Польская душа: Игра Акудника

— То есть получается, что вас сначала задушили в моё отсутствие утром 27 июля 1970 года, дальше вас перебросило в конец 2017 года, вы стали искать выход из положения, но внезапно осознали, что не сможете вернуться по нескольким причинам, а именно — вы не знали и никто не знал, как отправить вас обратно и вы влюбились в девушку, которой позже признались, что любите её. Позже вы жили вместе с ней почти два года и наслаждались жизнью обычного человека, не обречённого бременем ответственности за государство. В конце Светлана и вы крупно поссорились вечером какого-то дня и на следующее утро вы просыпаетесь в 1947 году. Так? — Если вкратце, то да. Я сидел на диване в гостиной и наблюдал за ходящей вокруг Жезуш, которая пыталась понять всю мою ситуацию. Соглашусь, что в это сложно поверить. На её месте я счёл бы себя сумасшедшим, помешавшимся после смерти Ники. Но ведь нужно надеяться на лучшее? Нужно верить всем сердцем в то самое лучшее. Так по крайней мере говорила Света. Тёплые карие глаза опьяняли меня лучше любого портвейна. Её улыбка приводила меня в оцепенение. Нельзя быть настолько открытой и доброй. Нельзя. Особенно в моём присутствии. В начале это меня удивляло и даже шокировало, но потом, когда девушка сломала руку…показался её характер, который чем-то напоминал мой собственный. В ней было столько же противоречий, сколько во мне самом. — Сеньор, вы меня слышите? — Да… Я просто задумался, — я посмотрел на Марию, и та смерила меня сочувствующим взглядом. — Вы думали о ней? — женщина присела передо мной на другой край дивана. — Мне неудобно тебе об этом всём говорить, потому что XXI век дал мне много информации, которой я был лишён. Точнее не обращал на неё внимания. Не обращал должного внимания на тебя и… Тебе не больно слушать, что я люблю кого-то другого, а не тебя? Мария долго вглядывалась в моё лицо, а после тихо рассмеялась, счастливо улыбнувшись. — Сеньор, вы так изменились, — она улыбнулась чуть шире, заглядывая в мои глаза. — Ваша Светлана хорошо потрудилась. И я рада. Рада, что вы вышли из того тёмного омута, что окружал вас долгие годы. Я такое наблюдала лишь раз. Когда, собственно, появилась Ника в вашей и моей жизнях. Знаете, я сейчас, наверно, банально процитирую, но всё же… — То, что мужчины однолюбы и ищут лишь похожих на ту самую первую любовь? Извини, перебил. — Кто это сказал? — Жезуш аккуратно пододвинулась ко мне и облокотилась плечом на спинку дивана, подобрав ноги под себя. — Сергей Есенин. Это такой был русский поэт. Он даже на эту тему сочинил стихотворение. Мария попросила процитировать его, но мне пришлось отказаться. Вы должно быть удивитесь, я знаю данное стихотворение. Однако оно же ведь написано русский поэтом на русском языке. Меня как-то не посещала мысль переводить его на португальский. Потому что прекраснее всего будет звучать именно на родном слове, а не на каком-то там переводе. Настя призналась однажды, что, переводя какие-либо стихотворения, переводчики меняют их смысл. Они по-своему насилуют оригинал, в итоге превращая его в непонятно что. Я согласился с ней тогда. В этом она действительно была права. Эта девушка познакомила меня с русской и немного польской литературой. Я же в свою очередь дал ей какие-то знания о португальской. Она не была похожа на свою двоюродную прабабушку. Пресвятая Дева Мария, хорошо, что так. Иначе мне было бы сложнее. Зелинская унаследовала лишь любовь к игре на скрипке. «Мы в жизни любим только раз, а после ищем лишь похожих среди трех сотен разных глаз и тысячи прохожих». Эти строчки в начале были для меня приговором, но после стало понятно, что без этого никак. В какой-то степени это относится к каждому человеку на этой земле, жившему до меня, со мной или после меня. — Вы хотите вернуться обратно в XXI век? Просто ответьте мне «да» или «нет». — Да, хочу, — просто ответил я, однако на самом деле всё внутри меня сжалось до неприятной, но терпимой боли. — Мы снова ищем голос тот, что нас до дрожи растревожил. — Русский язык похож на португальский. — На самом деле они совершенно разные… Как и люди, с которыми меня связывает судьба. Раздался неожиданный смешок сзади меня. — Я ни черта не понял, Антониу. Но лучше соглашусь с премьер-министром этой страны.