Мамаша пиратов

Ко встрече со старшим из шаатар Дахатур готовился тщательно. Почти всё своё свободное время он тратил на то, чтобы внимательно прочитать и запомнить все песни, которые ему только смог дать Тагурай. Но Дахатур не просто читал, но и обдумывал, а что-то и вовсе отмечал закладками. Каждую песню, каждую строчку он пропускал через собственный фильтр понимания. И находил, и видел нестыковки и насильные «склейки», где одно понятие заменялось другим по смыслу, но не по сути. И вот, спустя месяц после окончательной капитуляции Ночи, он решил заявить о себе Дню. О встрече он не просил, а потребовал её. С лёгкой иронией намекнув на то, что ему известна причина молчания Цитадели. День думал почти трое суток, но согласился на встречу. Только на их территории — в Цитадели. — Господин, ты собираешься сунуться в логово врага? — вопрошающе, но как-то трепетно спросил Сумахад. — Мне нечего бояться! — отмахнулся Дахатур. — Не в Цитадели, которая полностью под управлением шаатар Иши! Так что пусть трепещет День от своей беспомощности! — Возьми с собой хоть десяток бойцов! — вскинулся Сумахад. — Вдруг тебя будет ждать засада?! — И что они получат в итоге? — ехидно спросил Дахатур. — Мой череп и собственную смерть? — Ишитар! Хоть вы образумьте его! — в отчаянии оглядел окружение Сумахад. — Альфа должен отстаивать свои права. Главу должны слушать все, — как очевидное, заявил Кьери-ра. — Пусть идёт, — пожал плечами Шиане. — Оми-рра уже ждёт ребёнка. — Сумахад… — прошипел Дахатур, приблизившись почти вплотную. — Ты сейчас усомнился в моих возможностях?.. — Ни в коем разе, господин, — чуть подался назад Сумахад и привычно опустил голову. — Лишь волнуюсь за ваше благополучие. — Об этом я сам подумаю! — рыкнул Дахатур. — Или ты сомневаешься? Выразить сомнение — означало признать слабость. А Сумахад никогда не считал господина слабым. Непостижимым — да, непонятным — возможно, но слабым — нет! Слабые не выживают в Ночи, слабые в неё уходят. Даже в своём увлечении Светом Дахатур оставался лидером, сминая на этом пути даже Дневных. — Я пойду с вами, господин! — только это и смог произнести Сумахад. — Пойду, как в первый день! Лёгкий челнок опустился в космопорте незамеченным. Может потому, что принадлежал Дню, а может потому, что его ждали. Но ждали издали, поглядывая сквозь полуприкрытые веки снисходительности на это исключение. Дахатур чувствовал их неприметный взгляд и не стал разочаровывать «смотрящих». — Сумахад… — задумчиво произнёс он, оглядывая площадь космопорта. — А помнишь ли ты, как мы с тобой уходили из Цитадели? — По Дороге Света? — прищурился Сумахад. — Да. А не воспользоваться нам тем же путём? — рассмеялся Дахатур и уверенно вскочил на пустующую тумбу. Новым, изменённым взглядом он видел активные символы и вполне мог бы воспользоваться ими. Но, специально для Сумахада, чётко и внятно произнёс ключ-активатор. Контур тумбы полыхнул знаком проверки и по незримым линиям поплыл световой маячок. Дахатур видел, что тот самостоятельно чертит нужный символ, а вовсе не повторяет выбитое на переходе. И только сейчас до него дошло, что световой маячок так же подчиняется командам, как и всё на корабле Иши. И не имеет значения, какая команда начертана — хоть перемещение, хоть уничтожение! Но вот малый контур проверки приёмника закончился, полыхнув разрешающим красным светом, и маячок побежал дальше, определяя точные координаты. Ещё мгновение, и Дахатур провалился ногами в пустоту, чтобы через секунду почувствовать новую опору. Он тут же поспешил соскочить с тумбы, чтобы освободить место для Сумахада, и не прогадал. Не прошло и десяти секунд, как засветился контур приёма и на тумбе появился его верный спутник. — Услышал формулу? — ехидно поинтересовался Дахатур. — Понял, что ты её произнёс для меня, — небрежно отмахнулся Сумахад, разглядывая Цитадель. С момента их последнего визита «Оплот Света» изменился совсем немного. Его громада по-прежнему возвышалась над раскинувшимся у подножия городом и всё было чинно… но на первый взгляд. Вот только внимательно присмотревшись, можно было увидеть следы разрушений, которые спровоцировал подъём щитов. Вспаханная земля, кое-где закрытая новым дёрном, обломки камней, что торчали зубьями в самых неожиданных местах и, конечно, распахнутые врата, что больше не закрывались силовым щитом. Дождавшись, пока Сумахад восстановит равновесие после перемещения, Дахатур неспешным шагом, словно скучающе, вошел внутрь. И пусть ему не доводилось бывать в Цитадели нигде, кроме общего зала, но достаточно было лишь одного запроса к пуховикам, как перед его глазами появился план корабля. А вместе с ним и указание на всех разумных, что сейчас в нём пребывали. Остановившись перед главным залом, Дахатур понял, что их не ждали. Нет, не совсем так… Их ждали, но гораздо позже, а в данный момент Озарённые светом спорили между собой. — Разве не наш путь Свет озарил своим сиянием?! — зло выкрикнул один из старших. — Разве не мы — проводники его Воли?! Так почему мы должны склонять головы перед каким-то выскочкой из Ночи, что возомнил себя равным Её Бесконечности?! — Действительно! — поддержал его другой. — Место Ночи в тени, а не сиянии Света! Вот пусть и остаётся там и сейчас! Скажи нам, Хайшур, зачем ты позвал сюда Ночного? — Я не звал, он сам нашел дорогу, — задумчиво произнёс главный из шаатар. — И одному Свету известно, как он встал на этот путь? Может от чистоты своих помыслов, может от жажды власти. Но он пришел — и Свет не вправе его отвергнуть… — Слушая тебя, Хайшур, я начинаю сомневаться в твоём просветлении! — вскинулся первый. — Народу ты можешь говорить всё, что угодно, но мы-то знаем истинную цену Света! — Ну так иди и заплати её! — прошипел Хайшур. — Я уступлю тебе свой знак, если сумеешь подчинить Цитадель… — Ты признаешь, что готов отречься от своего титула? — торжествующе спросил первый. — Признаю, — грустно вздохнул Хайшур. — И пусть Имя Света возьмёт на себя достойный! Кто готов? Эту перебранку Дахатур слушал, не переступая порог, но новое зрение позволяло ему видеть даже сквозь преграду закрытой двери. Всего-то и надо было, что открыть визуал и наслаждаться картинкой. Но такой провокации он просто не вынес. — Я возьму! — решительно объявил он, касаясь знака открытия дверей. — Потому что ни один из вас не способен по-настоящему понять всю суть Света! Его столь неожиданное появление вызвало ступор среди шаатар. Но тот первый зачинщик спора оказался самым решительным. — Неужто тёмный вообразил себя достойным благословения? — с презрением спросил он. — Ишитар благословение не нужно, — покачал головой Дахатур. Одного только взгляда на шаатар Дахатуру было достаточно, чтобы понять, что их изменения были куда более глубокими и совершенными, чем у тех Дневных, что ему довелось видеть. Даже Тагурай против них выглядел, как «чёрная переделка». Множественные степени защиты и дублирование функций вживлённых механизмов отмеряло им жизни на десятилетия без всякого вмешательства. Ни одна из вживленных шаатар технологий не имела визуального знака выключения. Они были совершенны! Почти так же, как и Первопроходец. Но вот здесь главное слово — «почти»… И всё же один доступ к ним был. Оставив без внимания оскорбительную реплику, Дахатур переключил переводчик на щёлкающий язык пуховиков и отдал команду. Как он и ожидал, прежний доступ, что когда-то дал ему Кьери, всё ещё действовал. И спустя секунду над большинством присутствующих в главном зале, повис символ. Три сплетённых кольца — известный на всём Умане знак шаатар. Этот знак был виден не только Дахатуру, но и остальным. Все присутствующие лишь гордо вскинули голову, будто получили благословение свыше. Ту самую благодать, которой были лишены Дахатур и Сумахад. Вот только их торжество длилось недолго. Ровно до того момента, как, повинуясь жесту Дахатура, рядом со сплетёнными кольцами, появился ещё один, символ — треугольник. Знак «Чужой» завис над всеми серым напоминанием, и только над одним полыхнул яркой зеленью враждебности. Над тем самым уманом, что так страстно желал получить статус Главы. Дахатуру даже делать ничего не пришлось. Система безопасности сработала мгновенно, и причудливой вязью полыхнул боевой лазер. Неспешно подойдя к разрезанному на куски телу, Дахатур поднял голову и продемонстрировал её всем оставшимся. — Я возьму на себя Имя Света! — как само собой разумеющееся, заявил он. Даже самому себе Хайшур боялся признаться, что под маской хладнокровного равнодушия он прятал страх. И нет, это был не страх смерти. Старший из шаатар её видел достаточно в своей жизни, чтобы начать относиться, как к должному. Это был страх напрасно прожитой жизни, потерянного времени, безрезультатно отданных сил. Когда то, чему ты посвятил жизнь, оказалось напрасно и никому не нужно. Этот страх может понять не каждый. Ведь юности кажется, что нет ничего в мире нужнее неё. Важнее сиюминутных потребностей, чувства собственной значимости и превосходства над остальными. И только с прожитыми годами ты понимаешь, что это всё мелочная суета. А по-настоящему важно то, какое наследство ты после себя оставишь. И не только материальное, но и духовное. К закату жизни приходит осознание того, что ты хочешь о себе памяти. И то, что давало славу в юности, теперь лишь омрачает твою душу. Тебе хочется памяти светлой, чистой и весомой. И ни в коем случае — чтобы имя твоё стало ругательством. Вот и Хайшур совсем не желал, чтобы в веках его запомнили как последнего из Озарённых, погубивших Свет. И для того, чтобы не допустить такого, он готов был на всё. В том числе и на сделку с Ночью. — Ну и зачем была вся эта демонстрация, — скривился Хайшур, когда шаатар оставили их одних. — Затем, что я не потерплю кривотолков, — хмыкнул Дахатур. — Не потерплю следования своим интересам. Отныне вы все — шаатар! В прямом значении этого слова. Ваше дело служить, а не править! Подчиняться, а не командовать! Хайшур внимательно вгляделся в лицо ночного. Сейчас его собственные убеждения шли вразрез с тем, что он видел. Но глава шаатар не зря занимал свой пост. Время и опыт научили его тому, что ошибиться может каждый. Никто не даст гарантии, что выбранный для Благословения света уман окажется его достойным и выдержит все испытания. Чья это вина: шаатар, что не верно определил потенциал, или самого умана, что переоценил свои силы? Только Свет может дать ответ на это. Только его решение окончательно и бесповоротно. И в тот момент уже ничего нельзя изменить. Сейчас Хайшур чувствовал себя на грани. Как будто вступил на путь Озарения, но посредине понял, что может не дойти. Вот только пути назад нет. Можно лишь признать свою слабость и сдаться, а можно бороться до конца. Первое означает неминуемую смерть. Второе — даёт малый шанс на жизнь. — Однажды я прошел этот путь и больше не сойду с него… — тихо проговорил Хайшур. — Покажи мне Свет — и я пойду к нему, ступая по святыням. Но если покажешь Тьму — я упаду в неё, но и тебя заберу с собой!