* * *
Сосновый лес постепенно разбавлялся кустами, в основном осокой, а земля начинала пружинить под ногами. Бронислав старался его обогнуть, ориентируясь по временно отобранной у девушки карте. Шли они долго, даже обеденный привал стал воспоминанием, при том шли всё больше молча — берегли дыхание. Еще через час под ногами откровенно зачавкала грязь, и наёмник остановился у относительно сухого места: — Отдохни пока. Лира устало присела на корточки и оперлась спиной о деревце, пока её спутник взялся вырезать из ивняка побеги потолще да подлиннее. Лучница, отдышавшись и поправив выбившуюся прядь с синим кончиком за ухо, спросила : — Бронислав, а зачем нам ветки? Тот засопел, доламывая подрезанный с другой стороны побег, и проговорил, попутно отметив, что она его впервые окликнула по имени: — Слежни-то? Землю перед собой прощупывать, — и помолчав, добавил: — Совсем болота обойти никак не получается, надо делать крюк, верст эдак сорок. Так быстрее. Намного. О том, что восточнее болота находилось Лихое Урочище, изобиловавшее нечистью, собственно, и являвшееся причиной крюка, мужчина предпочел умолчать. Раз уж девчонка не удосужилась толком рассмотреть пометки на отцовской карте, так зачем её пугать раньше времени? Слежни вскоре очень пригодились. Под ногами постоянно хлюпало, ветер доносил гнилостные болотные испарения и пока еще неплотные облачка зеленоватого тумана. Бронислав злился на самого себя за то, что решил сократить путь болотом, чтоб поскорее избавиться от длинноволосой обузы. Его захлёстывала злая досада, смешанная с тревогой, а уже привычное чутьё гнало в спину почище иного надсмотрщика. Разве что плеть за ушами не свистела. Может, по краю урочища и удалось бы проскочить без происшествий, да поворачивать было поздно. Постоянно что-то булькало в топях, наёмник даже один раз успокоил вскинувшую лук Лиру, объяснив, что это звук вырвавшегося из глубин болотного газа. «Наверное», — ехидно прозвучало в голове. Бульканье мешало ориентироваться, постоянно приходилось прислушиваться, а ко всему постоянно казалось, что чей-то недобрый взгляд холодил спину. Нечто подобное, наверняка, ощущала и Лира, даже на шаг не отходившая от Бронислава, изредка даже задевая его локоть грудью. Упорный девичий стоицизм лишь ухудшал настроение наёмника, заставляя злиться на себя лишь сильнее. Он резко остановился, так что Лира даже не задела его, а в спину всем телом впечаталась. — Что?! — Ничего. Прислушиваюсь, — процедил наёмник, несколько раз глубоко вдохнув-выдохнув. Туман окутывал всё в округе, скрадывая и пряча очертания кустов и деревьев, что находились дальше двух дюжин шагов. Хорошо хоть тропинка была, так что заблудиться не грозило. Где то неподалеку снова булькнуло, затем еще раз и еще. Это было больше всего похоже на... «Шаги?!» Тихо шелестнуло — Бронислав обнажил клинок и застыл, вглядываясь в сторону шума. Бульканье сменилось чавканьем грязи. Сквозь туман постепенно проступала фигура, что медленно брела в сторону путников с опущенной головой. Рядом завозилась девчонка, встав с луком наготове. — Не спеши, — шепнул подобравшейся лучнице наёмник, — рассмотреть бы. Может, это пьянчуга какой заблудился. Хотя какой пьяница мог бродить по болоту на таком расстоянии от поселений? Оба прекрасно понимали это, но обстановка стала чуть менее напряженной. Бронислав шикнул нервно хихикнувшей Лире и окликнул преследователя: — Назовись, незнакомец! Тот не отозвался. Расстояние сократилось до восьми шагов, клубы тумана поредели, явив напряженному взору людей фигуру, облачённую в грязную, ржавую кирасу, на которой едва угадывался герб. В опущенной руке дружинник держал меч. Неправильно держал: не то чтобы небрежно, а словно не зная, что оружие в руке. Когда-то явно ухоженный и ценимый владельцем клинок, неряшливо волочился по грязи. Незнакомец, тем не менее, запоздало отреагировал на оклик, остановившись и подняв голову. — Ой, — тихо пискнула Лира. «Вот дерьмо!» — мысленно поддержал её наёмник. Бронислав рассмотрел грязного воина: серая зеленоватая кожа напоминала по оттенку плесневелый хлеб, у бывшего дружинника не хватало одного глаза, уцелевший же тускло светился красным. Довершала картину разорванная щека, обнажившая пеньки зубов. Мертвяк медленно поднял меч, глухо то ли всхлипнул, то ли застонал и двинулся вперёд. Холод окатил Бронислава — не было в этом звуке ничего человеческого, только голод. Звонко тренькнула тетива, но даже схлопотав стрелу в грудь, дружинник лишь покачнулся. Наёмник заслонил собой съежившуюся Лиру. Сходить с тропы не хотелось. Мало ли, вдруг, нежить по топям аки посуху ходит. Подпустив мертвяка на расстояние пары шагов, наёмник легко отразил неожиданно сильный, но неуклюжий выпад, провернулся на пятках, оказавшись у противника за спиной, и одним точным ударом снес ему голову, подкатившуюся Лире прямо под ноги. — Назад, — рявкнул Бронислав таким тоном, что девчонка не отошла, скорее отпрыгнула на шаг назад. Причём, весьма вовремя — голова щелкнула зубами, тогда как туловище, определенно мёртвое, тяжело заваливалось вперед. Подоспевший наёмник, одним ударом тяжелого сапога отшвырнул голову далеко в туманные топи, только и булькнуло. Лира побледнела до зелени и согнулась. Её вывернуло едва ли не на собственные сапоги. Бронислав достал флягу и протянул девушке, чуть похлопав бедняжку по плечу. — Пошли. Лучница мотнула головой и выпрямилась лишь после замечания, что «такое по одному не ходит». Тут же, словно в подтверждение, где-то неподалёку, сквозь клубы тумана раздался еще один протяжный всхлип, на сей раз откуда-то со спины путников. — Быстро! — Бронислав протащил Лиру несколько шагов, прежде чем она пришла в себя окончательно. «Если дать ей раскиснуть сейчас, совсем туго придется», — прикидывал наёмник, исправно прощупывая слежнем дорогу перед собой, стараясь двигаться как можно быстрее. Туман был абсолютно непроглядный, повсюду в грязи что-то булькало и чавкало. Еще трижды Бронислав выхватывал меч из ножен на глухое мычание, но в пределы видимости так никто и не вышел. Спустя несколько часов земля начала меньше пружинить, тропинка стала шире. Туман рассеялся и болота кончились.Глава 9. Болота
27 декабря 2014 г. в 12:04
— Ну поехал твой отец через Намизы, да в лес. С чего ты взяла, что он в беде, не возьму в толк, — пробасил наемник, перешагивая корягу.
Лира вместо ответа начала рыться в сумке, попутно отталкивая в сторону висевшего на поясе гуся. Многострадальная мертвая птица, видимо, отодвигаться не желала, пришлось её вовсе отцепить. Бронислав остановился, чтобы девчонка могла покопаться в вещах вдоволь. Лира склонилась, запустив руку в сумку едва ли не по локоть, свободной левой завела волосы за ухо и тут же вернула их обратно, пряча шрамы. Бронислав уже терял терпение и хотел было спросить лучницу, какого лешего она ищет, и даже набрал было воздуха, но лучница выудила простенькие ножны и протянула ему.
— Вот, посмотрите, то есть посмотри.
Нож был даже не охотничий, а скорее разделочный, с одной стороны густо покрытый пятнышками ржавчины. Более ничем не примечательный. Наемник повертел его в руках и заметил:
— Обыкновенный нож, разве что довела ты его до страшного состояния.
Наёмник выудил точильный камень из сумки и несколько раз с силой провел по негодной стороне.
— Не обыкновенный,— тихо возразила Лира, — сам посмотри.
Частично очищенная сторона внезапно потемнела, по ней ещё гуще расцвела ржавь. Было похоже, что некий художник окунул кисть в бурую густую краску и резко встряхнул ею перед клинком.
— Отец воткнул его в косяк перед уходом, — продолжала девушка, — сказал, чтобы я не волновалась: если лезвие чистое, значит с ним все хорошо. Так продолжалось несколько недель, но однажды утром я посмотрела, а лезвие проржавело с одной стороны. Если со второй стороны тоже, значит... он при смерти.
По мере рассказа глаза Лиры становились все более блестящими, а голос тонким, но тем не менее она продолжила:
— А если почернеет и рукоять...
Бронислав, чувствуя, насколько близка к потере самообладания его спутница, перебил:
— Ясно. Значит идем быстрее, пока не почернела рукоять эта. Не забудь только гуся прихватить.
Вернув нож, он пошёл вперед, аккуратно обойдя высокий муравейник, сложенный лесными трудягами из сосновой хвои.
Вскоре дорогу путников преградил неглубокий, но довольно широкий ручей. Было похоже, что когда-то это был грозный поток, ледяной, быстрый, глубокий и опасный. Теперь же от него остался лишь постепенно сужающийся яр. Человек не перепрыгнет, а вот всадник — вполне. Стоит только разгорячить коня.
Вода в нем текла с завораживающей скоростью, игриво журча у замшелых валунов. Бронислав присел на берегу и достал кинжал. Лира остановилась, наблюдая, как наёмник аккуратно снял верхний слой дёрна: просто наметив лезвием четырёхугольник, всаживая лезвие в землю, и аккуратно потянув за траву. В четырехугольнике песок вскоре сменился землёй, а еще пяток минут спустя и вовсе глиной. Вот она-то и была нужна наёмнику.
Путники вышли к небольшой полянке, окруженную зарослями лещины. Кусты образовывали незамкнутый, вытянутый круг, практически идеально скрывая Бронислава с Лирой от посторонних глаз.
— Можешь сбросить мёртвый груз, — усмехнулся наёмник, махнув рукой в сторону гуся, — тут и заночуем.
Опустив на землю заплечный мешок, Бронислав добавил :
— Осмотреться не мешало бы. И дров насобирать.
— Хорошо. Я пока подготовлю место для огня, — ответила девчонка и бережно, даже с какой то скромной гордостью, читавшейся в движениях, уложила добычу рядом с мешком.
Аккуратно обойдя полянку по широкому кругу, мужчина окончательно удостоверился — место скрытное и хорошее. Предварительно отойдя в сторонку — выпитое ранним утром пиво напоминало о себе едва ли не с полчаса — он приступил к сбору валежника, которым здешние леса изобиловали, посему заготовка много времени не заняла.
Кроме внушительной вязанки дров, оставленной в двадцати шагах от поляны, наёмник не поленился выломать изрядный пучок молодых побегов и неплотно завернул его в полотно, подвязав бечевкой так, что конструкция напоминала флаг. Вернувшись по собственным следам до одного из рукавов давешнего ручья, он отправился обратно и старательно проволок «веник» за собой, тем самым заметая следы. В этой уловке не было определенной надобности, но так было спокойнее, а то ведь мало ли кто... или что. А грязного полотнища было не жалко — всё равно бы на портянки ушло. Для бинтов, на всякий нехороший случай, у «многопрофильного бойца» имелись длинные полосы из более мягкой ткани. Они, к слову, были не просто проветрены, промыты водой и высушены на солнце, как поступали многие, а выварены в особом настое живицы, мёда и пары-тройки целебных трав, приобретенных у травника. Перевязывание такими бинтами не только предотвращало воспаление раны, но и немало способствовало увеличению скорости её заживления. Особенно, если тем же настоем перед перевязкой окропить пораженное место.
На полянке его дожидалась Лира. Девушка расчёсывала гребнем волосы и тихонько напевала себе под нос. Рядом виднелось очищенное от травы будущее кострище и внушительная горка орехов, явно собранных в окружавшей поляну лещине. Наёмник поморщился, глядя на вырванную траву (он бы предпочёл вырезать пласт дёрна и положить его обратно на потушенные угли утром). Бронислав сбросил хворост с плеч и принялся копать яму широким кинжалом на расчищенном месте. Кинжал этот до сего момента покоился у него в рукаве, и мужчина отметил, как девчонка вздрогнула — клинок возник в его мозолистой обветренной руке словно бы из ниоткуда.
— Так-то лучше будет, неприметней чужому глазу.
Лира кивнула, спрятала гребень в поясную сумку и спросила:
— А как же гусь?
— Запечем его старым охотничьим способом, вкусно будет, — пообещал мужчина.
Он высек искру кремнем о собственный же клинок. Уже со второго щелчка небрежно набросанная в яму хвоя потихоньку занялась, а четверть часа спустя костерок вовсю потрескивал. Оставив Лиру следить за огнем, Бронислав достал мешочек с давешней речной глиной, размочил её водой из оплетённой берестой фляги и обмазал тушку птицы со всех сторон, не утруждаясь ни потрошением, ни выщипыванием перьев. Поворошив веткой костёр, он положил птицу прямо на угли, да подкинул еще хвороста. Так они сидели едва ли не до полуночи. Пригревшаяся у огня лучница клевала носом и норовила спросонок опереться о наёмника, а тот знай себе подкидывал хворост, да нагребал жар на уже затвердевший «ком», пока глина не закалилась окончательно. Затем Бронислав хлопнул моментально проснувшуюся Лиру по плечу:
— Вот и ужин.
Глина раскололась от одного точного удара рукоятью кинжала и отошла вместе с перьями, а ноздри усталых путников заполнил дурманящий запах жареного мяса.