Где бы ты ни был

Вторая учебная неделя потянулась стремительно и насыщенно. Расписание устоялось, дети привыкали к школьному ритму, а Гарри в полной мере ощутил тяжесть преподавательской деятельности на собственной шкуре. Слова Трюк в который раз оказались пророческими. У девочек-старшекурсниц начало входить в привычку задерживаться в кабинете ЗОТИ после урока, хлопая ресницами, накручивая на пальцы пряди волос и глупеньким голоском задавая не менее глупые вопросы. — Скажите, профессор Поттер, — томно вытягивала какая-нибудь пышногрудая когтевранка, наклонившись над учительским столом и тыкая пальчиком в страницу учебника, — что означает вот это? Гарри сначала пытался отвечать, потом сообразил, в чем дело, и принялся выставлять всех из кабинета сразу после окончания занятия. Всех, кроме, пожалуй, Мародеров. Джеймс был просто счастлив, когда узнал, что брат переписывается с матерью. Гарри, умчавшись тогда утром на поле для квиддича, напрочь забыл про ожидающую его сипуху, но, вернувшись в гостиную после завтрака, с удовольствием и очень тепло ответил Дорее согласием, пообещав приехать в воскресенье. Потом вручил письмо птице, которой сердобольный Рири успел притащить совиного печенья, и та улетела восвояси. — Бедняга Говард, уже столько лет в нашей семье, но я не помню, чтобы ему приходилось летать так часто туда-сюда. Мама совсем чокнулась от радости, наверное. Теперь она мне пишет, пытается узнать, до сих пор ли ты любишь пирог с патокой, — смеялся Джеймс, а парень удивлялся причудам магии. Ведь пироги с патокой он действительно обожал, но откуда это было знать женщине, которая его никогда не видела? — Я хотел спросить, ты не мог бы мне одолжить мантию-невидимку? — как-то раз невзначай спросил Гарри. Судя по тому, что гриффиндорец абсолютно не удивился, тайной мантия не была. — Конечно, Гарри, — с готовностью отозвался тот. — Ты старший в Роду, она твоя по праву, так что бери, хоть навсегда. — Мне только на выходные, — улыбнулся парень. — Потом верну тебе для твоих шалостей, Сохатый. Брат, пусть и не показывал этого, все равно немного расслабился, а на следующий день притащил удивительную мантию, один из драгоценных Даров Смерти – который так долго был у Гарри в той жизни. Они с Джеймсом вообще любили посидеть в свободные вечера всей компанией и с приглашенной «в круг» Лили, но чаще старались проводить время наедине. Младший Поттер был ласковым и счастливым, обнимая Гарри на прощание или пылко рассказывая про интересные обряды, благодаря которым они с Эванс могли бы пожениться без ущерба для Рода. — Самый простой способ, — говорил брат, — это ввести Лили в какой-нибудь чистокровный Род. Ну, знаешь, как вводят бастардов, чтобы у них была фамилия и магия Рода, но чтобы на имущество они не претендовали. Гарри ни о чем таком не слышал, но важно кивнул. — Ещё есть вариант пообщаться с гоблинами, провести ритуал на крови Лили и выяснить что-нибудь про её предков. Откуда-то же у неё взялась магия? Значит, кто-то из её родственников волшебник, и если этот родственник достаточно близкий, возможно, её можно будет вывести из разряда магглорожденной, если тот оформит магическую опеку. Только Лили убеждает меня, что у неё таких родственников точно нет и не было. — Попробовать стоит. Но, Джеймс, ты не думал, что вы слишком… серьёзны в своих намерениях? Вам только по семнадцать лет. Гарри сам так не думал, но должен был спросить для порядка. — Ты говоришь, как отец, — насупился брат. — И да, я уверен, Гарри. Столько лет её добивался, люблю так, что душа орет от счастья, когда я понимаю, что она моя. Моя и только. Что я могу обнимать её, целовать, что я могу дать ей свою фамилию и беречь её до конца своих дней. Черт возьми, я хочу, чтобы у нас был ребенок! Не сейчас, конечно, но поверь, это будет самый счастливый карапуз на свете. Ведь его мама и папа так любят друг друга… У парня щемило сердце, когда он слушал беспечного, наивного, но по-своему прекрасного юношу, твердо уверенного в своих словах. — Я… верю тебе, — с заминкой выдохнул Гарри, вплетая пальцы в волосы Джеймса, уютно устроившего голову у него на коленях. Он невольно думал о другом парне, чьи пряди так же перебирал, вот только было это совсем иначе. — К тому же, как говорит Дамблдор, наступают темные времена… — Ты часто общаешься с директором? — вскинулся Гарри. — Ну, иногда он приглашает меня на чай. Интересуется моими делами, спрашивает про Лили. Не забывай, он друг нашей семьи, хотя мама его почему-то недолюбливает. Когда ты учился, он тебя никогда не вызывал в свой кабинет? — Вызывал, и часто, — нехотя признал Гарри, откидывая голову назад и глядя в потолок. — Извини, перебил. — Ах, ну да, — Джеймс немного рассеянно потянулся взъерошить волосы, но нащупал только пальцы парня. — Близится что-то нехорошее, Гарри. Я… Не хочу терять время, понимаешь? Я ведь собираюсь в авроры после школы, а это сопряжено с некоторыми рисками. Гарри не стал отговаривать Джеймса от выбранной им профессии. Он только стиснул в руке грубоватые пальцы брата. Да и какие слова тут могли помочь? Все с юности твердили Поттеру, что он вылитый отец, а потом начали сравнивать не только похожую внешность, но и беспрецедентное благородство. Смог бы Гарри сидеть в стороне, читая в газетах про убийства и исчезновения, если бы не был обязан убить Темного Лорда? Вряд ли. Оставалось надеяться, что к тому времени, когда Лили сменит фамилию на «Поттер», воевать с таким грозным врагом Джеймсу уже не придется. Лили, кстати, тоже приходила пару раз, «неожиданно» найдя в своем профессоре настоящую родственную душу. Поттер поил её какао и угощал заботливо припрятанным ореховым печеньем, а девушка болтала о всяких мелочах, пока Гарри с жадностью ловил каждое слово. — Сегодня сварила у Слизнорта такое зелье, что даже Северуса обошла. Давно такого не было, профессор сказал, что тот витает в облаках, но судя по лицу Снейпа, он предается размышлениям о чем-то отвратительном. Но, знаете, это зелье из классификации «с использованием трансфигурации», а мне хорошо дается трансфигурация, думаю, я бы так и так справилась лучше. Поттер задумчиво улыбнулся. — Ты большая молодец, Лили. Очень талантливая волшебница и такая красавица. Джеймсу крупно повезло. Девушка немного порозовела от удовольствия. — Повезло или нет это вопрос спорный, профессор. С моим характером, Джеймс может все зубы обломать. Гарри фыркнул. — Скорее уж рога. Благо что у таких упрямых оленей они быстро растут. Лили засмеялась, а парень смотрел на неё с улыбкой поверх чашки своего холодного кофе. Помимо брата и его друзей-гриффиндорцев, был ещё один человек, который спокойно мог оставаться в кабинете ЗОТИ после занятий. Вот только этим преимуществом он не пользовался. Северус Снейп, только-только открывшийся и, казалось бы, доверившийся Поттеру, внезапно наглухо от него закрылся. Тот почувствовал это ещё за день до их второго занятия окклюменцией, заметив, что юноша старательно избегает взгляда Гарри или его случайного общества. На занятии парень в этом только убедился. Снейп холодно и до тошноты по-деловому поздоровался, потом сел на жесткий стул, проигнорировав приготовленные подушки, и принялся выталкивать Поттера из своей головы с таким остервенением, будто пытался скрыть величайшую тайну человечества. Гарри осторожно хвалил Снейпа за рвение и успехи, но тот только кивал, поджав губы. Потом так же сухо и без энтузиазма отвечал на вопросы по учебнику, а под конец занятия он положил на стол перед Поттером два обещанных списка с зельями и их ингредиентами, скупо попрощался и быстро вышел за дверь. И так всю неделю. Вряд ли Северус догадывался, какую боль причинял Гарри, но тот не мог найти в себе сил остановить Снейпа и напрямую спросить, в чем дело. Вместо этого Поттер терзался виной, ругая себя за все придуманные им причины холодности слизеринца. «Наверное, это из-за того, что я тогда держал связь и сделал ему больно» — думал он сначала. Потом вспомнил, что обиженным Северус тогда не выглядел, наоборот, был даже готов к ещё одному заходу. «Значит, дело в объятиях. Ты распустил руки, Гарри, испугал его, теперь он думает, что ты узнал о его ориентации и пристаешь к нему!» Эта версия тоже разбивалась, поскольку это были не первые их объятия, и Северус опять же не выглядел недовольным. «Тогда, это из-за того, что ты что-то от него скрываешь. Он думает, что ты ему не доверяешь и сам тебе не доверяет, из чистого упрямства». Этот вариант пока был окончательным, но даже примерно понимая причины поведения Снейпа, Гарри не переставал мучиться от того, что слизеринец замкнулся. Спасали, пожалуй, только полеты. Несмотря на то, что всю неделю беспощадно лил дождь, каждый вечер, разобравшись с горами домашки и оставив с пару сотен язвительных комментариев красными чернилами (эту преподавательскую привычку он тоже перенял от Снейпа), Поттер накладывал на одежду водоотталкивающие заклятия, брал «Сокол» и шел на поле. Иногда к нему присоединялась Трюк и они носились наперегонки, но чаще он рассекал темнеющее небо в полном одиночестве, летал над кромкой Запретного Леса или гонял позаимствованный у Роланды тренировочный снитч. И каждый вечер, уже к отбою, Гарри возвращался в свои комнаты. Он все равно промокал до нитки и долго отогревался в душе, а потом садился в пустой гостиной, и эйфория от полетов проходила. Поттер категорически не привык проводить вечера в одиночестве. Последний год рядом были друзья, и в холод, и в голод, в пропахшей кошками палатке Перкинса. Сейчас это укрытие казалось более уютным, чем милая Хогвартская гостиная. Он тоскливо думал, как Джеймс и Лили в компании лучших друзей сейчас сидят в башне Гриффиндора, беззаботные и счастливые. Потом вспоминал такие же вечера во времена хогвартской дружбы Золотого Трио. И, наконец, думал про одного единственного человека, который мог бы его понять. Вечного отщепенца, чужого и среди чужих, и среди своих. Только тот предпочитал последние несколько дней ужинать в компании неприлично счастливого Регулуса Блэка. Гарри застонал и откинулся в кресле, закрывая лицо руками. Сегодня была пятница. Последний учебный день, ещё более хмурый и ненастный, чем все предыдущие. Трюк за завтраком сказала, что чувствует запах приближающейся грозы, и если её странный прогноз был верен, то Гарри не мог вечером отправиться летать — ночью, да ещё и в грозу — верное самоубийство. Также за завтраком неожиданно появился Дамблдор. Тот вообще стал куда-то систематически исчезать после их с Поттером разговора, но на осторожные расспросы Гарри старик только загадочно улыбался. — Мой мальчик, — он наклонился к парню через пустующее кресло МакГонагалл. — Ты не мог бы зайти ко мне сегодня вечером? Часов так в восемь, если тебе удобно. — Мне самому надо поговорить с вами, директор, — вежливо склонил голову Гарри. — Но на семь тридцать у меня назначено дополнительное занятие. Альбус чуть поджал губы. — С мистером Снейпом, не так ли? У Гарри неприятный холодок прошел по позвоночнику. Он знал, что старику известно обо всем, что происходит в стенах школы, но не полагал, что он уделит внимание дополнительным занятиям Гарри. «Северус — его будущий убийца и ты сам ему об этом поведал» — вредно напомнил внутренний голос, и Поттер вздохнул. — Да, вы правы. А ещё мне нужно отыскать боггарта для занятия в понедельник. Возможно, мы можем встретиться перед ужином? Альбус тоже вздохнул и даже, как показалось Гарри, не притворно. — Боюсь, меня не будет в школе до самого вечера. Как насчет субботы? В то же время. Поттер прикинул, успеет ли он вернуться в Хогвартс к вечеру и, по всей видимости, если исключить возможность попадания в плен к пожирателям, выходило, что да. — Хорошо, директор, — покладисто огласился Гарри. — Боггарт? — вдруг пропищал коротышка-Флитвик, видимо, прислушивавшийся к негромкому разговору. — Я могу ошибаться, но, кажется, в старом кабинете Чар завелся один. Недавно заходил туда забрать конспекты прошлых лет, так вот комод ходил ходуном, я даже стулом подпер на всякий случай. Гарри поблагодарил профессора за полезную информацию, решив, что сходит за боггартом в вечер пятницы, сразу после занятия с Северусом. Парень тут же невольно посмотрел за стол Слизерина. Юноша был там, он, не притронувшись к еде, листал номер Ежедневного Пророка, рассеянно кивая на слова Регулуса, что-то негромко шепчущего ему на ухо. Гарри тут же потерял аппетит, откидывая вилку, а в следующий миг тусклый потолок Большого Зала осветила яркая вспышка молнии, повторяя ветвистый узор настоящего природного явления над сводами Замка. — Я же говорила, — Роланда нагнулась к уху Гарри, самодовольно улыбаясь. С треском грома все завтракающие невольно вздрогнули и Поттер, так и не отведя глаз от Снейпа, увидел, как тот бросает в его сторону быстрый взгляд. Впрочем, тут же отворачивается, с охотой уделяя внимание сопляку-Блэку. День тянулся неприятно медленно. Тусклый, с неожиданно долгой грозой, гремящей где-то в близлежащих горах, с барабанящими каплями дождя по карнизу, от которых у Поттера к вечеру разболелась голова. Он тщетно пытался на переменах проверять работы учеников, чтобы освободить выходные, даже не пошел на обед, но от этого ему стало только хуже. К ужину он уже был готов отменить занятие с Северусом, даже зелье не сильно помогло. Гарри на всякий случай выпил даже перечного, заподозрив, что ночные полеты под дождем могли ему аукнуться. «Мне же уже не семнадцать» — саркастично подумал он. И сам не заметил, как, сгорбившись и уронив голову на сложенные руки, задремал — побочный эффект лечебного зелья. Разбудил Гарри стук в дверь. Он подскочил, не сразу поняв, в чем дело, а потом обнаружил, что уснул за столом в своем кабинете, за окном было темно и непривычно тихо, видимо, дождь прошел, а часы показывали половину восьмого. Поттер быстро зажег свет, бестолково пригладил волосы и немного ошалело открыл дверь для Снейпа. Тот просочился в кабинет, глядя на парня с очевидной неприязнью. — Северус, — хрипло поприветствовал Гарри. — Профессор, — с толикой удивления отозвался тот. Парень вздохнул, собираясь с мыслями. — Я… боюсь, я сегодня не в состоянии провести наше занятие. Слизеринец нечитаемо приподнял брови. Так делал профессор Снейп, когда ждал продолжения чьего-то на его взгляд неполного ответа. — Приболел, наверное. Завтра уже буду на ногах, так что давай к десяти встретимся тут. Ты ещё не передумал идти на собрание? Северус покачал головой, показывая, что нет, не передумал. — Ладно, эм, — Гарри немного растерялся, он не понимал, чего ждет юноша. — Я тогда все завтра и расскажу, а сейчас… Черт, надо пойти поймать боггарта. Он провел рукой по лицу, будто пытаясь стереть остатки сна, затем взял один из ящиков для разного рода нечисти и, уменьшив, положил в карман. Снейп все так же следил за ним внимательным настороженным взглядом. Поттер вновь почувствовал, как боль запульсировала в висках. — Я пойду в старый кабинет Чар, — непонятно зачем проговорил Гарри. И Северус вдруг ответил. — Я бы мог составить компанию? Прозвучало это почти робко. — Конечно, если ты хочешь, — попытался было улыбнуться Поттер, но вышло из рук вон плохо. Между ними царило острое недопонимание. Они в напряженном молчании дошли до кабинета, который был не так далеко от башни, где обосновался Гарри. Парень повернул дверную ручку, в полутьме оглядывая заброшенную аудиторию, заприметил припертый стулом комод. При их приближении старая мебель яростно затряслась, и Поттер краем глаза заметил, что Снейп немного испуганно отступил. — Я быстро, — пообещал он, увеличивая ящик и намереваясь загнать туда боггарта. Конечно, можно было привести третьекурсников сюда, но Гарри нравилось работать в своем кабинете. Спустя пару мгновений, когда стул отлетел на несколько метров, а комод со скрипом медленно открылся, Поттер остро пожалел о своем решении. Он был готов увидеть боггарта, который привычно превратится в дементора, готов был выдохнуть «Экспекто Патронум» и заставить тварь скрыться в поставленном рядом ящике. Но вместо холода, свиста шумного дыхания и покрытой струпьями руки, из комода показалась окровавленная ладонь. Скользнула по темному дереву, оставляя след, вцепилась в резную ручку и вытянула за собой пропитанную кровью черную мантию, стройное сильное тело и, наконец, на пол у комода тяжело опустилась до ужаса знакомая мужская фигура. Гарри с невольным глухим всхлипом прижал ладонь к дрожащим губам. Северус Снейп. Дрожал, тяжело дыша, безвольными пальцами зажимая страшные раны на шее. Кровь быстро сочилась из шеи вниз, по тонкому запястью, прямо под рукав мантии, волосы упали на белое, как полотно, лицо, а черные глаза смотрели Поттеру прямо в душу. Гарри как наяву услышал хриплое «посмотри на меня». Животный ужас сковал все его тело, он пошатнулся, выронил палочку и рухнул на колени у ног умирающего учителя. Посмотри на меня. Посмотри на меня. Не плачь. — Нет… — с болью выдохнул он, прижимая руки к груди, будто это могло унять поселившуюся там боль. — Нет, пожалуйста… Слезы тупо текли по щекам, заливаясь в искривленный от боли рот. Поттер этого не замечал. Он не мог отвести глаз от этой чудовищной картины. Какая-то важная мысль билась на задворках сознания, но Гарри никак не мог поймать её. У тебя глаза матери. Ему померещилось какое-то движение. Лицо профессора Зелий, которое он с горем и жадностью рассматривал под занавесью спутанных черных волос, перекрыла чья-то тонкая фигура. Тут же он увидел ещё одно лицо. — Гарри, — позвал его перепуганный Северус, касаясь дрожащими пальцами мокрого лица Поттера. Тот с трудом посмотрел на него. Северус. Его Северус. Вот же он, живой и невредимый, только испуганный до чертиков. Именно эту мысль не мог поймать Гарри, но теперь, когда он смотрел не в наполненные слепой болью глаза, а в живые, отчего-то влажные черные омуты глаз юного Снейпа, все встало на свои места. Там не его профессор. Там всего лишь боггарт. Безмозглое создание, оборотень, пустышка. Гарри нащупал у бедра оброненную палочку, взмахнул ей и направил распахнувшийся ящик в полет прямиком на фигуру на полу. Та тут же превратилась в вихрящуюся дымку, а в следующий миг крышка захлопнулась. Ящик недовольно затрясся. — Северус, — хрипло пробормотал он. — Я здесь, — тут же отозвался слизеринец. Гарри с удивлением обнаружил, что мальчика трясет. Или же трясло их обоих. — Какой стыд, — Поттер не решился закрыть щипавшие глаза, боялся, что в голове вновь возникнет эта картина. — Не справился с боггартом. Снейп молчал. — Раньше был дементор. Всегда дементор. Я был не готов… к такому. Он будто оправдывался и от этого становилось ещё хуже. — Кто… — тихо заговорил Северус спустя добрых пару минут терзающей тишины. — Кто это был? Гарри не боялся, что Снейп узнает себя, лица было почти не видно, да и вряд ли в голову парня пришла бы такая дикость. Но все же в вопросе юноши слышалось что-то особенное. — Это один мой… наставник. Он долгое время был рядом, а я… «Не ценил этого» — застряло в глотке. Гарри сглотнул. — Наставник? — ломко переспросил Северус и Поттер с трудом в полутьме вновь сфокусировал зрение на бледном и крайне взволнованном лице. Парню показалось, что слизеринец в шаге от истерики. — Гарри, у тебя было такое лицо, будто ты был готов поменяться с ним местами… И ты так смотрел… Это твой возлюбленный? Вопрос «в лоб» заставил Гарри немного протрезветь. Ревность. Это была ревность, пусть такая глупая и даже забавная для того, кто знал всю правду. «Исключительно из-за того, что Снейп хочет все моё внимание себе, а не потому что он страстно влюблен» — строго напомнил себе Поттер, но не удержался, чтобы не провести рукой по гладкой черной макушке. — Я любил его по-своему. Но сейчас он мертв. И нет, он не был моим возлюбленным в известном смысле этого слова. И, если тебе вдруг интересно, я сейчас вообще свободен от любых любовных привязанностей. И вновь потрепал мягкие пряди, пока чуть успокоившийся Северус делал вид, что уж кого-кого, а его подробности личной жизни профессора абсолютно не интересуют. Вот только Гарри, сидя на полу так близко от юноши, даже в царившей полутьме видел, как немного оттаяли черные глаза.