***
Тёмный переулок застроенного окраинного района — то место, откуда большинство по возможности уехало из-за нежелания жить в кишащих преступностью местах. Здесь чаще всего приходилось бывать следователям, раскрывавшим нападения мутантов на людей. Когда-то здесь был и Марк. Он помнит, что совсем недавно тут умер мужчина в седьмом десятке лет, оставив после себя обветшалый дом и овдовевшую жену. Если бабка ещё жива, Туану удастся поужинать. Ежели нет — плевать. Ему недолго осталось в таком состоянии. Чем ближе он подбирался к своей цели, тем больше дрожали колени. Сердце колотилось, как после пятикилометрового забега, а любой шорох заставлял оглядываться по сторонам, играя на паранойе, как на расстроенной гитаре. Кажется, за его спиной кто-то есть. Кто-то наблюдает со стороны, крадется следом. Это ощущение не даёт покоя ни на мгновение. И тем не менее, ни шагу назад. Обратного пути уже нет. Он знал: если пробраться через окно, система безопасности не сработает. Дом старый, не реконструированный десятки лет. А соседи, если и услышат, скорее всего даже полицию не вызовут: будут радоваться, что сегодня жрут не их. Теперь выражение «мысли, как убийца» приобретает актуальность, как никогда прежде. Иен понятия не имеет, насколько сильно его тело теперь, в облике мутанта. Невозможно рассчитать, с какой силой нужно ударить, чтобы выбитое стекло не разлетелось от силы удара, став причиной шума. В ход идет рукоять ножа, которой Туан целится в нижний угол застекления. От этого стекло должно растрескаться на мелкие кусочки, как если бы его оплело паутиной. Однако одного удара оказывается не достаточно, чтобы треснуло всё окно. Ударив ещё раз, теперь уже в середину и с большей силой, Иен не рассчитывает сил и выбивает окно с предательски громким звоном стекла. Осколки сыплются во все стороны, и изнутри загорается свет. «Что ж, дома хотя бы кто-то есть». Пригнувшись, мутант спрятался под окном до подходящего момента. — Господи, что здесь случилось? — слышится голос старой дамы, возмущенной и напуганной. — Кто здесь?! Старушка подходит к окну, оглядываясь вокруг. Она смотрит вправо, влево. А хищник, поджидав её внизу, и вонзил нож в открывшуюся ему шею. Жертва с криком откинулась назад, отступая от окна и пятясь назад, руками схватившись за адски саднящую рану. Следом за ней в окно впрыгивает и убийца. Старушка уже знает, чем всё это кончится, и перестает кричать. Только плачет от боли и страха. Мутант выдергивает нож, протащив его вниз и вскрыв глотку. Женщина падает на пол, скоропостижно теряя сознание. Устланный осколками пол заливается кровью, брызги которой оседают на всём вокруг: мебели, стенах, одежде, обуви убийцы. Он сделал это. Он перешел черту. Признаться, Иен представлял себе убийство как угодно, но не так. Думал, его будет терзать сожаление, а предсмертная гримаса будет пожизненно стоять перед глазами. Даже думал, что заплачет. В действительности же — ничего. Абсолютно ничего. Ни жалости, ни удовольствия. Ни ощущения свободы, безнаказанности, власти. Просто голод, который мгновенно берет над ним верх. Одним движением стянув с лица маску, Туан опускается к своей первой добыче. Впервые нюхает свежий труп, касается ещё горячей плоти на предплечье кончиком языка. Впервые вгрызается в слои живых тканей, разрывая их с такой же легкостью, как если бы они были из слегка затвердевшей сдобы. По подбородку течёт красное, а на языке разливается омерзительный, но такой туманящий сознание вкус. От него тошнит, да и только. Хочется выплюнуть, и только закрыв ладонью рот удается сдержать рвотный позыв. Ещё укус, другой, третий через силу. Остается только привыкнуть. Вдруг свет выключается. На миг, кажется, отключается и сердце Марка. Он дёргается, бросает кусок плоти, оглядывается по сторонам, но совершенно ничего не видит. Вдруг свет загорается вновь. Перед ним, в дверном проёме, оказывается мужчина в чёрной кожаной куртке, водолазке и брюках, с платиново-белыми волосами и шрамом на пол лица. Один его облик кричал, что ничего положительного от него ждать не стоило. В голове сработала сирена к эвакуации. Иен бросился прочь, куда глаза глядят, вылетев в то же окно, через которое вошел, в бегах слыша выстрел пущенной ему вслед пули. — Блять, блять, блять! Промчавшись по безлюдной узкой улочке быстрее, чем когда-либо, и добежав до перекрёстка, Туан буквально врезается в того, от кого только что уносил ноги. — Далеко собрался? — спрашивает бархатный голос. Не выжидая ни мгновения, Иен толкает беловолосого в грудь со всей силы, но лишь слегка сдвигает с места. Однако и этого оказывается достаточно, чтобы впоследствии оттолкнуться от его плеча ногой, тем самым повалив наземь и дав себе толчок к прыжку на ограждение, а оттуда — на крышу. «Кажется, оторвался» — надеется он, пробежав по нескольким крышам близстоящих домов. Уже подбежав к черте района, он вдруг спотыкается о край очередного строения, едва успевая ухватиться за него, чтобы не упасть. Он истощен, и потому подтянуться на устойчивую поверхность получается не сразу. И, будучи уверенным, что уже отделался от преследования, Иен и не спешит. Взбирается на крышу, отряхивается. И, только разогнувшись, попадает в захват мужчины со шрамом. Поймав его за шею, тот отрывает Туана от земли и заносит над пропастью в десяток метров. — Ну что, добегался? — спрашивает тот, чье лицо едва видно при тусклом фонарном свете. Его шрам, что невозможно не заметить, тянется через всю левую половину лица, обрамляя фактурные черты. И, судя по выступившим за лбу каплям пота, Иену удалось его вымотать. — Кто ты такой? — хрипит Туан, сжимая запястье чужой крепкой руки, что фактически душит его. — Лучше ты мне скажи. — Поставь меня. — Сначала на вопрос ответь. — Сука… — Ну, я жду. — Я мутант. Отпусти, больно! — Конечно больно, — мужчина сжимает руку на шее ещё сильнее, заставляя Туана сдавленно вскрикнуть. — Я знаю, что ты мутант. Назови своё имя. — Марк… Иен Туан. — Не помнишь, как тебя зовут, ещё и не местный? — Поставь, блять! Цыкнув, незнакомец с замахом швыряет Иена так, что тот падает и пролетает кубарем почти до противоположного края крыши. Откашлявшись и переведя дыхание, Туан приподнимается на локтях. — Значит, Иен Туан, — произносит блондин, присаживаясь на корточки рядом с мутантом. — Я Ван Цзя Эр, мутант из организации «Офион». Слышал о такой? — К сожалению. — О, это ли к сожалению. К сожалению — мне придётся тебя убить. — Почему же ты ещё этого не сделал? — усмехается Марк. — Если бы я того хотел, то ты давно сыграл бы в ящик, и мы бы не играли в «кошки-мышки». — Но ты всё равно заставил меня побегать. — Заинтересовался, что ты такое. Охотишься на самой заполоненной мутантами территории, нападаешь с ножом и буквально давишься едой. Ещё и вырядился. А с глазом что? — Слишком долгая история. Поднявшись на руки, Иен понемногу принимает сидячее положение. Теперь он может рассмотреть сидящего перед ним получше. — Цзя Эр, значит. — Ну. — Китаец? — А ты догадливый. — В следственном работал. — Шерлок Туан, — насмехается Ван. — Так что, убьешь меня? — Знаешь, расхотелось. Думаю, нам лучше доесть ту старушку, которую ты кокнул, пока другие не набежали. Заодно и поговорим. — Охуеть… — Что, давно ни с кем не говорил? Цзя Эр, поднявшись, подает Туану руку, скользко улыбаясь. — Тебе повезло, что на моё место не прислали другого палача.***
«Повезло» — думает Иен, сидя в красном бархатном кресле в небольшой комнате, где помимо этого самого кресла были только двуспальная кровать, стол, невысокий комод и светильник на потолке. Стены здесь белые, да настолько, что глаза слепит. Мебель же выдержана в красно-чёрных тонах, как на подбор. Выглядит дорого, но старомодно. Как и весь особняк, в общем говоря. Но он, чёрт возьми, и вправду в комфорте, наблюдает со стороны за тем, как его сосед по комнате поправляет волосы и цепляет на шею тонкие цепочки в несколько слоёв. В какой-то момент его ловят на неприкрытом подглядывании, и оправдываться совершенно бесполезно. По правде, он представлял себе штаб-квартиру мутантов как угодно, но не уютным трёхэтажным домом в богатеньком пригородном тауне, чем-то напоминающим американские жилые кварталы. И хотя прошло всего пару месяцев — четыре, если быть точным — он всё никак не мог привыкнуть к этой роскоши, в которой он теперь жил с Цзя Эром. Ему и вправду подфартило, что тот оказался достаточно великодушным, чтобы привести Иена в «Офион», а не прикончить на месте. И достаточно обходительным, в чём-то похожим на самого Туана и симпатичным, чтобы эти двое поладили. За время, что они провели вместе, Марк поделился своей историей, частенько потягивая любезно предложенный ему косяк, а Ван внимательно слушал, даже переспрашивая о деталях, интересовавших его по ходу. Казалось, он понимал, как никто другой. И пусть сам Цзя Эр не говорил многого о себе, он всё же вскользь упомянул, что не так давно потерял любимого. Признался, что тоже знал Им Джебома и Чхве Ёндже и что от всей души ненавидел второго. Туану думалось, что они стали чуточку ближе, а Цзя Эр не раз упоминал, что у них довольно много общего. За их разговорами, разделенными надвое пачками сигарет и бутылками виски, совместными вылазками за едой время пролетело незаметно. Туан и вправду упустил момент, когда тот, кто обещал его убить, стал прижимать его к белоснежной стене своей комнаты, зацеловывая шею и ключицы. В какой-то момент вместо легкого страха и недоверия в нём поселилось спокойствие и недостижимая доселе гармония. Как будто рукам Ван Цзя Эра предначертано было оказаться под его свитером, исследуя каждый миллиметр кожи, превращая мысли в несвязный комок, который уже не удастся распутать. Желание берёт верх, и вот уже Марк удерживает Эра у стены, сжимая руки на массивных бёдрах и зацеловывая отдающие крепким алкоголем губы. Он позволяет раздеть себя сверху, осыпать поцелуями плечи, и сам не отстает, в два счёта избавляясь от ремня Вана и расстёгивая ширинку его брюк. — Не думал, что ты такой, — насмешливо выпалил мужчина, толкаясь бёдрами к паху Туана и приближаясь к его губам настолько, что почти коснулся их своими. — Какой? — Иен скользит языком по губам, глядя в шоколадные глаза напротив. — Универсал. С лица Туана не сползает хищная ухмылка, так и говорящая «Я тебе ещё покажу». И когда тот резко толкается навстречу Вану, срывая с уст мужчины сдавленный вздох, Цзя Эр сжимает руку на чужой ягодице. Обвивает длинную шею обеими руками и утягивает в магнетический, глубокий и необычайно искусный поцелуй, от которого Иену окончательно срывает крышу. Он не может оторваться, раз за разом прикусывая губы Вана и тут же прихватывая их своими. Пальцы медленно скользят по груди, расстегивая пуговицы чёрной рубашки и, опустившись до последней, оттягивают резинку боксеров, затем игриво отпуская её. — Дразнишься ещё, — изображает недовольство Ван, опуская взгляд на руку Туана. — Предлагаешь мне прямо сейчас повалить тебя на кровать и трахнуть? — приподняв бровь, Иен очевидно блефует и в ту же секунду оказывается вновь спиной к стене. — Ты хотел сказать, «Я хочу, чтобы ты меня выебал прямо здесь, Джексон Ван»? — Тебя зовут Джексон Ван? — Скажи это. — Что ещё ты от меня скрываешь? Коробку секс-игрушек под кроватью? — Ну же, — ладонь мужчины переползает на шею Туана, а твёрдый пах прижимается к чужой промежности. — Джексон, — выдыхает Иен, задыхаясь и, чёрт возьми, возбуждаясь от этого ещё сильнее, — переспи со мной. — Какой хороший мальчик, — скалится Ван, тут же вовлекая парня в очередной поцелуй и тянет спортивные брюки Иена вниз, оголяя край белья и головку члена. — Хороший мальчик сегодня сверху, — четко обозначает Туан, следом толкая Вана прямо на кровать и устраиваясь между его ног. Одежда, что безобразно висит на теле, оказывается совершенно ненужной, и даже препятствующей бесчисленным ласкам и поцелуям, в которых они оба утопают. Только рубашка остаётся на локтях Цзя Эра, так как не мешает в распахнутом виде, а хвататься за неё — ещё один способ прижать к себе и не отпускать до конца, при этом не делая больно. Джексон не думал, что откроется кому-то после того, как потерял Югёма. А сейчас о нём и не вспоминает, даже когда закрывает глаза. Иен его будто бы исцеляет. Этот мужчина — глоток воздуха, капля чистой воды. Ван вновь обретает крылья, которые ему оборвали без анестезии. Он готов на всё, чтобы история не повторилась с Туаном. Вплоть до того, что прямо сейчас принимает его в себя, как антидот внутривенно. Как наркотик, с которым хоть на время забываешь реальность. Только вот он не забывает — он создаёт новую. Иен готов сделать с Джексоном что угодно, только не причинить боль. Зацеловать каждый миллиметр подтянутого тела, войти так глубоко, чтобы сводило колени. Лишь бы чувство, за которым он так гнался, не покинуло его теперь. Он держит Джексона за руки, ритмично толкаясь внутрь, пока Ван вплетает пальцы в короткие волосы цвета спелой вишни и клянется себе, что ничего подобного не испытывал. Оголённая кожа при тёплом свете торшера кажется медовой, так и тянет скользнуть по ней языком, собирая выступившие капельки солёного пота. Туан подхватывает партнёра под поясницу, меняя угол и заставляя Эра извиваться на простыни, пытаясь ухватиться за тёплые руки как за ниточку связи с реальностью.***
Скрывать нахождение Марка в стенах «Офиона» долго было невозможно изначально. Как скоро их раскроют — вопрос времени. Что с ними будет, если Ву Ифань узнает от кого-то постороннего о новом члене организации — вопрос удачи. Джексон понимал: чем дольше он будет скрывать Туана ото всех, тем жёстче будут последствия. Четырех месяцев с небольшим вполне достаточно, чтобы уже поставить их обоих под угрозу. Первым, кто узнал о новоиспеченном соратнике, стал Хонджун. Вслед за ним — и остальные пятеро из ближнего окружения Господина. Знакомство получилось не самым приятным: на Туана глядели так, будто прекрасно понимали, почему он здесь находится и какое отношение имеет к Цзя Эру. Впрочем, их это мало касалось. Всё, что требовалось от приближенного босса — дать совет, как грамотнее и тактичнее ввести Иена в коллектив. По правде, коллективом их сложно было назвать. Как и корпоратив, который в итоге предложил Ким, едва ли являлся таковым. Не без согласования с самим Ву, особняк был оборудован для беспрепятственного и бесконтрольного распития спиртного, курения чего угодно пригодного для курения и потребления всего непригодного к потреблению, начиная веществами в виде порошка и заканчивая разделанными частями человеческих тел. Пиршество длилось всю ночь и больше, и, признаться, приятного было мало. Туану, который в жизни не пробовал ничего хуже никотина, происходящее вокруг казалось притоном. Адским подземельем, на троне которого восседал Сатана в обличии Ву Ифаня. Их взгляды не раз пересекались в ходе мероприятия — по большей части Иен ловил его оценивающие, бестактные взгляды, от которых хотелось скрыться. Только вот не спрячешься никуда. За несколько раз, что Туан поглядывал на этого мужчину искоса, он вечно ловил его на курении, единожды — на употреблении некой таблетки, которая вследствие запивалась виски. Признаться, Крис Ву пугает. Одним даже своим видом, разодетый во всё чёрное и, несомненно, не дешевое, отпустивший длинные волосы спадать на оголённую грудь, он демонстрировал всю власть, которой только обладал. «Держаться бы от него подальше» — думал Марк, уходя с Джексоном в другую комнату, чтобы уединиться, и с тревогой замечая провожающий его взгляд. Остаться только вдвоем, вырвавшись из этого змеиного гнезда хоть ненадолго — всё, чего хотелось Иену весь вечер. И Цзя Эр точно соврал бы, сказав, что не грезил тем же. В них по несколько стопок крепчайшего коньяка, чёртов переполненный бак кипящей страсти и ни грамма сомнений в том, что заняться сексом в ванной — лучшее решение в их жизни. И плевать, что дверь не закрывается на защёлку. В этот раз штурвал оказывается в руках Джексона. Он бороздит обнаженное тело Туана руками, точно непотопимое судно — водную гладь, прижимаясь к нему сзади. Горячая вода ручьями стекает по нагим фигурам, капая на керамическую ванну и паром оседая на стеклянных заслонках душевой кабинки. Прижимаясь грудью к холодной плитке на стене, Иен особенно ярко ощущает этот контраст. Он берёт партнёра за руку, будто это жизненная необходимость, наравне с кислородным баллоном, и не отпускает её ни на секунду. Джексон Ван страстен и не подчиняется совершенно никакому ритму, отчего Туан лишь сильнее трепещет и сходит с ума. И в то же время он нежен, избирателен в каждом движении и будто наизусть знает, отчего Иен будет стонать особенно сладостно. Толчок за толчком, поцелуй за поцелуем, они всё дальше от этого места и всё ближе к разрядке. Ван даже замедляется, чтобы оттянуть фейерверк и позаботиться о Марке, лаская головку члена старшего большим пальцем и поглаживая чувствительную грудную клетку, попутно осыпая нарочно подставленную шею поцелуями. — Джексон… Джексон… — Тебе хорошо? — Блять, да. Иен подается вперед, выпутываясь из тёплых объятий и уволакивая Вана в поцелуй, одной рукой сжимая оба члена для фееричной концовки. Только вот закончить крышесносным оргазмом им было не дано. Совсем другие планы были у того, кто вломился в ванную, вооруженный пистолетом, и, выстрелив в стеклянную стенку душа, разбил её на мелкие осколки. Будто пойманные на ограблении банка, двое любовников застыли в ужасе, даже не представляя, что может произойти дальше. Шум выстрела всегда сбивает столку, а сейчас — особенно. А увидев перед собой Ву Ифаня, Иен и вовсе оцепенел. Теперь пара чёрных глаз смотрела прямо на него с расстояния меньше двух метров не иначе, как не легкую добычу. Этот взгляд не назвать иначе, как леденящим. И Джексон, и Марк единогласно пожалели, что пуля пролетела мимо них. — Цзя Эр, — начал Ву, протягивая каждый блядский тон на шанхайском диалекте, — когда ты перестанешь приводить сюда шлюх? Оскорбление — ничто по сравнению с тем, что ответить на него — значит заказать себе пулю ускоренной доставкой прямо в голову. Ван лишь успевает закрыть кран с водой и скалится, пятясь в сторону, куда махнул Ифань, стараясь при этом хотя бы на осколок не наступить. — Закатить банкет, чтобы на нём же и потрахаться. Вы, педики, просто поражаете. Ву подходит к обнаженному, безоружному, совершенно обескураженному Туану почти вплотную, и цыкает не то с отвращением, не то желая запугать ещё больше. У горла оказывается дуло пистолета, подтягивая подбородок вверх и заставляя смотреть в глаза мужчине, что почти на голову выше. Туан вжимается в стенку и почти не дышит, понимая, что сейчас его ждёт то, чего он так боялся, или даже хуже. — Этот хотя бы симпатичнее прошлого. — Не смей… — сквозь зубы шипит Цзя Эр, подтягивая полотенце. Без лишних слов Ифань направляет на подчиненного пистолет, как уже доказано, заряженный, не оставляя вариантов, кроме как заткнуться и смотреть, как надежда на не такую уж паршивую жизнь рушится аки карточный домик. — Повернись, Иен Туан, — приказывает Ву, смакуя имя парня, точно кислую конфету. — Марк, не надо, — пытаясь сделать хоть что-то, мямлит Ван, за что тут же получает предупреждающую пулю под ноги. — Джекс, уходи, — сквозь слёзы умоляет Туан, когда холодная рука мужчины сжимается на его плече с чудовищной силой, следом впечатывая Иена лицом в стену. — О, нет, Цзя Эр останется. Туан закрывает глаза. Так проще терпеть хватку на плече, затем переместившуюся на шею, проще перенести весь этот пиздец, не видя стоящего рядом Джексона, который не может сделать буквально ничего. Он лишь слышит, как расстёгивается молния, и чувствует, как чужой стояк отвешивает несколько небрежных шлепков по ягодицам. Всего мгновение — и тело пронизывает боль, точно проволока, что проходит через все конечности и нервы. Марк вскрикивает, тут же сдавливая вопль где-то на уровне диафрагмы. Крис вошел по самые яйца, почти сразу начиная долбиться внутрь — иначе это не назовешь. Ноги стали подкашиваться, от шока немея, и от падения удерживала только крепкая, до посинения, хватка на бедре и удушающий захват под локоть на шее. Иену казалось, что ещё минута в таком темпе — и он умрет. От чего-нибудь точно скончается. Не выдержит сердце, сломается позвоночник, дыхания не хватит. Воздух в лёгких иссякает с каждым порывистым вздохом, что он делает в попытках не терять сознание. По ногам стекают капли крови, и боль настолько сильная, что, кажется, хуже не бывает. Ифань с замаха бьет Туана по бёдрам, оставляя после себя белые следы от ладоней, и тянет за волосы, дёргая за них и вырывая по нескольку с каждым толчком. Он не намерен останавливаться, даже когда причиняет столько боли, что Иен перестаёт кричать. Он вжимает его в стену, грубо вбиваясь в сжимающийся проход, разгоняется до предела и вдруг замедляется. Один, второй, третий раз размашисто входит с особой резкостью в хрупкое, фактически обмякшее в его руках тело, что уже даже не двигается. — Блять, — хрипит Туан, в какой-то момент думая, что это его последние слова. Вдруг Крис останавливается, вынимает ещё твёрдый член и делает шаг назад. «Ну наконец-то» — думает Марк, падая на колени, прямо на осколки, совсем обессилив. Жаль и это ещё не финал. Взяв за волосы, Ву тянет голову лишенного всякой чести Туана назад и, схватив под подбородком обеими руками, насаживает на член, толкаясь в расслабленную от утомления глотку с мерзотным хлюпаньем. Заставив Иена почти подавиться, Ифань изливается ему в рот и захлопывает челюсть, вынудив проглотить всё до капли. Трудно сказать, закончился этот ад или только начался. Однако Ву застегнул ширинку и бросил на изнеможённое тело холодный взгляд, убрав оружие в задний карман. — Молитесь, чтобы я больше не видел вас двоих вместе. Напоследок насмехнувшись над абсолютно потерянным, морально уничтоженным Цзя Эром одним лишь взглядом, Ву оставляет обитель хаоса, вместе с тем оставляя и непоправимый след на чужих душах, и без того искалеченных. Это всё равно, что сорвать пластырь с незажившей раны. Только рана изначально была несовместима с жизнью, а пластырь безбожно хлипкий. — Прости, — вырывается из уст Вана. — Я не мог нич… — Заткнись, — бросил Туан, съёжившись на полу. — Просто ничего не говори. И Джексон не говорит. За них всё сказали битые стёкла, капли крови и синяки, что в каком-то смысле никогда не пройдут. Ведь за утешением всегда наступает разрушение.