Тысяча журавликов

      Дазай жмурится от головной боли, которая прошибает его с ног до головы. Глаза совсем не хотят раскрываться, а тело двигаться уж тем более. Ноги, кажется, отекли от одного положения для сна. Осаму же не помнил, когда по пробуждении ему было настолько плохо. Он ничего не слышал, не ощущал рядом даже Кью, который под утро всегда устраивался на братской койке и терпеливо дожидался пробуждения. Даже шагов или тихого сопения не было слышно.        — Юмено? — голос хриплый, но буквально на несколько интонаций выше, чем Дазай привык.       Он медленно садится на кровати. Уже привык, если делать это слишком быстро — стукнется лбом о верхнюю койку и получит очередную шишку под волосами, про которую даже болезненно будет думать. Поэтому он также медленно открывает глаза, морщась от яркого солнечного света прямо из не зашторенного окна. Секундочку.       Дазай резко распахивает глаза, прикрывая те ладонью от солнца. Неужели, господи?       Он сидит на большой мягкой кровати, расположенной прямо напротив окна. Мягкие волосы щекочут ему шею сзади, а под одеялом находиться жарковато. Погода у них замечательная, какой вообще идиот будет спать под одеялом?       Головная боль напоминает о себе в самый неподходящий момент. Дазай морщится и снова падает на подушку, замечая, как рыжая прядь падает около него. Он что, рыжий? Одеяло немедленно приподнимается, а взгляд легко скользит по телу. Парень, что ж, это было ожидаемо, пусть Осаму и не планировал пока что заводить отношения и два года отсутствия соулмейта в его жизни только помогали.       Видимо, было плохой идеей допускать вчера мысль о том, что иметь кого-то родного сейчас так нужно.       На носу экзамены, а Дазай вовсе не в силах потратить очередной день на подготовку, ведь, черт побери, застрял в чужом теле! Еще и с чужой головной болью от недосыпа и ни единой трезвой мыслью, как провести этот день?       Рукой Дазай шарит под подушкой, находя телефон и сначала бегло оглядывая яркий чехол с персонажами игры. Следом включил экран, смотря на рабочий стол с небольшой усмешкой, но та пропала, как только он заметил, что телефон разряжен практически в ноль.       Осаму сложно было придумать что-то о себе самом. Как этот парень в его теле? Рядом с Кью? В Юмено он никогда не сомневался, несмотря на свой возраст, тот всегда был проницательным и умным мальчиком, может в этом они и были очень схожи. Сам Осаму был упорным и честолюбивым. Ему нравилось всегда занимать лидирующие позиции где бы то не было, получать самые высокие баллы за тесты, проекты, получать самых лучших девушек и самое лучшее отношение.       Так в целом и было, только после шестнадцати часть любовных амбиций погасла, потому что в голову стали закрадываться тревожные мысли о второй половинке. Но дни текли, проходили месяцы, а после и целый год, но ничего не происходило. Дазай перестал об этом переживать, ведь чем старше становился, тем более отталкивающе для него выглядели отношения.       Да и чем больше цифр было в его возрасте, тем сильнее его тянуло не к противоположному полу. Мальчики стали выглядеть в его глазах более привлекательно. Конечно, Осаму думал, что он би, что в целом было правдой. Ведь целоваться что с девушками, что с парнями, было одинаково приятно.       Вся эта романтика позволяла порой отвлечься от того, что происходило дома. Бледный несчастный Кью, который обнимал его ледяными ручками и прижимался совсем трепетно. Порой он начинал говорить, и звучало это так трогательно и тоскливо, что уголки глаз невольно щипало.        — Если меня не станет, ты обещаешь, что будешь все также улыбаться?  — Юмено притирался щекой к плечу и жмурил глазки до цветных кругов, стараясь говорить как можно бодрее. Но из-за своей неопытности, мог лишь полу-всхлипывать и судорожно вздыхать. — Я не хочу, чтобы ты грустил. О! И заведи кошку, большую такую, пушистую! Обязательно кошку! И назови ее… хм, назови ее Облачком!       Дазай в такие моменты лишь крепче прижимал к себе брата, целуя в эту двухцветную макушку, обещая исполнить любое его желание.        — Но давай договоримся, — Дазай всегда примирительно улыбался, садясь и следом садя брата. — Что, когда ты поправишься, я исполню два или три твоих желания, хорошо?        — Хорошо!       А раз Дазай был исключительно лучшим старшим братом, то в его планы входило и стать самым лучшим соулмейтом. Правда, сейчас, лежа в теле своей родственной души, в его голове не было ни одной идеи, как это собственно исполнить. Во-первых, он не знает, кто он, во-вторых, чтобы добыть эту самую информацию пришлось бы встать, а с его головной болью это было задачей не из легких.       Но, собравшись с силами, Дазай вновь сел и осторожно коснулся пальцами ног пола. Мурашки от прикосновения с холодной поверхностью пробежались вдоль поясницы. Ладно, у Дазая есть хотя бы небольшой план действий на любой случай.       Сначала опытным путем он нашел ванную, и быстро привел себя в порядок. Также он осмотрел свое лицо, которое было… милым. Даже скорее красивым. С веснушками на щеках и плечах, с приятной улыбкой и, о боже, такими глубокими голубыми глазами. Дазай не помнил, как зовут этого парня, но он знал, что встречался с ним в школе. Такого вряд ли забудешь.       Возможно, они пересекались взглядами, возможно, сталкивались в толпе, возможно, даже ходили в одно время в библиотеку.       Стоило поблагодарить вселенную, что он хотя бы знает, с чего начать. Когда с водными процедурами было окончено, Дазай вернулся в комнату, едва не запнувшись обо что-то по пути. Кого-то.       Огромный ярко-рыжий кот с белым брюхом и желтыми глазами-щелочками, который не сдвинулся с места даже после того, как его потревожили. Животное только лениво перекатилось набок и свернулось в клубок, вновь, кажется, заснув. Осаму с улыбкой посмотрел на того и присел рядом, погладив кота. Он даже не знает, как его зовут.       Но ошейник легко блеснул из-под шерсти и Осаму прочитал на нем кличку животного. Голди.        — Золотой мальчик, ты у нас значит, — Дазай улыбается, действительно трепля кота по мягкой яркой шерстке. Чуть улыбается своим мыслям, что, наверное, такого кота хотел бы Юмено. Большого, пушистого и ласкового. И мысль об этом заставляют еще раз мысленно умереть, ведь действительность дышит в затылок и подставляет пушку к виску.       Дазай подходит к шкафу и находит более подходящую одежду, после еще раз оглядываясь. Какой же здесь бардак. Книги и учебники стоят на столе и на полу, где-то валяются фантики или пачки из-под чипс. Конечно, в такой атмосфере абсолютно невозможно сосредоточиться.       Поэтому Дазай делает волевое решение: убраться. Раз он намеревается стать лучшим соулмейтом, он должен заложить крепкую основу для этого. Показать себя с лучшей стороны. Ведь по своему поведению в школе Дазая вряд ли можно было назвать хорошим, скорее он вызывал противоречивые мысли.       Первым делом он поставил телефон на зарядку, а уже после перевел взгляд на то, что больше всего привлекало его взгляд, кажется, самая большая головная боль его соулмейта.       Видеоигры.       Цветные и яркие, влекущие к себе. Обложки такие сочные, Дазай рассматривает каждую и вздыхает. Полка, на которой они должны были покоиться, пустует, ведь все они лежат на полу, образовав небольшого размера кучку.        — Господи, этот парень знает, что такое уборка?       Дазай бурчит, понимая, что уборки в комнате на несколько часов уж точно. Как старший брат, он всегда старался подавать Кью только хороший пример, поэтому если и разводил бардак, в скором времени его ликвидировал. Приходится немного порыскать в доме, чтобы найти ведро и тряпку.       Некоторые игры покрылись слоем пыли, на котором остались отпечатки от небрежных касаний. Осаму заботливо и чутко протер те, составляя в алфавитном порядке, чтобы соулмейт легко мог ориентироваться в этом артхаусе разноцветных картинок.       Следующее, за что зацепился взгляд Дазая, был шкаф. Когда он доставал оттуда футболку, вид всех остальных вещей был мягко говоря критичным. Видимо, девиз непобедимых — чистое, но мятое.       И даже в этом они с этим рыжеволосым идеально друг другу подходили.       Поэтому Осаму достает все вещи, которые только может. Глаженные и чистые рубашки отправляются на вешалки обратно в шкаф, все мятые вещи складываются в отдельную кучу, сортируясь. Все что можно, Осаму убрал обратно на полки, остальное отложил в сторону, уходя теперь на поиски утюга.       Тот нашелся, видимо, в родительской спальне. Дазай вернулся обратно и отгладил все. Да, он был довольно хозяйственным, ведь часто приходилось приглядывать за мелким, когда еще все было хорошо, а Кью был всегда тем еще непоседой.       Следующее, чем занялся Осаму, был стол. На самом его краю нетронутой стояла только рамка с фотографией. Та немедленно оказалась у Осаму в руках, который заботливо протер со стекла пыль и посмотрел на милое семейное фото, которое вызывает чувство теплоты у него под ребрами.       Рыжеволосая женщина обнимает подростка-соулмейта, а рядом с ними стоит темноволосый мужчина, с нежной улыбкой обнимающий жену. Дазай осматривает черты их лиц, находя отражения тех в ребенке и мило улыбается, накрутив прядь волос на палец.       Следующее, что он видит, и что ему определенно нужно — резинка. Волосы наконец-таки убираются в высокий хвост и не мешаются в последующей уборке. Парень стягивает все со стола на пол, протирая прямую поверхность и оставляя на нем только самое важное. Оставил лишь органайзер с кучей цветных ручек, несколько ежедневников, семейное фото и ноутбук, прямо по центру стола, крышку которого протер на всякий случай.        Взгляд опустился на все оставшиеся учебники. Ох, его соулмейт младше него на целых два года. Это, конечно же, во многом объясняет, почему они так и не встретились, когда Дазаю это было так отчаянно нужно. Просто тогда их время еще не пришло. А теперь Осаму выпускается из некогда любимой школы, поступает в университет, начинает свою одинокую взрослую жизнь с еще большим количеством хлопот, чем ранее.       Но будет ли теперь его взрослая жизнь одинокой?       Возможно, теперь у него будут свидания, будут поцелуи по любви, объятия ради поддержки и чужая улыбка во снах. Но все это так призрачно и нестабильно сейчас, ведь уже буквально завтра у него начнутся экзамены, станет совсем не до родственной души. А ведь он так ждал! … Когда-то.       Учебники сиротливо смотрят на него с пола, и Осаму составляет их на полки, предварительно протерев. Полупустые, как и предполагалось. Поэтому однотонные тетрадки погружаются на край стола, аккуратно складываясь, рядом опускается пенал со всяким, еще рядом всякие канцелярские штучки, которые не вошли в органайзер. Учебники убираются в последующие ящики и с тихим хлопком закрываются.       Вместе с учебниками со стола были перемещены вниз разного рода фантики и бутылки. Просто так это все не уберешь, поэтому пришлось идти за пакетом, и начинать собирать все самое крупное. Возможно, соулмейт просто ленивый.        — Малыш, будь добр сменить свое место пребывания, — Осаму легко улыбается, легко трепля мохнатые кошачьи бока, когда тот устроился прямо по середине комнаты.       Но когда Голди переворачивается на спинку, Осаму только вздыхает и берет кота на руки. Тот моментально начинает мурчать, спокойно уместившись в руках Осаму. Даже удивительно, что есть настолько ласковые коты, как кот соулмейта. Рыжий перемещается на кровать, а Дазай продолжает уборку.       Его взгляд привлекает низ кровати, и он подходит, опускаясь на колени. Под кроватью, кажется, целый склад. Дазай медленно все вытаскивает, порой даже не рассматривая. Но свернутая в несколько слоев бумага притягивает его взгляд.       Табель.       Конечно, оценки не самые лучшие, но вот физика у соулмейта имела самые высокие баллы, в то время, как гуманитарные науки таким похвастаться не могли. Сверху, в углу, было подписано имя.       Накахара Чуя.        — Чуя-Чуя, — Дазай повторяет несколько раз, ощущая, как сладко перекатываются буквы на его языке. — Теперь будет намного проще.       Когда он заканчивает с полом, приходится вытащить пакеты в коридор, чтобы не мешались. Следом он легко протирает все горизонтальные поверхности в комнате. Моет даже подоконник, а после поливает все немногочисленные цветы в комнате.        «Наконец-то закончил», — думает парень, падая на заправленную кровать спиной и раскидывая руки звёздочкой, едва не попадая по коту. Но его отдых продолжался не так долго, как хотелось бы. Живот издает урчащий звук. — «О, точно, еда».       Эта мысль проносится в голове Дазая с некоторым неудовольствием. Ему все-таки приходится встать. На кухне он осматривается, стараясь придумать, чего бы такого перекусить. На часах уже давно перевалило за два часа. Видимо, он убирался дольше, чем думал.        «Наверное, это неправильно, вот так просто залезать в чужой холодильник», — рассудил Дазай, открывая дверцу ледяного хранителя. –«Но я ведь кормлю своего соулмейта, да?»       Желудок еще раз призывно проурчал, и Осаму ничего не осталось, как достать нужные продукты для своей предстоящей трапезы. Пришлось поискать хоть малейший намек на специи на гарнитуре, но когда ожидания не оправдались, было принято решение задрать вверх подбородок.       Шкафчики находились высоко, выше, чем уровень глаз Дазая. Конечно, в своем обычном виде, он бы даже не обратил внимания на такой недостаток, даже сказал бы, что с его ростом это даже удобнее. Вот только он все еще был своим невысоким соулмейтом. И определение каких-либо специй на полке выше было для него проблематичным.       Для этого пришлось взять стул.        Он взбирается на стул, заглядывая в ящик. Интересно, ему сильно придется наклоняться, чтобы поцеловать Чую? Или чтобы упрятать в своих руках, посмотреть в глаза, когда те будут скрыты под рыжей челкой, поцеловать в висок… Весенние мысли роются в его голове все то время, что он бессмысленно оглядывает полку.        «Точно», — резко вспоминает тот. — «Специи».       Он находит нужные себе соль и перец, и наконец-таки приступает к готовке. Получается это не так легко, как дома, потому что посуда немного иная, и готовить на ней, все равно сидеть на пороховой бочке.       Но обед готов, приходится, правда, слегка привстать на носочки, чтобы достать посуду. Видимо, и мать, и отец были более высокими. Что ж, у Дазая еще будет время узнать.

***

       Когда заняться было уже совсем нечем, а Дазай уже в пятидесятый раз попытался подобрать пароль к телефону и ноутбуку, чтобы иметь хоть какую-то связь с внешним миром (банально же написать на свою страницу или брату), то в его голову стали заходить тревожные мысли о том, что могло происходить дома.       Вдруг Чуя не нашел общий язык с Юмено? Конечно, это было маловероятно, с учетом того, насколько на самом деле был мил Кью. Осаму даже не беспокоился о своем отце, ведь тот, как взрослый, уже давно был морально готов к любого рода проявлениям. И к соулмейту в том числе.       Также остро в голове Дазая стояла мысль о бумажных журавликах, которыми была обвешана их с Юмено спальня. Конечно, это могло походить на элемент интерьера, если бы не в таком количестве. Возможно, Чуя посчитает это глупым, даже очень. Но для Осаму было лучше заниматься всякими глупыми вещами, чем потерять надежду вовсе.       Все-таки Юмено ему безгранично дорог.       И дело даже не в глупых родственных связях, биологическая мать у них, ясно дело, была одна, но характерами они пошли в совершенно разных родителей. Осаму всегда был более расчетлив и умен, ему легко давались почти все предметы в школе. Юмено же, напротив, грезил спортом, он, как и папа-Фукудзава, любил кендо, и всегда был активным, предпочитая книгам — подвижные игры.       Но когда проживаешь с кем-то достаточно долго, частично перенимаешь его привычки, манеру речи или поведение. А может быть и все сразу. Поэтому он и Кью представали в глазах кого-либо чертовски похожими друг на друга братьями, хотя на деле предпочитали диаметрально противоположные вещи.       Быть может, ему вовсе и не стоит так переживать? Конечно, от нечего делать мысли сами лезут в голову и путаются в коридоре разума.        — Чем бы заняться, а, Голди?       Кот ничего не ответил, а только спрыгнул с кровати и вальяжно прошел на кухню, покачивая пушистым хвостом. Дазай слегка смеялся на его горделивое поведение. С кухни послышался грохот и после призывное мяуканье.       Парень немедленно поднялся и прошел туда, где скрылся кот. Он сидел около миски, обняв себя своим огромным опахалом и поднимая голодные желтые глаза на хозяина.        — Ох, я забыл тебя покормить.        Извинившись, Осаму стал искать кошачью еду, после наливая в свободную миску молочка и смотря на время. Уже было довольно поздно, поэтому, возможно, ему стоило приготовить ужин. Мало ли, родители Чуи решат, что он невежлив?       Просмотрев продукты в холодильнике, ныне рыжеволосый принялся за активные действия на кухне. Хотелось как-то впечатлить людей, которых он никогда не знал, но которые, в будущем, будут появляться в его жизни гораздо чаще. Лучше заиметь отличные отношения с самого начала, чем позже страдать.       Под повседневные размышления, Дазай пустился резать овощи. Но просто готовить ему было невообразимо скучно, ведь обычно это сопровождалось музыкой из наушников или разговорами с младшим братишкой. Но ни того, ни другого у него не было. Зато на полке повыше стояло небольшое радио, из которого вполне можно было получить звук.       Музыка полилась из колонки только спустя пять минут, пока подросток разобрался, что к чему. После еще стоило найти какую-нибудь более-менее приемлемую радиостанцию. А после этого и готовка пошла в разы веселее.       Осаму готовил с душой. Ему правда это нравилось, пусть и занимался он этим не так часто, как хотелось бы. Ему так нравилось готовить для кого-то. Для друзей или семьи. Но в год экзаменов он все чаще пропадал на работе или подолгу сидел за учебниками, иногда он тратил свое время на то, чтобы поиграть с Кью и вместе с ним повырезать журавликов. И поэтому у него никогда не было особо времени для себя.       Может, поэтому этот день был ему так нужен?       Дазай мог заняться чем угодно. Читать, рисовать, складывать бумажных птиц, спать или отдыхать. Потому что отдых так чертовски важен. Он постоянно твердит об этом родителям, которые тоже любят работать сверхурочно, пусть они и понимают, что дома все ждут их возвращения. Дазай никогда не может заснуть, не дождавшись родителей, пришедших с работы.       Интересно, а родители Чуи поступают также? Или приходят всегда вовремя, чтобы спросить, как у него дела, чтобы помочь и по-семейному поужинать за одним столом? Сейчас он, конечно, об этом и узнает, возможно, дождавшись чужую семью.       Ужин кипит на плите, а Дазай слегка подпевает песне из радио, в тот момент, когда входная дверь открывается. По всей квартире разносится приятный пряный аромат специй и трав, которые были добавлены. И тот, кто вошел, определенно это почувствовал.        — Чуя, солнышко? — женский удивленный голос слышится из коридора. Стук каблуков, поставленных на полку, говорит парню о том, что сейчас он лицом к лицу столкнется с матерью его соулмейта. — Что-то случилось? Сегодня праздник?       Обворожительно красивая женщина заглядывает на кухню. Сначала Осаму теряет дар речи от такой красоты, ведь это абсолютно несопоставимо: фотография и реальность. В реальности мать Накахары улыбается более искренне и смотрит более нежно, а черты ее лица такие легкие и приятные, что любая девица обзавидовалась бы.        — Чуя?        — Нет, сегодня определенно не праздник, — мотнул головой парень, не зная, как сказать этой женщине, что перед ней вовсе не ее сын. — Сегодня немного другое событие, Накахара-сан.       Женщина сначала удивленно смотрит, а после расплывается в не менее теплой улыбке, понятливо кивая.        — Вот оно что. Меня зовут Кое Накахара, — женщина показывается из-за угла и протягивает руку, чтобы пожать ее родственной душе ее сына. — А как твое имя?        — Дазай Осаму, — не растерявшись, рыжеволосый берет руку женщины и подносит к губам, целуя осторожно тыльную сторону ладони. Он же в какой-то степени джентльмен. На такой поступок Кое только звонко смеется, и после дружелюбно треплет парня по голове.        — Приятно познакомиться, Дазай.        — Мне тоже, — Осаму дружелюбно улыбнулся чужими губами. — Ужин скоро будет готов, вы подождете еще пять минут?       Женщина кивнула и поспешила сходить переодеться во что-то другое. Дазай тем временем проверил еду на готовность и сделал глубокий вдох. Все-таки, как никак, он немного, да нервничает, этого у него не отнять. На всякий случай открывается окно на кухне, а через пару минут Осаму накладывает уже две порции, слегка улыбнувшись.       Кое возвращается уже в домашней одежде и без макияжа. Ее ослепительная красота приобретает домашний уют. Дазай рассматривает ее заново, в домашней одежде Кое вызвала у него чисто платоническую симпатию. Но даже так, он четко знал, что у него есть не менее милый соулмейт, с которым им еще предстоит познакомиться. И будет вполне неплохо, если Накахара-сан расскажет что-нибудь интересное о своем сыне.        Они обмениваются улыбками и после садятся, ужиная в тишине, прерываемой лишь звоном посуды. Дазай стремится подняться и собрать посуду, но Кое его опережает и по-хозяйски устраивается перед раковиной.        — Дазай-кун, расскажи немного о себе, — попросила Кое, когда они с Осаму уместились на диване в гостиной, придерживая чашки дымящегося чая в руках.        — Да, конечно, — кивнул ей Дазай и удобнее сел. – Я старшеклассник, хотя уже более выпускник школы. Учусь отлично, дома помогаю и все в таком духе. Из увлечений только чтение, наверное.        — Ты хорошо готовишь, — кивнула Кое, убирая длинную рыжую прядь за ухо. — Совсем отличаешься от Чуи.        — Спасибо, а какой ваш Чуя? — Осаму заинтересовано посмотрел на женщину и сделал глоток горячего чая. Сладковатая жидкость приятно прокатилась по рецепторам.       Женщина немного улыбнулась и задумалась, а после вернулась с альбомом в своих руках. Детские фотографии его соулмейта. Она присела ближе и оставила чашку на столик около дивана, раскрывая альбом на первой странице.       На той красуется еще маленький, завернутый в кокон малыш, совсем еще кроха. Дазай слегка улыбается, рассматривая также вьющиеся рыжие хохмы. Совсем еще маленький, кажется, даже месяца нет. Но так трепетно сжимает пальчиками свое одеяльце, что невольно начинаешь улыбаться.        — Какой маленький, — Дазай убирает выпавшую, уже не короткую, прядь за ухо.       Кое с улыбкой кивает и переворачивает страницу. Несколько небольших фото уже подросшего Чуи. Ползает по мягкому ковру, сидит в своей кроватке, мирно спит в материнских объятиях и держит в руках розового цвета мотоцикл, абсолютно наивно смотря в объектив камеры. Видно, как мальчик постепенно становится похожим на себя настоящего.        — Чуе всегда очень нравился этот мотоцикл, он никогда не переставал с ним играть, — совершенно нежным материнским тоном начинает рассказывать Кое. Ее пальцы слегка касаются снимков, а в глазах блестит ласковая скорбь от того, что прошло уже так много лет и ее милый мальчик уже совсем взрослый.        — Я заметил его на полке, когда убирался. Видно, тот очень ему дорог.       Вместо ответа Осаму видит улыбку. Он понимает, что Кое смотрит так, потому что сейчас он — в теле Чуи. Невозможно смотреть на свое любимое дитя как-то иначе. На следующих фотографиях, кажется, какой-то детский праздник. Над столом красуется длинная гирлянда из цветов с цифрой 5 по центру. Чуя сидит во главе стола с праздничным колпаком на боку, на его тарелке красуется самый аппетитный кусочек торта со свечой, вокруг сидят другие дети, такие же счастливые.        — Это его пятый день рождения, больше он их так не празднует, поэтому остается только любоваться фотографиями.        — Ваш сын очень красивый, Накахара-сан, — Дазай слегка ближе рассматривает счастливое выражение лица. В школе оно вряд ли таким бывает, ведь в школе совсем нет места подобному счастью.        — Но не в красоте же дело, не правда ли? — как-то понимающе кивает женщина и снова перелистывает страницы.       Мелькают фотографии, праздники, спортивные мероприятия, вот уже и первый класс, быт, улыбки, все это западает куда-то прямо в душу Дазая. Весь этот солнечный образ, яркий рыжеволосый мальчишка, который теперь прожигает жизнь за видеоиграми.       Может быть, они и не знакомы, но Осаму, кажется, успел влюбиться.        — А, вот и его последний день рождения, — Кое держит в руках фотографию, где в полутьме, рядом с горящим свечами тортом, стоит уже привычный Чуя. В его глазах пляшут огоньки от свечей, а на волосах уже нет детского забавного колпака. Чуя совсем взрослый, празднует свои шестнадцать.       А после, полный надежд, ожидает целых пятьдесят два дня, чтобы наконец-таки встретиться со своей родственной душой.       Слышит мягкий хлопок входной двери. Накахара-сан сразу же поднимает голову и закрывает альбом, передавая его в руки Осаму. Сама она скрывается в коридоре, встречая своего мужа и тихо рассказывая ситуацию.        — Дазай, не хочешь познакомиться с еще одним членом семьи?       Дазай абсолютно не против.

***

      Когда Дазай ложится спать, время уже переваливает только за десять, пусть тело Чуи и привыкло к тому, что он может не ложиться вплоть до самого утра. Осаму лишь нежно позаботится о том, чтобы на следующий день у его родственной души не болела голова и он чувствовал себя достаточно бодро, чтобы выполнить всю ту домашнюю работу, которая ему положена.        Перед тем, как лечь спать, Дазай также нашел лист бумаги и написал короткую, но емкую записку: «Ну у тебя и бардак. Я немного прибрал. А еще у тебя очень милая мама, Чуя-кун. Не огорчай ее и чаще делай уроки, потому что я случайно заметил, когда убирался на твоей полке. А еще под твоей кроватью лежал табель. Прячь получше ;)»       Но мысли сами собой копошатся в голове, заставляя улыбку появиться на губах. Так приятно было познакомиться наконец-таки, пусть ему и будет не до этого чуть позже. Кое-сан выбила из него все тревоги насчет происходящего у себя дома. Парень и правда свято поверил, что Чуя уж точно найдет общий язык с Юмено.       Ведь Чуя очарователен? Конечно. И Кью очарователен тоже. А два абсолютно очаровательных существа уж точно смогут найти общий язык.       По крайней мере, такие мысли помогли Дазаю заснуть.

***

      Как же приятно просыпаться в своем теле, думает Дазай, когда открывает глаза по будильнику и не чувствует головной боли. И сразу же замечает, что рядом спит привычная мохнатая макушка, утыкаясь носом куда-то в район плеча. Осаму с любовью гладит младшего брата и осторожно вылезает из его цепких ручек.       Он быстро собирается в школу, ведь сегодня у него первый экзамен. Отглаженная белая рубашка опускается на плечи, пуговицы застегиваются одна за другой.        — Дазай? — сонный голос младшего братишки отвлекает. — Это ты, который правда Дазай?        — Правда, — звонко смеется Осаму и треплет младшего брата по волосам. — Что ты хочешь на завтрак?       Детские карие глаза смотрят на брата, а губы растягиваются в улыбке. Юмено осторожно садится на кровати и протягивает руки для объятий.        — Конечно же омлет! ***       Экзамены тяжелые, а еще их много. Осаму уже перестал вести счет дням, которые провел перед книгами, готовясь усердно и тщательно. Ему даже пришлось взять отпуск на работе, потому что, а как иначе? По-другому он бы и не сдал с такими блестящими результатами.       И точно бы не потешил свое честолюбие.       С Чуей в школе он виделся не так часто. Скорее всего это были неожиданные встречи в коридоре, удивленные глаза рыжеволосого вызывали у Дазая только улыбку на губах. И улыбался так он только Чуе.       Конечно, на выходных после экзаменов, он позволил себе проспать до обеда, а после выпить кофе. Также он случайно заикнулся о том, что в воскресенье был в теле своего соулмейта. А проницательный Федор Достоевский также проницательно оглядывал Накахару каждый раз в коридоре.        — Я отдал ему твой подарок, — произнес он как-то после экзамена по математике.        — О, правда? — Дазай покачал головой и улыбнулся. Он помнил, что на следующий день вечером обнаружил подарок у себя на столе.        — Да. Он назвал меня бро, — смех Дазая был ему ответом, — Я подумал, что ты напился.        — Как ты мог! — возмущенно поднял руки шатен, картинно возводя глаза к небу. — Я доверял тебе!        — Вчера был твой день рождения, так что я подумал, что ты еще не отошел, — поспешил успокоить его Федор, сворачивая в нужный кабинет.        — Нет, сводил Юмено погулять, и на этом все.       После чего прозвенел звонок и оба парня погрузились в занятие.

***

      Понедельник после экзаменов словно отдушина. До конца учебы совсем ничего, буквально рукой подать. Можно в последний раз насладиться школьными буднями, потому что последующие за ними университетские деньки не обещали быть такими же радушными. Они все разойдутся, кто куда.       Дазай поступил туда, куда давно мечтал, Федор, возможно, уедет обратно в Россию на какое-то время, а может быть и останется здесь. Поступать в Йокогамские Вузы будет для него более перспективно. Времени будет не так много, как хотелось бы.       Но у Дазая был один большой плюс. Чуя.        — Ты что-то хотел?  — вопрос вылетает прежде, чем Осаму успевает поздороваться. Он смотрит на рыжего перед собой и не может перестать улыбаться.            — Я хочу увидеться с Кью, — конечно, это должно было произойти. Кью каждый день дома спрашивает, когда придет Чуя и придет ли он вообще. Осаму кивает, изображая несчастный вид. — Спасибо.              — Сколько у тебя еще уроков?       Они легко договариваются, пусть у Дазая уроков и больше. После них он спускается на первый этаж и замечает соулмейта, который держит действительно большую коробку в руках. Только подумать, что в ней может быть? Игрушки? Бумага? Какие-то мелочи или книги?       — М, кстати, — молчание было бы неловким, поэтому Осаму начинает говорить. Он и правда вспоминает оживленный и эмоциональный рассказ Юмено за завтраком. — Спасибо за Кью. Он рассказал, и это… было довольно мило с твоей стороны.               — Не за что, — Осаму мысленно хмыкнул, потому что действительно было за что. — Кью слишком очарователен, чтобы вести себя иначе. А вы очень похожи.               — М, да? — даже самому не верилось, что Чуя считал его, Дазая, похожим на очаровательного младшего братишку. — А что в коробке?               — Не скажу, — хотелось легко дернуть за протянутый язык, но Осаму стоически сдержался. — А ты, ну, нормальный. Лучше, чем я думал.       На это были силы только чертыхнуться и посмеяться, что, собственно, Дазай и сделал. Он легко провел Чую до своего дома, прошел внутрь и потянул Чую по лестнице на второй этаж. В душе Осаму надеется, что младший брат не забыл поесть и выпить свои лекарства, потому что при его болезни лучше никогда не пропускать прием.        — Юмено!       Желая впечатлить своего мелкого брата, Дазай позвал его, как только разулся. Чуе требовалась в этом некая помощь, потому что кроссовки тот зашнуровал туже, чем стоит, и выползти из них так просто не мог.       — Братик и… Чуя?        Дазай вздыхает и подхватывает младшего на руки быстрее, чем тот собьет бедного рыжеволосого с ног. Кью настолько переполнен эмоциями, что его мелко трясет.        — Дай нашему гостю разуться, хорошо? Ты пил сегодня лекарства?       Чтобы хоть как-то отвлечь Юмено и проверить, все ли с ним хорошо, Дазай утаскивает его внутрь квартиры, поглаживая по спинке, пересчитывая позвонки. И только когда мальчик отвечает положительно, Осаму опускает его на пол, наблюдая милейшего рода сцену. Боже, он даже немного ревнует.       — А что в коробке, Чуя? Там сюрприз?!               — Да, и тебе нужно прикрыть глаза, хорошо?       Дазаю бы и самому хотелось прикрыть глаза и ощутить себя, как в сказке. Но чудо здесь только для Юмено. Но тот этого заслуживает. А когда коробка раскрывается… Дазай лишается дара речи, ведь провернуть такое. Это сколько дней нужно сидеть и складывать бумажных птиц, чтобы заполнить целую коробку доверху?        — О боже, — от пищания Кью хочется рассмеяться, а Чую крепко-крепко обнять. — Да их тут не меньше тысячи! Чуя, ты просто волшебник!               — Честно говоря, я не считал, — но ведь это и не нужно, да? Чудо прекрасно в своей неожиданности и неизвестности.       Осаму помогает собрать всех птиц, рассматривая то, из чего Чуя их сделал. Газеты, конспекты, документы, чистые листы — все это отлично впишется в их гамму бумажных журавликов из подручных средств. Поэтому, когда счастливый брат убегает ставить чайник, Дазай позволяет себе оказаться к Чуе чуточку ближе.        — Как я могу тебя отблагодарить? — Дазай бы поцеловал, вторгся в личное пространство, но он все-таки самую малость джентльмен. А вот Чуя походу смелее, чем кажется, потому что сам пододвигается к нему достаточно близко, чтобы ощущать дыхание друг друга.        — Пока что, одного свидания будет достаточно, — и легко целует в щеку.       У Дазая внутри бабочки в животе, которые перевернули все вверх дном и заставили понять, что Чуя намного лучше, чем можно было себе представить.