Silvery

Сокджин тихо открывает дверь в дом, оглядывает помещение и только потом снимает верхнюю одежду, которую тут же вешает в шкаф в прихожей. Мужчина стягивает неудобную обувь со ступней и стонет вымученно. Сейчас бы прилечь. Он проходит в зал, чуть ли не валится на диван и протягивает ноги, отчего с губ вновь слетает болезненный стон. Как же болит тело. Хочется просто укутаться в плед, закрыть глаза и вздремнуть немного. Первые два пункта Сокджин выполняет молниеносно, настолько велико его желание уснуть. Вот-вот и мозг наконец-то расслабится, забудет о работе и проблемах, позволит своему хозяину окунуться в блаженство и безмятежность. Телефон начинает звонить через три… две… одну… – За что? – ноет мужчина, но к трубке, лежащей на тумбочке возле дивана, все равно тянется. Плед сковывает движения, из-за чего приходится высунуть обе руки из удобного кокона. Не глядя, омега нажимает на кнопку принятия вызова. – Алло? – хрипит уставшим голосом. – Мистер Ким? Это Кан Мин Джи, учитель Юнги. Вы меня узнали? – Да, конечно, учитель Кан. Что-о произошло? – сон как рукой сняло, не каждый день Сокджину звонят из школы. – Сегодня произошел инцидент. – учитель делает незначительную паузу. – Юнги не пришел на урок по математике, и видимо, отсиделся в туалете, потому что потом он спокойно вышел и пошел домой. Я не успел его перехватить и поговорить. У него никак не складываются отношения с преподавателем по математике. – Юнги прогулял? – голос неожиданно становится очень высоким из-за шокирующей новости. – Не поймите меня неправильно, Мистер Ким, я бы не стал Вас беспокоить просто так, но кажется, у Юнги неприязнь к мистеру Ли. Он каждый раз очень нервный после его уроков. Я подойду и поговорю с учителем, но прошу Вас, не могли бы Вы сами разузнать у сына, о причинах подобного поведения. Возможно, он поделится с Вами, как с родителем. Вы же знаете Юнги, он всегда все переживания носит в себе. – Знаю… – тяжело выдыхает в трубку. – Спасибо, мистер Кан. Я обязательно поговорю с сыном. – Сокджин задумывается, решаясь на следующую фразу. – Однако, пожалуйста, приглядитесь к мистеру Ли. Вы знаете, что Юнги никогда не устраивает сцен, тем более на пустом месте. – Да, конечно. Всего доброго, мистер Ким. – Хорошего вечера. Сокджин откладывает телефон на тумбу, медленно поднимается с дивана и попеременно поворачивает голову в разные стороны. Косточки хрустят, суставы ноют, но сейчас не до собственной усталости. С ребенком что-то происходит. Мужчина винит себя в том, что не доглядел, не увидел, вновь понадеялся, что его, не по годам взрослый, ребенок, справится самостоятельно. Юнги всегда все держит в себе. Как в три года, так и в двенадцать. Возраст такой опасный, когда каждое неверное слово словно стрела вонзается в маленькое хрупкое сердце, оставляя после себя серьезные рубцы. И с ними потом всю жизнь прожить нужно. Сокджин хочет уберечь Юнги, хочет сделать так, чтобы душа его сына не была изранена слишком сильно, но он не может огородить его ото всех проблем внешнего мира. Сокджин только сейчас понимает, что родительское сердце всегда будет болеть за ребенка. Он совсем недавно осознал, что его собственные родители до сих пор опекают и стараются помочь ему, казалось бы, уже взрослому мужчине с двумя детьми. Омега уверен, что и он будет до последнего вздоха переживать за своих сыновей. Мужчина стучит два раза, прежде чем за дверью раздается короткое «да». Сокджин проходит в комнату младшего сына и оглядывает светлое помещение. Все-таки у него удивительные дети: оба чистюли до мозга костей. Все по полочкам разложено, на столе небольшой беспорядок, но Юнги обязательно уберет все перед сном. Мужчина улыбается, не понимая, как так вышло, он даже никогда особо не прививал своим детям любовь к чистоте, не кричал, не заставлял прибираться насильно. Юнги сидит на кровати, подогнув под себя ноги, в руках у него книга, которую он читает уже третий день. «Война миров» захлестнула подростка, и он полностью окунулся в вымышленную реальность. – Пап? – привлекает к себе внимание мальчишка. – Как дела? – Нормально. – неуверенно тянет в ответ. – Ты давно пришел? – Нет, не очень. – Сокджин наблюдает за сыном, который смотрит в одну точку на пледе и нервно теребит край книжки. Мужчина протягивает ладонь, чтобы приложить ко лбу сына. Не горячий, значит, не заболел. – Как дела в школе? Юнги дергается от вопроса, и любой другой человек не заметил бы, но только не родитель. Сокджин знает, что сын жутко нервничает, хоть и давит в себе эмоции. И как родителя, его очень беспокоит, что ребенок постоянно закрывается и проживает свои чувства сам, не давая им выйти наружу. – Мне звонил учитель Кан. – опережая ответ сына, говорит Сокджин. – Ты прогулял математику? Почему? – Потому что не захотел идти. – Юнги опускает ноги на пол и подхватывает подошедшего Шуки на руки. Кот удобно устраивается на коленях хозяина и мурлычит, по-кошачьи говорит тому, что все будет хорошо. Мальчишка верит питомцу, у них особая связь. – Но нельзя не пойти на урок просто, если так взбрело в голову. Точно ничего не произошло? – Точно, пап. – нервно отзывает сын и продолжает поглаживать кота за ушком. – А что насчет учителя Ли? Он тебе не нравится, да? Сокджин не дурак, и он не первый день на этом свете живет. Он знает, какими мерзкими бывают некоторые учителя, и понимает, что его ребенок не из тех бунтарей, которые привлекают к себе всеобщее внимание, нарушая правила. – Он придурок! – Юнги, – укоризненно качает головой взрослый. – Я просил тебя не выражаться. – Но это не оскорбление, не в его случае. – правая рука тянется к челке и откидывает ее назад. – Он меня достал. Мужчина присаживается рядом с сыном, притягивает того за талию поближе, и только, когда дожидается, как чужая голова касается его плеча, спрашивает: – Он цепляется к тебе? Расскажи мне, не молчи. Ты же можешь мне верить. – Я сам справлюсь, пап. – раздражение из голоса никуда не пропадает, но тело заметно расслабляется в родительских объятиях. – И все же, я хочу тебя послушать, потому что иначе я разнесу твою школу, а уж если я скажу обо всем отцу, ты сам знаешь. – Ни за что. Давай обойдемся без отца? – и увидев кивок со стороны папы, решает продолжить. – Он постоянно говорит, что мои решения задач его не устраивают. Хотя я все делаю правильно, на курсах мы разбираем разные способы, и я выбрал наиболее удобный для меня. Но учитель Ли требует, чтобы я решал так, как написано в нашем учебнике. И я так делал, пап, правда делал. – от возмущения нижняя губа немного подрагивает, что выдает безумное волнение подростка. Сокджин не хочет, чтобы Юнги заплакал. – Просто в последней контрольной я решал, как мне удобно. Он же знает, что я умею делать разными способами, к чему это все? – Он оскорбил тебя? – Не то, чтобы оскорбил… Юнги никогда не жалуется, и конечно же он не хочет, чтобы папа приходил в школу выяснять отношения. Он считает себя вполне зрелым и способным решить свои проблемы, которые связаны с учителем. Не хочется прослыть папенькиным сынком в классе. – Юнги. – тон Сокджина решительны, непоколебимый. Мальчишка знает, что так с ним разговаривают в исключительных случаях, когда речь идет о его безопасности. – Он сказал, что если я не способен повторить решение так, как сказано в учебнике, о какой всекорейской олимпиаде может идти речь. Сказал, что там будут смотреть не только на ответы, но и ход решения. И если я буду делать так, как как мне нравится, никто не поверит, что это решал шестиклассник. Сокджин слушает внимательно, впитывает каждое слово, сказанное сыном, вспоминает свои школьные года и невесело хмыкает. Времена идут, а мерзкие учителя, травмирующие психику детей и самоутверждающиеся за счет учеников, никуда не исчезли. В свое время у него самого был похожий пример в школе. Когда учитель при всем классе унижал маленького омегу, который посмел написать в сочинении, что не согласен с автором, выразив тем самым мнение, в корне отличающееся от стандартно-предполагаемого для всех учеников. Сокджин злился тогда, но ничего не смог поделать. Прошло много лет, и теперь подобное происходит с его сыном. И пусть школьник Сокджин стерпел гадкое поведение учителя по отношению к самому себе, но трогать сына омега не позволит. Он не просто папа, он папа, который за своего ребенка перегрызет глотку каждому, кто сделает больно Юнги. –Я поговорю с ним. И нет, – мужчина выставляет руку вперед, жестом показывая, что сейчас его очередь. – Никаких возражений, милый. Я не буду на него наезжать. Ты знаешь, каким дипломатичным я умею быть. Я просто схожу в школу и побеседую с этим учителем Ли. Ты – один из лучших учеников в параллели. Он валит тебя специально, проверяя из какого ты теста. Пытается сломать. Но он забывает, что учитель и ученик находятся не в равных позициях, и это ненормально, когда взрослый человек пытается вознестись за счет младшего. – Но может не надо. – Юнги стыдно, он не хочет, чтобы папа шел в школу. Он со всем разобрался бы самостоятельно. – Надо, Юнги, надо. Все будет хорошо. Я не дам тебя в обиду. – целует мальчишку в макушку, а после взъерошивает копну черных волос. – Иногда мне кажется, что ты можешь за нас с Чонгуком убить. – Тебе не кажется. – серьезность в голове Сокджина заставляет Юнги поднять глаза на папу. Мальчишка смотрит неотрывно, разглядывает родителя, будто впервые видит. Юнги спускает Шуки со своих колен, а сам переползает на колени к папе. Утыкается носом в шею и обнимает крепко. Как в детстве, когда ему снились кошмары и он прибегал в комнату к родителям, чтобы те защитили от жутких монстров. Сейчас он также прячется в объятиях папы, только от монстра в лице учителя математики. – Я никому не дам тебя в обиду, Юнги. Помни это. И неважно, сколько тебе будет лет. Пять, десять или пятьдесят. Ты навсегда останешься моим малышом, смешно падающим на пятую точку при первых шажках. – Пап. – М? – Сокджин поглаживает худую спину подростка и напоминает себе, что им нужно поужинать. – Спасибо.