Silvery

– У тебя все готово? – Чонгук свешивается через перила на втором этаже и кричит во весь голос, чтобы младший брат его услышал. – Нет. Иди сюда. – доносится в ответ. Чонгук закатывает глаза, но послушно спускается по лестнице, чтобы спасти своего непутевого брата. На кухне стоит запыхавшийся Юнги, перепачканный в муке и яйцах, на голове волосы торчат во все стороны, а на кухонный остров без слез и не взглянешь. Везде рассыпаны продукты, кучу мисок, стаканов и форм для выпечки. На полу возле ног хозяина сидит Шуки, который сейчас расцветкой похож на долматинца, только различие в одном – пятна у кота красные. – Это что такое? – старший стоит в шоке, уставившись на Юнги. – У меня ничего не вышло. Чонгук, что делать? – нижняя губа у омеги начинает дрожать, а это значит, что он сейчас расплачется. – Так а зачем ты вообще взялся печь этот торт сам? Я сразу предлагал заказать в кондитерской. – Я хотел, как лучше! – все-таки всхлипывает. – Папа всегда все сам делает, у него всего все выходит. – Ты и кухня – вещи несовместимые. – Чонгук смеется. – Убирай давай этот беспорядок. – Но… – Что «но», Юнги? Что «но»? – закипает Чонгук. – Я изначально сказал тебе, что готовить торт на годовщину родителям самостоятельно – плохая идея, но ты меня не послушал. Ты всерьез думал, что если ты такой молодец во всем, то и с готовкой сложного торта все выйдет само собой? Ты отказался от моей помощи три часа назад, заявил, что справишься сам. И что вышло? Плечи младшего опускаются, от былого запала ничего не осталось, а чувство вины перед Чонгуком и родителями, затопило с головой. Он не хотел, чтобы так получилось, но уже ничего не вернешь. Юнги думал, что домашний торт понравится отцу и папе больше покупного, потому что они будут знать, что дети приготовили его сами. Мальчик нашел в интернете рецепт «Красного бархата», который так любит отец и захотел сам воплотить идею в жизнь. Однако последствия первого блина, сейчас можно наблюдать по всей кухне. Даже Шуки задело этой готовкой, но кот не выглядит недовольным. Он побаивается грозного Чонгука и прячется за Юнги, но ему точно не жаль, что кухня похожа на поле боя. – Не кричи на меня. Я и сам знаю, что накосячил. – взяв несколько мисок в руки и понуро отправив их в посудомоечную машинку, говорит Юнги. – В следующий раз не будешь думать, что ты всегда и во всем лучший. Спустись с небес на землю наконец. – старший раздражен, времени почти нет, а через два часа уже должны прийти родители. Сейчас им двоим необходимо убраться и навести порядок на кухне, чтобы была возможность нормально организовать романтический ужин. У Намджуна с Сокджином годовщина: двадцать пять лет супружеской жизни, а вместе они и того больше. Чонгук задумывается и искренне не понимает, как можно столько лет жить с одним человеком под одной крышей. Парень не помнит, чтобы родители при них с Юнги сильно ругались, да, бывали недопонимания, но все крупные ссоры проходили обычно за дверью родительской спальни, и детей никогда не касались проблемы родителей. Чонгук наивно хочет, чтобы у него было так же с Чимином. – Ладно, все. – Юнги поворачивается к брату и зло смотрит в ответ. – Что делать? Говори, большой брат. – Не иронизируй, иначе я уйду, и будешь со всем разбираться сам. – Юнги бесит его сегодня особенно сильно. Хочется психануть и уйти, и пусть эта язва делает, что хочет. Чонгук вечно сомневающийся в себе, в отличие от Юнги, который всегда уверен, что все знает на сто десять процентов. И это раздражает старшего. – Молчу, молчу. – покорно поднимает ладони, перепачканные в муке и яйцах, вверх. Чонгук качает головой, придумывая план. Взгляд цепляется за кухонные часы, есть ровно два часа, и может, еще дополнительных пятнадцать минут. Еду из ресторана доставят около шести, парень уже договорился и созвонился с кем нужно. Привезут все то, что любят родители. Если уж Юнги так сильно хочет испечь что-то самостоятельно, придется печь. Чонгук не зверь, он понимает младшего, но это все равно не отменяет факта, что тот его бесит порой. Так, а если испечь самую простую шарлотку и украсить ее ягодами? Парень улыбается сам себе, признавая, что все гениальное просто. Уж с чем-то, а с шарлоткой они с Юнги справятся. Тут не нужно возиться с красителями и кремом. Поставят в духовку пирог и уберутся наконец. – Мой большую миску и давай мне. – Юнги смотрит недоверчиво. – Давай, давай. Шарлотку печь будем, не смотри на меня так. Юнги суетливо бегает по кухне, выполняя поручения старшего брата. Пятнадцать минут и форма с тестом отправляется в разогретую духовку. Чонгук идет за ведром с тряпкой, вытирает пол несколько раз, прежде чем перейти к моющему пылесосу. Оперевшись на кухонный остров, ребята устало смотрят на результат свое работы. Они успели все сделать ровно в срок. Осталось вытащить пирог, разложить сверху ягоды и все будет готово. – Ты иди в душ на втором этаже, а я здесь схожу. – Чонгук подталкивает уставшего младшего на выход и точно так же еле плетется в ванную сам. Вода бодрит. После душа всегда чувствуешь себя человеком, способным на новые подвиги. Грязная одежда отправляется в стирку, а на смену ей надевается большая толстовка и дранные джинсы. Практично и стильно. Все, как любит Чонгук. Юнги тоже выходит посвежевшим и слегка отдохнувшим. На нем худи и светлые джинсы, почти такие же как у самого Чонгука. Парень хмыкает и улыбается. Вместе с водой сошло на нет и все раздражение на младшего брата. Он знает, что не должен был срываться, но что поделать. Главное, они все успели. В дверь звонят. Чонгук забирает заказ, расплачивается с курьером и даже дает тому немного чаевых. От контейнеров исходит потрясающий запах, и живот болезненно урчит. – Хочется есть. – с грустью в голосе говорит Юнги и достает тарелки, чтобы все разложить. – Знаю, Юнги. Может бутерброды съедим? Или потерпишь, когда уйдем? Обещаю, что зайдем в то кафе, где ты любишь брать пиццу. И только потом поедем к дяде Хосоку и дяде Тэхену. – Потерплю. Я собрал свой рюкзак с вещами, а ты? – Я тоже. – Чонгук пытается аккуратно разложить пасту по тарелкам, но выходит не так красиво, как в ресторане. Это обидно. – Два дня побудем в гостях и вернемся. Пусть родители отдохнут от нас. – Говоришь так, будто мы причиняем им много неудобств. – ворчливо раскладывает ягодки на пироге младший. – Пусть просто побудут наедине. Вырастешь – поймешь. Юнги ухмыляется, понимая, что имеет в виду Чонгук. – Будто я не знаю, но это все равно фу. – А вот, чтобы не было «фу», мы уходим и делаем вид, что этого нет. Мальчик ничего не отвечает на это. Чонгук вытаскивает из холодильника, заранее поставленное туда шампанское. Расставляет на столе бокалы и тарелки с едой, смотрит придирчиво, будто сам у себя пытается найти недочеты, и когда ничего бросающегося в глаза не находит, выдыхает. Юнги крутится рядом, но старается не лезть под руку. Кажется, они действительно все сделали и со всем справились. Старший пишет записку и оставляет ее на столе. Ребята еще раз оглядывают кухню, убеждаются, что все в порядке и только после этого закрывают входную дверь дома. Нужно поскорее уйти, чтобы родители не увидели их, потому что они вот-вот будут заезжать во двор.

***

Намджун с Сокджином устало заходят в дом. Альфа помогает мужу снять легкий тренч цвета слоновой кости. Джину всегда подходили пастельные оттенки в одежде. – Чонгук, Юнги, мы дома. – кричит Намджун, но ответа нет. Мужчины переглядываются между собой, пожимают плечами и проходят в дом. Тишина, никого нет. Странно, оба сына должны точно быть дома и отдыхать после школы. Сокджин сегодня работал во вторую смену и поэтому Намджун смог забрать его из клиники сразу после окончания рабочего дня. Намджун первым проходит на кухню и застывает. На круглом столе стоят зажжённые свечи, по тарелкам разложены любимые блюда, от которых невероятно пахнет и в довершении на краю стоит бутылка Louis Roederer Cristal. Альфа замечает листок, сложенный вдвое, который тут же раскрывает и принимается вчитываться в строки. «С двадцать пятой годовщиной! Пусть эти годы будут лишь малой частью Вашего пути. Мы с Юнги Вас любим. Проведите хорошо этот вечер и ближайшие два дня. P.S. Мы с ночевкой у дяди Хосока и дяди Тэ. До вечера воскресенья нас не ждите» Намджун усмехается, опять приходит осознание, что дети совсем взрослые и даже подготовили для них романтический ужин. Сами же взрослые абсолютно забыли о такой важной дате, как двадцать пять лет со дня свадьбы. Альфе стыдно, что они ничего не подарит мужу, но не успевает он погрузиться в самобичевание, как сзади его обхватывают родные руки. – Что там? – Сокджин заглядывает через плечо, пытаясь разглядеть, что написано в записке. – Где дети? – Ушли. – смеется Намджун. – Бросили нас и уехали к Хосоку. – шутит альфа, но заметив недоверчивый взгляд продолжает. – С годовщиной, дорогой. – поворачиваясь к супругу и целуя того в нос, говорит альфа. Сокджин выглядит удивленным и запутанным. Пытается вспомнить, годовщина чего? Что за праздник? Несколько долгих секунд происходит загрузка, и как только омега понимает, лицо вытягивает от удивления, а после он жмется ближе к мужу. Сокджин уязвлен, он забыл о такой важной дате, и сейчас ему жутко стыдно. Он перехватывает записку от сына, улыбается, а в уголках глаз застывают слезы. – Вот засранцы. – все-таки начинает плакать. – Ну-ну. – Намджун ласково стирает слезы с чужих щек и целует попеременно. – Все хорошо, смотри, какие они у нас уже взрослые и самостоятельные. Сами все подготовили. Все организовали и даже оставили нас наедине. Чонгук уже вырос, а я не понял как. – альфа целует мужа в нос. - Но только мне жутко стыдно, что я забыл про такой день. Я обязательно искуплю свою вину. Теперь целует иначе, поцелуй взрослый, пропитанный благодарностью, уважением, трепетом, нежностью, бесконечной любовью. Кто-то скажет, что страсти уже нет и не может быть. Намджун с этим не согласен. У него всегда был Сокджин и он смотрел только на него. Альфа признает, что вокруг много красивых омег, только он и мысли никогда не допускал, что может изменить своему мужу. В свое время у них даже был прикол по молодости. Каждый смотрел на красивых людей на улице и говорил, с кем бы мог переспать. Сокджин искал альф, а Намджун омег. Обычно они делали это в парке, когда гуляли. Смеялись после долго, потому что никогда всерьез о подобном не задумывались. Намджун отодвигает стул для Сокджина, ухаживает за мужем. Открывает любимое шампанское, разливая игристый напиток по бокалам. – За нас. – альфа поднимает правую руку с красивым бокалом верх. – За нас. – кивает Сокджин. – И за наших детей. – добавляет. Они говорят долго, потому что давно не было такой возможности: просто побыть наедине друг с другом. Работа и ежедневная рутина поглотили все время, что на себя почти не остается времени. И до чего приятно, что дети решили сделать такой подарок. Чонгук всегда был внимательным ребенком, подмечающим все детали. Сокджин уверен, что старший сын все организовал и позволил взрослым насладиться таким прекрасным вечером. Намджун помогает убрать тарелки в посудомоечную машинку, у них в семье не принято оставлять грязную посуду на утро. Чистота должна быть в доме, и только после этого она будет в голове. Наверное, это секрет счастливой семейной жизни, когда находишь своего человека, который принимает тебя и разделяет с тобой взгляды не только на масштабные цели, но и на быт. Потому что именно домашние дела сжирают и заставляют пары ссориться и расходиться. Намджуну и Сокджину повезло, они нашли общий язык, не сразу, но все же сделали это. Поэтому сегодня отмечают двадцать пять лет совместной жизни. Альфа ведет мужа за собой на второй этаж в спальню. Мужчина открывает дверь в их ванную (она у них отдельная, понастроили санузлов, чтобы всем хватило), и тут же включает горячую воду. Давно они просто не лежали в ванной и не нежились в объятиях друг друга. В последнее время сил хватало только на быстрый душ и все. Сейчас же они насладятся друг другом сполна. Намджун целует Сокджина первым, а омега с готовностью отвечает, он так скучал по теплу любимого тела, так давно не плавился в умелых руках мужа. Он так страстно желает его, так отчаянно хочет отдаться и наконец насладиться этой ночью, что от предвкушения сводит пальцы. – Не торопись, не торопись, родной. – останавливает его Намджун. – Все будет, нам некуда торопиться, нас никто не прервет. Сокджин кивает, после чего послушно опускается в ванную к мужу. Теплая вода расслабляет мышцы. Намджун поглаживает тело любимого, проходится умелыми ладонями по всем важным местам, целует шею, отчего омега стонет. – Господи, как хорошо. – почти плачет. – Я не думал, что ты настолько скучал по сексу. – Я скучал не только по сексу, больше всего я скучал по тебе и по твоим рукам на моем теле. Ночь длинная. Им уже не по двадцать, но это не значит, что они выдыхаются после одного захода. Любящим сердцам всегда будет мало. Звуки шлепков разносятся по комнате, приглушенное дыхание и стоны становятся особенно громкими. Никто не сдерживает себя, сегодня нет нужды. Они вдвоем, они единое целое, они могут позволить себе отпустить себя и насладиться телами друг друга. Сокджину кажется, что сейчас он чувствует по-настоящему реальное удовольствие от секса, потому что знает, чего хочет сам, и что любит его партнер. Они знают все эрогенные зоны друг друга, пользуются этим и не стесняются пробовать в постели что-то новое, экспериментировать каждый раз. Намджун делает финальные толчки, изливается внутрь презерватива и шепчет тихое: – Я хочу от тебя еще одного ребенка. – Ты придурок, Намджун. – смеется Сокджин. – Нам скоро внуков ждать придется, да и поздно уже мне, но дети от тебя – лучшее, что есть в моей жизни. – Я люблю тебя, родной. Сокджин целует вместо ответа, к чему лишние слова, когда он уже двадцать пять лет терпит рядом с собой этого альфу. Идеальных не существует. Намжун уверен в этом, но Сокджин для него идеален. Идеальных не существует. Сокджин уверен в этом, но Намджун для него идеален.