднократно намекали, что я напоминаю бревно? — огрызнулась девушка и застонала, ощутив его пальцы сначала между бедер, затем между ягодиц. — Мне больше интересно, где Вы нахватались таких знаний, дорогая. До прибытия на Тортугу… — Просвещаюсь от Склеповой! И… ах! Уберите руки, немедленно! — Лишь от нее? — Я что, похожа на самоубийцу, чтобы даже просто посмотреть на другого мужчину?! — возмутилась Гроттер. — Особенно, зная, что в этом же порту швартуется Ваш корабль?! Знаете что… Отпустите меня! — И Вы правда этого хотите? — мурлыкнул мужчина, в то время, как его руки легли на округлые бедра и потянули к с себе. — Нет… — громко выдохнула морская ведьма. Все равно завтра будут коситься, смысл сдерживаться?.. — Вы так хотели от меня сбежать, что всегда, всегда возвращаетесь. Бейбарсов задумчиво водил рукой по ее спине — гибкой, оливкового цвета. — Однажды уже не вернусь. — Потому что будете висеть в петле. Охоту на нашу братию ужесточили — я планирую переговоры с Поклепом насчет официального подданства. Тане неожиданно стало смешно. — Вы? Вы и слуга короны?! — Не английской же. — Скорее мир рухнет, чем Вы завяжете с пиратством, — фыркнула Гроттер и отвернулась на другой бок. Немыслимо! Бред! Когда Бестия проснулась, Некромага рядом не было. Она неторопливо оделась, коснулась ручки… Дверь ожидаемо оказалась заперта, и Таня хмыкнула. — Мы ее забираем, — услышала она равнодушный голос Некромага где-то в отдалении. — А Улита что? — узнала она голос Ягуна. — Улита поартачится, но согласится разорвать контракт. — Танька? — Подпишет его со мной. — А ты ее спросил? Ответ девушка не дослушала. Бейбарсов, скотина… А впрочем, сама виновата. Скрипнув зубами, Бестия спешно схватила с кресла шпагу и скользнула в гальюн — там имелось крошечное окошечко… Прежде она бы ни за что не рискнула лезть в него, но теперь бояться было нечего. Плавать умеет, все умеет… — Спасибо за отличную ночь, Бейбарсов, — пробормотала Таня перед тем, как оттолкнуться и отпустить веревки, — ты прав. Я слишком много раз к тебе возвращалась, пора уже «завязать», и вот последний фортель точно творить не следовало. При всей симпатии, при том, что ты красив, как Аполлон и в постели сущий дьявол, этот же дьявол меня и пугает… Все правы, я заигралась. Ни к чему хорошему это привести не может. Уже не привело. — Что, Гроттерша, поплавала? — глумливо поинтересовался Тухломон, когда девушка вскарабкалась на палубу. — Поплавала, поплавала… Не обращая внимания на стекающие с себя струи воды, она направилась на капитанский мостик. — Рада тебя видеть, подруга. Склепова, судя по ее виду, сама недавно вернулась на «Ведьму». — Взаимно. Планы не изменились, отплываем через два месяца? Квартирмейстерша кивнула. — Отлично. Тухломон, — улыбнулась Гроттер, едва тот вновь раскрыл рот, — если ты что-нибудь вякнешь, я тебя просто пристрелю, — с нежностью пообещала она, — ты уже достал, всех и достаточно давно. Так что совершу благое дело. А с корабля пока лучше ни ногой. Возможно, Гроттер и сама была не против вернуться к Некромагу. Страх вновь стать его собственностью давно отступил — на его место встал другой страх. Было упрямство, был оттенок обиды за давнее похищение, было нежелание скупиться даже толикой свободы, предоставленной Улитой… Свобода превратилась для нее в ценность, значащую много больше даже сердечного счастья. Быть с Бейбарсовым для Гроттер значило лишиться этой свободы, потому что как только она его видела, ее мысли более не принадлежали ей. С ним она теряла себя, с ним забывала обо всем на свете. — Гроттерша, я тут имела крайне интересный разговор с Бейбарсовым, — ухмыльнулась Улита после ужина. Бестия прокляла собственную нерасторопность — следовало удалиться из кают-компании как можно быстрее, а она мало, что задержалась, так еще и наедине осталась с пираткой! — И? — Предлагает свой контракт, на куда более выгодных условиях… Знаешь, — взгляд капитанши стал очень хитрым, — я бы сама на такие условия согласилась. Загляденье, а не условия. — И что ты ему ответила? — сдержанно произнесла девушка более для приличия. Улита своих не бросает, а за своих «ведьмочек» и вовсе горой. — Как обычно — что решать тебе и исключительно тебе, ты полноправный член «Братства». — Спасибо. Улита бросила перед ней свиток. — Прекращай мучить обоих, Танька. Если ты его любишь, то возвращайся к нему. Если же сомневаешься, то прекрати постоянные постельные встречи! — Инициатор почти всех он сам, — мрачно заметила девушка. Про последнюю она малодушно умолчала, ибо нарвалась. — А кое-кто и рад, потому что совсем не против, ведь решать самой надо, все за тебя решают! Наберись уже духу, прими решение. Пока он сам его не принял — не играй с Некромагом, он будет деликатен лишь до поры до времени. Таня выбросила «условия» Бейбарсова в открытое окно, не читая, и предводительница вздохнула: такой исход событий она и предполагала. Капитанша видела этот контракт: всего одна фраза, всего один вопрос. Задай он его лично, Бестия бы перепугалась, потому он и отправил письмо. Кольцо белого золота, безумно дорогое, лежало на ладони у Улиты, и та, покачав головой, убрала его в карман «до лучших времен». — Маракаратма! — рявкнула она. — Позови Склепшу, нужно обсудить насущные вопросы. — Гроттер, тебя на палубу, срочно! — в каюту заглянул Тухломон. — Я сплю… — Срочно! Выругавшись, Таня натянула рубаху и покосилась на койку Гробыни. Видимо, та вновь проводила время с Гломовым — «терять время» девушка не любила. Последнее, что запомнила Гроттер перед тем, как свет померк, было лицо Хныка и смешок Тухломона.

***

Очнулась она на деревянном полу, в крошечной каюте с полным отсутствием мебели. Тело затекло от долгого лежания, затылок немилосердно саднило — похоже, ее от всей души приложили чем-то тяжелым. Рука девушки оказалась прикована цепью к стене; в голове мелькнула нехорошая мысль, только… Это точно был не Бейбарсов, да и не наличествовало на «Страже» такого помещения. Бейбарсов, как бы ни был зол, всегда носил ее чуть ли не на руках, отыгрываясь за все «хорошее» разве что в постели — да так, что она и сама против не была. — Эй! — пересохшее горло першило, а до двери цепь не доставала. — Эй, кто-нибудь! Таня крикнула еще пару раз, потом за дверью раздался шум шагов, кто-то что-то сказал… — Спуриус, — пробормотала Таня несколько минут спустя, рассматривая вошедших, — и как это понимать? — Принесите лежанку и ужин — мы же не изверги, так обращаться с дамой, — укорил мужчина своих спутников, — здравствуйте, Татьяна. — Не могу пожелать того же самого и Вам. Пират засмеялся. — Вас, вероятно, интересует, что Вы тут делаете? — Буду премного благодарна, если поясните, — поддержала она игру в любезность. Не будь Таня прикована, даже книксен, быть может, сделала. — Ну что ж… Возможно, Вы слышали, что у нас с Бейбарсовым существуют личные счеты. К сожалению, период нашего взаимовыгодного сотрудничества завершился, и… — Благодаря Вам завершился, — перебила Бестия. — Кажется, это Вы украли карты, чем нарушили договор. Любой, кто утаит хоть песо добычи перед членом эскадры, должен быть повешен — не так ли? При нарушении этого условия договор считается разорван. — К чему поминать старое? — О да. К чему?.. Ей хотелось смеяться. Беседа велась чинно и вежливо, только от Спуриуса это был дурной знак. — Видите ли, я считаю, что пиратство себя изживает, и пора бы найти покровителя получше Поклепа. Более законных, более… коронованных. — И как? И что на них нашло? Какая муха «праведности» их всех кусает?! — Да, Татьяна. — И что теперь? — Таня в очередной раз дернула запястьем. — Я-то что здесь делаю? — Знаете… — мужчина затворил дверь в каюту и прошел по комнате, — мне всегда хотелось войти в историю. Стать легендой морей благодаря Вашему любовнику не вышло, пришлось искать другие варианты. Превратиться в человека, который уничтожит пиратство — почему нет? Таня рассмеялась, только смех сей отдавал оттенком горечи. — Вы и сами пират. Ближе к делу, Спуриус. — Неужели не ясно? Вы — способ давления на Бейбарсова. Не больше и не меньше. — Это ясно, но я не верю, что все настолько мелко. Вы сказали, что собираетесь уничтожить пиратство. Как Вы намерены это сделать? — Узнаете позднее. Они мерили друг друга глазами. — И как реагирует на это решение Ваша команда? — рыжая попыталась подойти к сведениям с другого бока. — Все их товарищи — пираты! — О. Команде я сказал, что все — ради клада Бартоломью. Танечка, моих людей заботит лишь нажива, и ничего, кроме нее! — Клад Робертса полностью поделен, обращен во французское золото и отправлен по банкам. Вы его не получите — да и не так уж много там и было, честно говоря! — Моя команда об этом не в курсе. А попытаетесь трепаться языком — сверну Вам шею. Этот свернет, понимала Гроттер. Большинство пиратской братии были примитивами, но от них, по крайне мере, примитива и следовало ожидать! Бейбарсов, морской дьявол, у нее хоть и вызывал ужас, всегда относился к ней с уважением, потому она и разбаловалась. Но Спуриус… — Что Вы хотите? Думаете, Бейбарсов придет меня спасать и сдастся?! Враг вздохнул. — Вы мне всегда были интересны, хоть я и не понимал, что Бейбарсов в Вас нашел. Внешность? Вы привлекательны, но на него вешались красавицы и поинтереснее. Ум? Вы хитры и изворотливы, но недалеки, происходящее ныне тому подтверждение: полезны при захвате добычи и бесполезны в мирской жизни. Возможно, нрав и живой характер? Спуриус равнодушно оглядел и вырез на хлопковой блузке, и коротковатую юбчонку. — Я Вас убью у него на глазах, дорогая, после того, как Вас поимеет вся команда. Вопросы? — Да. Пока момент моего группового изнасилования не наступил, не могли бы Вы поставить под дверью каюты часового? Спуриус расхохотался, и Бестия вздохнула. То, чего она опасалась, произошло посреди ночи: дверь приоткрылась и на пороге возник молодой человек, насквозь пропахший ромом и потом. Бестия прищурилась: парень, гадливо ухмыльнувшись, прошел в каюту и чуть ли не рухнул на пол рядом. — Давай познакомимся поближе, — хрипло шепнул визитёр. — Будь уверена, я не хуже Некромага! — Пошел к черту, — с презрительной улыбкой отозвалась Таня. Внутреннее напряжение она не выдавала. — Со своим любовником ты так же груба? Хотя, знаешь… Это так заводит. Она подпустила паренька к себе, потянулась к висящему на его поясе кинжале… — Стерва!!! — истошно завопил пират, и Таня с удовольствием провернула рукоять, после чего с силой пнула ногой по ране, вызвав новый поток ругани. В дверях возник Спуриус и Вильгельм; девушка прищурилась и метнула кинжал, вонзившийся в стену в десяти сантиметрах от плеча капитана. Весь ее облик воплощал оскорбленное достоинство. — Она меня порезала, — пожаловался юноша, и его предводитель хохотнул. — Перо в бок воткнула! — Я запретил лезть к девке до поры до времени. Она должна дожить до встречи с Некромагом целой и невредимой, поразвлечься с ней вы сможете и позже. Повесить этого придурка за нарушение капитанского приказа! — Но капитан… — Выполнять! Юношу уволокли, и Таня мысленно взвыла. Ягун, «глашатай» Некромага, сделал последнего ходячей легендой, а ее саму — живой ее подтверждением. Их история была прекрасна и до одури романтична, но что произошло на самом деле? Хитроумный капитан, не проигравший ни одного сражения, эталон пиратского благородства, решительности и отваги, пал перед чарами девки! Он размяк, он стал слаб, — а раз так, напрашивался вопрос: а достоен ли он быть вожаком? Что сделал бы «правильный» головорез? Поразвлекся с девчонкой, а после отдал на потеху команде, выбросил в море или, на худой конец, высадил на сушу — отпустил куда глаза глядят, продал в бордель… Если же так хотел оставить при себе, то мог запереть в каюте, чтобы трахать всякий раз, как ему вздумается, или превратить в личную служанку. Вариантов было много, но Некромаг поступил иначе: он воспользовался правом на «жену», дал ей свободу передвижения, цацки, тряпки… Не стал преследовать, когда та сбежала. Дал ей возможность играть с его репутацией, насмехаться над ним… Большая часть Братства закрыла на это глаза — Бейбарсова слишком уважали и слишком боялись, но присутствовали и те, кто считал, что Некромаг «сдает позиции». Великим мира сего не позволена слабость. Великим мира сего не позволяются сердечные привязанности, ибо уязвим тот, кто слаб. Пиратство — это свобода от моральных норм, это грязь и кровь, это череда грабежей, убийств, интриг и изнасилований, а на «Страже» мало, что всегда стояла железная дисциплина — их даже на берегу заставляли «вести себя прилично»! Никогда не позволяли превратиться в отребье, в «лучшие образцы» их профессии. А Улита что? За ней шли лишь потому, что она была умна и удачлива. Ее уважали, с ней хотели сотрудничать, но… Не признавали как истинного авторитета. С ней приятно иметь дело, но она являлась женщиной, а жили они не в женский век. Грей постель, сиди на заднице ровно, веди дом да расти детей — вот, что все думали, когда Улита заходила в порт с еще одним ценным грузом. Ее команда практически полностью состояла из бунтовщиков, попавших в опалу из-за несогласия с государственным режимом. Не за убийства, кражи или что-то другое… Все хорошее однажды заканчивается, думала Таня, мрачно созерцая прикованную руку. Пиратство — не романтика. Настало время платить и почувствовать на себе истину… И странно, что все не случилось раньше. Где-то на палубе грянула залихватская песня, и девушка поморщилась.

***

— Гроттерша исчезла, — объявила Гробыня, когда офицерский состав собрался на ужин. — Так она ж давно спит и видит, что б только удрать! — хмыкнула Рита. — Может… — Без своей драгоценной шпаги, подаренной ей мсье Некромагом? — насмешливо приподняла бровь квартирмейстерша. — Она слишком романтична. Не, Ритка… Если бы Танюха пожелала свинтить, она забрала бы оружие, сбережения и цацки. — Опросите команду, — распорядилась Улита, глядя на боцманов, — может, кто и видел чего. — Маракаратма заметил, как Тухломон с Хныком что-то тяжелое грузили в лодку, — отчитался спустя час Аспурк, — они вечно промышляли контрабандой, так что… А еще они славились прекрасными отношениями со Спуриусом. Они даже в его команде плавали когда-то, только вылетели оттуда, потому что достали весь офицерский состав! На них всегда думали, когда на «Ведьме» происходила очередная пакость, только подловить ни в чем не представлялось возможным, хитрые твари всегда оказывались не при делах — да и не допускали их ни до одного военного совета и серьезного дела… Улита промолчала о своих подозрениях, которые, как выяснилось позднее, оказались недалеки от истины. — Ну что ж… Маракаратма пусть и навестит «Страж Мрака». Сотню раз говорила, что вся контрабанда по согласованию со мной, как будто я что-то сильно запрещала! Пусть сам проинформирует Бейбарсова относительно его бабы. Дорогу Улите преградила Прасковья. С Танькой у нее никогда не было особо теплых отношений. Присутствие Шито-Крыто Адская Праша воспринимала, как данность, Склепова с ее живым характером младшему штурману импонировала, пусть они и цапались постоянно — впрочем, Склепова со всеми цапалась, они только с Гроттер нормально уживались… С Гроттер ей было… комфортно — а еще именно Гроттер лечила рулевую от воспаления легких, просиживая с ней ночами и затем буквально выкармливая с ложечки. — Где я ее теперь буду искать? И как?! Мы пираты, Прашка! Я не могу устраивать шумиху ради какой-то судовой врачихи, невелика птица. И Некромаг не сможет, это подорвет его легенду. — Ему плевать на легенду. Он напишет новую. — Не в таких обстоятельствах. — Каких?! Мы нашли клад Робертса! Скажи он, что огонь зеленого цвета, ему поверят абсолютно все! — Мне тоже дорога Танька, но… Я слышала, что вещают в кабаках. — Улита сказала, что не могут только она и Некромаг, — заметила Склепова, — про нас она ничего не говорила. Прах, пошли-ка навестим лопоухого боцмана и Шилова. — Спуриус, — произнес Виктор. — Ходили слухи, что «Кводнон» видели в соседней бухте. — И вы молчали? — вспыхнул Гломов. — Найду эту заразу… — Вот поэтому и молчали, — заметил Ягун. — Поймать эту заразу, вздернуть и дело с… — Дело с концом, да, дорогой. Повесим на нок-рее «Ведьмы», и красота, — пробормотала Склепова. — На нок-рее «Стража»! — Гломчик, а ты не… — Братья-сестры, а давайте сначала его выловим и спасём Таньку, а уже потом будем решать, где его повесим? — нежно поинтересовался лопоухий боцман. Склепова вздохнула. — И как мы это будем делать? — Интересно другое — зачем Спуриусу Гроттер. Последние слова принадлежали Аспурку. — А то не ясно! — Ясно-то ясно, только почему именно сейчас? — Да все логично. Авторитет наших капитанов взлетел до небес, и самое время, чтобы не дать емк взлететь еще больше. — Знаешь, что… Сходите-как по борделям да кабакам, узнайте слухи относительно нашего общего друга. Не может быть, чтобы никто ничего не слышал.

***

— Вы врач. Помогите этому человеку, — требовательно произнес Спуриус. Гроттер не знала, с кем пару часов назад столкнулся «Кводнон», но очень сочувствовала, что этому неизвестному не повезло. Когда-то она уже была в такой же ситуации — почти три года назад, когда Гломов и его дружки умыкнули ее для своего капитана. — С чего это я должна? — девушка даже не пошевелилась. — Вы, кажется, обещали, что перед смертью меня поимеет вся Ваша команда. И если, когда до сего дойдет, будет на одного или двух меньше, я только обрадуюсь. — Если Вы ничего не сделаете, чтобы спасти его, все начнется прямо сейчас, — пообещал ублюдок. Рыжая перевела взгляд на раны… Гопзий, ты ли это? Собаке собачья смерть, с тихим удовлетворением подумала она. — Я не могу помочь этому, — скривилась Таня. — Не те раны. — И кто может? — Такое — только Бейбарсов. — Вы у него, кажется, учились. — Не хирургии. Я лекарь! Правильнее сказать, знахарь. Но не Некромаг — мертвых не поднимаю. Могу облегчить его муки, не более. Вон тому, — она кивнула в сторону юноши, — могу оказать помощь. А этот уже труп. — Приступайте. — Медикаменты… — Сейчас принесут. — Поторопитесь. — Вам следует лежать, — заметила Гроттер, когда закончила возиться с раной. Не такой уж серьёзной, к слову сказать. Молодой человек вел себя уж слишком… живо и нагло. — Меня еще никогда не «чинила» такая красавица, — весело заметил парень, — я, кстати, Ург. — Закончили рассматривать? — Нет. У господина Бейбарсова хороший вкус. Знаете, когда он надает люлей нашему капитану… — Вас за такие слова на нок-рее повесят — я б повесила, — фыркнула девушка, спихивая его руку с колена. Пират притворно вздохнул. — Спуриус тронулся умом. Половина команды разделяет мое мнение, а уж его союз с испанцами! — С какими испанцами? — Мы планируем совместный рейд на Тортугу, — кисло отозвался парень. Таня закашлялась. — Он совсем ополоумел? Там сейчас… — С ним испанская эскадра в двенадцать кораблей. Мы как раз плывем на встречу с ними. — И зачем?.. — Он говорит, клад Бартоломью и личные счеты. Но, сдается мне, только последнее. Таня закатила глаза. — С кладом распорядились, как нужно… — Я догадывался. Помните то, что случилось в «озере», когда вы оказались в ловушке? И последующие столкновения с испанцами? Это Спуриус. Он откуда-то знал, где вы будете останавливаться, поэтому вас и ждала засада. — И почему Вы мне это рассказываете? — Вы красивая, — прямо сообщил матрос, — давно не видел красивых женщин. Да и… Кто знает — выживете, замолвите за меня словечко Некромагу, авось и возьмет к себе. Если тоже будет жив. Тане срочно требовалось сбежать. Предупредить Глеба, Улиту… Поклепа, в конце концов! Рейд на Тортугу — не просто предательство из предательств, это… Ей выть хотелось от бессильной злобы. Она три часа расшатывала кольцо от цепи, только все бестолку. Она отлично знала Бейбарсова и его тактику боя. Ловушки, уловки, прочее будут иметь место, но, так или иначе, Глеб встретит старого союзника лицом к лицу, и тут придет ее звёздный час. Скорее всего, Гроттер выведут прямо на палубу, в зону видимости подзорной трубы Некромага, а потом… Пронаблюдав все, он разозлится, а злость — плохой союзник в битве, и все будет решено. То, что могут с ней сделать эти люди, девушку не пугало: она все еще надеялась вывернуться, а если что… В конце концов, некоторые из них ее знали, а половина команды, по словам Урга, не одобряли новых союзников, а человеческий фактор еще никто не отменял. Когда на следующий день какой-то матрос внес тарелку с малосъедобной бурдой и потянулся за ведром, Таня выглядела самой невинностью и беспомощностью, самим страданием. — Если тем троим не поменять повязки, пойдет заражение, — равнодушно произнесла она и отвернулась.

***

Через пару дней в каюту влетел Ург. — Вы, как я вижу, полностью встали на ноги?.. Метнувшись к кандалам, парень принялся возиться с замком. — Я отлично себя чувствую! Вы сами видели, что это просто царапина и воспаление хитрости. — А… — Выходите немедленно! Да не тупите Вы, я пытаюсь помочь! Ург воровато оглядывался, пока тащил ее вверх — самостоятельно двигаться было крайне сложно, сказывался недостаток движения. На «Кводноне», Таня ориентировалась крайне плохо — она здесь была прежде всего один раз, и то, когда в последний совместный рейд осматривала кого-то из матросов. — Плавать, как я помню, умеете, — с этими словами матрос просто выкинул ее за борт и спрыгнул следом. — Да что… Таня вынырнула и откашлялась. — «Кводнон» плывет на встречу с испанцами, это последняя возможность выбраться, отсюда до Тортуги три дня пути. Вас хватятся завтра к обеду, когда придут кормить. Рейд их запланирован через две недели. Пока доплывут, пройдет и вовсе месяц. Если хотите предупредить наших… — Я не могу столько времени держаться на воде, — проклиная себя, призналась Таня, — у меня нет такой выносливости… — А, ну да. Пиратская принцесса, все же, неженка. Бейбарсову следовало тренировать Вас, а не носить на руках, вышло б куда больше пользы. Волны. Много волн… Вода. Бесконечная жажда. «Страж» возвращался в порт с дальнего побережья — «проверяли быстроходность судна после килевания», на деле же… — Танька за бортом, — раздался где-то на корабле гулкий голос Гломова, — такие волосы только у нее. И с ней какой-то хрен. — Спуриус… — рыжая холодно цыкнула зубами, когда ее втащили на корабль, — рехнулся. По всему телу прошла дрожь. Силы ее покинули, и Бестия бессильно опустилась прямо на палубу — кажется, прежде, чем у той состоялся поцелуй с досками, девушку поймал Шилов. — Я объясню, — с готовностью сообщил Ург. — …Пейте, — Бейбарсов влил ей в рот какое-то снадобье, — и спите. Мир померк. — Пейте, — доносилось сквозь сон. — Пейте, — и горло вновь и вновь обжигало какой-то дрянью. — Пейте, Гроттер! Сквозь забытие Таня периодически ощущала прикосновения мокрого полотенца ко всему телу; кажется ей даже мыли волосы — и постоянно вливали в рот муть. Из раза в раз, постоянная горечь… Очнулась она в знакомой, до боли родной капитанской каюте, одна. Обнаженное тело было укрыто пропитанными тряпками — она разобрала запах мяты, розового масла и множества примесей вроде ромашки, чабреца и прочих «базовых» лечебных трав. Одежда, судя по всему, присланная Склеповой, обнаружилась на прикроватной тумбе, черепаховый гребень — на столе. — Оклемалась? — вопросил Ягун, едва она поднялась на палубу. — Если да, через несколько часов смогу переправить тебя на «Ведьму». — И Глеб позволит? — Глебу не до сердечных дел. — Сколько я провалялась в отключке? — Четыре дня. Девушка огляделась. — Что происходит, Ягун?.. За «Стражем» шла целая флотилия кораблей с «Веселым Роджером». Грозная флотилия — целый десяток кораблей: Таня рассмотрела и величественную «Валькирию», и «Древнира», и «Тибидохс», и «Чуму», и даже «Скаредо»… — Что… Все, как описал твой новый друг, — голос парня звучал с толикой горечи. — Поясни. Господи, Ягун! Почему когда следует промолчать, ты не умолкаешь, а во всех противных случаях из тебя слов не вытянешь?! — Бейбарсов единогласно признан адмиралом пиратской эскадры — тех, кто откликнулся. Мы встретим их как можно дальше от острова… Было решено, что Поклепа сюда уж точно вмешивать не следует, хоть тот и вопил про угрозу французскому суверенитету. Нам нужен Поклеп, и нужна Тортуга, посему решено сделать сие обычной пиратско-испанской заварушкой. Тем более, Спуриус предал всех нас. Он оскорбил Братство, и теперь должен понести за это наказание. — Вот как… — Я говорила: он рехнулся, Ягун! Просто рехнулся. Что у Спуриуса случилось с Глебом?.. Честно. — Я уже рассказывал тебе, Танька. Спуриус всегда мечтал о власти. Мечтал быть первым, плавать с лучшей командой, на лучшем корабле… А потом появился Некромаг. На сорокапушечном испанском фрегате, с горсткой беглых каторжников, из которых всего пятеро знали военное дело. Он набирает команду, проводит несколько операций, одну круче другой, и вот о нем говорят уже во всем Карибском регионе; еще пара лет — и он уже легенда. Как же Спуриус радовался, когда мы приволокли тебя! Он считал, что Некромаг размякнет и начнет совершать ошибку за ошибкой… Только послужной список последнего все рос и рос, а романтические россказни и вовсе сделали его рыцарем. Мы превратили его в героя, которым мечтали быть сами: уважаемого, бесстрашного, любимого женщинами, грозу короны — и морского дьявола, которым праведные горожанки пугают своих детей по ночам. На сегодняшний день авторитет Бейбарсова таков, что предложи он хоть прямо завтра плыть в Вест-Индию или к берегам Англии свергать режим — все опустошат склады, забьют трюмы порохом да двинутся за ним. Капитан «Кводнона» ненавидит Бейбарсова больше всех на свете, но убить его ему мало. И потому он пошел против всех. — Как его признали адмиралом?.. Это же из-за их… вражды. — Вот им и разруливать, — жестко ответил Ягун. — Проще было б повесить обоих, но проблемы от этого никуда не денутся. Не Бейбарсов предал Братство — все сделал Спуриус, а что стало тому мотивом, уже не имеет смысла: все мы в одной яме. Бейбарсов самый талантливый из нас, никто не проведет морское сражение лучше него. Глеб изучал карты, когда она зашла в кают-компанию. — Как себя чувствуете? — спросил он, поднимая голову. — Уже хорошо. Я благодарна Вам за… все, — произнесла Таня, останавливаясь по другую сторону стола. Лечил ее, даже мыл… Там, в беспамятстве, она ощущала его прикосновения, его заботу — сдержанную, нежную, отчасти равнодушную, с привкусом властности. Таким уж был Бейбарсов… — На «Кводноне» Вас не тронули? И это все, что Вас волнует?.. — Нет. У Спуриуса хватило мозгов этого не делать. Он всего лишь хотел изнасиловать меня у Вас на глазах, подумала Таня, но благоразумно промолчала. Ни к чему это — она видела Глеба в гневе, и это оказалось страшно. Разозленным Некромаг превращался в истинного демона, от которого не было спасения. — Хорошо. Значит, он умрет быстро, — изрек Глеб, возвращаясь к бумагам. — Всего лишь за предательство Братства, а не за мое личное оскорбление. Возникло желание возмутиться, что оскорбляться стоило ей, а не ему, но было не до препираний — у Бейбарсова, и правда, возникли дела поважнее ругани. Он все еще считал своей собственностью, пусть и позволял играть в право выбора, — и, сдавалось Тане, только потому, что Улита была женщиной… Ни на один корабль, управляемый мужчиной, он ее бы не пустил из обычной ревности. Бейбарсов был сегодня… молчалив. Дела никогда не мешали ему посвящать ей время, и теперь Бестия недоумевала. Женское самолюбие есть женское самолюбие — отрицай, не отрицай, что между вами только постель, истина никуда не денется: если ты делишь с человеком ложе, то стремишься присвоить его. — У меня к Вам просьба — надеюсь, не откажете. Возьмите в команду того парня, который меня вытащил. — Это все? — Почти. Не все на «Кводноне» разделяют точку зрения относительно правильности союза с Испанией. — Я узнаю их имена. — Благодарю Вас. Когда она вышла, Некромаг молча уставился на дверь. Что читалось в прищуре этих колдовских глаз, не смог бы ответить никто, — даже его собственная мать… — Ягун… Я хочу на «Ведьму», — выдала Таня, едва оказалась рядом с боцманом. Кому она врала, собственно? Да не хотела, ни капли, только ее все не оставляло ощущение, что она точно что-то сделала не так.

***

— Слухи облетели уже весь Карибский регион. — Да? Таня только что закончила полировать шпагу и принялась точить саблю. Когда дойдет до дела, на счету окажется каждый человек. — Ходят легенды о пиратском адмирале. Он выше любого мужчины практически на голову, глаза его чернее ночи, и когда он смотрит на тебя — ты проваливаешься в морскую бездну, — с пафосом изрекла Склепова. С ним опасно враждовать, потому что разгневанный Некромаг хуже дьявола. Ему всегда сопутствует удача — и горе, если вы перешли ему дорогу, если вы нарушили кодекс, если оскорбили его. Спуриус виноват перед всем братством, и теперь адмирал жестоко отомстит ему. Мы идем, Спуриус… Мы скоро встретимся, бывший союзник. Битва, что решит все, грядет.