Польская душа: Игра Акудника

— Шеф, вы гений. — Нет, Константин, мне просто повезло. Никогда не думал, что смогу собрать зарядное устройство с нуля. Я благодарю тот случай, когда случайно разбил вдребезги Танину зарядку. Выговора не последовало, потому что инстинкт самосохранения заработал пуще обычного, и я пулей полетел в магазин электротехники. На обратном пути ради интереса забил в Интернете из чего состоит само зарядное устройство. Микросхем в 1949 году ещё не создали, поэтому вы не представляете какого огромного размера вышла самодельная зарядка, с мою руку примерно. Надо отдать должное — заряжает и слава Богу. — Эрнест Эдуардович, а теперь-то вы мне можете рассказать, почему вам так неожиданно иногда становится плохо? — я уже и забыл, что мне становилось ужасно. Вся эта морока с телефоном заставила меня погрузиться в иные мысли. Откашлявшись, я начал свой рассказ с того момента, когда оказался именно у Тани дома. Я до сих пор не понимаю, отчего Альберт Михайлович меня повёл именно к ней, а не к себе или своему брату. Хотя последний вариант означал бы потеря всякого приличия и мозгов в том числе. Признаюсь честно, мне многие девушки нравились. Сатановская поставила точку на моём «увлечении», приковав к себе на вечное пользование. Она показала мне, что быть слегка не таким как все хорошо и даже отлично: дурачиться в парке на скамейке, отвечать сарказмом, за которым обязательно последует чей-то смех, принимать участие в том, что никогда бы не пришло в голову «нормальному» человеку, не скрывать чувств к тому человеку, которого любишь. — Вы ещё процитируйте письмо Онегина, — это издевательский сарказм. Не о таком я хотел рассказать Веригину. — Заткнись, пожалуйста, — попросил я его и устроился на диване поудобнее. — За что вы её полюбили? Да так сильно, — сложный вопрос. — А за что ты полюбил свою жену? — Сатановская пыталась избавить меня от привычки отвечать вопросом на вопрос. Не помогло. Повисло молчание. Константин не знал, что ответить. И это оказалось правильным ответом, потому что нельзя описать. Это просто чувства, над которыми мы порой не властны. Их нельзя объяснить. Говорю словами из самых идиотских любовных романов, но, а как ещё? Всё же пишется, смотря на свой жизненный опыт как ни крути. Далее после всего хорошего следует рассказать о плохом — Акуднике. Сначала Веригин не понимал. Переспрашивал по несколько раз. В какие-то моменты отказывался верить. Я точно также отказывался верить в первые минуты, когда Таня рассказывала про свои сны. Однако после нескольких случаев, мне пришлось пересилить себя. Если бы я не разбудил Сатановскую в те несколько моментов, то лишился её, скорее всего, навсегда. Сны в основном были достаточно безобидные, они рассказывали про моё прошлое, пусть оно и не было таким радужным. По словам Тани самым тяжёлым для неё было видение двух мировых войн «подле меня». Звуки артиллерии (а я служил именно там во время ПМВ) после тех снов постоянно пугали девушку. Даже безобидные салюты заставляли её вжиматься вплотную ко мне и закрывать глаза. Я постоянно говорил, что это пройдёт со временем. Со мной такое тоже было. Первый год после войны выдался крайне тяжёлым. И тут дело не в работе. Дело в моей психике, каждый громкий звук, будь то резкое торможение машины или неожиданный хлопок двери: всё это заставляло меня непроизвольно дрожать. Константин спросил меня, не снилось ли мне что-то подобное. Только однажды. Получилось два в одном, а именно убийство матери Сатановской и самоубийство её отца. Это были самые ужасные сны за мои две жизни. Я до сих пор помню всё до мелочей. Одна мелочь выделялась от остальных тем, что папу Тани (Сергея Соломонова) повесили, точнее заставили повеситься. Акудник ещё тот подонок и ублюдок. Конечно, таким самое место в Аду. Он, собственно, там и зам как я уже говорил. И я этого не рассказал девушке. Я побоялся. Мне стало страшно от одной мысли, что с ней может сделаться, что может случиться с Альбертом и Августом Михайловичами. Иногда недоговаривание является лучшим исходом из таких дел. Признаюсь, заврался ей. Слишком. Играл перед ней спектакль, будто бы всё хорошо и дальше будет только лучше. Я не хотел признавать реальность и жил лишь положительными моментами, не воспринимая отрицательные всерьёз. Вот и поплатился за это. Снова оказался в XX веке и без Сатановской. Мои рассказы про жизнь в XXI веке затянулись допоздна. Веригину уже следовало возвращаться домой к жене, но он решил остаться у меня на ночь, не обращая внимания на мои уговоры и смешные угрозы. Ему хотелось понять, как работает смартфон. Первые несколько секунд я был не против, однако потом что-то щёлкнуло в голове, и я сразу отмёл данную идею. Ему нельзя знать. Я уже и так достаточно рассказал. К тому же будет новый шок — цветной экран ещё не создали в 1949 году. Массово начнут продавать «цветные» телевизоры лишь в середине будущего десятилетия. И то они будут стоить баснословные деньги, потому что они будут первыми в своём роде. — Ну, пожалуйста, Эрнест Эдуардович. Я же ведь вам поклялся никому не рассказывать, — наивный мальчишка, которому перевалило за полвека. Господи, с кем я дружу? — Нет, — не приведи, Господь, что-то ещё случится из-за меня. Нет уж. Перебьётся. А хотя можно показать видео, где Антониу на спор съел живого осьминога. Сначала было как всегда невозмутимое лицо, но после чувства становились всё сильнее и сильнее. Дошло до того, что португалец стал биться головой об стол, потому что тот осьминог прилипал к нёбу и вовсе не хотел жеваться. Таня со Светой смотрели на него как в цирке, а я сумел пересилить свой дикий смех и стал снимать сие представление на камеру. Эх, хорошие были зимние каникулы в Санкт-Петербурге. Одни из самых лучших. Познакомился тогда ещё с самыми весёлыми поляками на земле и… Да не. Да не может этого быть. Я точно тогда был не в себе. Мало что понимал и вообще никого не замечал в тот день. Кроме Бори… Боря? Какого хрена?! Он в тогда задел меня плечом и ещё так подозрительно улыбнулся. Как-то по-доброму, по-товарищески. Ещё глаза были такие счастливые. — Шеф, вы в порядке? — с опаской спросил Веригин. — Нет, Костя, вовсе! Это чудо, Веригин! — я на радостях обнял мужчину и немного поднял над полом. — Бо, отпусти меня к чёртовой матери! Я же ведь не мальчик и ты не юноша! — закричал Константин, давясь собственным смехом. В такие моменты он всегда переходит на «ты». Мозги словно отключились от переполнявших меня эмоций. Я ничего не воспринимал, кроме той мысли, что я не один. Не один!

***

— Таня, постой! Я не могу так быстро бегать! Сатановская завернула за угол и на полном ходу взобралась на забор, удачно приземлившись на территории дачного участка. А всё началось с того, что она забыла ключи от дома. Август Михайлович уже выехал к нам. Чувствую, будет очередное полоскание именно моих мозгов. Над мозгами внучатой племянницы он лишь слегка подшучивает. Мне, как уже вы должны были заметить, достаётся всё самое «лучшее». — Бравый солдат французской армии совсем растерял свои навыки? — Таня, видимо, встала на какой-то камень и вцепилась в край забора руками, ехидно на меня посмотрев. — Мне, к сожалению, не приходилось лазить через заборы, — я прекрасно понимал, что забор попросту сломается, если попытаюсь совершить предлагаемое девушкой. — Я бы могла принести лестницу, но не буду, — она решила оставить меня на улице? — Сам знаешь причину. Василиса Елизарова. Спасибо, Танюша, что напомнила. — Тань, все совершают ошибки. Я не исключение. — Соглашусь, но Елизарова была перебором. Ты спал с ней? — Не ори на всю округу, — подойдя вплотную к забору, я встал на носочки и положил руки на ладони Сатановской. — Да, спал, но это не отменяет того факта, что люблю тебя всем сердцем. — Ага, очень заметно, — фыркнула девушка и попыталась уйти, но мои руки самопроизвольно вцепились в её. — Сатановская, я очень тебя люблю. И не скрываю этого. — Вылил ведро ледяной воды на меня тоже из-за нежных чувств? — А как по-другому? Мне больше понравилось, что происходило дальше. — Мне тоже. Особенно концовка, — Таня продолжала издеваться. А мне-то как «понравилась» концовка! Я аж на пол лёг. В конце концов, после долгого разговора Сатановская всё же соизволила подать лестницу, и я без происшествий перелез через забор. Почти без происшествий. По другую же сторону забора не было лестницы, поэтому пришлось прыгать. В итоге я оказался слишком близко к лицу Тани, вцепившись в её плечи, дабы не усугубить ситуацию и не придавить своим весом. — Даже и не думай, — прошипела она и оттолкнула от себя. — Лучше лестницу поставь на место. С горем пополам я перетащил лестницу через забор и отнёс её за сарай. А в это время Её Величество валялось на травке и загарало. И ведь ничего не скажешь, сразу будет тот самый взгляд «иди работай, холоп». Я понимаю, что мне нет прощения. Но для чего она тогда меня позвала сюда? Просто так? Нет, Сатановская не была бы Сатановской. Для неё это чересчур. Через час хождения по траектории участка послышался звук упавших ключей, а за ним сразу слова Августа Михайловича: «Ещё раз такое повторится, будете ночевать с кузнечиками». А после… После весёлого было мало. Я неожиданно упал, потеряв сознание. Мне что-то снилось, однако всё это практически сразу стёрлось, когда проснулся. Благо, в доме была лишь Таня, которая сразу же влепила мне несильную пощёчину. — Ты хочешь довести меня? Издеваешься? — Таня…я не специально… Девушка пулей вылетела из комнаты, сославшись на какую-то не слишком убедительную вещь. И я остался в гордом одиночестве, собственно, как и сейчас в 1949 году. Найти бы Борю. А там, может, ещё что-то выяснится.