Впихнуть невпихуемое

Решительной походкой — в кои-то веки не зигзагами — ударник топал в направлении кабинета менеджера. Пиклз торопился: он хотел рассказать Офденсену нечто важное, уже который день распирающее изнутри и мешающее спокойно жить. В приёмной клокатир-секретарь попытался затормозить нежданного посетителя: — Мистер Офденсен сейчас занят, зайдите, пожалуйста, позже. Как ни уговаривал Пиклз бездушного ассистента, тот был непреклонен. Он даже поднялся с места и заслонил собой вожделенную дверь, растопырив руки. Тогда ударник, с неожиданной для себя прытью, запрыгнул на стол, чуть не сбросив на пол монитор. Секретарь, как и ожидалось, бросился к компьютеру, а посетитель тем временем уже скрылся за дверью, ведущей в кабинет. — Я же предупредил, что занят! В чём дело? — строго спросил Чарльз, не отрывая глаз от бумаг на столе. От его тона Пиклз слегка растерялся. Входя в эту комнату трезвым, он всегда терял уверенность, как бы сильна она ни была. — Чувак, ну у меня к тебе это… разговор важный, — промямлил он. Менеджер поправил очки. — Я тебя слушаю. — Значит так, — собирался с мыслями ударник, — нам надо поговорить. — Я уже сказал, Пиклз, я тебя внимательно слушаю. Собрав мысли в кучу, посетитель опустился в кресло напротив Чарльза и начал свою речь: — Я насчёт Нэйтана. Ты не заметил, что он в последнее время какой-то странный? — А в чём это проявляется? — Ну… он в последнее время больно вежливый стал — всякие «спасибо-пожалуйста» да «здрасьте-до свидания». Почти сутками зависает в библиотеке. Нет, он и раньше иногда книги читал. Шекспира там какого-нибудь. А щас я у библиотекаря спросил — он берёт только про историю. Про войны там и прочую лабуду. Недавно с Мёрдерфейсом поцапался из-за книги. Тут невозмутимый Офденсен слегка удивился: — Нэйтан поссорился с Уильямом из-за книги? Я не ослышался? — Ага, — кивнул Пиклз. — Мёрдерфейс обычно тоже берёт всякое там про войну. Говорит, интересно про всякие пытки и мучения читать. Бодрит его, говорит. И вот он приходит вчера за какой-то книгой, а её уже Нэйтан забрал. Он к нему подходит и… Часа два они спорили. Короче, Нэйтан ему сказал, что дрочить на описание концлагеря аморально. Типа, он так считает. — А что же Уильям? — Ну, а он так не считает. Да дело не в нём, а в Нэйтане. Пиздливый он какой-то стал в последнее время. — Ты хочешь сказать, у него изменилась манера речи? — Ну, типа, да. Чарльз вздохнул. — Ну, может, он стал работать над собой. Что дурного в саморазвитии? — Это ещё не всё. Он ещё и одеваться стал по-другому. Какие-то у него футболки с пони появились, кофты жёлтые и прочая хрень. А он никогда наряжаться не любил. Так и сказал мне однажды: «Куплю кучу одинаковых футболок и кучу одинаковых джинс». А ещё он косы стал плести, как будто он викинг или баба. — Значит, ему захотелось сменить имидж. — Столько лет не хотелось и вдруг приспичило? Не похоже на него. — Знаешь, Пиклз, люди непостоянны… — Попизди мне ещё, — разозлился ударник. — Я Нэйтана знаю намного дольше, чем ты. И я говорю, что ведёт он себя очень странно. Менеджер отложил документы в сторону — видимо, он освободится ещё не скоро. — Допустим, — сказал он как можно более мягко и терпеливо. — С Нэйтаном произошли некоторые изменения. Как ты думаешь, с чем это связано? — Я думаю, это всё «Трибунал», — заявил Пиклз. Чарльза как током ударило. Неужели вся группа уже в курсе? — Что? Какой «Трибунал»? — спросил он, стараясь сохранять невозмутимость. Одним ударом руки его собеседник сшиб со стола лампу. Та звякнула об пол, но не разбилась. Офденсен, зная своих подопечных, заказал для себя светильник с металлическим абажуром. Увидев, что лампа цела, ударник окинул менеджера злобным взглядом. — Ты чё, думаешь, один тут такой дохуя умный? Типа, мы нихрена не знаем, а ты, сука, всё знаешь? — прошипел он, готовый сорваться на крик. — Пиклз, подними лампу, пожалуйста. — А ты мне зубы не заговаривай! Я слышал, как ты говорил про «Трибунал», — упрямился Пиклз. — Это они стояли за всеми нападениями на нас. И тебя они тоже убили… то есть, чуть не убили. Менеджер молча встал из-за стола и подошёл к шкафу. Из него он извлёк два бокала и бутылку с красно-коричневой жидкостью. Разлив её по бокалам, он протянул один Пиклзу. Тот, увидев знакомую этикетку на бутылке, расслабился и обмяк, сползая по спинке кресла. Менеджер отпил из своего бокала. — Ты говорил кому-нибудь о том, что слышал? — поинтересовался он. Пиклз помотал головой. — Правильно. И никому не говори. Однажды я расскажу вам всю правду — когда сам разберусь, что происходит. А пока пообещай мне, что никому не расскажешь о том, что знаешь. Ударник кивнул. Чарльз поглядел в испуганные зелёные глаза и попытался успокоить его: — Пока выпей немного бренди и иди отдыхать. С Нэйтаном я сам поговорю. Возможно, у него что-то вроде кризиса среднего возраста, такое бывает. — Вот чё, объяви собрание группы, — внезапно потребовал Пиклз. — Говори нам всю эту умную хрень, как обычно, а в конце скажи Нэйтану, что ему пора к зубному. Хочу посмотреть на его реакцию. — Ладно-ладно, — согласился менеджер, — тем более, собрание я уже запланировал на завтра. На повестке дня будет вопрос о вашем новом альбоме. — Новом чём? Блять, альбом же писать надо! — Пиклз схватился за голову. — Вот-вот, у вас впереди много работы. Сочиняйте, записывайте, а вопрос, с которым пришёл, предоставь мне. Не волнуйся, Пиклз, всё будет хорошо, — тут Чарльз улыбнулся и покивал головой в подтверждение своих слов. На этом приём был окончен. Ударник вышел из кабинета и побрёл вдоль по коридору, шаркая ногами. Этот разговор отнял у него много сил. — А что, если эти пидорасы из «Трибунала», — вполголоса рассуждал Пиклз, — подсадили в тело нашего Нэйтана своего агента? Как они это сделали? Да хуй его знает, я вам чё, специалист что ли? Ишь, как Офденсен занервничал, услышав о «Трибунале». Говорит, сам во всём разберётся, ага. Нет, Пиклз это дело так просто не оставит. Он сам во всём разберётся. Всё-таки речь идёт о Нэйтане. Он для него как друг? Или как брат? Нет, неподходящие слова, их как будто из книжки выдернули или из сопливого кино. А они с Нэйтаном не из книжек и не из кино. Они — с самого дна жизни, из тесной съёмной квартиры, из замызганных клубов с маленькими сценами. И если на жизнь Нэйтана кто-то покусится, ударник убьёт того ублюдка. Насмерть. Примерно в то же время в противоположной части замка Йоаким собрался выполнить свой ежедневный долг — записать о пережитом дне в блокнот. В нём осталось не так много чистых листов, поэтому рядом наготове лежал новенький. Короткий карандаш, свидетель творческих мук своего хозяина, тоже мог скоро приказать долго жить. Сегодня вокалист решил использовать его в последний раз, а после похоронить с почестями на заднем дворе Мордхауса. Послюнявив, как обычно, грифель, Йоаким хотел почесать за ухом. Внезапно карандаш запутался в волосах, о которых фронтмен в очередной раз запамятовал. Теперь, чтобы достать предмет, нужно было расплетать косу. Её было бы жалко: не для того она утром заплеталась — долго, нудно, с помощью ругательств на двух языках сразу. — Токи, у тебя нет случайно лишнего карандаша? — спросил Йоаким. — Йа, конечный, — ответил тот. Да, вокалист находился в комнате Токи. Здесь его никто не стал бы искать: Нэйтан сюда не очень часто захаживал прежде. Сама комната была небольшая, совсем без окон, но это её не портило, даже придавало некоторый уют. Обстановка в ней была довольно скромная: стол, стул, кровать, тумбочка, встроенный в стену шкаф — вот и вся мебель. Каменные стены на прикосновение отвечали прохладцей. На стенах красовалось несколько старых плакатов и фотография — прямо над изголовьем кровати. На ней были изображены мужчина и женщина на фоне завалившегося, облепленного снегом, забора. Парочка, неодобрительно поджав губы, разглядывала с портрета помещение. Смотреть в две пары глаз цвета грязного снега было неуютно. Йоакиму больше нравилась маленькая фотография, стоящая в рамке на тумбочке. На ней был погожий летний день. Вся группа собралась вместе, гуляла в зелёном парке с мороженым. Это фото неизменно напоминало вокалисту его родную группу. Токи, еле поместившийся в кадр, был точь-в-точь, как Пэр. От того тоже на некоторых фотках оставалась только голова на вытянутой шее. Поставив рамку на место, Йоаким присел на кровать, положил блокнот на колено и принялся писать. Хозяин комнаты тем временем сидел за столом и собирал под ярким светом лампы очередную модель самолёта. С десяток таких игрушечных самолётов висели под потолком, отбрасывая причудливые тени на стены. Тишину прервал громкий зацикленный гитарный рифф — Йоаким от неожиданности аж вздрогнул. У Токи нервы были покрепче. — Ответит на мой телефон, у меня руки занят, — попросил он. — Он у меня в карман. И правда, источник звука обнаружился в боковом кармане коричневых джинсов гитариста. Мобильник представлял собой увесистый агрегат с шипами по бокам и кнопками на передней панели. Давненько Броден не держал в руках кнопочных телефонов. — Нэйтан? — удивлённо спросил голос на той стороне связи. — Вроде бы, я Токи набирал, или я ошибся? — Нет, всё правильно, это Токи. Но у него руки заняты, — пояснил вокалист. — Здрасьте. — Привет, — поздоровался голос. — Запомни и передай Токи: завтра собрание группы. — Во сколько? — В час, и попрошу не опаздывать, это важное собрание, — объявил менеджер (кто бы ещё мог созывать на собрание). — Ты меня понял? — Да… Понял… Спасибо, до свидания. Фронтмен положил тяжёлый мобильник на стол. — Чарли звонить? — спросил Токи, не отрываясь от своего дела. — Да. Завтра в час собрание, — ответил Йоаким. — Сказал, важное. Попросил не опаздывать. — А, значит, опять какой-нито фигня будет говорить. Про новый альбом, возможный. Значит, я может прийти в два, — с улыбкой заключил Токи. «Однако…» — подумал Броден. Из сказанного он сделал вывод, что его новый приятель занимается чем угодно — только музыку не пишет. Ладно, в конце концов, это его личное дело. В зал для собраний вокалист попал ровно в полдень, то есть, на час раньше назначенного времени. Он не ожидал найти нужное помещение так быстро, но отходить от него не рискнул. Уж очень часто Йоаким терялся в бесконечных коридорах замка и плутал. Сев за стол, он решил попробовать составить хотя бы приблизительную схему для ориентирования по Мордхаусу. По идее, схема должна была включать в себя самые часто посещаемые помещения. Таковыми были:       1. Комната Токи — вокалист полюбил туда захаживать, чему хозяин комнаты был очень рад;       2. Гостиная — там можно было смотреть телек и отбиваться от настойчивых приглашений посидеть с коллегами в джакузи (Йоаким любил джакузи, но не любил сидеть нагишом в обществе малознакомых голых мужиков);       3. Столовая — без комментариев, кто же не любит поесть; а кормили в Мордхаусе очень вкусно;       4. Комната Нэйтана — тоже полезное помещение, поскольку там есть кровать для сна;       5. Кухня — там можно было быстренько что-нибудь перехватить, если не нашёл столовую и пропустил приём пищи. Больше ценных для себя помещений фронтмен пока не вспомнил. Нарисовав на чистой странице прямоугольник — гостиную, он крепко призадумался. — Доброе утро, Нэйтан, — услышал он спустя полчаса напряжённых дум. Это пришёл менеджер, который наверняка всегда приходил раньше всех. Чарльз занял привычное место во главе стола. Сегодня он, вопреки устоявшейся традиции, прибыл на собрание вторым. Первым пришёл Нэйтан, который сейчас сосредоточенно рисовал что-то в блокноте. Одет вокалист был совершенно буднично — в стандартные серую футболку и синие джинсы, никаких странных кофт. Но волосы, как и рассказывал Пиклз, были заплетены в толстую тяжёлую косу, спускавшуюся вдоль спины. — Новая причёска? — осторожно поинтересовался менеджер. — Что? Причёска? — тот удивлённо вскинул брови и дотронулся до головы кончиками пальцев. — А, да. Новая. В принципе, подобная рассеянность была характерна для Эксплоужена в определённые моменты жизни — например, когда он что-то сочинял. Ранний приход мог быть всего лишь совпадением. А слова Пиклза — стоит ли им безоговорочно верить? Особенно, если учесть, что ударник давно и регулярно употребляет? На удивление, группа собралась сегодня быстрее обычного. Пиклз опоздал на двадцать минут, Сквизгаар и Мёрдерфейс — на полчаса, Токи пришёл через час после продолжительных звонков коллег. Войдя в зал, тот радостно поздоровался с вокалистом и старательно обнял его под смешки одногруппников. — Итак, мы все наконец-то в сборе, начнём, — объявил менеджер. — Первый вопрос на повестке дня — запись нового альбома. Срок скоро истекает, а у вас, я так понимаю, ничего не готово. «Ебать-копать, тут целый альбом писать надо!» — подумал Йоаким и чуть не приложился от переполняющих его эмоций головой об стол. Его собрату по несчастью, Нэйтану, предстояла задача куда более лёгкая. «Подумаешь, выучил пару песен, да спел их! Главное — то, что они уже готовые, а тут с нуля надо что-то выдумывать». А занимается ли Нэйтан сочинением? Скорее всего, да, иначе не носил бы при себе блокнот. Чарльз, решив надавить на совесть дэктлоковцев, рассказывал, как без нового альбома пострадает экономика — как вырастет уровень инфляции и упадёт индекс Доу Джонса. Йоаким не очень хорошо понимал, что такое индекс Доу Джонса, но речью проникся. — … таким образом, это негативно отразится на ваших продажах, то есть, вы потерпите убытки, — заключил менеджер. Тут, судя по сдавленным нецензурным охам, прониклись все остальные. — Да, чтобы простимулировать ваше вдохновение, я решил перенести фан-день. Таким образом, он состоится… — Чарльз деловито взглянул на календарь — послезавтра. Йоаким не очень хорошо представлял себе, что такое «фан-день» для этой группы, но услышав дикие крики, ругань и обещания «покончить в себя», понял, что это что-то нехорошее. — Порядок дня будет слегка изменён. Кроме возможности посмотреть на вашу жизнь из-за заграждений, у фанатов появится возможность за дополнительную плату провести время непосредственно с вами. — В смысле? — переспросил Пиклз. — То есть, ты хочешь сказать, что они ещё и прям рядом с нами будут тусить, жрать и бухать? — Верно. Предварительно они все будут тщательно осмотрены на предмет наличия оружия. «Жесть», — подумал Йоаким. — «Хорошо, что у нас такого нет». Он с ужасом представил, как по его квартире топчутся незнакомые люди, лезут в его холодильник, загребают оттуда его пиво, вытягивают изо рта солиста последний кусок колбасы. «Нет, я бы на такое ни за какие деньги не согласился. Нет, провести время с фанатами я готов, но не в ущерб личному пространству». — Вопрос закрыт, — объявил Чарльз. — И не спорь со мной, Пиклз, вопрос закрыт. На этом собрание окончено… Тут Офденсен поймал требовательный взгляд ударника. — Ах, да, чуть не забыл. Нэйтан, тебе нужно завтра посетить дантиста. Вокалист молча кивнул. — Нэйтан, ты меня понял? — переспросил Чарльз. — Да, я понял, мне надо завтра к дантисту, — ответил тот. — Что, и ничего не скажешь? — вырвалось у менеджера. Вокалист пожал плечами. — Что тут скажешь: надо — значит, надо. — Хорошо, — бодро ответил Чарльз. — Всем спасибо, все свободны. Утром следующего дня началась продажа билетов. От желающих увидеть любимую группу — хотя бы одним глазком — отбоя не было. Так к вечеру все пять тысяч билетов были проданы. Быстрее всего были раскуплены те, что пропускали прямо к группе. Один из таких заветных пропусков отправился в штаб-квартиру секты «Суккубосо Эксплоужен». Так это помещение называли участницы секты. Располагалось оно в подвале — тёмном, но сухом и просторном. Подвал был разделён на несколько комнат: кухню, лабораторию и главную — здесь сектантки собирались для совещаний. Свет длинной лампы под потолком освещал обшарпанные стены, покрытые фотографиями дэтклоковского вокалиста во всех позах и ракурсах. Там были фото на любой вкус: и профессиональные — с фотосессий; и любительские, снятые из-под полы; и аккуратно вырезанные с общих изображений группы. В центре стоял идол человеческого роста, сшитый из мешковины и набитый синтепоном. На голове у него был чёрный парик с характерной прядью, падающей на лицо. На тканевом лице отсутствовали глаза, нос и рот, зато виднелись многочисленные отпечатки разноцветной губной помады. Заполучив заветный билетик, экзальтированные фанатки принялись с радостными визгами водить вокруг идола хороводы. Тем временем предводительница секты — Лавона Суккубосо — сидела на диванчике и размышляла. На следующий день Лавона запланировала целую спецоперацию. Прошлые попытки проваливались из-за коллег Нэйтана — кто просил их лезть его защищать? Значит, для полного успеха вокалиста нужно увести подальше от толпы и остаться с ним наедине. А для этого надо привлечь его внимание и добиться расположения. Как расположить к себе любого мужчину? Правильно, накормить! Глава секты поднялась с дивана: — Значит, так: хватит бездельничать. Все на кухню! На кухне она быстро разъяснила соратницам свой план, который те поддержали. — Будем печь пончики, Нэйтан любит сладкое, — объявила Лавона. — Чем больше испечём, тем лучше. — А что потом? — спросил кто-то. — Потом он быстро дойдёт до нужной кондиции, и я достану спермоизвлекатель. Девушки ехидно захихикали, потирая руки. — А как он дойдёт до кондиции? — Пончики будут непростые, — ответила предводительница. — Ты и ты, — ткнула она пальцем, — идите в аптеку, купите снотворное и «Виагру». Чем больше — тем лучше. А вы пока замешивайте тесто. Ночь для Мордхауса выдалась тревожная, полная мрачных ожиданий, смутных сомнений и последних приготовлений. Пока по аллеям, подземельям и коридорам сновали клокатиры, доделывая последние штрихи, хозяева замка отдыхали в гостиной и готовились морально. Предприимчивый басист набил карманы жилетки и шорт чесноком. В руках у Мёрдерфейса лежала увесистая луковица, от которой он периодически откусывал, давясь и обливаясь слезами. В нечёсаных волосах торчали зелёные луковые стрелки. Стоит ли говорить, что остальные старались держаться от ароматного коллеги подальше и обходили по широкой дуге? Но басиста это нисколько не смущало. Он был доволен эффектом и надеялся, что ядрёная луково-чесночная защита отпугнёт и назойливых фанатов. Токи решил лечь пораньше, чтобы хорошо выспаться. Поэтому, как только большие часы с черепами гулко отбили девять вечера, Токи пожелал всем спокойной ночи и удалился. — Ха, в такой час ложится только бабушка и ребёнка, — съязвил ему вслед Сквизгаар. Не получив ответа, он снова погрузился в свои мысли, перебирая пальцами по струнам гитары. Сидящий с ним на одном диване ударник занимался привычным делом — накачивался алкоголем. Он полулежал, опершись на подлокотник, с очередной бутылкой в руке. На его блаженном лице застыла кривая ухмылка. Порозовевший от обильных возлияний нос его смотрел вверх. Проколотая левая бровь задралась сама собой. Левый глаз неумолимо закрывался, в то время как правый бдительно следил за вокалистом. Тот снова решил потрепать коллеге нервы нестандартным поведением. На этот раз он играл в один из автоматов, установленных вдоль стены. Ситуация была бы вполне обычной, выбери он какую-нибудь другую игру, кроме пинбола. В неё никто из дэктлоковцев не умел играть, поэтому автомат до недавнего времени стоял заброшенный. На самом деле Йоаким не очень хотел торчать в гостиной под неизбежным наблюдением рыжего алкоголика. Хотелось бы последовать примеру Токи — отправиться в спальню и там свернуться, поджав ноги, на краешке огромной кровати. Но сны ему в последнее время стали сниться какие-то странные — один хуже другого. Так сегодня ночью вокалисту приснилось, будто он каким-то чудом всё же нашёл родную группу. Вот он стоит один перед четырьмя коллегами, а те смотрят на него скептическими взглядами, словно на чужого. — А у нас уже есть Йоаким, — синхронно сообщают они. Тут выходит его двойник, одетый, словно для концерта, в жилет с пластинами и штаны защитного цвета. Он подходит ближе, улыбается и снимает очки. Лицо двойника разверзается в огромную зубастую пасть. Чудовище откусывает Йоакиму голову, и… на этом сон, к счастью, закончился. Вспомнив недавний ночной кошмар, вокалист отвлёкся и упустил коварный маленький шарик, который только рад был улететь чёрт знает куда, тем самым обрекая игрока на очередной проигрыш. Как и полагается проигравшему, Йоаким недвусмысленно выругался. Вдруг он обнаружил, что позади него кто-то стоит и, похоже, заглядывает через плечо. Ой, а на каком языке он только что ругался? Обернувшись, вокалист увидел Сквизгаара. Тот сообщил: — Я приходить сюда, потому что Пикл блевает. Тон у гитариста был такой, словно тот впервые совершил при нём этот неблаговидный поступок. — Ну, пошли поможем ему. — Ещё раный, — Сквизгаар сморщил красивый нос. — Он ещё не закончить. Идёт лучше выпьет. — Это зачем? — поинтересовался Йоаким. — Чтобы тоже блевать? — Нет, мы не собирается блевать, мы выпьет пара пиво и всё, — заверил его гитарист. «Это можно», — решил Йоаким. Он выпьет немного пива, а потом пойдёт спать, надеясь не получить порцию кошмаров. Банка холодного пива при открытии щёлкнула и зашипела. Этот знакомый звук, неизменный в любой стране и при любых обстоятельствах, поднял Бродену настроение. Отхлебнув из банки, он сказал: — Завтра будет зоопарк. — А? — не понял его собеседник. — Ну, придёт толпа и будет на нас пялиться, как на зверей в клетке: как мы едим, спим и всё такое. — Точный, — согласился Сквизгаар. — Может, ты напишет про дэто песня? — Про что? — Про люди в клетках в зоопарк. Как они убивает друг друга и в звери превращается, хороший идея. — Ладно, я подумаю, — ответил фронтмен. — А в каком жанре будет новый альбом? Вопрос, скорее всего, из его уст звучал по идиотски. Но Сквизгаар невозмутимо ответил: — Дэт-метал, как всегда. Йоаким слегка растерялся. У него не очень хорошо получалось писать дэт-метал по той причине, что он этим чудным направлением никогда не занимался. Время и место для открытия новых горизонтов были не очень благоприятными. Вокалист решил поразмышлять о возникнувшей проблеме на досуге и заодно хотя бы пару песен группы послушать. — Ладно, пошли обратно, — сказал он. — Наверное, Пиклз уже готов. Ударник спал, свесив голову с подлокотника. Йоаким подхватил полубезжизненное тело под мышки. — А где его комната? — задал он второй глупый вопрос за вечер. Вокалист не очень хотел заниматься спасением перепивших. Но Нэйтан, скорее всего, не бросает своих товарищей в беде. Поэтому он отволок вялую тушку в душ, потом накинул на неё полотенце, вынес в спальню и положил на кровать, прикрыв одеялом. Проснувшись наутро, Пиклз зевнул, лениво повернулся на другой бок, приоткрыл один глаз и увидел в своей постели незнакомого мужика. — Да! Пиклз просыпается, как все обычные люди! — радостно завопил тот. Ударник тихо завыл и попытался скрыться под одеялом. Великий и ужасный фан-день начался. Пока дэтклоковцы, разбуженные ранними посетителями, недовольно ворочались в своих кроватях, у менеджера, который этой ночью и не ложился, рабочий день уже шёл вовсю. Ему предстояло всё ещё раз проверить, решить все вопросы, наказать кого надо — словом, проконтролировать, чтобы очередной фан-день прошёл как можно спокойнее. А не как все предыдущие. Помимо хлопот, связанных с приёмом фанатов, было ещё одно важное дело. Пару дней назад Чарльз обещал Пиклзу поговорить с вокалистом. Но пока не получалось: то Нэйтан куда-то пропадал, то Офденсену было некогда. По правде говоря, Чарльз слегка побаивался этого разговора. С одной стороны, он чувствовал, что на душе у Эксплоужена что-то неладно. С другой стороны, просто чувствовать недостаточно, менеджер привык работать с фактами. Что он должен сказать Нэйтану? «Почему ты сменил причёску?» «Не твоё дело», — ответит, скорее всего, вокалист и будет прав. Задушевные разговоры у Чарльза никогда не получались. Лучше бы с Нэйтаном побеседовал психотерапевт Твинклетитс — но просили-то Офденсена. Загруженный мыслями, Чарльз столкнулся с выбредшим из-за угла вокалистом. Тот, витая в облаках, тоже не сразу заметил идущего навстречу человека и пришёл в себя лишь оказавшись носом в чьих-то волосах. — Ой, — воскликнул Йоаким, моментально отступив назад. — Извините. — Доброе утро, — поздоровался Чарльз. — Надеюсь, ты хорошо выспался? — Да, спасибо. — Сходил ли ты вчера к дантисту? Броден ответил утвердительно. Но ему казалось ужасно странным повышенное внимание менеджера к его зубам. — И как они? Ну… твои зубы? — не отставал тот. Вокалист машинально провёл по зубам языком. Вроде, в порядке. Вчера ему засандалили укол в челюсть, поковырялись немного во рту и отпустили с миром. Да ещё грустный стоматолог поведал по секрету, что предыдущий врач, лечащий зубы Нэйтана, покончил с собой. А Чарльз всё не заканчивал беседу, хотя было видно, что слова он подбирает с трудом. — Ну, я рад, что визит прошёл успешно. — Надеюсь, к урологу вы меня не пошлёте? — усмехнулся Йоаким. Офденсен шутки не понял. — Нет, Нэйтан, он со мной ещё не связывался. Если тебе интересно, можешь чуть позже зайти ко мне, ознакомиться с графиком медосмотров группы. М-да… То ли дэтклоковцы такие несамостоятельные, то ли их менеджер одержим контролем над своими подопечными. Офденсен уже приоткрыл рот, чтобы сказать что-то ещё, как вдруг у него зазвонил мобильник. Он принялся обсуждать по телефону какие-то бассейны с шариками. Йоаким терпеливо ждал окончания разговора, переминаясь с ноги на ногу. Наконец, Чарльз решил архисрочный вопрос насчёт диаметра шариков и продолжил общаться с фронтменом. — Эм, Нэйтан, — негромко окликнул он. — Что? Чарльз вздохнул: — Если у тебя есть какие-то проблемы… или тебе поговорить хочется… в общем, заходи ко мне, не стесняйся. — Хорошо, спасибо, — вежливо кивнул вокалист, и они разошлись по своим делам. Офденсен был совершенно растерян. За долгие годы работы с «Dethklok» он тщательно изучил все их привычки и потребности. Определённо Нэйтана что-то беспокоило, но что именно — непонятно. Все попытки выяснить причину тревог вокалиста разбивались о прохладно-вежливые заверения в том, что всё нормально. Обычно, если Эксплоужену что-то не нравилось, он не стеснялся это выражать — доходило до истерик с переворачиванием стола. А в последнее время он стал на удивление тихим и послушным. Чарльзу бы радоваться, но его это не на шутку беспокоило… В тот же день ровно в 12 часов 15 минут, пройдя через главные ворота, в замок прибыла глава тайного общества «Суккубосо Эксплоужен». Вернее, её внесло вместе с толпой одуревших от счастья фанатов. Двигаясь вместе со всеми к рамке металлодетектора, Лавона неуклюже семенила ногами. Всеми силами она стремилась уберечь презент для вокалиста — пакет с пончиками. Подняв его над головой, другой рукой она придерживала сумочку на плече. Содержимое сумочки вызвало у контролёра интерес. — Это что такое? — спросил он, указывая на спермоизвлекатель. — Это оружие? — Это вибратор, — процедила сквозь зубы Лавона. Контролёр был вполне удовлетворён ответом и пропустил сектантку, пожелав ей хорошего дня. Вот и всё, она на месте. Осталось всего-то чуть-чуть — скормить Нэйтану пончики и, когда он заснёт, добыть биоматериал. Но для начала надо попасться ему на глаза и понравиться. Лавона достала зеркальце и критическим взглядом окинула своё лицо. Ради сегодняшнего дня пришлось кардинально поменять имидж — чтобы Эксплоужен не узнал свою давнюю преследовательницу. Воинственный начёс, сбрызнутый лаком, превратился в скромную, но стильную укладку. Удобный обтягивающий комбинезон пришлось сменить на чёрное платье. При каждом движении оно норовило то неприлично задраться, то собраться в гармошку — зато подчёркивало стройную фигуру. На ноги для мнимой беспомощности были надеты кожаные сапоги на высоком каблуке. Губы предводительница секты накрасила чёрной помадой, каковая была у всех других фанаток. Только зелёные глаза её остались прежними. Они дерзко глядели вперёд из-под тонких изогнутых бровей. Так, взглянув на неё, вокалист должен был понять, что перед ним не просто очередная безымянная поклонница, а та, кем следует заинтересоваться. Найти человека в огромном замке, полном народу — задача практически невыполнимая. Лавона уже продолжительное время бодро шагала вдоль ленточных ограждений по коридорам, отведённым для гостей. В комнате, принадлежащей вокалисту, его не оказалось. Правда, в дверях всё равно толпились особо упорные личности, ожидающие, что Нэйтан всё-таки появится из тёмного угла или влетит в окно. Не дождавшись появления жертвы, Суккубосо вновь зашагала вперёд. Почему именно Нэйтан? — часто спрашивали у неё бестолковые новенькие, только влившиеся в секту. Обычно она отвечала: «Потому что у него самый мощный потенциал — а теперь иди, займись делом и не задавай больше глупых вопросов». На самом деле в каждом участнике «Dethklok» таилось нечто неведомое, которое в один прекрасный день может вырваться наружу и огромными волнами раскатиться по всему миру, разрушая всё на своём пути. Определённо, в музыке, сотворённой этими людьми, было что-то мистическое. Это чувствовали многие. Некоторые журналисты брали на себя смелость расшифровывать тексты и музыку, наблюдать за поведением музыкантов, чтобы найти во всём этом скрытый смысл. Но все эти расследования не заходили дальше желтушных догадок, типа «дэтклоковцы — это рептилоиды, замаскированные под людей, прибывшие из космоса, чтобы найти утерянные сокровища Гитлера». Лавона уже давно знала, что «Dethklok» — это Всадники Апокалипсиса. Случайное её предположение, обросшее со временем уверенностью, стало основой для верования, которого придерживалась секта. Из этих пятерых Нэйтан был самым достойным продолжить род человеческий после катастрофы. Потому что он был лидером своей группы, человеком сильным физически и морально. Именно эти качества помогут выжить на обломках бетона под хлопьями пепла. Но благородные гены не должны разбавиться всяким ширпотребом. В секту «Суккубосо Эксплоужен» кого попало не принимали. Претенденток тщательно осматривали, опрашивали насчёт родословной, устраивали проверки на силу, выносливость и выживаемость. При всём этом принимались только белые женщины. Будущая Земля должна находиться под господством белых — и точка. Вот и нашлась иголка в стоге сена! Вокалист болтался по гостиной, непринуждённо беседуя с облепившими его фанатами. Он и не подозревал, что сегодня примет участие в великой миссии по сохранению лучшей части человечества. Вот сейчас он пройдёт мимо! «Три-два-один», — мысленно отсчитала Лавона. Немного осталось… И… Тут девушку подвели высокие каблуки. Ноги, непривычные к такой обуви, свело судорогой. Отчаянная предводительница секты споткнулась на ровном месте и упала прямо под ноги своей жертвы. «Ах ты ж ёб твою мать, чтоб тебя!..» — подумала Суккубосо, чуть было не выдав в окружающее пространство весь богатый словарь нецензурных слов. Столько времени ожидания, нервов, денег, тщательной подготовки — и всё коту под хвост из-за дурацких сапог! Всё, это провал. — Ты не ушиблась? Сектантка удивлённо распахнула глаза, услышав знакомый низкий хрипловатый голос. Над ней склонился тот самый, кумир миллионов и надежда человечества, обеспокоенно поднимая густые чёрные брови и протягивая руку. Всё пошло не по плану, и Лавона растерялась. Машинально протянув ему свою ладонь, она промямлила что-то невнятное, одновременно и кивая, и мотая головой. Не думала она, что встретится с Эксплоуженом вот так. Вокалист помог пострадавшей подняться. Но выпрямившись, она снова чуть не упала. Причиной был злосчастный каблук, который при падении ещё и оторвался. «Чёрт, как я теперь ходить буду?» Тут ещё и Нэйтан со словами «могу я помочь?» подхватил Лавону на руки и усадил на самый близкий к месту происшествия диван. «Соберись», — приказала себе Суккубосо. Часть миссии уже выполнена — Нэйтан заинтересован. Теперь надо его удержать, что при наличии других фанатов непросто сделать. — Ой, мне так неловко, — выдала она шаблонную фразочку, которую, судя по кино и книгам, используют в подобных случаях. Нэйтан успокаивающе улыбнулся: — Ничего страшного, это бывает. «Что он имел в виду»? Эксплоужен вёл себя странно — не так, как на сцене или на интервью. Надо ему предложить пончик, подумала сектантка, а сама спросила: — А что ты думаешь об Апокалипсисе? («Бля, как мне в голову это пришло?») Вокалист нисколько не удивился. — Смотря, что считать Апокалипсисом. Я, например, не верю в эти страшилки, что скоро придут четверо очень злых дядек и всех убьют, чтоб неповадно было. — Пятеро, — поправила его Лавона. — Пятеро? Так завязался интересный разговор, посвящённый Всадникам Апокалипсиса. В своё время предводительница перерыла тонну книг, перечитала самые разные толкования. Она была несколько удивлена явной неосведомлённостью вокалиста в этом вопросе. Казалось бы, он должен разбираться не хуже неё. Ещё и другие гости, как назло, налетели на Нэйтана, и он то и дело отвлекался. Стало быть, пришло время заманить его в укромное место вкусняшкой. — Я совсем забыла: я же испекла для тебя пончики! — под нос фронтмену сунули раскрытый пакет со слегка помятой, но вкусно пахнущей выпечкой. Свежие пончики были облиты красной и чёрной глазурью и присыпаны толчёными орешками. У Йоакима при виде них потекли слюнки. Обедал он уже давно и всё это время, как добропорядочный участник «Dethklok», общался с фанатами. С одной стороны, он с удовольствием попробовал бы кушанье. С другой — он уже решил не брать съестное из рук незнакомцев. Вдруг эти пончики отравлены? Или начинены взрывчаткой? У Нэйтана, помимо поклонников, наверняка ещё и хейтеры имеются… Не взять презент было бы невежливо. А черноволосая девушка с зелёными глазами смотрела с такой надеждой. По этому взгляду было понятно, что поклонница сама готовила выпечку, всю долгую дорогу тряслась над ней, душу вкладывала в каждый пончик. Как тут не взять? Когда пакет перекочевал в руки фронтмена, фанатка аж просияла. — А не хочешь ли ты сбежать отсюда? — шепнула она, игриво подмигнув. Броден хотел сбежать: он очень устал находиться под пристальным взором кучи незнакомых людей. Его родная группа тоже встречалась с фанатами — но не на целые же сутки! А здесь даже в туалете кто-то ухитрился подглядывать за вокалистом. Йоакиму удалось благополучно уйти подальше от толпы и «забыть» презент на диване. «Надеюсь, никто не траванётся этими пончиками, если они, конечно, с сюрпризом». Минуя тёмный коридор, он со своей спутницей вышел на балкон, окружённый серой мглой. То ли туман в этой местности был с характерным душком, то ли это были выхлопы от многочисленных заводов и фабрик. — А здесь довольно романтично, — промурлыкала Лавона. — Словно мы одни посреди бесконечности. Вокалист понял, к чему она клонит; через некоторое время парочка уже увлечённо целовалась. Приоткрыв один глаз, Броден увидел, что его спутница, не отвлекаясь от поцелуя, вытаскивает из дамской сумочки предмет, напоминающий одновременно гигантский шприц, дилдо и лазерный меч. — Это что такое? — резонно поинтересовался он. Девушка продемонстрировала принцип работы устройства, ударив вокалиста током. Пока он медленно сползал по перилам, устройство направили в область его паха. — Если не будешь дёргаться, больно не будет, — заверили его. Но Йоакиму от подобной перспективы как раз хотелось дёргаться. Желательно, подальше отсюда. — Что ты хочешь делать? — спросил он. — Мне от тебя многого не нужно. Только твоя сперма, — усмехнулась Лавона и достала из той же дамской сумочки трёхлитровую банку. «Она сумасшедшая», — догадался Броден, с ужасом глядя на банку. — У меня нету столько, — попытался он воззвать к голосу разума. Серьёзно, он не располагал такими объёмами. — Ты сам не догадываешься, что у тебя есть. В голове у фронтмена сверкнула спасительная идея. — Это… Можно я встану хотя бы? Лучше мы стоя это сделаем. Йоаким осторожно поднялся, прижавшись пятой точкой к перилам, и запрокинул голову назад. Ноги оторвались от пола, и вокалист улетел вниз — в серый туман, пытаясь на лету сгруппироваться. Посадка была довольно жёсткой, так как падал солист с приличной высоты. Но чем разбиваться об землю, лучше уж падать в один из бассейнов с мягкими шариками, что приказал установить Офденсен для безопасности («как знал!») Отдохнув и всласть пожмякав шарики, Йоаким вынырнул наружу и отправился разыскивать кого-нибудь из охраны. Сумасшедшую стоило немедленно вывести отсюда, чтобы она ещё на кого-нибудь не напала. Вернувшись позже в гостиную, Броден застал там спящего на диване дэтклоковского басиста. Тот беззастенчиво храпел рядом с ополовиненным пакетом. В шортах его выпирал солидный бугор, а на полу валялся недоеденный пончик.