***
Прошло несколько часов, но он не смог заснуть. Скаут лежал рядом, свернувшийся калачиком, отогревшийся, ровно и глубоко сопящий мужчине куда-то в ключицу. Тот смотрел и смотрел на него — на полное покоя и мира лицо — и думал: он слишком привязался. И не знал, что с этим делать. Надо было с этим заканчивать. Но надо ли? Кому это вредило? Разрыв травмирует парня, у него и так была жизнь — не малина. У него должна быть нормальная жизнь, думал Снайпер. С ним у него не будет нормальной жизни. Скаут повозился рядом с ним, вздыхая, и, подпихнув себе одеяло под щёку, зарылся Снайперу в ворот пижамы, просовывая свою лодыжку между икр мужчины. Стрелку стало невыносимо тепло. Ну и ссанина. Он совсем запутался. Снайпер приподнялся на матрасе, с великой осторожностью снимая с себя Скаута, а потом кутая, боясь разбудить. Парень, почувствовав свободу, вздохнул ещё раз и растянулся на кровати, перекатываясь на живот, утыкаясь лицом в подушку. Мужчина сел, спустив босые ноги на ледяной пол, и поёжился, всё ещё расслабленный и разморённый после дрёмы. Он опёрся локтями о колени, зарываясь длинными пальцами в растрёпанные жёсткие волосы, потирая лицо, где уже начинала отрастать густая с проседью короткая борода. Рукой он нашёл повязанную вокруг головы марлю. Его глаз почти зажил, ему больше не было нужды носить повязку, но он всё равно носил — прикрывал. Несмотря на работу Дока, зрение так и не вернулось. Он обернулся, кидая рассеянный взгляд на парнишку, а потом потянулся к прикроватной тумбе, беря наручные часы. Ему нужно было на воздух. Он покинул базу до рассвета и до сирены, ушёл с территории форта в ноябрьский снежно-мокрый мрак, набросив на себя старую кожанку поверх коричневой рубахи, которую с натяжкой можно было назвать «под цвет команды». Полмесяца назад пришёл приказ о запрете покидать территорию базы кроме положенных дней, но Снайпера это заботило в последнюю очередь. Он шёл по пролеску, скользя подошвами сапог по раскисшей земле, то и дело, спотыкаясь о корни. Дальше, ещё дальше. Дальше от здания и забора с колючей проволокой, от которых несло чем-то мёртвым; от взрывов, пуль, очередей, шума, крика, галдежа. Вокруг него разливалась спокойная тишина, та, к которой он привык и к которой стремился всю жизнь. Он слышал свои собственные шаги, своё сбившееся, курившееся густым паром, дыхание, треск веток, хлюпанье грязи, и ему становилось легче. Где-то на востоке небо начало еле заметно сереть. Мужчина застыл на месте, выдыхая. Еле слышное журчание — ручей. Не замёрз, значит. Снайпер прошёл дальше, спускаясь с пригорка, пробираясь сквозь поломанные ветки, и вышел к воде. То была неширокая и неглубокая река, которая ещё не подёрнулась льдом, над которой тонким одеялом нависал негустой туман. Звуки успокаивали. Мужчина подошёл к самой кромке, хлюпая сапогами в раскисшей почве, и присел на корточки. Он смотрел на еле видневшийся в мутном мраке противоположный берег, а потом его ладонь нашла пересохшие торчащие стебли — вмёрзший в берег рогоз. Снайпер потянулся к поясу и вынул нож.***
— Да ни хуя тут нет, — хрипло брякнул Демо, икнув, — не понимаю, за каким хером мы вообще тут воюем. Хорошо, что уйдём, — и засмеялся. — Из-за австралия, — пространно ответил Шпион, смотря куда-то вперёд себя. Сигарета дымилась меж указательного и среднего пальцев. — К слову, джентльмены, вам доводилось видеть австралий? — судя по голосу, он был немного пьян. С утра. Перед миссией. — Да, — серьёзно ответил Делл, кивая, энергично пережёвывая макароны с тушёнкой. — Что ты только не видел, mon ami, — небрежно отмахнулся лазутчик, хмурясь, перекидывая ногу на ногу. — А кто-нибудь из представителей низших сословий? Тот, у кого нет одиннадцати докторских, именитой семьи и связей с руководством. Инженер добродушно выдохнул, качнув головой. — Не, — вяло отозвался Скаут, особо не следя за ходом беседы. Место рядом с ним пустовало. Он ждал одного конкретного человека, и его отсутствие сеяло в нём неясную тревогу. И раздражение. Скрытность Снайпера была частью его характера, но иногда это бесило. — Никак нет, — рявкнул Солли. — Nein. — Нет. Пиро отрицательно хмыкнул. — Вот! — Шпион указал куда-то на стол, с театральным выражением обращаясь к Инженеру. — Как люди могут воевать за что-то, если они даже не знают, за что они воюют? Инженер нерешительно потянул, собираясь ответить что-то вроде: «деньги?», но дверь на кухню чуть приоткрылась, и в проёме показалась высокая долговязая фигура в вечной широкополой шляпе. Разговоры прекратились, внимание обратилось к Снайперу — тот прошёл чуть внутрь, и белый утренний свет упал на его лицо, подсвечивая сине-серую радужку здорового глаза. Снайпер не любил такие моменты, но другого выхода не было. — Утра, — пробормотал он, касаясь полы шляпы в приветственном жесте, не обращаясь к кому-то конкретному — точнее, к одному человеку, но показывать он этого не хотел. У Скаута блеснули глаза, он повернулся к нему чуть ли не корпусом. Шпион заметил. Стрелок забрал свою тарелку, по наитию садясь рядом с мальчишкой. — Дак деньги же, — со всей серьёзностью продолжил Демо, щурясь единственным глазом, — они тут всё решают. Вон, смотри, проклятая стерва себе зажала, а нам оставила гулькин хрен! Контракт-контракт, ебись он в корень! За столом пронёсся смех, звуки одобрения. Снайпер бросил на присутствующих мутный взгляд — все были в утеплённой повседневной одежде, (сам стрелок, кстати, тоже был в своей куртке) — а на столе стояла полупустая бутылка скотча. Мужчина дёрнул бровью, а потом опустил взгляд. — Не могу не согласиться, мой монокулярный друг, — деловито отозвался Шпион, и Снайпер понял, что тот был пьян. — Весьма грамотная формулировка — «за отработанное время», и не подступишься! — промурлыкал Медик почти ласково, обнажая лучистую жемчужную улыбку. — И в контракте оспорить невозможно. Снайпер почувствовал ноющий укол вины, и он спрятал взгляд за полами шляпы, сжимая челюсти, утыкаясь в тарелку носом. А потом почувствовал ощутимый толчок в колено. И покосился влево. Пацан смотрел на него своими ясными светло-голубыми глазами с толикой нежности на дне, но не улыбался. Он был напряжён, челюсти сжаты, губы сжаты, левый кулак сжат. Чуть подёргивал ногами. Мужчина дрогнул в улыбке и подмигнул. Парень чуть расслабился в плечах, прикрывая глаза в ответ, но не улыбнулся. Его что-то тревожило. Нога, подумал Снайпер. И не знал, что сделать. — Мик, — кротко и тихо позвал Шпион, но это всё равно заставило стрелка чуть ли не подпрыгнуть на месте. Он обратился к лазутчику, и Скаут тоже. Инженер хотел было что-то сказать, но осёкся, просто вдохнув. Повисло молчание. Стылый воздух в кухне будто начал наэлектризовываться. В тишине щёлкали часы, где-то далеко гудела вентиляция. — Хм-м? — он приподнял брови, стараясь придать себе твёрдости, расправляя широкие плечи. Под столом он почувствовал осторожное и прохладное прикосновение руки парня на своём запястье, и он ответил на жест, накрывая худую и более мелкую кисть Скаута своей, растирая большим пальцем ему вены, ощущая под ладонью сухую и огрубевшую кожу — результат многолетнего ношения бинтов. Шпион потянулся и опёрся локтями о стол, сцепляя пальцы, лишённые перчаток, в замок. — Мы прекратили огонь, — начал он ровно, — три дня, может, больше. — Может? — пробормотал стрелок. Шпион замолк, упирая взгляд куда-то в стол. Подбирал слова. В Снайпере с удивительным прогрессом росла тревога, воображение работало на ура, какие мысли ему в голову ни приходили. Кадык дёрнулся, черты стали стальными. Шпион изогнул бровь и решил сказать так, бросив камень на ровную поверхность стекла. — Ты убил Снайпера Синих, — глухо и медленно произнёс он. Снова наступила тягучая тишина, от которой Снайпер слышал биение собственного сердца. Он глянул на Скаута, потом окинул взглядом команду, потом снова посмотрел на Шпиона. — И? — он булькнул первое, что пришло в голову. Пальцы парня дрогнули. — Насовсем, — пробормотал Инж, покосившись на него с лёгким недоумением. — Не вернулся с Респауна, — отозвался Медик. Шпион молчал. Все замолчали. Снайпер тоже молчал, бросая взгляд то на одного, то на другого, не оборачиваясь к Скауту, зная, что тот на него смотрел. Стрелок втянул воздух через зубы, потирая указательный и большой палец правой руки. — Мне должно быть стыдно? — неуверенно прохрипел он. Он правда не знал, что должен был сказать. Шпион отпустил смешок, качнув головой и закатывая светло-голубые глаза, снова прикладываясь к стакану. — С ним приключилось то же, что с тобой, только помер, — чуть тише пояснил Демо даже с сожалением. — Герр Подрывник прав, — начал Медик, — не удалось спасти. Вам, мой друг, пуля попала в глаз, а ему — в мозг. Официально — сбой системы Респауна, ошибка в коде. Несчастный случай. Умолк. Снайпер кожей ощущал пристальные взгляды сокомандников, хоть и не мог видеть тех, кто находился справа от него. Но он не заговаривал. Шпион раздражённо выдохнул, складывая руки на груди. — Мы полагаем, что вас… тебя отключили от Респауна. Снайпер молчал. — Не отключили, друг, не слушай его, — засмеялся Инженер, в примирительном жесте поднимая свою механическую руку. — Я всё проверил. Просто так вышло. — Да, да, но… — раздражённо попытался вставить лазутчик, но Делл продолжал. — В общем, Мик, ни для кого не секрет, что мы беспокоимся за тебя, так, парни? — Солли утвердительно и серьёзно кивнул, Пиро угукнул, хотя был без маски, а в шерстяном платке и пижаме. — В общем, до конца сражений ты будешь сидеть со мной, ладно? Респаун работает, тебе не о чем переживать, но это для перестраховки, — и весело хмыкнул, кивая Шпиону. Извращённый способ самоубийства, подумал Снайпер и глянул вбок на Скаута — и увидел его лучистые голубые глаза, веснушки на худом лице, сжатые тонкие губы, складочки на лбу из-за нахмуренных бровей, и ироничная ремарка куда-то испарилась. Он снова посмотрел на команду, вперёд себя — и кивнул несколько раз, опуская взгляд, сжимая челюсти, и желваки заходили на скулах. — Так а почему… огонь прекратили? — голос был будто не его. — Ждём нового снайпера, — вдруг низко отозвался Хеви, и стрелок поднял на него потемневший взгляд, — замена. Конечно, это было логично. — Да воевать они не хотят! — небрежно бросил Демо, щурясь. — Так, ребят, опять домыслы… — начал было Инженер, но Демо продолжал. — А что, я не прав, что ли? — возмутился Подрывник, указывая на механика. — Вот, послушай, — он обратился к сидящему рядом Солдату, — вот ты бы стал воевать без нашего снайпера? — Никак нет, дружище! — весело отозвался Солли. — Господа, я считаю, что это саботаж и заговор компании. Предлагаю нарушить устав и сбежать в самоволку! — рычал он даже с какой-то игривостью. — Ради спасения нашего друга! — Джейн! — Боже, мистер Доу, полагаю, что шестилетнее пребывание в Шотландии на вас дурно повлияло, — недовольно заворчал Шпион, — но я согласен. За тебя, cher, — он качнул стакан к Снайперу и допил залпом. — Джентльмены, — он поднялся со стула, вальяжно расстёгивая себе пуговицы на сером пиджаке, — а не перекинуться ли нам в карты? Раз волею случая нам придётся опять торчать без дела в этой клоаке. Пиро заулюлюкал, хлопая в ладоши, укутанные в милые оранжевые варежки. По столу прокатился одобрительный гвалт. — Petit, — лазутчик деловито обратился к Скауту, и тот уставился на него с деланным интересом, — благодарю за чудесный завтрак. Делай ты его двумя руками, он был бы вдвойне вкуснее. Снайпер покосился на парня, и тот закатил глаза. Все начали вставать, складывая тарелки в стопку по центру, звеня ими. — Пасибо большое, шкет. — Спасибо, малой. — Благодарю, рядовой! Скаут недоуменно уставился на них, и Снайпер с таким же недоумением провожал чуть мутным взглядом удаляющихся с кухни людей. — Э, ребят? — слабо позвал он, но никто не отозвался — и шаги стихали. — Блеск, — фыркнул он, поднимаясь с места, забирая тарелки, с грохотом ставя их в раковину. Снайпер наблюдал за ним не отрываясь, потирая длинными пальцами губы. — Бля, потом помою, не ругайся, ладно? — он обратился к мужчине, указывая на стопку эмалированных мисок. Снайпер молчал. — Снайпс, ты чего… — Это ты подговорил Траки*, да? — внезапно и низко прохрипел он, в его голосе звучала то ли опасность, то ли нотка озорства — парень не понял, но в голосе было что-то. — Чё? Нет, — Скаут нахмурился, качнув головой. — Я обещал сидеть с ним? Обещал, — процедил Снайпер, отнимая руку от лица, и парнишка увидел огоньки на дне зрачка его здорового глаза. — Не подставляться, беречь себя, я помню. Я дал слово. Скаут дёрнулся, лицо у него загорелось от праведного гнева, и он выпятил грудь, сжимая кулаки. — Как дал слово — так и забираешь, — в звонком голосе парня зазвучало раздражение и по-детски явная обида. — В прошлый раз просил тебя рассказывать обо всём, ты тоже обещал, в итоге, ни хрена не рассказал, а потом выяснилось, что тебя заставили подписать документы, и что тебя вышвырнут через два месяца, — резко выдохнул парень, сглатывая, хмурясь, светло-голубые глаза горели. На лицо мужчины возвращалась тень, плечи опускались. — Не сказал, что подсел на тракн—транвиз… сука! — на наркоту, не сказал, что заснул на вышке, когда к тебе пришёл Синий Спай — и что он порезал тебя — ты тоже не говорил, сказал потом наш Спай, а потом я подхожу к тебе, а ты: «Это моя работа, Скаут», — без веселья передразнил он его акцент, — так у меня новости, Снайпс! — он размахнул руками. — У нас у всех работа, у меня тоже, но мы команда, мать её, и должны работать вместе! Снайпер чуть дрогнул на последних словах, опуская взгляд, сухо сглатывая. Скаут заметил, и к нему вернулась горечь и жгущее чувство вины. Он сожалел о том, что говорил. — Снайпс, я… — он начал путаться в словах, голос осип. Парень загладил волосы, ещё больше взлохмачивая их. — Я не злюсь, просто психую, — он забрался на стол, подвигаясь ближе к мужчине. Из-за опущенных полов шляпы он не мог видеть его глаз, и не знал, чего ожидать. Сидел, ссутулившись, беспокойно потирая себе тощие руки, пялясь на них. — Я думал, что была просто ошибка Респауна — так Инж говорит — но теперь их Снайпер умер, и ты… и я тебя чуть… — он говорил это собственным рукам, теребя рукав мягкого шерстяного свитера цвета кирпича. А потом сказал совсем тихо, совсем тяжело и совсем искренне: — Просыпаюсь, а тебя нет. Снайперу было мучительно, печально, совестно. Он не решался взглянуть Скауту в глаза. — Что я должен был делать, Снайпс? — парень облизнул пересохшие губы. В мужчине что-то дёрнулось — тяжелое, болезненное. Он преодолел барьер — и потянулся к парню. — Прости, малыш, — он накрыл крупной горячей ладонью обе прохладные руки парня, останавливая беспокойные движения. — Прости меня. Он поднял на него взгляд, и его сине-серый глаз поблёскивал. Он был искренен, он был серьёзен, он правда просил о прощении, что не делал так часто. Никогда, практически. — Да я не злюсь, Снайпс, господи, — устало и честно заверил его паренёк, выдыхая, беря его руку в обе свои, — переживаю, вот и всё. Снайпер смотрел на него так, будто он был целым миром. — Расскажи мне. Где ты сегодня был? Хотя бы это, — Скаут успокоился, садясь чуть ровнее, хотя взгляд оставался чуть ли не затравленным. Мужчина дрогнул в улыбке, взглянув на его растрепанную светлую макушку, и в заверяющем жесте сжал его руку в ответ. И заговорил совсем тихо и мягко, надеясь, что это отогреет парня. — У меня часто болит голова. Часто мутит. Постоянно кажется, что душно, — начал он выкладывать сбивчиво и честно. — Не могу спать. Не из-за чего, — он качнул головой, — просто. Сегодня… тоже не мог спать, — он с лёгкой печалью улыбнулся, — решил выйти прогуляться. Когда жил один, постоянно так делал, это не из-за тебя, кроха, — он поднял руку, останавливая недосказанные слова парнишки. — Я не хочу валить на тебя всё это, — мужчина пожал плечами, чуть вскинув бровь — это было правдой, — ни на кого не хочу валить. Снайпер потянулся и нерешительно коснулся бледной и сухой скулы Скаута, где-то в глубине души боясь, что тот отпрянет — но он не отпрянул. Смотрел серьёзно, не отрываясь. — Я не хотел делать тебе больно, — это было правдой, он говорил от всего сердца, искренне, рвано, хоть его и коробила формулировка, но, видел бог, это было правдой, — никогда не хотел. У Скаута дрогнул уголок губы, он сощурился и опустил глаза, будто стыдился. Снайпер не переставал смотреть на него, пытаясь заглянуть в глаза. Коснулся его брови, оглаживая в успокаивающем жесте. — Прости, что наорал, — выдохнул парень, опуская плечи и растирая лицо. Мужчина чуть улыбнулся — и чуть кивнул, щурясь в мягкой улыбке. Он смотрел на парня, в его глаза, на ясно-голубых радужках которых играл рассеянный белый утренний свет. Подушечка большого пальца скользнула вниз, украдкой касаясь тонкой нижней губы парнишки, а потом жилистая рука нашла его красно-зелёный шарф, повязанный вокруг тощей шеи — и расправила складки. — Болван, — фыркнул Скаут, ухмыляясь, но всё ещё не поднимая на него глаза, — пошёл искать приключения себе на жопу и меня не позвал. Снайпер беззвучно усмехнулся, шумно выдыхая через нос. Крупные ладони накрыли тощие и угловатые плечи парня. База плохо отапливалась, почти выстыла, в коридорах шёл пар, но Снайперу, о, Снайперу было тепло от накрывающей его с головой нежности, которая плескалась через край, и что-то в нём порывалось согреть и Скаута. Тощие и цепкие руки скользнули на его плечи, оглаживая потёртую кожанку, прослеживая мелкие царапины, едва касаясь кончиков отросших и пушистых каштановых волос, загоравшихся серебром в белом свете. Парень осмелел и повторил жест мужчины — несмело положил ладонь ему на щёку, осторожно проводя по длинному лицу, касаясь высоких скул, оглаживая по короткой бороде. Коснулся большим пальцем его подбородка. Снайпер смотрел на него не сводя взгляда, стараясь почувствовать каждое прикосновение, принимая каждый жест, боясь вспугнуть момент. Скаут не знал нежности, не рос в ней и не жил с ней, поэтому каждые такие порывы Снайпер старался беречь, осторожно отвечая. — Снайпс, — нерешительно начал парень, подтягиваясь ближе, кладя ладони ему на ворот куртки, — Снайпс, я хочу, чтобы ты знал… — Я знаю, — уверенно и тепло ответил мужчина, улыбаясь, и от его низкого и тихого голоса парнишка ощутил вибрацию. Скаут дрогнул в полной искреннего счастья улыбке, клонясь ближе, и Снайпер, потянувшись к нему, мягко поцеловал в щёку. Крупная и горячая ладонь гладила ему шею, плечи, взъерошивала волосы на затылке. Парень не прерывал контакта — прижался к мужчине, и, подавшись к нему, снова повторил жест, осторожно прижимаясь губами к его скуле, чуть задевая шрам, а потом коснулся края переносицы. Снайпер закрыл глаза. Стал покачивать их обоих. Скаут осторожно коснулся обветренными губами его колючей щеки, задевая уголок рта. А потом взял его лицо в свои потеплевшие худые ладони и, прикрывая глаза, хмурясь, накрыл губы мужчины своими, вкладывая чувства, которые он к нему испытывал. Стрелок запрокинул голову, подался вперёд, замер. Господи. Стало так тихо, тепло, спокойно. Он не снимал рук с парня, медленно поглаживая его шею, касаясь шарфа, а тот жался к нему, боясь сделать что-то не так, действуя несмело и неловко, но до одури нежно и чувственно, и мужчине этого хватало с лихвой. Он не помнил, когда в последний раз с ним так обращались, поэтому был благодарен. За письмо, за выстрел, за эти прикосновения. Он осторожно потянул мальчишку к себе, безмолвно прося сесть к нему на колени. Ощущая мягкий обхват на плечах, купаясь в опьяняющем тепле, впервые за эти годы он признался себе — внезапно и безоговорочно. Скаут, распалившийся, подался к нему, отвечая. Раздался сигнал его электронных часов, от которого они оба вздрогнули, останавливаясь. Скаут распахнул огромные голубые глаза — Снайпер смотрел на него с таким же недоумением. Он снял руку с шеи парня, бросая взгляд на часы — восемь утра. Второй сирены не было. Огонь и вправду прекратили. — Лады, — пробормотал парнишка, отсаживаясь обратно на стол, упираясь локтями в колени. — В общем, э… — Такое бывает, — отозвался мужчина низко и с весельем в голосе. — Каждый час, охереть, да? — легко спросил Скаут, поднимая на него искрящиеся глаза. Снайпер хрюкнул на глупую шутку. — Ага, — он удобнее устроился, откидываясь на спинку стула, качнув головой и сцепляя пальцы в замок. Его губ касалась игривая и мирная улыбка. — В общем, можешь считать, что ты прощён, — кивнул ему парень, почти что не ухмыляясь и изгибая бровь, — на этот раз, — и понизил голос. Мужчина засипел, сощурившись. Парень беззлобно усмехнулся в ответ, протягивая руку и легко касаясь суставами полы мягкой фетровой шляпы, чуть приподнимая её. Он склонил голову в бок, почти как щенок, заглядывая старшему человеку в глаза. Снайпер ответил на взгляд, не прерывая зрительного контакта. Его здоровый глаз поблёскивал, лицо просветлело, мужчина будто сам светился. Он потянулся и накрыл больное колено парня горячей жилистой ладонью, едва ощутимо качнув. — Как лапа твоя? — его голос упал почти до тёплого шёпота. — А, — Скаут небрежно отмахнулся, — нормально. — Точно? — спросил Снайпер ещё тише. — Не, — парень мотнул головой. Мужчина долго смотрел ему в глаза, а потом кивнул. Парнишка кивнул в ответ, сглотнув, и спустился со стола, направляясь к горе посуды. Вода звонко зашумела, плескаясь на металлическое дно. Снайпер внезапно вспомнил кое-что, поймав себя на том, что разглядывал тощие руки Скаута, потому что тот закатил рукава. — О, Джерри, — глухо пробормотал он, поднимаясь к парню, вытаскивая что-то из кармана куртки, — хотел показать. — Чего там? Мужчина подошёл к нему, раскрывая ладонь с кульком, в который было запрятано что-то длинное. Снайпер чувствовал себя глуповато, лицо едва ощутимо загорелось, но он правда хотел поделиться. Он осторожно развязал узелок на платке, ткань соскользнула и открыла миру крепкий и длинный стебель рогоза, ровно и чисто отрезанный. Скаут с интересом уставился на предмет, упирая пальцы в пояс и изгибая бровь. — Палка, — уточнил он. — Ну, не совсем, — помялся мужчина с улыбкой в голосе, поднося с осторожностью стебель к мальчишке, словно это было сокровищем. — Хочу сделать… не знаю. Дудочку, наверное. Свирель. Выточу. Скаут хмыкнул, шмыгая и вытирая нос. — Если получится, сыграю тебе, — он поднял на него мягкий взгляд. Парень заулыбался, всё ещё смотря на стебель, хотя пытался сдержаться. — А мне дашь дунуть? — Скаут посмотрел на него, изгибая бровь и поджимая губы. — Разумеется, — кивнул Снайпер, не переставая улыбаться. Он придвинулся к раковине, разбирая тарелки, и ласково пихнул парня в бок, от чего тот рассмеялся, пихнув в ответ.***
— Я уложил Хэри на стол, разорвал на груди халат, взглянул на ее обледеневшее дергающееся лицо: кровь замерзла во рту, черным налетом запеклась на приоткрытых губах, на языке блестели кристаллики льда…¹ Они оба сидели за кухонным столом, за окном, несмотря на то, что был разгар дня, существенно потемнело от снежных туч. Скаут, положив подбородок на сложенные руки, слушал, не отрываясь. Снайпер читал. — Жидкий кислород. В лаборатории был жидкий кислород, в сосудах Дьюара. Когда я поднимал Хэри, у меня под руками хрустнуло стекло. Мужчина приостановился, не отрываясь, потянулся к своей кружке и сделал глоток чуть остывшего чая. — Чувак, чувак, а дальше? — заворожённо пролепетал парень. — А дальше… у меня голос сел, — усмехнулся он в кружку, а потом перевернул страницу. — Ну пожалуйста! — залебезил он. — Будешь балаболить, читать не стану, — фыркнул стрелок, а потом, прочистив горло, продолжил.***
— Во сволочи, — сердечно выругался Скаут, — сидят там, бухают, орут, телик нормально посмотреть нельзя. — Я думал, тебе нравится с ними, — пробормотал Снайпер, поднимая взгляд на мальчишку. — Ну, нравится, да, но не всегда, — он передёрнул плечами, покосившись на выход. — Но мне нравится с тобой, и я хотел с тобой, но ты там сидеть не будешь, потому что, ну… Он осёкся, многозначительно указывая на него взглядом. — Чего? — буркнул мужчина, расплываясь в непрошенной улыбке и чуть хмурясь. Скаут страдальчески вздохнул, перебирая в пальцах эмалированную кружку. — Ну… ты крутой одинокий одиночка. Не любишь быть ни с кем. Сидишь там, на вышке… на всех смотришь. Всех видишь. Кто чего делает. Всё знаешь. Прям как Спай, только, ну… по-снайперовски. Снайпер изогнул бровь, качнув голову в бок. — Мы это проходили. — Я даже не знаю, почему ты меня терпишь, — усмехнулся парнишка, дёрнув ногой. Чёртов идиот. — Чёртов идиот, — мягко засмеялся мужчина, щурясь, вторя своим мыслям, отчего парню стало тепло. — Правда, не знаешь? — Не-а, — мотнул он головой, лучисто улыбаясь, обнажая заячьи зубы. Снайпер потянулся и легко щёлкнул Скаута по вздёрнутому носу. — Это ты щас зря, — низко выдал парень, опасно хмурясь. Ярко-голубые глаза горели, и мужчина от них горел. — Скаут, Скаут. Друг! — Снайпер аж взвизгнул, когда на него навалился бегун, скользнув тощими руками под куртку, тиская рёбра. Мужчина громко смеялся, хрипло подвывая, когда щекотка становилась совсем мучительной. Парень стащил с него шляпу, оттянул ворот куртки, пытая его с садистским удовольствием. — Иисусе, хватит, — хрипел Снайпер, чуть не умирая. — Нет, серьёзно, Снайпс, чем займёмся? — Скаут внезапно остановился, обвивая плечи мужчины, внимательно вглядываясь ему в лицо. — Хочешь… почитаю? — Снайпер не мог продохнуть, тяжело дышал, а на выдохе закашлялся. — Не, это на вечер, — весело отозвался парнишка. — Ты же почитаешь вечером, да? Эй, эй. Давай, глубокий вдох и выдох. Не дыши часто. Мужчина повиновался, вдыхая вместе с парнем. У пацана даже пульс не участился от их игры. — Могу… эту дочитать, а начать новую? — он сглотнул, успокаиваясь, хотя всё ещё сипел. — Какую? — Бронте. — Это которую с бабами? Не, — хмыкнул Скаут, хмурясь, смотря куда-то наверх, — такие тебе нравятся. — Тебе же понравилась «Джейн Эйр», — недоуменно пробормотал стрелок. — Спать под неё понравилось, да. Снайпер состроил мину. — Ну Снайпс, ё-моё! Старые дома? Барышни? Не! Мне не нравится! Я не понимаю! — Почему ж тогда слушал?! — возмутился мужчина, смеривая его взглядом. — Потому что ты читал! Они оба замерли. Скаут понял, что ляпнул. — Потому что, типа, ну… — парень мялся, опустив глаза. Он жалел, что ввязался в эти дебри, у него было плохо с такими моментами. — Ты читаешь мне. Мне никто не читал. А ты… просто взял и… читаешь, короче. Снайперу было безмерно тепло где-то за грудиной. Скаут горел под его ладонями. — Так, ладно, — булькнул парень, сползая с его коленей, — предложения есть? Мужчина внимательно посмотрел на него, о чём-то крепко задумавшись, а потом, уверенно поднявшись, поправляя кожанку и цепляя шляпу, двинулся к напольным шкафчикам. — Чего? Ты есть хочешь? — просто спросил Скаут, наблюдая, как Снайпер открыл дверцу, отодвигая сооружения из консервов. Он запустил руку по локоть, вздыхая, с усилием что-то вынимая. Послышался стеклянный звон. Он отпрянул, и в широкой жилистой руке показалась бутылка. Скаут пожевал губу, хмурясь, принимая тару. — Текву… теку… — сощурился он, пытаясь прочитать полустёршуюся этикетку. — Будешь? — хмыкнул Снайпер, возвращаясь обратно на место, чуть задевая паренька плечом. — Или ты за здоровый образ жизни, олимпиец? Он подпёр щёку ладонью, глядя на парня совсем игриво. Скаут встрепенулся, набирая воздуху в лёгкие, но осёкся, а потом снова вперил взгляд в стекло. Уголок губ дёрнулся в ухмылке. — Знаешь, чё, — пробормотал он, а потом уверенно скрутил крышку, громко щёлкая ей, и, не прерывая зрительного контакта, приложился к горлу, хлебнув несколько раз. У Снайпера поползла блаженная улыбка, он не отрывался от некрупного кадыка, ходящего под бледной сухой кожей. Скаут оторвался от бутылки, глотая, а потом мученически скорчился, замирая. — Неплохая, да? — низко и бархатно произнёс мужчина. — Охуительная, — страдальчески просипел парень, смаргивая проступившие слёзы. — Это чё… это эта, да? — он сделал неясное движение рукой, садясь на стол, не желая показывать, что его практически сразу начало везти. — К ней же нужны… чё там? Лимоны. И сахар. Соль. Не? Снайпер поднялся с места, устраивая его чуть ровнее, забирая бутылку. Скаут следил за его движениями, как заворожённый. Белый свет падал на его куртку, отсвечивая, и парень несколько секунд пялился на плечо мужчины. — Лимонов нет, а вот яблоки есть, — голос стрелка был всё таким же низким, тёплым, мягким. Звук обволакивал парнишку. — Хочешь? — Ага. Снайпер достал несколько яблок, вытаскивая нож, по форме напоминавший охотничий. Мужчина потянулся к бутылке и отпил половину, желая догнать парня по уровню развезённости. Обожгло рот, обожгло гортань, обожгло желудок. Снайпер тронул щёку изнутри языком, не снимая поблёскивающего взгляда со Скаута — и тот ответил. Смотрел чуть растерянно, но открыто. — Держи, — он вложил в приоткрытые руки паренька дольку яблока, — заешь, а то поплохеет. Слишком много за раз, — мягкий смех. Скаут закивал, улыбаясь. — Я—я это понял, — он засмеялся в ответ, щурясь. — Уже. И пихнул себе яблоко в рот. — Такое времяпрепровождение тебе по нраву? — промурлыкал мужчина, снимая кусочек яблока с лезвия. — Э, нет, вообще-то, — буркнул парень, поднимая на него чуть помутневший взгляд, — не знаю, как вы это пьёте. — Неужели сейчас плохо? — Да, — отрезал Скаут со всей серьёзностью, пожевав. А потом, нахмурившись, добавил: — Ну, не. Не знаю, короче, — фыркнул он, закончив мысль.***
— И называл меня ещё «колченогим», — пьяно и громко рассказывал Скаут, — а я ебу вообще, что это значит? Стоим с пацанами, а он ко мне подходит, отводит в сторону, говорит, мол, так и так, приходишь на место, один отвлекает, а ты щипаешь и уходишь. Ты, типа, мелкий и костлявый, тебя не приметит никто. А мне зачем? Мелочь стрелять в школе — да, но так? Это же… ну, плохо. Снайпер слушал внимательно, опираясь на столешницу. За окном стремительно темнело, золотистый свет кухонной лампы лился на них. — Короче, я не пошёл, пошёл вместо меня Доходяга Хэл, ни хуя у него не получилось, поймали прямо за руку, но сбежал. В нашем районе ещё три банды было, но подумали сразу на нас, потому что, наверное, копам наши мордашки нравились. Пидарасы. В общем, отловили нас, повезли в участок, так и так. А Хэл на меня был похож — на рожу страшный, но тело то же, плечи, руки, — он указал на себя, делая резкие движения. — Меня пиздили часто, его тоже, поэтому из-за синяков тоже подумали. Ох, страшно было, Снайпс, честно, — признался он, улыбаясь, заглядывая в единственный здоровый глаз мужчине. Снайпер сжал челюсти, не отрывая от него тяжёлого взгляда. — Короче, дедок указал на меня. Не знаю, зачем. Ещё братва тоже начала поддакивать, мол, я. — Не поверили собаки, да? — Не, — вздохнул он. — Кинули меня в кутузку, мол, сиди. Просто как… типа как поиздеваться, что ли? Не стал дедок заяву катать, но всё равно посадили. — Долго там был? — Не, — Скаут посмотрел куда-то вбок, бездумно пялясь на кухонные приборы в сушилке, водя пальцем по поверхности столешницы. — Ночью брат приехал, Джек. Помнишь, рассказывал? — Снайпер кивнул. — Дал копам деньги и забрал. Он был, знаешь, типа, как ты. Вроде бы страшный, думаешь, сейчас даст по шее, а, в итоге, ну, по шее даст, конечно, но до дома тебя доведёт, накормит и матери не сдаст. У Снайпера дёрнулся уголок губ. — Когда вышли, наорал, конечно, потряс ещё, почему я вообще на это пошёл, а я стою, не знаю, что говорить. Я тогда замёрз и ссать так хотелось, на улице ночь, и домой не хотел идти, потому что думал, что ма узнала, и тут брат орёт на меня, и я просто открыл рот и… — он приостановился, выдыхая, усмехаясь и качая головой, — разревелся. Он давай успокаивать, говорить, что знает, что я не виноват, что просто боялся, что что-то случилось. А потом сказал, чтобы перестал так реветь, иначе всю улицу разбужу, — и печально рассмеялся, обнажая крупные и белые передние зубы, щурясь в улыбке и прикрывая светлые глаза. Он замер на мгновение, а потом совсем тихо и совсем искренне сказал: — Я не знаю, зачем он это сделал, — от этого тона у Снайпера нехорошо свело желудок, — точнее, знаю, просто… — Скаут болезненно потёр себе лицо. — Он мне почти ничего не рассказывал. О своей жизни. В последние годы мы сблизились, и, вроде бы, я был рядом, но он не пускал к себе близко. Не думаю, что он вообще кого-либо пускал. Снайпер смотрел на него, не отрываясь. — Он мог поговорить со мной, — Скаут старался улыбаться и посмеиваться, но на дне его голоса плескалась давняя непроходимая печаль. — Да, это не помогло бы, но он мог хотя бы попытаться. Я же… был рядом, вот прямо здесь, как мы сейчас с тобой. Время от времени я лез к нему, иногда внаглую, знаю, что это не помогало, но я не знал, как к нему подступиться. Он закрывался ещё сильней, говорил, что всё в порядке, что это пройдёт, что у него… характер такой, — он сморщился будто из неприязни, но он не верил в это, Снайпер знал, — но человек не может быть таким разбитым без причины, — серьёзно отрезал он, не снимая взгляда с мужчины, глаза у него горели, — причина всегда есть, пусть их даже много и они все маленькие, и… он мне не говорил, — голос парня потух, и что-то потухло за грудиной у стрелка. — Я даже не помню, когда он вообще улыбался без причины, — он снова усмехнулся, теперь горько, снова растирая себе лицо. — Он всегда был печальным. Таким я его помню. Добрым и печальным, — он перевёл светлый и блестящий взгляд на Снайпера и добавил ещё тише: — Ты тоже печальный, Снайпс. У Снайпера всё похолодело внутри. Он стоял, недвижимый, и смотрел на мальчишку, не зная, что сказать, не ведая, что чувствовать, потому что он почувствовал много. Скаут выдохнул, улыбаясь, растирая себе влажные глаза и еле слышно хлюпая носом. — Ну а ты? — обратился к нему парень с большим весельем, прикладываясь к бутылке. — У тебя были такие истории? — Хм-м. Нет, — качнул он головой, жуя губу, пытаясь поддержать настрой, — я был тихим прелестным ребёнком, папу с мамой слушался, высоких надежд, конечно, не питали, как папа говорил, но хотели, чтобы человеком стал. Пока всё не пошло по пизде в девятнадцать лет, — он прочистил горло. Парень поперхнулся, хрюкая, текила пошла ему через нос. — Пока снайпером не стал? — закашлялся он. — Осторожней, малыш, — заворчал мужчина. — Ага, — он сцепил пальцы в замок, опираясь локтем о поверхность столешницы. — А у тебя как сейчас с этим? — неясно спросил Скаут, смаргивая слёзы и сглатывая. — Ну… с прицелом. Ты понял, — сморщился он. — Мажу ли я? — Снайпер понизил тон, произнося каждое слово по отдельности, приподнимая бровь. — Нет, — он ответил со всей суровостью и серьёзностью. Скаут не сдержался и засипел от смеха. — Я никогда не мажу. Просто могу долго ловить. — Ясно, — парень не скрывал ироничной ухмылки. — Чего ты лыбишься? — деланно оскорбился мужчина. — Я ж не вру. — Ясно, — повторил он. — Думаешь, смог бы подстрелить меня? Попасть? В меня, — он закинул кусочек яблока себе в рот. — Я тебя регулярно подстреливаю, — небрежно фыркнул Снайпер, хмурясь. — Нет, тот Синий мудак не то, что я, не сравнивай меня с ним. Я лучше! Снайпер призадумался на секунду. — Подстрелил бы. Скаут замер, ясно-голубой взгляд скользил по лицу мужчины. Он вдохнул, незаметно от себя обнажая зубы, хмурясь и ощетиниваясь, на щеках появился румянец. — Ты бы не стал. Ты бы не попал. И не стал бы, — гнев и неверие расцветали у него за грудиной. — Ты бы вообще меня не поймал. Стрелок мягко засмеялся, тепло щурясь, кладя парнишке широкие ладони на плечи, клонясь ближе, и у бегуна разлилось в теле что-то ещё помимо злобы. Снайпер склонился над ним, накрывая тенью — и Скаут почувствовал исходящий от него жар и пряный запах. — Я уже тебя поймал.***
Они ввалились в общую комнату уже за полночь, в тёмное прохладное помещение — все уже разошлись. Диван был в их распоряжении, как и телевизор. — Ты держись, — Снайпер крепче перехватил съезжавшего с него Скаута, стараясь осторожнее обращаться с его ногой. — Знаешь, как маленькие коалы за мамок своих держатся? — он звучал совсем ласково и тихо. — Вот ты сейчас также. — Я твоя маленькая коала? — сонно просипел на нём парнишка, обвивая его ногами и руками. — Ты… моя мамка? Стрелок крепче сжал свою драгоценную ношу, чувствуя, как бегун обхватывает ему шею, прижимаясь, кладя голову на плечо. — Больше не буду тебя поить, — он осторожно опустил Скаута на диван, включая телик. Голубоватый свет резанул привыкшие ко мраку глаза парня. — Слишком ты пьян, Джерри. — О, теперь меня обвиняешь? — паренёк без тени стыда заполз к нему на колени, как только тот сел рядом с ним. Мужчина стал гладить его по разрозовевшейся впалой щеке. — Это твоя идея была. — Ладно, каюсь, — усмехнулся Снайпер. Скаут замер, с чистым обожанием вглядываясь ему в лицо, а потом мужчина заметил тень его самодовольной улыбки. Глаза у него блестели, но он опустил их, будто стыдился. — Снайпс? — Хм-м? — он коснулся большим пальцем его брови. Если бы он знал, как парню было жарко. — А ты… — парнишка облизнул пересохшие губы, смотря куда-то вбок, в темноту, — ну. Ты… — он путался, весь горел. — Я тебе нравлюсь? У мужчины что-то приятно дрогнуло. — Конечно. — Нет, я в том смысле… — он рвано выдохнул, снова облизывая губы, а потом нервно усмехнулся. — В смысле… тебе приятно? — Скаут чувствовал, что ломал дрова, но для Снайпера всё было как надо. — Я красивый? Для тебя. Как же ему было стыдно, но он хотел знать. — Как молодой Питер О’Тул, — мягко и с улыбкой ответил Снайпер. — «Лоуренса Аравийского» смотрел? Парень кивнул. — Вот, — многозначительно буркнул стрелок. Скаут, заулыбавшись, снова спрятал глаза, и от этого в Снайпере колыхнулось что-то слишком нежное. Он положил крупную жилистую ладонь ему на шею, притягивая и так кренящегося к нему парнишку. Он прикрыл глаза, испытывая блаженство просто от того, что парень ткнулся в него лбом. — И ты тоже, — неуверенно пробормотал Скаут. — Ты—ты тоже, — он сглотнул, — очень. Снайпер улыбнулся, шумно выдыхая. — Нет, ну, не мужик из журнала со свитерами, конечно, — парень чуть отстранился, изгибая бровь, а нотки жеманства скользнули в его голосе, — но близко. Мужчина беззвучно и медленно засмеялся. Между ними разлилось молчание и бурчание телевизора. Морщинки-лучики исчезли вокруг глаз Скаута, улыбка растаяла, и теперь он выглядел почти потерянно. — Снайпс? — голос стал совсем тихий. — Хм-м? — горячая шершавая ладонь снова накрыла его скулу. — Я знаю, что ты привык быть один, — мужчина не привык слышать этот тон, и холод с печалью лизнули ему внутренности. Голос парня был словно чужой, потухший. — И ты… тебе надо быть одному, я знаю. И—и я понимаю. Но Снайпс… — он опустил взгляд, вдыхая, собираясь с мыслями. — Не бросай меня, Снайпс. Только ты у меня остался. Снайпер смотрел и молчал. Ему стало горько. За грудиной что-то болезненно дёрнуло — всё в нём тянулось к мальчишке. — Снайпс? — на границе с шёпотом позвал Скаут, ему было страшно, очень страшно. Мужчина собрал силы — и преодолел барьер, к которому боялся подойти три года. — Куда я денусь? — просто ответил он, встряхивая парнишку в заверяющем жесте. — Хм-м? Куда? — он подался к нему, заглядывая в блестящие голубые глаза. — Как я брошу своего маленького кенгурёнка с его больной лапкой? Скаут фыркнул, зардевшись от его ласково-ироничного тона, пихая его в плечо, а потом рассмеялся — открыто и расслабленно. Снайпер прижал его к себе, мягко смеясь, растирая узкую спину. — Иди ты своими кенгурятами, натуралист хренов, понял? — бубнил он. — Понял, понял, — бормотал стрелок, всё ещё посмеиваясь. Он почувствовал тёплое дыхание парня у себя на шее, а потом хватку худых цепких рук у себя на плечах. Скаут сжал в ладонях его старую кожанку, возясь и устраиваясь удобнее. Шпион, наблюдавший сквозь щель приоткрытой двери, кивнул, чуть закатывая глаза, а потом, вынув сигарету из портсигара и зажигалку, усмехнулся, качнув головой. Он неслышно прикрыл дверь и, зашагав по коридору, поджёг сигарету, и пламя выхватило его точёные черты. Он затянулся, сверкая алым огоньком во тьме, и выпустил струю дыма в сладком ощущении выполненного долга. Может, теперь всё будет хорошо.