***
Капельки дождя стучат в окошко её маленькой комнатки, Эония вслушивается в эту божественную мелодию природы. Ей давно уже надо подняться, принять душ, одеться и отправиться по делам, но она как может, оттягивает момент. На самом деле, ей всё это осточертело, и девушка уже давно мечтает послать всё к чертям и убежать отсюда, куда глаза глядят, но есть одно но… Первый её побег обернулся неудачей, её нашли и вернули к домой, к семье, если можно тот кошмар, где она родилась и выросла, назвать домом, а её родителей — семьёй. Эонию тогда очень строго наказали, девушка была взаперти месяц, и каждый раз, как только её раны от кнута заживали, её пороли по новой, и бессознательную укладывали на соль. «Это необходимая мера» — говорила мать — «Ты должна быть смиренной». Только вот она так и не научилась смирению. Сейчас их секта близка к цели, как никогда, и Эонии предоставляется шанс, вырваться наконец из этого ада. Девушке нужно всего лишь достать артефакт и убить хозяина, ведь иначе он просто не сработает. Конечно же она не верит во всю эту ересь с бессмертием, горгульями и демонами. Она не может в это верить, ведь если это всё существует, значит есть и Бог. А если он действительно существует, то почему тогда он позволял все эти годы, чтобы над ней так издевались? Почему он не наказал их всех и не освободил Эонию? Девушка поднимается с постели и плетётся в ванную. После утренних процедур Эония натягивает джинсы и кофточку, забирает всё необходимое и выходит из дома. Сейчас ей нужно отправится в офис отца, через час у них собрание секты, и она должна присутствовать. Но её ноги упрямо ведут её в собор, уже который день подряд. Священник, брат Море, приветствует её с совершенно беспристрастным лицом, но глаза мужчины улыбаются и излучают тепло. Эонии нравится это тепло, она мысленно представляет себе, что он — её отец, ведь именно таким должен быть взгляд родителя. Хотя откуда ей знать?.. — Вы сегодня раньше обычного, — говорит он, провожая девушку к статуям. — Да, сегодня у меня мало времени, — улыбается Эония. — Хочу закончить картину. Брат Море понимающе кивает головой, а девушка достаёт из рюкзака свои принадлежности для рисования. Она садится перед статуей горгульи, Эония смотрит на свой прошлый рисунок и опять переводит взгляд на камень. Чёрт возьми, черты лица немного иные, но как это возможно? Девушка возвращает взгляд на свой рисунок. Может она перепутала и рисовала иную статую? Варахиил напрягается всем телом, хотя, куда тут напряжённее, он ведь камень, и тем не менее… Парень внезапно снова чувствует эту непонятную тягу и желание, сейчас же открыть глаза. Она опять здесь, её запах и голос сводят его с ума, и он усердно пытается понять, в чём причина. Зверь не понимает, почему проснулся, но теперь уже нет сомнения, что его разбудила именно она. За столетия сна, и тысячелетия жизни он был уверен, что будить его может Гидеон и Леонор, но сейчас его мысли спутались. Брата он не чувствует рядом, А королевы и вовсе нет в живых. Хотя он знал, что Гидеон точно проснулся раньше, чем он сам. — Брат Море, простите, — окликает девушка священника, её голос отдаётся эхом по всему помещению, и Вар снова напрягается. Чёрт, такими темпами он может взорваться и разлететься вдребезги от одного движения. — Да, маленькая мисс? — Скажите пожалуйста, — девушка встаёт и направляется к монаху. Вар слышит её лёгкие шаги, и они отдаются ударами в его мозгу. — Статую передвигали? — За последние лет пятнадцать точно нет. Девушка уходит, услышав ответ, и наконец Вар даёт себе волю, расслабиться. Её сладкий запах, которым сейчас наполнена каждая клеточка его тела, сводит древнего воина с ума. Он не может понять, что с ним творится, и это жутко бесит. Эония больше ничего не спрашивает. Девушка просто уходит, у неё и так совсем мало времени. Сейчас она шагает по старому городу, она уже почти на месте. И чем ближе Эония подходит к офису отца, тем сильнее в ней растёт волнение и страх. Нет, она не боится за себя. Всё, что с ней могли, они уже сделали. Она боится за Амелию, девушку, которую никогда в жизни не видела и которую должна лишить жизни. Ирония в том, что Эония за всю жизнь не убила даже букашку, а тут человек… В зале заседания совета как всегда темно. Чёрные свечи горят на столе, и в комнате стоит ужасный запах корицы. В детстве этот запах ей нравился, но с возрастом он начал служить девушке предвестником беды. — Эония, сегодня важный день для тебя, — отец поднимается с места и опирается обеими руками на большой овальный стол. — Сегодня ты наконец исполнишь своё предназначение. — Да, отец, — отвечает девушка, не смея поднять голову и взглянуть этому дьяволу в глаза. — И как мы обещали, как только ты принесешь нам артефакт и уберешь девчонку, ты будешь свободна. — Да, отец. — Лидия, принеси яд, — он поворачивается к девушке рядом, и та поспешно выходит из зала. Возвращается спустя пару минут, очень долгих долгих минут… — Вот, — говорит она, протягивая флакончик Эонии. — Я должна буду влить это ей в горло? — спрашивает девушка, стараясь унять дрожь во всём теле. — Ты умная девочка, придумаешь сама, как исполнить приказ, — холодно отвечает отец, Эония кивает, забирает флакончик, и сразу выходит из зала. — Мне нужно в аптеку, — говорит девушка своим помощникам. — Зачем? — спрашивает один из бугаев, что сейчас, кажется, сломает кнопку вызова лифта. — Мне нужен шприц, — вздыхает девушка. — Вы же не думаете, что она откроет рот и позволит мне влить в неё яд? — начинает злиться Эония. — Мы можем её держать, — смеется тупица, видимо решив, что Амелия будет одна. Эония не отвечает, девушка слишком устала, и теперь она хочет, чтобы весь этот кошмар закончился. В любом случае, это последний день её жизни, ведь она вовсе не собирается никого убивать. Купив шприц, девушка садится в машину. Она достает флакончик из сумки, но не тот, в котором яд, а тот, в котором святая вода, которую неделю назад отец Море дал ей после воскресной службы. Она набирает шприц, закрывает колпачком иглу и кладёт его в сумку.***
— Если ты не научишься хотя бы немного меньше давить на газ, — говорит Гидеон, на всякий случай проверяя ремень безопасности. — Мы рискуем стать первыми Воинами Света, кто так бесславно отдаст свою жизнь. Вар не отвечает, только криво ухмыляется. Он периодически недовольно поглядывает в зеркало заднего вида на девушку, и это не ускользает от внимания Гидеона. Чем сильнее растёт их с Амелией зависимость друг от друга, тем больше это бесит Варахиила. У парадного входа в Нотр-Дам их встречает отец Бонье и жестом приглашает, следовать за ним. Амелия всё ещё дуется на любимого, потому что тот так и продолжает держаться от неё на расстоянии. Хотя, умом девушка понимает причину такой отстранённости. В конечном итоге, они сейчас здесь именно для того, чтобы в дальнейшем не было нужды в подобных мерах. Девушка держится рядом со священником, но её слух, который в последнее время стал заметно острее, напряжён до предела. Она просто не может себя заставить перестать слушать, о чём сейчас говорят братья, следующие за ними на небольшом расстоянии. — Твоё отношение к ней предвзято, — обращается Гидеон к брату, вновь заметив его раздражённый взгляд на Ами. — В конце концов, она тоже не просила для себя такой судьбы. — Ещё пять сотен лет назад ты был совершенно иного мнения о людях, — отвечает Вар, сведя брови к переносице. — Не ты ли, брат, всегда учил нас тому, что этим смертным существам нельзя доверять ни на минуту? — И тем не менее, я продолжал защищать их. Потому что в этом и есть смысл нашего существования. Он создал нас именно для этого. — Ты всегда был послушным его слугой. Как и все мы, — молодой воин останавливается, повернувшись к брату лицом. — Так за что же он наказал нас этими оковами? — Я не считаю это оковами, — Гидеон чувствует, как в нём поднимается праведный гнев. Этот мелкий засранец смеет сомневаться в Его воле, и осуждать своего брата за то, чего пока сам не понимает. — Она делает тебя слабым! — Вар повышает голос, но заглянув в глаза своего военачальника, понимает, что явно перегнул палку. Гидеон протягивает руку, сжав огромной пятернёй горло Варахиила. Легко оторвав его от пола, впечатывает парня спиной в стену, выбивая из неё камни и с ними весь воздух из лёгких брата. — Может ты хочешь проверить, на сколько я ослабел?! — шипит он в самое его ухо. — Я могу продемонстрировать тебе это прямо сейчас. Отец Бонье не желает вмешиваться в этот небольшой конфликт, но на всякий случай прекращает движение. Остановившись, священник смотрит на Амелию, и увидев на её лице торжествующую улыбку, качает головой. — А что такого? — говорит девушка, потупив взгляд. — Он сам напросился, — гордо задирает подбородок. — Когда ты наконец с НЕЙ встретишься, — тем временем говорит Гидеон, опустив брата на пол, но не отпустив его горла. — Будешь готов, отдать за неё свою жизнь. Тогда ты быстро меня поймёшь. — Прости меня, брат, — хрипит Вар, и Гидеон разжимает пальцы. — Я постараюсь впредь вести себя по-другому. — Просто присмотрись к ней, Варахиил, — мужчина улыбается, похлопывая младшего брата по мускулистому плечу. — Ами скоро станет одной из нас. Уверен, что она тебе понравится.***
Двигаясь по тёмному переулку, Амелия уже начинает жалеть, что не смогла раньше взять себя в руки, чтобы они отправились в собор днём. Девушка конечно в курсе того, что темнота вовсе не является проблемой для Гидеона, но сама она чувствует себя некомфортно. К тому же, её страх усугубляется напряжением, которое она чувствует от любимого, и не только от него. Вар, который идет с ними рядом, напряжён не меньше. Парень постоянно нервно озирается по сторонам и ведёт носом, словно вынюхивая невидимую угрозу. Амелия и Гидеон понятия не имеют, что он почувствовал знакомый аромат сразу, как только они вышли на улицу. И теперь чувства и рефлексы древнего воина обострены до предела. Едва они успевают подойти к машине, выйдя на свет фонарей, как из темноты соседнего переулка раздаётся выстрел. На их удачу, пуля не находит свою цель, проделав дыру в крыле автомобиля, а когда тишину разрывает звук от второго выстрела, Гидеон и Варахиил успевают принять свой боевой облик. Гидеон толкает девушку к машине, а сам в одно мгновение оказывается рядом со стрелками. Горе снайперы, опешив от увиденного, не успевают выйти из оцепенения, и зверь одним движением раскидывает их, ударяя о стены узкого переулка их тела. Собравшись было, вернуться к девушке, он вдруг чувствует, что в переулке он всё ещё не один. С громким рычанием горгулья прыгает за ближайший мусорный контейнер, где прячется третий недоброжелатель. Точнее, третья. Это девушка, совсем юная. От неожиданности и страха она подаётся назад, прижимаясь спиной к стене, и роняет из рук шприц, заполненный жидкостью. Гидеон замахивается хвостом, чтобы окончательно обезвредить девчонку, но вдруг между ними возникает препятствия в виде его брата. Получив в бок удар мощным хвостом, который предназначался девушке, Вар глухо охает, но остаётся стоять на четырёх лапах. Горгулья рычит, прижимаясь к земле, и закрывая нерадивую убийцу от гнева своего брата. Этот, до боли знакомый запах заполняет рецепторы его обострённого обоняния. Варахиилу даже не обязательно смотреть на девушку, чтобы понять, что это именно она. Та самая девушка, которая разбудила его в соборе.