Часть 7
20 марта 2020 г. в 12:38
После того, как Лиам заперся в ванной комнате без каких-либо объяснений, Найл и Зейн забрали бутылку у Луи, пытаясь понять, что могло вызвать такую суматоху.
— Подавители? — читает Найл и выжидающе смотрит на Зейна, — с чего бы Лиаму…
Найл понимает, что это глупый вопрос, едва он слетает с его губ, но он всё равно не теряет смысла в этой ситуации.
— Этого не может быть, — медленно произносит Зейн, но доказательство прямо перед ними.
— Почему он не сказал нам? — спрашивает Найл, явно расстроенный.
Гарри хмурится, сводя брови, и раздраженно откидывает назад свои длинные волосы: «Я не знаю».
Это Луи, кто первым, кажется, выходит из транса и начинает яростно стучать в дверь ванной, сначала умоляя Лиама выйти, а затем, требуя, чтобы он сделал это, используя свой Альфа-тон. Однако ничего не работает, и Зейн оттягивает его в сторону, грубо схватив за воротник.
— Он не твой Омега и он не должен слушать твои команды, — с ядом произносит он.
Неспаренная Омега не обязана подчиняться командам от случайных Альф, но обычно даже их сложно ослушаться.
Луи выглядит ошеломленным, когда Зейн оттаскивает его в сторону. Это вовсе не ново, что он и Зейн не согласны друг с другом, хотя Луи, честно говоря, рассчитывал, что в этой ситуации Зейн будет на его стороне.
— Ты не можешь в таком тоне требовать от него, чтобы он вышел и поговорил с нами, ты, вероятно, напугал его до ужаса прямо сейчас. Очевидно же, что у него есть причина, по которой он принимает эти таблетки, — заявляет Зейн, стараясь ясно думать.
— И зачем Омеге принимать их? Это незаконно в каждой стране! Они опасны! Где он вообще их взял? — требует Луи.
У Зейна нет ответа на эти вопросы, но он отказывается верить, что у Лиама нет своих причин, которые бы объяснили, почему он поступил именно так. Он явно не доверял им, и хотя сам Зейн считал Омег особенными и редкими, и он знал, что их нужно было беречь, Лиам явно считал иначе.
Они все молчат какое-то время, прежде чем Найл говорит: «Его отец работает в фармацевтической компании, не так ли?»
Напряжение снова наполняет воздух, когда кусочки головоломки медленно встают на свои места и всё проясняется.
— Это конечно редкость, но подобные случаи не такие уж и необычные, — осторожно говорит Найл, так тихо, словно он рассказывает Альфам секрет, — существует множество историй. Например, о том, что родители Омег разочаровывались в своих детях, как только они представлялись. Пока я рос, я всё время слышал эти истории о подростках, брошенных родителями, потому что они Омеги. Как будто Омега — это какое-то грязное клеймо или ярлык «самое большое разочарование». Вы наверняка слышали эти истории в школе? Учителя и родители пытаются замять их, рассказывают нам о том, что сейчас 21 век и такой дискриминации больше не существует. Что все равны. Но вы просто продолжаете слышать эти ужасные истории о том, как родители заставляют детей принимать подавители, разрушая их полностью.
В автобусе снова воцаряется тишина, пока мальчики это обдумывают. Конечно, они слышали истории, когда были детьми, но их родители всегда давали им понять, что любят их, независимо от того, кем они представятся. Это было важной частью жизни, необходимо было принять это так, как есть.
Но они слышали истории, слухи, больше похожие на ужасы об Омегах, которых не приняли.
Гарри, Зейна и Луи всегда учили проявлять к Омегам высшую степень уважения, ведь именно они были причиной их существования. Без Омег Альфы чувствовали бы себя неполноценными. Им нужен был кто-то, за кем они могли бы присматривать, так же, как и Омеги нуждались в Альфах.
Но что, если Лиама не учили тому же самому?
— Ты же не думаешь, что его родители..? — задается вопросом Гарри.
Найл лишь пожимает плечами.
— Учитывая все истории, которые я слышал, существует не так уж и много других причин, из-за которых люди начинают принимать подавители. И он видел, как мы все представились, как я представился, — Найл пытается не расстраиваться из-за мысли о том, что Лиам не считает Омег достойными, как остальных, находя их непристойными и слабыми. На самом деле, Найл испытывал похожие чувства, когда он представился, он не был удивлен собственным статусом, но это и не приводило его в восторг. Но у него были мама и папа, которые заверили его на все 100 процентов, что он идеален, ко всему прочему, Гарри, Зейн и Луи привили ему мысль, что он действительно нужен, а у Лиама не было ничего из этого…
— Ну, а зачем ему ещё нужно было принимать подавители, если не брать в расчет, что на него надавили? Я просто хочу сказать, что даже мы все думали, что он будет Альфой, это же Лиам. Его истинный статус, должно быть, стал для всех сюрпризом, — подводит итог Найл.
Он ощущает, что поскольку и он, и Лиам — Омеги, у него есть возможность лучше понять Лиама, чем это могут сделать Альфы. Так что, Найл думает, что это его работа — попытаться объяснить Альфам всё так, чтобы они могли понять его. Они никогда не сталкивались с той ненавистью или дискриминацией, с которой сталкивался он сам, и которую Лиам так боялся. Найл хочет злиться, расстраиваться и быть в ярости из-за Лиама. Но маленькая часть его понимает Лиама, хоть Найл и не совсем уверен, почему тот так поступил. Но он понимает его.
— Нет ничего плохого в том, чтобы быть Омегой, — злобно выплевывает Зейн. Он не потерпит никого, даже самого Найла, оправдывающего предрассудки в отношении Омег. Зейн отдал бы все, что у него есть, за свою Омегу.
Найл с любовью закатывает глаза, глядя на Зейна: «Я знаю».
— Но Лиам нет, — шепчет Гарри, все еще сжимая в руке пузырёк с таблетками.
— Я был так жесток с ним, — наконец говорит Луи, ощущая презрение к самому себе.
Зейн вспоминает последние пару месяцев и то, как много времени и внимания они уделяли Найлу и просто пренебрегали Лиамом. Исключали его из совместных кино-марафонов и отгораживались на интервью. Это было плохое обращение с другом, не говоря уже о том, каково это было по отношению к одинокой Омеге. Только лишь, когда Найл указал им на тот факт, что что-то не так, они потрудились разобраться в происходящем и теперь посмотрите, что из этого вышло.
— Что нам теперь делать? — спрашивает Гарри, и остальные мальчики беспомощно смотрят на него. Теперь все изменилось, и они не могут притворяться и дальше, будто ничего не произошло. И хоть никто не упоминает об этом, но все они задумываются о том, какое место Лиам займет в их стае.
— У нас нет шоу следующие два вечера, поэтому, когда автобус остановится, мы дадим ему немного времени, чтобы привести свои мысли в порядок. И затем мы подойдем к нему и спросим обо всем. Осторожно, — добавляет Луи, когда Найл хмуро смотрит на него. Луи чувствует, что ему придется потратить целую жизнь на то, чтобы загладить свою вину перед Лиамом.
Никто из мальчиков никогда не видел эту сторону Найла, этот совершенный защитный механизм, который проявлялся лишь тогда, когда речь заходила о Лиаме. Хотя они все его защищали, будто чувствуя это.
Теперь все имело гораздо больше смысла.