***
На место они прибыли ранним вечером следующего дня. Несмотря на обещание останавливаться каждые три часа, остановились они всего три раза, что для некоторых стало проблемой. Два раза их чуть не тормознули копы, а один раз попали в пробку, хотя они ехали по мало используемым дорогам, что тоже было своего рода пыткой. Скаут проспал на Снайпере всю дорогу. У последнего на утро всё начало затекать, но это было меньшим злом, по сравнению с остальным. Ну, а Шпион простыл. Но в глубине души он не злился. Когда они доехали и уже выбирались, парень простодушно охнул: — Красотища какая. Да, было красиво. Еловый лес простирался на многие мили вокруг, вплоть до горизонта, где-то вдалеке маячили сизые горы, укрытые снежными шапками, тяжёлые облака отбрасывали на них синие тени. Воздух был сырой и чистый, влажная лесная почва чавкала под ногами. — И холодрыга, — Скаут выдохнул густой пар, расширяя глаза и запахиваясь в плащ Шпиона. Тот устало на него покосился, а потом расправился, стряхивая пыль с серого костюма, и виду не подавая, что промёрз до костей. Они плелись к унылому серому зданию, окружённому высоченным бетонным забором со спиралью Бруно по периметру, и от строений отдавало чем-то почти мёртвым среди спокойной зелени. Парень старался, но всё равно Снайпер заметил, как тот прихрамывал. Где-то сзади раздался зычный и весёлый рявк Солли: — Инжи, гони сигареты. На что Инженер ответил только усталым вздохом. Снайпер отпустил мальчишку, наказав ему пойти к доктору, а сам направился сразу в общую комнату, захватив одну из двух последних бутылок бренди Шпиона, которые они ему купили, напиваться. Он даже не удивился, когда понял, что каждая из баз имела один и тот же план здания, поэтому находить комнаты, плутая по знакомым поворотам коридора, выходя туда, куда нужно, не составляло труда. Растянулся на диване, глотнул, выдохнул. В ушах гудело от шума поездки и лёгкой духоты. Вокруг всё стояло то же самое, только немного пыльное. И куст в горшке в углу засох. И телика не было. Только радио стояло на импровизированном кофейном столике. Через два часа, когда уже стемнело, было выпито только полбутылки и под бормотание радио, стрелок вырубился. Проснулся он за час до побудки, словно и не спал — голова также болела. Более северное расположение давало о себе знать — было всё ещё темно. И на этой базе отопления не было в принципе. Снайпер поднялся, потягивая болящую спину, зашёл на кухню, ставя бутылку обратно в шкаф, потом к себе, потом в оружейную. Он вернулся через полчаса, в амуниции и с Махиной на плече, расправляя на ходу ворот красно-чёрной куртки, под цвет команде — утеплённый вариант формы. Зашёл на кухню, поставил чайник, притащил радио. Хозяйствовал, как на собственной кухне, и совесть его за это не ела. Он с грохотом бросил Махину на кухонный стол, и её чёрное тело растянулось на поверхности, приклад с одной стороны и дуло с другой хорошо выходили за края. Чёртова штука была тяжеленной, если подгадать, то ею можно было убить и так, без выстрелов. С размаху. Некрасиво, зато действенно. Снайпер усмехнулся собственным мыслям. Он заварил себе кофе, усевшись на ближайший стул, включил радио. И позволил себе развалиться, откинувшись на спинку и закинув ноги на стол, скрестив их. Дома часто крутили эту песню по радио. Он прихлёбывал разбавленный кофе и слушал, прикрывая глаза. Тёплый кухонный свет струился по нему, добавляя тёплых красок форме, играя на чуть отросших волосах; полы шляпы отбрасывали тени на его лицо. И нет лёгкого пути, становится тяжелей с каждым днём, Умоляю, люби меня, иначе я исчезну.¹ Он покачивал носком в такт, потом слегка головой. Мужчина помнил, как первый раз услышал её, и она сразу ему приелась. Любил он такие вещи. Сопливые песни, сопливые романы. Каждый заслуживает какой-то мягкости в жизни, да? Совсем без любви, я так потерян без тебя, Знаю, что ты был прав, веря в меня так долго. Через коридоры проходил Шпион, уже в своём тёмно-бордовом костюме и балаклаве, поправлял часы и застёгивал запонки. На короткое мгновение поднял рассеянный взгляд перед собой и замер. Неслышно раскрыл дверь на кухню. И сделал шаг. Снайпер сидел с закрытыми глазами, покачиваясь в чувствах к песне, шевеля губами, неслышно проговаривая строки. Уголок губы француза дёрнулся, он изогнул бровь. Совсем без любви, что я без тебя? Надеюсь, ещё не поздно сказать, что я был так неправ. — …о чём ты сейчас думаешь? — наконец Снайпер подпел, а потом, чуть нахмурившись и закусив нижнюю губу, два раза качнул головой в такт ярким моментам в песне, а на третьем Шпион, потянувшись, выключил радио. Стрелок замер, раскрыл глаза, посмотрел наверх ничего не выражающим взглядом. На кухне разлилась нетяжёлая тишина, Шпион смотрел на него, чуть сощурившись. — Пять минут до сирены, — после молчания наконец тихо и немного отстранённо произнёс лазутчик, — двадцать пять минут до выезда, — и он взял радиоприёмник, не отрывая взгляда от стрелка, в облачённые в перчатки руки. — Не опоздай. Снайпер смотрел на него сквозь авиаторы, и желания ответить что-то на остроту у него не было. Он опустил голову и спустя мгновение кивнул, снова прикрывая глаза. Француз двинулся к выходу, на секунду сбавляя шаг около австралийца и кладя ему руку на плечо, едва ощутимо его качнув. Снайпер чуть повернул голову ему вслед, не смотря на него. Со звуком сирены он, сняв шляпу, пригладил волосы и, надев её обратно, взял Махину в руки и вышел.***
«До начала миссии осталось шестьдесят секунд». Голос Администратора не изменился. Был ли он записан, или старая мегера озвучивала всё сама — а хрен его разберёт. Люди стояли в комнате Респауна, сжимая оружие, даже не разговаривая. Снайпер бросил быстрый взгляд на красный огонёк работающей камеры. Царила атмосфера какого-то мрачного напряжения, и даже было непонятно, почему. — Что ж, надеюсь, в этом гравии, за который мы воюем, нас и похоронят, — отстранённо бросил Шпион, разбавляя атмосферу, вытаскивая из портсигара сигарету и закуривая, щёлкая зажигалкой. — Ни один гроб нас не вместит, приятель, — усмехаясь, ответил Инженер, перебирая рукой затвор дробовика. Хеви что-то пробормотал на русском, удобнее перехватывая миниган, Пиро пробубнил в маску. Снайпер мрачно смотрел вперёд себя и где-то в глубине души тоже верил, что здесь они и встретят свою кончину. Хотя бы один из них. Потом он поймал на себе взгляд мальчишки. Скаут стоял рядом с ним, весь напряжённый и чуть ли не срывающийся с места, обхватывая перебинтованными руками свой обрез. Он ухмыльнулся ему и подмигнул. Стрелок чуть улыбнулся ему в ответ, через мгновение снова расслабляя мышцы лица. Но, эй, в кругу друзей и ночи полны чудес. «Идите и деритесь!» Металлические двери с шумом поднялись, завыла сирена. Люди стартанули к своим предполагаемым позициям. Гнездом Снайперу служил чердак деревянного обветшалого здания, находившегося на севере полигона. Он потратил ровно сорок секунд, чтобы добежать, забраться, и, для пущей безопасности, поставить по диагонали несколько подгнивших досок в дверном проёме — они его не спасут, но услышит противника он точно. Солнце проникало сквозь щели в стенах, пригревая и бросая светлые полосы на полу, холодный ветер трепал волосы и куртку. Стрелок сел на ящик около разбитого окна, вскинул винтовку и навёл прицел, ощущая под кончиками пальцев знакомый металл. — И каждый раз как последний, — пробормотал он, улыбаясь, обнажая клык. Поймал цель. И нажал на спусковой крючок. Раздался громоподобный выстрел. Остаток дня тёк вяло, солнце лениво ползло по стенам. Это был обычный захват территории, но ни одна команда не продвинулась дальше третьей точки, то забирая её себе, то снова отдавая. Снайпер сидел, иногда стрелял. Даже Шпион Синих его не донимал. Что до Снайпера Синих… он стрелял. Раза два, наверное, выстрелил за эти четыре часа, а за последний час вообще прекратил. Стрелок иногда ловил в прицел его гнездо, но не видел его. Не понимал, что происходит, сначала что-то себе представляя, может, какой-нибудь план — его копия иногда была немного… экстравагантна в своих действиях. Лет восемь назад на миссиях произошёл необычный случай — Снайпер Синих вывел из строя Снайпера Красных, выстрелив в него не из обычной винтовки, а из транквилизаторного ружья. Стрелок помнил, как тот стоял на вышке, целясь из тонкотелого белого оружия, напоминающего винтовку, и нажал на спусковой крючок. Дротик попал куда-то в шею, мужчина ещё тогда подумал, что тот промахнулся. А потом вытащил иглу из ярёмной вены. И осел, сползая по бетонной стене. Была ли это месть или какое-то задание — он не знал. Положению не помог и Шпион, не отправивший его на Респаун, а решивший его пожалеть, вытащив с поля боя, с его рук отправляя Снайпера на койку на следующие дня четыре, а потом оставляя в недобром здравии ещё месяц. Его выходили, конечно, но Снайпер так и не понял, что с того ранения и начал терять зрение. Поэтому и взял Махину сейчас с собой. Он не трусил, нет. Но это чтоб… наверняка. Бережёного бог бережёт. Снайпер чертыхнулся, когда услышал лязг Томислава где-то внизу слева сквозь приглушённые взрывы и эхо очередей турелей. Глянул. Пара Хеви и Медика Синих, у Меда Критцкриг, Убер готов. Две внушительные фигуры неслись по бетонному мосту. — Э, нет… — пробормотал он, наводя прицел. Две секунды, одна… заряд готов. С отдачи его чуть отбросило назад, но он не промазал. Пуля навылет просадила обоих, валя. Снайпер вздрогнул, оторвавшись от прицела, всматриваясь в картину перед ним. И усмехнулся. Нет, ему это слишком нравится. Никаких чувств, только работа. Он же профессионал. И мужчина снова сжал челюсти, возвращаясь к работе. «До конца миссии осталось шестьдесят минут!» Голос, казалось, трезвонил в мозгах. Стрелок устало вздохнул, потирая лицо. Как же он хотел спать. Команды куда-то делись, точки не захватывались, ну и чёрт с ними. Он, по большей части, опирался на винтовку, нежели из неё стрелял. Да и потом, всё-таки Махина была неподъёмной. Закатное солнце слепило глаза, просвечивая сквозь авиаторы. Послышался скрип досок. Мужчина вздёрнулся на ноги, выхватывая свой нож. На короткой дистанции Махина бесполезна. Будет драться. Скрип продолжался, быстрые шаги. Первый этаж, второй. На лестнице. — Снайпс? — послышался подсипловатый знакомый голос. Снайпер издал звук, похожий на низкий рык. — Снайпс, ты там? Мужчина прислонил винтовку к стене, и, прижавшись к косяку, перебрал в пальцах рукоять кукри. Он сбоку увидел лицо Скаута, тот напряжённо всматривался в его комнату сквозь доски, пригибаясь. Бледный, висок разбит. Стал аккуратно пролезать, ни тронув ни одну деревяшку с истинным изяществом. Снайпер чертыхнулся, и, схватив парня за ворот, протащил его сквозь проход, с грохотом проламывая доски, вжимая его в стену. Скаут отчаянно вырывался, пытаясь ударить его в колено, наставляя дуло обреза ему в подбородок, но лезвие ножа стрелка оказалось у горла бегуна раньше. Они замерли. Парень рвано дышал, руки подрагивали; мужчина стоял, словно каменный, не отрывая от него тяжёлого взгляда. — Чувак, это я, — прохрипел парнишка, — я, настоящий я, не Спай. Снайпер не отвечал. Скаут медленно опустил обрез, роняя его на дощатый пол, и поднял руки в знаке сдачи. Стрелок бросил взгляд на его правую руку и, молниеносным движением схватив её, полоснул кукри. Прямо по бинтам. — А-У! — Скаут вскрикнул, согнувшись пополам, сжимая раненую ладонь. — Ты охренел, что ли?! Я же сказал… — Надо же было проверить, не шпиён ли ты, — ровно ответил Снайпер, убирая нож за пояс, оборачиваясь обратно к винтовке. — Твою мать, мне иногда кажется, что ты реально поехавший… Мужчина достал платок. Стиранный, чистый. — Это за этим ты сюда пришёл? Чтобы я тебя порезал? Парень зашипел. — Пришёл проверить, в порядке ли всё у тебя, — Скаут начал успокаиваться, всё ещё зажимая остатками целых бинтов кровоточащий порез. — Ну? Проверил? — голос стрелка становился легче, появлялись проблески смеха. — Ага, напроверялся на всю оставшуюся жизнь, — огрызнулся он. — Хватит. Иди сюда. Несмотря на ругань, Скаут послушно к нему подошёл. Снайпер взял его порезанную руку и, сорвав остатки бинтов, стал перевязывать её платком. — Спасибо, — буркнул парень, затравленно смотря на ладонь, и на то, как длинные жилистые пальцы ловко её обрабатывали. — Всегда пожалуйста, — с нескрываемой усмешкой отозвался стрелок, и, закончив, хлопнул его по плечу. — Топай. Мужчина вернулся к винтовке, садясь обратно на ящик, а парень замешкался, нервно переступая с ноги на ногу. Снайпер глянул на него через плечо почти игриво. — Тебе что, ускорения придать? Потом он заметил его бегающий взгляд. Суженные зрачки. И знакомое припадание на правую ногу. И улыбка начала исчезать с его лица. Он поднялся со своего места, перехватив Махину, и стал, вперяя немигающий серо-синий взгляд в Скаута, предусмотрительно отойдя от окна. — Скаут, — с внезапной серьёзностью позвал стрелок. Парнишка не ответил, бросив на него неясный взгляд, всё ещё топчась на месте, сначала пытаясь положить руки себе на бока, потом с остервенением растирая себе лицо, вытирая пот со лба. — Скаут. — Да что? — вспылил он. — Сейчас уйду. — Уйдёшь? — скептически низко прохрипел мужчина. — Да, пойду и умру, — парень нервно усмехнулся, смотря куда-то мимо него. Взгляд бегал. — Сколько. Этот вопрос заставил Скаута замереть. — Сколько ты выпил, я спрашиваю? — в голосе Снайпера звучал тихий гнев. — Ничего я не пил! — Скаут! — Восемь! — выкрикнул он, теперь смотря ему прямо в глаза. Он дрожал. Его трясло. Не мог стоять на месте. — Восемь? За раз? — мужчина был в искреннем смятении. Он отпрянул, снова приваливая винтовку к стене. — Я—я же не отдавал чёртову точку, Снайпс, я справился! Очки не упали, я сделал свою работу, и сделал её хорошо! — голос парня срывался. Снайпер задержал на нём взгляд, сжав челюсти. — Ты у Дока был? Скаут рвано дышал через нос. Он опустил взгляд. — Ты к Доку… — Не болит она у меня! — выпалил паренёк, размахивая руками, но мужчина оказался рядом с ним, крепко беря за плечо, и вжимая трепыхающегося парня в стену. Он опустил руку и с силой сжал его бедро, собрав в кулаке жёсткую ткань его бридж. — Да? — рыкнул Снайпер. — А сейчас? — и тряхнул ногу напоследок. Скаут зашипел, скалясь, и, вцепившись в старшего человека, съехал по стене. Он рвано вдыхал воздух, стоная и скуля. — Боже, боже, прекрати, — сипел он, отдёргивая ладонь Снайпера. — Что ты с собой делаешь, пацан! — мужчина орал, садясь напротив него, сдёргивая с него кепку и гарнитуру. — У тебя либо нога отнимется, либо сердце остановится, ты почему у Дока не был?! — Не кричи, — сдавленно хрипел парень, смотря куда-то в сторону, — умоляю, не кричи. — Так нельзя, я же сказал тебе! — Снайпер не мог остановиться, сердце заходилось. — И прекрати столько пить! Скаут остервенело кивал, клонясь куда-то в сторону. Мужчина взял его худое лицо в ладони, вглядываясь в закрывающиеся глаза. Он был бледен, пот лил ручьём, сосуды в белках полопались. На виске пульсировала жилка, горло было напряжено. — Малыш, — снова позвал он, теперь гораздо тише, на границе с шёпотом. Парень раскрыл глаза и вперил в него растерянный взгляд. В мужчине что-то оборвалось. — После матча ты пойдёшь к Доку. Обещай. Обещаешь? Он с нежностью растирал ему шею, плечи, гладил бровь большим пальцем, оглаживая по-юношески гладкую щёку. — Обещаю, — кивал парень, неловко беря его руку в свою, по-собачьи утыкаясь ему в ладонь. — Правда. На этот раз. Правда, — он выдохнул через нос, тоже переходя на шёпот. Снайпер кивнул ответ, прослеживая его движения. На его напряжённом лице появилась слабая улыбка. Он посмотрел на его больную ногу и отпустил парнишку. Тот прислонился к стене. — Прости меня за это, — он потянулся к его бедру, разгибая ему коленный сустав. Скаут поморщился. — Просто, когда что-то происходит, я… Он сделал неясный жест, начиная с осторожностью растирать окаменевшие мышцы. — Сначала стреляешь, потом думаешь? — слабо отозвался парень, но в его голосе больше не было надрыва. Мужчина глянул на него и увидел дёрнувшийся уголок губ. И он кивнул. Взгляд Снайпера снова был мягок и тёпел. Парень улыбнулся сам себе и, уткнувшись затылком в доски, прикрыл глаза. Где-то там ещё происходил бой, но Скаут остался со Снайпером до конца.***
Дни полетели, за ними месяцы. Под строгим надзором Снайпера Скаут продолжил терапию, потом к назиданиям стрелка подключился и сам Медик. К концу весны, когда всё цвело и пахло, у парня нога прошла, хромота прекратилась — очень символично. Медик ещё пару раз предлагал провести операцию с нуля, потом перестал — парнишка машинально отказывался. Аргументировал тем, что результаты на миссиях он выдаёт стабильно хорошие, и резать лишний раз не надо, а Снайпер так и не мог понять истинной причины. Скаут был той ещё трещалкой, но, если он что-то не хотел рассказывать — из него клещами это было не вытащить. Мужчина иногда выводил его на разговор, но никак. Ничего, думал он. Его работа — ждать. До чего-нибудь и дождётся. Разные миссии, разные полигоны. Если не считать войны и иногда бессонных ночей, то всё было хорошо. В сердце мужчины разлился какой-то странный покой. Не мёртвый и не отстранённый, как у него бывало, а добрый покой и толика лёгкости. Он снова работал, снова был полезен — и он был чертовски хорош в своей работе. Парень выздоровел, он летал наперевес с Неумолимой силой, улыбался и смеялся — чего ещё можно было желать? Наступил июнь, за ним июль. Они устроили себе праздник по случаю Четвёртого июля, принимали участие все, хотя только трое из них были американцами. Затем август. Звёзды было видно лучше всего. Последние две недели выдались тяжёлыми, они держали прочную ничью, выкладываясь на полную, и это выжимало все силы. Отзыв с полигона — ужин — бухнуть — и баиньки. И так каждый день. Сегодня, наконец, Красные одержали победу. Полинг сообщила об одном выходном дне, что команда встретила дружным галдежом и улюлюканьем. Снайпер сидел на крыше, в знакомой позе привалившись к вентиляционной шахте, согнув длинную ногу в колене. Ужин кончился, и он ушёл. Розовый закатный свет бил из-за гор, ветер был свежий, прохладный, но не холодный. Где-то далеко в лесу ухала сова. Иногда кусались комары, поэтому мужчина закурил, отгоняя их. Он глубоко дышал, прикрывая глаза, ключицы виднелись из-за ворота полурасстёгнутой рубахи цвета команды. Он не ждал, что парень к нему придёт. Они и не договаривались, да и Скауту нужно было выговориться и выпустить бьющую через край энергию в кругу друзей. Ему было спокойно и мирно в тишине с мужчиной, но весёлый галдёж в компании с приключеньями на задницу было его стихией. Поэтому Снайпер ушёл, захватив с собой из холодильника три бутылки пива. С этого он не напьётся даже не близко, но, хотя бы, расслабится. Он потягивал тёмное, потом затягивался сигаретой, выдыхая сизый дым, который сносило сразу куда-то на восток. Звёзды всё не появлялись. Мужчина провалился куда-то в мысли, не услышав, как отворилась железная дверь на крышу. И с громким щелчком закрылась. Он дёрнулся, приоткрыл глаза. И увидел до боли знакомую худосочную фигуру в красной футболке. Скаут развёл руки с деланным возмущением, но тут же ухмыльнулся, хлопнув себя по бёдрам, чуть качнувшись. Жетоны знакомо зазвенели. Снайпер, не скрывая, расплылся в улыбке. — …ну вот она мне и говорит, — Скаут сидел с ним рядом, с бутылкой в руках, полностью к нему развернувшись и вальяжно (насколько это было возможно) привалившись плечом к шахте, — «Всё, что ты делаешь — всё плохо!», а я такой: «Но я же ещё не начал!». Снайпер, отпив, сипло засмеялся, опуская голову. Парень громко рассмеялся следом, немного пьяно и открыто — не отрывая поблёскивающего взгляда от мужчины. Удивительно, как его развозило — сразу и надолго, но стрелок в глубине души был и рад этому. Скаут становился ещё более искренен. — Ох, чувак, мне кажется, я ни-ко-гда не женюсь, — пространно продолжил он с тем же весельем, качнув головой и снова делая глоток. Он посмотрел куда-то вверх. — Я тоже, — хрипло отозвался Снайпер, всё ещё подрагивая от смеха. — Ой, да ты вообще… — махнул Скаут, выдыхая. Лиловый закат догорал, проливая на них последние тёплые краски. — Чего? — встрепенулся мужчина, лукаво щурясь. — В фургоне живу? В банки ссу? Некрасивый, что ли? — голос гортанно-глубокий, но искренне-счастливый. — Так, ну, во-первых, — парень нахмурился, наставляя на него указательный палец, — не живёшь, а жил. Во-вторых… да, пожалуй. А в-третьих, я уже говорил. Он вычитывал ему так серьёзно, что у стрелка разлилось что-то невыносимо тёплое за грудиной. — А чего говорил? — мужчина склонил голову, изгибая бровь. — Что ты норм. Так, ты это… не съезжай с темы, давай. Твоя очередь. Снайпер вздохнул, покачав головой, снова расслабляясь и снова пряча улыбку в очередном глотке. Замолк на мгновение. Парень ему внимал. Сделал глоток. И начал. — В школе меня особо не любили. Я был тем самым хилым тихим пацаном, который и сдачи дать не может, и в глаза боится посмотреть, когда его валят всей толпой, — Снайпер говорил приглушённо, но без тяжести. Скаут придвинулся к нему ближе, не отрывая взгляда. — Родители знали об этом, пытались помочь, но денег особо не было, переехать не могли, отдать в другую школу тоже. Порой, ребятня гнала меня до самого дома, но я бежал не на свою улицу, а дальше, к большому дереву на окраине. Почему-то они не могли забраться за мной, а я забирался и… — он покосился на парня, ехидно дёрнув уголком рта. — Пулял в них из рогатки. Парень широко ему улыбнулся, шумно выдохнув через нос, медленно прикрыв глаза. — Так продолжалось до старших классов, пока не приехало двое новых ребят, — он посмотрел вперёд себя, лицо расслабилось. — Меня и дальше задирали, но однажды один из новеньких, Фред, заступился за меня. Мне было стыдно, конечно, я был тогда уже под два метра, а меня надо было спасать. Но он спас. А потом мы с ним сдружились, — он опустил взгляд, улыбнувшись, — и он познакомил меня со своей подругой, Элли. Скаут слушал внимательнее. — Я играю на всё духовом, ты же знаешь, — мужчина махнул, — а у них была своя музыкальная группа, меня туда пригласили. Я играл на кларнете, но потом перешёл на саксофон. Элли была гитаристкой, Фред — фронтменом. Был ещё барабанщик и басист, но их я уже не вспомню. Выступали на праздниках, — он закивал свои мыслям, снова делая затяжку, — нам даже платили иногда. — Выпустил струю дыма, стряхнул пепел. — Родители даже обрадовались, думали, музыкантом стану. Но вскоре всё прекратилось. Парень заметил перемену его тона, и, будучи ощущающим особенно сейчас, перестал улыбаться и даже погрустнел. — А что потом, Снайпс? — полушёпотом спросил он. Снайпер замолчал и глянул на него с толикой отстранённой горькой гордыни, чуть изогнув бровь. — Я выполнил свой первый заказ. Скаут не отрывал от него взгляда. Слова шли откуда-то если не из глотки, а из грудины, не произнесённые в принципе никому и никогда, поэтому чувствовались на языке непривычно сухо и вяжуще. Снайпер вытаскивал воспоминания из себя, надеясь, что более никогда к ним бы не вернулся, и не знал, зачем вернулся к ним сейчас. — Элли узнала. Родители… не восприняли это хорошо. Фред уехал. Не из-за меня, конечно, но всё же, — он посмотрел куда-то вниз, затягиваясь медленно, распаляя огонёк сигареты. Краски заката исчезли, небо стало устало-синим. — «Это просто работа, это просто работа», так я повторял. Они не слушали. Потом и я уехал. Но, хотя бы родители больше не жили бедно. Он расслабился, вытягивая ноги и чуть сползая по металлической поверхности. — А потом, через пятнадцать лет, попал сюда. Ещё позже родителей не стало. Остальное ты знаешь. Молчание. — Охренеть, — выдохнул Скаут, обращая внимание мужчины на себя. — Ты—ты сейчас рассказал больше, чем за… сколько мы с тобой? Лет десять? Пятнадцать? Снайпер задумался, а потом кивнул, делая последнюю затяжку и резким и чётким движением кидая окурок с крыши. — У меня столько… — парень путался в словах, заворожённый, он даже приподнялся, удобнее садясь. — А что с деревом стало? — Хм-м? Спилили. — А Элли? Вы с ней… Снайпер медленно кивнул, чуть прикрыв глаза, всматриваясь в лицо парня. — Так, погоди, а Фред… он просто друг? Или вы… ты… Мужчина задержал на нём взгляд, его губы напряглись. Он поправил шляпу. У Скаута округлились глаза. — Так у тебя… и с ним? — в его голосе не было зла или осуждения, просто детское любопытство и какая-то восхищённая радость. Снайпер молчал, не отрывая от него глаз. Во взгляде плясали тёмные огоньки. Стрелок качнул головой, снова делая глоток, и, ухмыльнувшись, ответил, плохо сымитировав южноамериканский акцент: — Я не буду удовлетворять любопытство запутавшихся мальчиков, — и глянул на Скаута, — так Фред говорил. И в душе надеялся, что парнишка понял. И он понял. Сидел рядом с ним, скрестив ноги, смотрел ему в глаза и мягко посмеивался. Улыбка начала исчезать с его лица, глаза блестели, а потом стрелок увидел в них ещё что-то, что видел раньше. — Снайпс? — тише позвал Скаут, потирая тощими пальцами горлышко бутылки. Он опустил взгляд, мужчина смотрел на его длинные ресницы. — Что такое? — отозвался Снайпер лишь одними губами, не отрывая от него взгляда. — Хочешь знать, почему я не хотел, чтобы Док мне ногу делал? Мужчина сжал челюсти и серьёзно кивнул. — Знаешь, в общем… можешь считать меня трусом, только не смейся, ладно? — он снова кинул на него взгляд, чуть более хмурый и немного протрезвевший. — Ладно? Снайпер внимательно на него посмотрел, а потом прикрыл глаза. Парень продолжил, набрав побольше воздуху в лёгкие. — Я тебе тогда ещё писать начал, — глухо начал он, не переставая оглаживать стеклянную поверхность бутылки. — Где-то в начале зимы я встретил девчонку в книжном. Ничего такого, просто тащились от одного и того же, — он качал головой, смотря куда-то вбок. — В книжном? — пространно пробормотал Снайпер. — Что ты делал там? Скаут вперил в него взгляд и смущённо скривился. — …комиксы покупал? Мужчина задумался на секунду, а потом опять серьёзно кивнул. — Вот, — парень ссутулился, обхватывая себе руки. — Она была весёлая, мы с ней часто сидели в забегаловках и о чём-нибудь болтали, обычно о старых выпусках. Она, знаешь, была вся такая из себя, ну, как ты, — и усмехнулся, пряча глаза и вытирая нос, — в перчатках, в косухе, вся загадочная и отстранённая, появлялась неожиданно, пропадала также, на байке летала, её волосы мне всегда по лицу били; когда мимо копов проезжали, она им обычно кричала: «Отсосите, фараоны!», и вообще, — он многозначительно приподнял брови, косясь на него, — много пила, много материлась, но с ней было классно, знаешь? Снайпер молчал. Он знал этот тон. — Но Лиз… торчала ещё. Много на чём, — он запнулся, пряча глаза, будто стыдился. — И весной, когда я тебе писать перестал… Когда тебя сбила машина, хотел сказать стрелок, и не стал. Он выдохнул. — В общем, она передознулась. Мне позвонили, и я побежал. Сначала к ней, потом консьерж сказал, что её уже увезли, и я опять побежал. И тут этот хрен на Шеви… не знаю, откуда он взялся, просто — раз — и я на асфальте. И нога вся… Скаут цокнул, смотря в сторону. — Она… даже не передознулась, она… — он подбирал слова. — Отравилась. Приняла слишком много, чтобы умереть. Да, отравилась, — он повторил, запинаясь на последнем слоге, сухо сглатывая. — И мне сказали об этом, потому что я попал в ту же больницу, — он закивал, нервно усмехаясь и снова смотря на мужчину. — Я видел, что с ней что-то происходило за пару месяцев до этого, спрашивал, но она ничего не говорила. Не забивай себе голову, Джей. Она у тебя и так туго соображает, — и Скаут тихо усмехнулся, устало потирая себе лицо. Снайпер молчал. — И она была права, разве мне можно что-то нормально объяснить? До меня доходит раза со второго, я же болван какой-то… Снайпер смотрел на него тяжёлым взглядом, не мигая. Он не двигался. — Я пытался, но… — парень опустил взгляд, качая головой и поджимая губы. Он словно безмолвно продолжал мысль, надеясь, что мужчина поймёт. — Поэтому я не хотел, чтобы Док делал мне ногу, — ещё тише продолжил он, прикрывая глаза и выдыхая со смехом, — я тупо лежал, как шпала, и ничего не мог сделать. Происходит что-то плохое, а я ничего не могу сделать… Он сглотнул, качнув головой и склоняясь. И вздрогнул, когда горячая жилистая рука коснулась его шеи, привлекая внимание к себе. Скаут взглянул и встретил взгляд Снайпера, неизменно тяжёлый и где-то со светом на дне. — Ты ни в чём не виноват, — мягко и глубоко отозвался мужчина. Шершавые пальцы украдкой коснулись юношеской щеки. — Ты всё равно бы ничего не сделал. — В этом и проблема, Снайпс, — слабо ответил парень, чуть вскинув брови, вперяя в него взгляд блестящих от влаги глаз. Они смотрели друг на друга, а потом мужчина, взяв его за плечо, привлёк к себе. Паренёк послушно лёг на него, уткнувшись ему куда-то в жилет, обняв в ответ. Как когда-то в грузовике. Снайпер обхватил его, поглаживая по голове, взъерошивая мягкие короткие волосы, положив подбородок ему на макушку. И стал медленно и легонько покачиваться. Мужчина не знал, когда именно пришла эта искренняя и сокровенная нежность в их отношения. Не знал, правильно ли это, но всё равно делал, потому что… потому что делал. Парень отвечал тем же, быть может… быть может, это не было плохо? И если никто не знал, и это никому не вредило, то… то какая разница. — Ты классный матрасик, — глухо пробубнил Скаут ему в плечо. Снайпер прыснул, усмехаясь, сухо сплёвывая. — Во сволочь, такой момент портить. Парень расслабленно засмеялся, устраиваясь поудобнее. Биение сердца мужчины его убаюкивало. — Снайпс? — Хм-м? — Я знаю, что тебе это не поможет, но мне жаль, что так случилось с твоими родителями. И что от тебя все отвернулись. И… ты классный. Просто знай это. Несмотря на то, что в банки ссышь… и в фургоне живёшь. И шляпа у тебя заебись. Снайпер искренне и беззвучно рассмеялся, чуть потряхивая Скаута за плечо. Тот ответил похожим жестом. Он вздохнул и посмотрел вниз на паренька. — Это поможет. Наконец над ними воссияли звёзды.***
В сентябре холода пришли рано. Половина наёмников простыла, Снайпер не был исключением. Скаута не брала хворь, на том спасибо. Это был захват территории, ни одна команда не отдавала точки, сражения происходили спонтанно и жестоко — Пиро разрубил Шпион Синих топором у гнезда Инженера, налетев сзади, Демо Синих подорвал пять человек прямо у Респауна несколько раз, Скаут снёс полголовы вражескому Меду, дуплетом выстрелив ему прямо в лицо. Он лежал в грязи, мозгах и собственной крови, пока тело не пропало ровно через двадцать секунд. Снайпер Синих стрелял часто и стрелял метко. Несмотря на дождь и плохую видимость, Снайпер замечал характерные следы от Махины и слышал громоподобные выстрелы. Сам стрелок сидел под потрескавшейся шиферной крышей заброшенного склада, вглядываясь в прицел своей старой винтовки. Его потряхивало, рук он не чувствовал, при дыхании он выпускал густой пар. С крыши текло, иногда заливаясь ему за воротник куртки. Раздражённо шипел и продолжал. Выстрел, передёргивание затвора. Выстрел. Передёргивание затвора. Выстрел. Падает Хеви, падает Медик. Снайпера Синих не достать, не видно. Снайпер поймал в прицел Скаута, своего Скаута, и, заметив характерный бег, нажал на спусковой крючок. Воздух зарябил, и в густом дыму на раскисшую землю повалилось безвольное тело Шпиона Синих. Потом он завидел парня — тот нёсся на восток, к четвёртой точке, поднимая фонтаны брызг из-под ног. Скаут Красных уже поворачивал за покосившееся деревянное здание, как с грохотом выстрела характерная линия прошла ему голову насквозь. Паренёк, запутавшись в ногах, рухнул на бок, по инерции проехав чуть вперёд и неловко дёрнув правой рукой, и замер на земле. Снайпер застыл, отрываясь от прицела. А потом его изнутри полоснула животная ярость. Чувства? Он вскинул винтовку, и, скалясь, поймал в прицеле силуэт Снайпера Синих. Он вгляделся. Столько лет прошло, а он не мог до сих пор привыкнуть к технологиям компании — это был он. Смотрел сам на себя. А потом увидел боковым зрением дрожащую лазерную точку где-то слева от себя и машинально чертыхнулся перед тем, как пуля прошила бетонную стену позади него, взрывая пыль. Ещё раз. Прицелился, нажал на спусковой крючок. Его пуля прошла над головой Синего, разбив стекло второго этажа. Ещё раз. Снайперу Синих пришлось хорошо высунуться, чтобы прицелиться с точностью. Снайпер Красных поймал его в цель. Держал оружие ровно, рука не дрогнула. Он едва слышно пробормотал, щурясь и оскаливаясь. — Сволочь. Палец напрягся на спусковом крючке, но раньше на него нажал Синий. Пуля прошла правее, чем следовало бы, просаживая прицел и выбивая глаз. Снайпер дёрнулся, роняя покорёженную винтовку из рук, оступившись, приваливаясь к стене. Слышались взрывы, выстрелы. Чей-то клич. Стрелок рвано дышал, боль в правой части черепа выбивала дух, он возил рукой по стене, смотря в никуда. Очки упали, он осел на пол. Он увидел на красной рубашке под курткой мокрые тёмные пятна, они разрастались, потом капли упали на бетонную поверхность. Снайпер поднял руку, коснувшись лица. — Отступаем! — в наушнике слышался голос Инженера. — На последние две точки, raus, raus! — тараторил Медик. — Шевелитесь! Все! По позывным! Быстро, блядь, говорите, кто жив, и тащите свои жопы сюда! — рявкающий голос Солдата. Все отозвались вперемешку. Снайпер нет. — Снайпер! — Твою мать, кенгурятник, ты там заснул, что ли?! — Снайпс! Последний голос заставил Снайпера вздрогнуть. Он лежал на полу в собственной крови. Умирал. — Снайпс, ты слышишь?! — Скаут снова позвал его, голос напряжённый и почти срывающийся. Паренёк кивнул Солли. Я за ним. Вражеская команда наступала, Скаут чуть не угодил под очередь Хеви Синих, но быстро скрылся, путая следы в переулках. Он не умер, звенело в мыслях Разведчика. Он не умер, иначе бы был на Респауне. Первый этаж, второй. Чердак. Он сжимал обрез в перебинтованных руках, сердце заходилось. Он был готов встретить кого угодно — оружие наготове. Он с остервенением отпихнул ящики на входе, укрытые чехлами в бетонной пыли, а потом увидел ноги. И выбежал в центр помещения. Скаут, выдохнув, бросился к Снайперу, вцепившись ему в ворот, усаживая, перемазываясь в его крови. Он поднял его, касаясь его лица, и, увидев зияющую чёрно-красную дыру на месте правого глаза, задохнулся. — О боже, боже, боже, — бормотал он срывающимся голосом. Он воевал. Долго. Каждый день. Но вид крови каждый раз как в первый. Снайпер был в ней. Снайпер был тяжело ранен. Снайпер умирал. Снайпер умирал. — Боже, Снайпс, — громко шептал он, руки у него тряслись, губы тоже, в глазах — шок. Он трясущейся рукой дотянулся до кнопки микрофона и заорал: — Док! Док, сюда! Быстрее! Док! Он рьяно сбросил с себя кепку с гарнитурой, и, взвалив мужчину на себя, перекинув его руку через плечо, потащил к выходу. За ними вилась кровавая дорожка. Они угодили под дыру в крыше, попав под поток дождевой воды; Скаут рычал — весь мокрый и в крови, тащивший на себе мужчину. Снайпер был ещё жив, он перебирал ногами, хотя безвольно повис на парне. — Снайпс! Не смей! Слышишь меня, твою мать?! Его кровь пропитала ему куртку и толстовку, пятна были на бриджах. Он истечёт. Он истечёт. — Снайпс! Мужчина издал хрипящий звук, когда они были на углу коридора. Он приподнял руку, слегка толкая парня в грудь. Скаут снова вздёрнул его, поднимая. — Малыш. Он держал его за воротник, привалив к стене. Взгляд Снайпера был рассеянный, но он сумел посмотреть парню в лицо. — Оставь, мне конец, — мужчина положил ему мёртвым весом руку на плечо, шатаясь. — Да ни хера! — парень заорал в ответ, кипящий от злобы и отчаяния. — Ни хера ты не умрёшь, блядь, не умрёшь ты! Снайпер замер. И мягко улыбнулся, будто ничего не происходило. Будто они снова были на крыше. Под звёздами. Он положил ему ладонь на мокрую щёку и с великой нежностью огладил его большим пальцем по брови. — Ты такой молодец, — сквозь дождь и глухие выстрелы Скаут услышал его низкий тёплый голос, — ты всегда был молодец. Парень замер, вглядываясь потерянным взглядом голубых глаз в его лицо. Улыбка с лица мужчины пропала, и, обмякнув, он рухнул на него. Скаут, не выдержав веса, вцепился в его куртку, осторожно опуская их обоих на пол. Осознание накатило на него, и он, вжавшись в старшего человека, обессиленно заплакал. Прошло двадцать секунд. Медик появился ещё через десять, развевая полами белой шинели, словно крыльями, с Быстроправом наготове. Парень сидел один, на коленях, опустив голову. Мужчина метнулся к нему, беря за плечо, смотря на него. Увидел пропитанную тёмно-алой жидкостью красную толстовку. За ним — характерный след. Кровь не его. Скаута трясло. С лязгом Снайпер появился в комнате Респауна, и, не удержав равновесие, рухнул на скамью, роняя винтовку, разбивая прицел. Шпион находился там по какой-то причине, и, завидев падающего мужчину, кинулся к нему. — Мик! Стрелка подняли, усадив на пол. Спай легонько похлопал его по щеке, напряжённо и настороженно вглядываясь ему в бледное лицо. А потом увидел струю крови, сочащуюся из недовосстановленного глазного яблока. Он аккуратно снял с него авиаторы и задержал дыхание, стискивая челюсть. Снайпер посмотрел на него рассеянным взглядом, его губы дрогнули. — Ты ни в чём не виноват, — его голос звучал как эхо, — ты бы всё равно ничего не сделал. У него закатились глаза, и он, безвольно отклонившись вбок, потерял сознание. Шпион поймал его, а потом заорал в микрофон.