Мамаша пиратов

Кьери-ра-Илле был заинтригован. Ему и раньше доводилось видеть измененных, но он никогда не думал, что на такое можно согласиться, будучи полностью здоровым. В его понимании, на хирургическое вмешательство можно было пойти только от отчаяния. Когда выбор стоит между вживлением искусственного органа или смертью. Вот только уманы почему-то воспринимали это иначе. Как ему объяснил Дахатур — чем глубже вмешательство в естественное существование организма — тем более высокое положение занимает Дневной. Потому что для такого мало иметь деньги, надо ещё и получить одобрение шаатар. А последнего добиться не так-то просто. Мало того, что подобные изменения проводятся только в Цитадели, так ещё и в ограниченном количестве. И всё же поверить этому на слово было трудно. Наверное, поэтому Кьери так ждал встречи с Главой гильдии Пилотов. Поговорить с ним и узнать из первоисточника: всё ли так, как рассказал ему Дахатур? Поэтому, когда распахнулись двери и в рубку вошли пятеро уман, Кьери-ра отключился от нейрокресла и с любопытством принялся рассматривать гостей. Вот только те, едва завидев Кьери, просто рухнули на колени, опустив головы к самому полу. Кьери-ра перевёл непонимающий взгляд на Дахатура, будто спрашивая: «И что мне с ними делать?». Его альфа всё понял правильно. — Поднимись, Тагурай! — велел Дахатур. — И дай Иши возможность проявить сожаление по поводу того, как тебя изувечили шаатар! Удивлённый странным, будто насмешливым тоном, Тагурай сначала оторвал от пола голову, а после и вовсе встал. Но поднять глаз на Иши он так и не решился. Лишь застыл, будто недостойный под лучами Всевидящего Света. А Кьери смотрел и ужасался. За пятнадцать лет, что он провёл на «Первопроходце», он в достаточной мере изучил все символы, чтобы с одного взгляда определять проблему. И сейчас он чётко видел, что этот несчастный уман на грани смерти. Нет, не немедленной, но от этого не менее неотвратимой. Вживлённые механизмы были не согласованы между собой и часть из них была изношена в крайней стадии. Ещё немного: год-два — и пойдёт отторжение. Их надо если не менять, то ремонтировать. Срочно! Придя к этой мысли, Кьери включил систему оповещения, по которой тут же пронеслась щёлкающая команда. Не прошло и минуты, как в главный зал «Первопроходца» вкатились десяток пуховиков и закружили вокруг Тагурая. — Это ещё что?! — от неожиданности возмутился Дневной, попытавшись стряхнуть с себя одного из синих. — Шаатар! — оскалившись довольной улыбкой, ответил Дахатур. — Истинные шаатар! Такие, какими они должны быть! Ремонтники и прислуга! Те, кто выполняют волю Иши и не претендуют на главенство! Дай им возможность работать, Тагурай! Глава гильдии Пилотов оказался в прострации. Всё, что он знал, всё, во что верил, обернулось совсем не так! Зал, в который он зашел вслед за Дахатуром, встретил его привычными столами и манипуляторами. Вот только в этот раз ими управлял не шаатар из разноцветных, а один из сыновей Иши. — Интересно… — начал Тар, разглядывая проекцию его вживлений. — Очень интересно… Как я вижу, хирургия у вас достигла весьма высокого уровня. Так точно присоединить сосуды кровотока, подключить нервные окончания к искусственному объекту, закольцевать всё это в единую систему… Это настоящее искусство, вот только область его применения весьма сомнительна. Но это не умаляет мастерства! Даже страшно становится, какими жертвами оно достигалось! Подозреваю, что на начальном этапе выживал один из десяти, а сейчас… Каждый второй? На этот вопрос Тар Тагурай ответить не смог, потому что не знал. Но Тар, видимо, и не ожидал ответа, потому что продолжил своё исследование. — Требуется замена основных модулей, модернизация второстепенных, чистка соединений с последующей детоксикацией организма… Тёмная Вселенная! Для чего такие сложности в живой и самодостаточной структуре! Снимай одежду и ложись на стол, если хочешь жить! — вдруг велел Тар. Такое действие для Тагурая было привычным. Услышав распоряжение — он выполнил его сразу и без раздумий. Он равнодушно отнёсся к ножу, что рассёк кожу, открывая доступ к рёбрам, спокойно перенёс раскрытие грудной клетки и то, что Тар получил доступ к его внутренностям. — Нервные окончания блокированы, видимо, при первом вмешательстве, — задумчиво продолжил тот. — А раз так, то не будет сигнала иммунной системе об инфекции или отторжении. Только когда изменения станут необратимыми, можно будет заметить проблему. Ориентироваться на внешний сигнал можно лишь по техническим характеристикам, которые не отражают биологической части. Хмм, гениально и страшно… Попробую исправить. В лечебном модуле Тагурай провёл пять сатов. Больше, чем при обычной модернизации, но меньше, чем при полной диагностике. Шесть сатов сна после вмешательства были привычными, а вот новые возможности при пробуждении — неожиданными. Едва раскрыв глаза, Тагурай прислушался к себе и понял, что отныне ему доступно больше, чем он ожидал. На что было похоже такое восприятие? На то, как просыпаясь после операции слепой понимает, что может видеть. И хоть он был слеп от рождения, но ведь слышал о зрении, мечтал, представлял, и вот оно есть. Только что с ним делать и как дальше жить с новой возможностью? Это только кажется, что с обретением зрения многие проблемы слепых исчезают и те сразу становятся счастливыми. Увы, это зрячие себе так представляют. На самом деле, когда слепые начинают видеть — их проблемы только множатся. Всё начинается с непривычного мира, который в корне отличается от того, к которому они привыкли. Обычные вещи становятся незнакомыми, близкие люди — чужими. Открывшееся зрение полностью дезориентирует в пространстве, а цвета вгоняют в панику. Тем, кто далёк от мира слепых, сложно поверить в то, что те, кто был слеп от рождения и обрёл зрение — готовы проклинать мир и согласны повернуть время вспять, лишь бы никогда не видеть. Вот и Тагурай растерялся. Молекулярный фильтр, встроенный в нос, тут же выдал полный состав воздуха в процентном соотношении. Но в таких единицах и пропорциях, что были Тагураю незнакомы. Хорошо это или плохо? Поди, догадайся! А ещё был десяток совместимых параметров и два десятка новых функций. Простое «добавить-убавить» больше не работало, система просила конкретики, которую Тагурай дать не мог. — Свет первозданный! — жалобно простонал он. — Кто бы мне разъяснил! — Что тебе интересно? — вдруг склонился над ним Тар. — Я не понимаю выданных мне значений! — в отчаянии признался Тагурай. — Но я не внёс ничего нового, — нахмурился Тар. — Лишь довёл до приемлимого уровня то, что было. Так что тебе непонятно? — Градация… Почему она выдаёт ущерб организму и дееспособность шестьдесят процентов? — Так и есть, — ответил Тар, сверившись с приборами. — Твоему телу был нанесён ущерб и сейчас при всех вживлениях оно способно функционировать лишь чуть больше половины от истинных возможностей. Хирургическое вмешательство ограничило способности живого организма. По общей классификации — ты инвалид. Тагурай промолчал, снова и снова запуская тестировку. Но результат каждый раз был один и тот же. Много лет он был уверен, что являет собой истинный Свет. А вот сейчас понял, что он всего лишь презренная тень. Тень Света…