Silvery

23:48. Сокджин сидит на кухне и задумчиво смотрит на остывающий чай. Он почти полгода готовился к этому разговору, но все равно страшно. Ведь всего пара слов смогут разрушить его брак, а как ни крути, этого он не хотел. Ключ в замочной скважине делает пару оборотов, после слышится щелчок и громкий баритон оповещает: — Я дома, — говорит Намджун и проходит в кухню. — Почему ты все еще не спишь? У тебя же завтра ночное дежурство. — смотрит внимательно будто всю душу высосать собирается. Джин тушуется под тяжелым взглядом, а после глядит устало в ответ. — Не хочу. Нам нужно поговорить. — Говори. — старший отодвигает стул со скрипом и присаживается за стол. — Я устал, Намджун, я так сильно устал. — поднимает глаза и встречается с непониманием напротив, но продолжает. — Я устал от работы и от того, что вечно один. Какой смысл был заводить семью, если мы даже не общаемся толком? Наши выходные почти никогда не совпадают, а если и удается пересечься, то мы больше похожи на соседей, чем на супругов. Мы никогда не затрагивали тему детей, потому что оба считали, что еще не готовы, да и нам было хорошо вдвоем. Только вот прошло уже семь лет. Мне тридцать два, Намджун, а чувство, будто я самый одинокий на свете. Я хочу ребенка. Это странно, потому что раньше мне это казалось абсолютно не моей жизнью. Разве я когда-то мог представить себя папой? Нет. Но сейчас... сейчас я хочу дарить кому-то заботу и любовь. — омега замолкает ненадолго, опускает вновь глаза на кружку с уже давно забытым ромашковым чаем, а после тихо добавляет. — Давай разведемся? — Что? — Джуну кажется, что у него проблемы со слухом, потому что не мог его муж предложить нечто подобное, просто не мог. — Я не хочу давить на тебя. Это мое личное решение по поводу ребенка, и я понимаю, что вероятнее всего, ты его не разделяешь. Знаю, твоей целью всегда было стать успешным и построить крутую карьеру, и я ни в коем случае не хочу быть препятствием к этому. — Джин, что ты несешь? Ты сам себя слышишь? — омега вздрогнул, но внимательно слушал мужа. — То есть ты считаешь, что семь лет брака можно просто взять и похерить, потому что ты один так решил? — Но... — хотел начать оправдываться младший, но выставленная вперед рука дала понять, что настало его время слушать. — Помолчи, я уже понял все, что ты хотел сказать. Ты решил, что я возьму и отпущу просто так тебя? Из-за твоей прихоти? — Это не прихоть! Это ребенок! Я знал, что ты меня не поймешь. — вновь подает голос Сокджин, но лишь качает головой на все возгласы. — Ребенок — не прихоть, а развод — да. С чего ты решил, что я не хочу ребенка? Почему ты, как и всегда все решаешь за меня? Что у тебя за дурацкая черта характера вечно все взваливать на себя и тащить словно тяжкий груз, когда есть я, чтобы помочь. Ты забыл, что мы семья? А семьи делятся друг с другом радостями и невзгодами. Ты действительно думаешь, что я пашу на работе только ради того, чтобы подчиненные сказали: "Вау, он такой молодец, так много добился". Да черта с два. Я работал все это время, потому что надеялся, что в будущем у нас будет ячейка общества, как минимум с еще одним членом семьи. Я никогда не давил на тебя с этим. Ни разу. Ты сам знаешь. Потому что любые разговоры о детях ты воспринимал в штыки и твердил, что нам нужно пожить для себя. Вижу, ты уже пожил. А как ты собираешься рожать ребенка без альфы? — вмиг закипает Ким. — Или ты уже нашел того, кто сделает это за меня? — Что? О чем ты? Боже, Намджун, ты дурак! — Так это я дурак, прекрасно. — злится блондин. — Мой муж решил развестись, потому что хочет ребенка, а я еще и крайний. Что я должен думать? — Замолчи, прошу. У меня нет и не было никогда другого, ты же знаешь. Я думал об ЭКО. — Замечательно. Я по-твоему настолько не справляюсь со своими супружескими обязанностями. — Джун, не перегибай палку! — взмолился омега. — Так ты правда не против? — Конечно же нет. Ты с ума сошел, что ли? Я очень хочу от тебя ребенка. Мне тридцать четыре и я вполне созрел для того, чтобы взять на себя такую большую ответственность. Сокджин не замечает, как слеза покатилась по его лицу, он просто внимательно разглядывает своего мужа. Того, в ком посмел усомниться, хотя ему ни разу не давали поводов. Того, с кем всегда было хорошо. И сейчас он понимает, что его молчание давило на них обоих. Каждый накручивал себя, как мог, порождая новые догадки и причины для неуверенности в себе. Намджун протягивает руки вперед, тем самым прося младшего подойти к нему, что тот и делает. Джин садится на колени к альфе, вглядывается в глаза и ничего кроме нежности и любви там не находит. Его кроет, потому что так было в день их свадьбы, так осталось даже спустя семь лет. Он прикрывает глаза, наклоняется ближе, но не решается зайти дальше, зато решается Намджун. Он целует мягко. Так, как умеет только он. Сейчас в его руках сокровище, которое нужно оберегать. Ким Сокджин — та еще заноза в заднице, но он его любит всем сердцем все эти годы. И уверен, что будет любить до конца жизни. Поцелуй становится глубже, дыхание прерывается, и Джин шепчет в губы: — Прошу, пойдем в спальню. Джун без лишних вопросов подхватывает омегу и несет в нужном направлении. Он опускает мужа на постель и наслаждается видом. Сокджин — лучшее творение этого мира. И как же идеально он смотрится на персиковых шелковых простынях. Они оба любили эту кровать, но почему-то лишь сейчас понимают, что данная покупка была самой важной за последнее время. Поцелуи становятся развязнее, комната наполняется разными не самыми приличными звуками, но им так хорошо вдвоем сейчас. Остальное не важно. Они вместе, а все проблемы подождут. Утром они вернутся к разговору о ребенке и обсудят, в каком направлении им нужно двигаться. А сейчас есть ночь и два любящих сердца.