***
Очередная «смена декораций» — и вот Барри оказывается окружён тьмой. В его ушах всё ещё раздавался смех Доуэла, а перед глазами стояло лицо не в силах что-либо сделать Тоуна. И эти образы напоминали Барри о давно позабытых чувствах, одним из которых была злость и ощущение беспомощности. Учась в школе, а после — в колледже, Барри не переносил несправедливости и жестокости по отношению к слабым, пусть он и сам являлся тем, кто редко мог за себя постоять. И сейчас Барри ощущал, как всё его существо снова было наполнено этой знакомой бессильной злостью. Только теперь из-за Тоуна: из-за несправедливого и жестокого отношения к нему. И это было так непривычно… Учитывая, что Тоун сам всегда являлся тем, кто вызывал в Барри самые худшие чувства; тем, кто сам причинял окружающим боль. Не зная, где он находится, Барри уже было успел подумать, что эта темнота — ни что иное, как очередная «стыковка» между воспоминаниями, но шум за спиной доказал сейчас ему обратное. Эта тьма была реальностью, принадлежащей Эобарду Тоуну. А шум за спиной был звуком захлопнувшейся двери, щёлкнувшего замка, брошенного на пол рюкзака... — Запрет на посещения, статус: активирован. Барри вздрогнул от прозвучавшего голоса, отдалённо напоминающего ему о Гидеон. — Отключить голосовой помощник. Глаза Барри никак не могли привыкнуть к темноте, но она, похоже, совершенно не мешала Тоуну ориентироваться в этом месте. — Голосовой помощник отключён. В этот же момент на двери возникла большая тускло светящаяся панель, по всей видимости для «ручного управления» возможными устройствами в комнате. И Барри тут же поймал себя на мысли, что помимо основной цели своего «визита», он не прочь бы поскорее увидеть «дом будущего», но царящий в комнате мрак никак этому не способствовал. Барри слышал, как пройдя несколько метров, Тоун открыл дверь в ещё одну комнату и лишь после — наконец-то зажёг хотя бы там свет. Но его яркая полоса хоть и разрезала немного тьму, но пока всё ещё не давала Барри ни малейшего представления о месте, где он находится. Пройдя на этот свет и заглянув внутрь комнаты, которая оказалась ванной, Барри увидел, как Тоун аккуратно раскладывает на широком бортике раковины медикаменты и препараты. При этом у Барри отчего-то создавалось впечатление, что делает это Тоун не впервые: такими спокойными и методичными были его движения. Поморщившись, Тоун не без труда стянул с себя бордовый промокший насквозь свитер, и Барри резко втянул носом воздух, убеждаясь в своём предположении: помимо полученной кровоточащей раны, в ярком свете ванной комнаты на бледной коже Тоуна Барри без труда заметил следы и от уже заживших, полученных ранее следов побоев. Для Барри названия всех медикаментов были почти не знакомы, но тем не менее он удивился, когда из всех них Тоун взял в руки небольшой пластиковый контейнер, в котором были лишь изогнутая игла с телесного цвета нитью (Барри был уверен, что в будущем уже есть средства, способные заживлению подобных ран, без необходимости делать это «по-старинке»). Бросив пронзительный взгляд в сторону открытого шкафчика, Тоун медленно выдохнул и начал зашивать длинный порез. Делая это, едва лишь морщась от боли: спокойно, размеренно вдыхая и выдыхая. Делая это так, будто точно зная, что он сейчас не один. Будто именно поэтому не желая, чтобы кто-то видел, как больно ему на самом деле. Закончив с «шитьём», Тоун опёрся о раковину руками, а Барри поднял взгляд и посмотрел в зеркало: как раз в тот самый момент, когда и Тоун сделал это же. Да, Тоун не мог его видеть, но Барри всё равно нервно сглотнул: полный отчаяния и какой-то потерянности этот взгляд Тоуна брал за живое. И будто подтверждая все нехорошие мысли, что возникли у Барри, Тоун протянул руку к навесному шкафу, а уже в следующее мгновение в его пальцах блеснуло лезвие. — Не надо! — воскликнул Барри, совершенно позабыв, где он находится и к кому обращается. Но Тоун лишь обрезал нить, которой шил свою рану. А Барри, не понимая, почему он сам так сильно испугался, сделал пару шагов в сторону и увидел, на что так пристально смотрел Тоун: на внутренней стенке навесного шкафа Барри разглядел небольшое фото. И на этом фото был изображён Флэш. Барри не знал, что и думать, пока наблюдал за тем, как Тоун обрабатывал рану, как принимал какие-то таблетки, содержащиеся в стоявших на раковине пластиковых пузырьках. От увиденного Барри чувствовал у себя внутри бурю мыслей и эмоций из-за попыток понять, почему этот Тоун уже сейчас его ненавидит. Ненавидит так сильно, что использует его фото для того, чтобы тренировать свои безэмоциональность и спокойствие. Хотя это спокойствие, с которым Тоун переносил все трудности, выпавшие сегодня на его долю, совершенно не вязалось с тем, что он сделал дальше. На несколько секунд Тоун прикрыл глаза, опустил голову, и Барри увидел, как плечи его врага едва заметно начали дрожать, после чего Тоун снова посмотрел на своё отражение в зеркале, а уже в следующий момент всё содержимое широких бортиков раковины разлетелось по полу, ударилось и разбилось о стены… Время и образы снова будто размылись, делая Барри на какое-то время «слепым», оставляя его наедине лишь с собственными мыслями и чувствами относительно всего произошедшего. Относительно ненависти Тоуна, о причинах которой Барри так и не удалось ничего узнать. Внезапный звук вынудил Барри нервно вздрогнуть и оторваться от своих мыслей, а Тоуна (который уже «перенёсся» в ту часть комнаты, которая, по видимому, служила ему лабораторией) — отвлечься от своей работы. Это был звук пришедшего уведомления, мигающего на той самой панели управления, что была на входной двери. Затем в дверь несильно и будто бы даже робко постучали. Но Тоун никак не отреагировал на подобную попытку проникновения в его комнату: бросив взгляд на дверь, он вернулся к работе над изготовлением того, чего требовал от него Доуэл. И только пальцы, сжавшиеся в кулаки, и то, как тяжело Тоун проглотил ком в горле, дали Барри понять, что тот, кто пытался сейчас войти сюда, всё же сумел вызвать у Тоуна эмоции. Подойдя к двери, Барри посмотрел на ставшую намного ярче панель и прочитал сообщение, что на ней мигало: «Посетитель — Роберт Тоун. Статус: отклонено». Но вот прошло несколько минут, и Барри снова попытался сосредоточиться на важном открытии: в этом времени Тоун уже его ненавидит. Вот только Барри это «внезапное открытие» отчего-то воспринимал уже иначе. Было ли это следствием нескольких пережитых моментов из жизни этого Тоуна, в три погибели сейчас согнувшегося над кропотливой работой за своим столом? Парня, который никак пока не был похож на того монстра, которым ему суждено стать в будущем… Этот Тоун совершенно не походил на человека, который может слепо возненавидеть кого-либо без причины. А значит, его ненависть к Флэшу имела под собой основания. Поэтому, глядя сейчас на этого Тоуна, Барри понял, что хочет (и должен!) узнать эти причины, чего бы ему это не стоило. Это было странно: ведь на причины ненависти взрослого Тоуна, его Тоуна, Барри было почти плевать, то ненависть этого… этого мальчишки… Да, эта ненависть почему-то задевала Барри и рождала неистовое желание понять, каким образом он мог эту ненависть вызвать. Прошло уже около часа, большая часть комнаты по-прежнему была погружена во тьму, что практически не давало Барри возможности изучить «дом будущего», а Тоун так и продолжал сидеть за большим столом, к которому примыкали ещё несколько поменьше, и предназначенных уже непосредственно для различных экспериментов: пробирки, различные устройства занимали все поверхности и даже часть огромного стеллажа во всю стену. По обе стороны от Тоуна прямо в воздухе светились виртуальные экраны, с информацией на которых Тоун периодически сверялся. Не зная, чем занять себя, Барри подошёл к окну, но к своему удивлению увидел там набережную Централ Сити. Хотя по тем отрывкам, что ему удалось урвать, когда Доуэл вышвырнул Тоуна из машины — это был другой район города. Но едва Барри успел для себя решить, что быть может он плохо рассмотрел местность, как вдруг среди домов ночного города пронеслась… вспышка света! Которая уже спустя несколько секунд появилась на набережной, начала мелькать взад-вперёд, создавая световой яркий «хвост» из света и молний. — В этом времени тоже есть Флэш?.. — с сомнением произнёс Барри, завороженно наблюдая за происходящим. Но Барри не успел развить эту мысль: звук разбившейся колбы и ругательный комментарий Тоуна вывел Барри из состояния задумчивости. Даже не видя тёмных кругов под глазами, а в самих глазах — покраснений, Барри прекрасно понимал, что Тоун… что этот мальчишка чертовски устал: как морально, так и физически. Барри понял, что Тоун делает для Кристиана Доуэла какие-то особенные наркотики, и теперь снова вернув своё внимание Тоуну, Барри начал перебирать всевозможные варианты, с помощью которых он мог бы избавиться от своих угнетателей. Например, рассказать тому же Рипу? Но, подойдя ближе к столу, Барри понял, что у Тоуна и так уже есть план, как это сделать — избавиться от проблем: пробежавшись по написанным формулам, по тем составляющим, которые Тоун сейчас смешивал, Барри понял, что Тоун не просто собирался отомстить или каким-то другим образом урезонить этих отморозков — Тоун собирался их убить... Доделав яд для Доуэла, Тоун сел в кресло у кровати и прикрыл глаза. И на несколько минут Барри и сам потерял «способность видеть», а когда же снова обрёл её — засомневался в верности этого утверждение: свет во всей комнате уже горел, и первое, что Барри увидел — был он сам. И лишь пару раз моргнув, Барри понял, что перед ним всего огромная ростовая голограмма, которая изображает его ещё в самом первом костюме, изготовленном Циско. Каждая из стен содержала на себе аккуратно оформленное скопление статей, на каждой из которой Барри видел своё фото. И, судя по заголовкам, Тоуну удалось собрать о нём многое, но не всё: имя самого Тоуна Барри нигде заметить пока не удалось. Барри словно оказался в мини-музее имени Флэша и нехотя наконец признал, что эти воспоминания ничем ему не помогут: Тоун уже ненавидит его здесь, Тоун уже собирает о нём информацию, пытаясь найти способ сломать ему жизнь… — Победа над Капитаном Холодом и Тепловой волной… — Барри резко обернулся. Он был уверен, что Тоун если не спит, то дремлет. Хотя и сейчас глаза его были закрыты, но тихий и сперва едва различимый голос начал выдавать, словно мантру, одно за другим событие из жизни Барри — каждое из которых было победой Флэша над врагом. — Одержал победу над Крысоловом… Победа над человеком из Стали по имени Тони, победа над зеркальным мастером, погодным волшебником, Золотой Глайдер, Питер Меркель, Доктор Алхимия… Тоун приподнялся и выпрямив спину, устремил свой взгляд на ту самую голограмму Флэша в полный рост. И Барри невольно смутился от того взгляда, которым этот Тоун, так сейчас не похожий на его заклятого врага, смотрел на его, Барри, изображение. — Барри Аллен — самый быстрый человек на Земле… — произнёс Тоун, и Барри застыл на месте. Тоун уже сейчас знает его настоящее имя? Знает, как именно можно разрушить всю жизнь героя, смотрящего с многочисленных изображений… Стоп. Героя. — О… — Барри не смог сдержать резкий выдох от того умозаключения, которое было с самого начала таким очевидным, но которое из-за пелены старых чувств к Тоуну Барри никак не желал не только признавать, но и замечать. Но лишь в этот момент Барри наконец осознал нечто исключительно важное, удивительное и доказывающее, что он находится в совершенно правильных воспоминаниях. А все эти статьи и фото наполняют комнату не потому, что Тоун его ненавидит и желает убить. В этом времени Тоун восхищается им... — Меня зовут Флэш, — Тоун процитировал фразу на плакате и, подойдя к столу, взял колбу с ядом и бросил её в стоящее рядом мусорное ведро. После чего снова сел за работу. ...здесь Тоун мечтает быть таким же героем, как его кумир.Меня зовут Флэш
27 апреля 2020 г. в 19:15
От яркого солнца из прошлого воспоминания не осталось и следа: небо было затянуто предгрозовыми тучами, а ветер, казалось, был готов сбить с ног. Барри едва поспевал за Тоуном, быстрым шагом направляющемуся к другому корпусу учебного заведения, в котором Барри с большим трудом, но всё же смог увидеть знакомые очертания: это был научный институт Централ Сити.
— Тоун учился в Централ Сити?
Прежде Барри никогда не задавался такими вопросами. Где Тоун жил? Где родился? Какая у него была семья, друзья? И поэтому теперь Барри всё больше понимал значение той истины, о которой не раз говорил его заклятый враг. «Ты ничего обо мне не знаешь, Флэш». И лишь сейчас Барри понял, что даже не пытался ничего узнать о человеке, которого ненавидел всем сердцем. Ведь этой ненависти ему всегда казалось достаточно.
Поэтому теперь для Барри было весьма странно и непривычно узнавать такие подробности, как, например, тот факт, что Тоун учился в месте, куда сам Барри не решился даже подавать документы, несмотря на близость к дому, который он так не хотел покидать: уж слишком высокие здесь были требования для поступления. Но сейчас у Барри тут же возник вопрос: насколько сильно система образования изменилась, что теперь сюда могли поступить даже такие, как Кристиан Доуэл?
— Ни материальные ценности... ни знания... ни чувства... ничто не важно перед неограниченными запасами времени… — услышал Барри позади нарочито коверкающий слова Рипа голос Доуэла.
Тоун его тоже услышал: Барри видел, как плечи его врага заметно напряглись.
— Как вам такой бред? Я думал, это заведение не настолько отсталое, чтобы заставлять нас писать под диктовку! Этот бриташка словно из деревянного века!..
— Каменного, идиот… — нервно пробормотал Барри, отмечая, что компания идёт прямиком следом за Тоуном.
— Хотя я знаю, кому бы запасы времени точно пригодились… — голос Доуэла стал нарочито громче, — Да, Эдди? Эй, Тоун, я к тебе обращаюсь!
На несколько секунд в глазах Тоуна отразилась внутренняя борьба и, как показалось Барри, она заключалась в попытке найти решение для этой ситуации: сперва его взгляд метнулся на парковку, затем — в сторону корпуса, к которому спешила стайка студентов, но в итоге, медленно выдохнув и с явным трудом проглотив ком в горле, Тоун остановился и развернулся лицом к приближающейся компании.
Барри видел, как его руки нервно дёрнулись в явном желании обхватить себя. Но вместо этого защитного жеста, Тоун просто переминулся с ноги на ногу, стараясь выглядеть как можно более непринуждённо. И Барри, вспоминая себя в подобных ситуациях — свою эмоциональность, — не мог не отметить: хорошо притворяться его враг умел и сейчас.
— Народ, знакомьтесь, Эобард Тоун! Самый выдающийся мозг факультета всезнаек и мой лучшайший друг! Да, Эдди? — поравнявшись с Тоуном, Доуэл положил свою огромную руку на его худое плечо и с силой притянул к себе, будто тем самым демонстрируя ухмыляющимся дружкам наличие между ними «дружбы».
При этом Барри отметил, как от этого жеста Тоун содрогнулся всем телом и побледнел: весь его вид говорил о том, будто эти прикосновения вызывают у него не просто неприязнь, а самое настоящее отвращение.
— Так вот! — с энтузиазмом воскликнул Доуэл, продолжая прижимать Тоуна к себе, — Эдди был так любезен, что согласился повторить для меня ту охрененную дурь, которую он сделал в прошлый раз!
— Дурь у тебя в голове… — пробормотал Барри себе под нос, невольно чувствуя волны негодования от картины, которую он вынужден был наблюдать.
— Это не дурь, Доуэл, а моё экспериментальное средство для временного усиления телепатических возможностей…
— Да-да-да, — закивал Доуэл.
Барри чувствовал, как усиливалось нетерпение у этого громилы.
— …и главная недоработка этого средства — практически моментальная зависимость.
— Так ты принёс её для меня или нет?
Тоун, похоже, понял, что «моментальная зависимость» уже вступила в свои права, поэтому, прикрыв на секунду глаза и с силой сжав переносицу, попытался перейти к другим аргументам:
— Ты хоть представляешь, сколько времени занимает сделать даже несколько миллиграмм?
Только вот этот аргумент совершенно не отрезвил Доуэла: Барри видел, как этот громила изменился в лице, как дёрнулись его скулы, расширились ноздри, а губы были готовы искривиться в подобие оскала — такой ответ его устраивал ещё меньше, нежели предупреждения о зависимости. Но вот уже в следующее мгновение, Доуэл продолжил игру в «лучших друзей», вернув на лицо неправдоподобную улыбку. И Барри этот ход, за которым явно скрывалась опасность для Тоуна, совершенно не понравился.
— Зачем мне так напрягаться? У меня же для этого есть ты! — Доуэл хлопнул Тоуна по плечу и, снова приобняв его, повёл в сторону парковки, — Хотя, знаешь что, Эдди, пусть я и не силён в вычислениях всей научной херни, но, мне кажется, я очень хорошо понял суть того бреда, что целый час проповедовал нам этот бриташка… — и остановившись у одной из припаркованных машин, Доуэл вскинул указательный палец вверх, — Время — главный ресурс! И поэтому я буду столь щедр, что продлю тебе срок аж до завтра!
— Доуэл, я не… — начал было Тоун, и Барри тут же одобрительно закивал на его попытку отказать в подобной «просьбе». Но слова Тоуна так и остались всего лишь робкой попыткой, потому что в следующее мгновение Доуэл резко перехватил Тоуна за ворот тонкого свитера и с силой прижал спиной к громоздкой машине.
— Я сказал: до завтра, Тоун. Иначе тебе действительно понадобиться научиться путешествовать во времени: только не для того, чтобы закончить для меня дурь, а чтобы суметь избежать того ада, в который я превращу твою жизнь.
При последних словах у Тоуна было такое выражение лица, словно он и сейчас не считает свою жизнь лучше упомянутого ада. И Барри невольно задумался, дело ли только в Доуэле и его дружках, или есть что-то ещё? То самое, что и толкнуло Тоуна на путь убийств и нежелания считать любые жизни, кроме своей собственной, чем-то важным.
— Но, чтоб мы поняли друг друга получше, давай-ка мы с тобой немного прокатимся! — и распахнув заднюю дверцу, Доуэл силой затолкал Тоуна в машину, а после обернулся на своих дружков, — Кэроу — за руль, вы двое — увидимся вечером в кампусе!..
Барри не знал по какому принципу действует связь между воспоминаниями, но, наблюдая сейчас за Тоуном, сидящим рядом с Доуэлом на заднем сидении, Барри понял, что «пропустил» часть разговора: машина уже замедляла свой ход, а за окном — вовсю лил дождь.
— Надеюсь, мне удалось донести до тебя общую суть, Эдди, — Доуэл протянул руку и, наклонившись в сторону Тоуна, открыл ему дверцу машины, заставив при этом Тоуна буквально вжаться в сидение, — Но, чтобы у тебя осталось напоминание, и ты не смел сомневаться в моих намерениях… — Доуэл оскалился, и Барри увидел, как в воздухе мелькнуло что-то блестящее, а уже в следующую глаза Тоуна налились болью.
— Не переживай, я не такой идиот, каким могу показаться: от этой царапины ты не умрёшь, просто хочу, чтобы ты понимал, что мои слова никогда не расходятся с действиями.
Тоун схватился за бок, и впервые Барри увидел в его глазах ту самую ненависть, которая обычно была адресована всегда ему одному.
— Ой, ну не смотри на меня с такой неблагодарностью! Я даже довёз тебя до дома и освободил от остатка занятий, чёрт тебя дери!.. А теперь, давай, проваливай отсюда! — рассмеявшись, Доуэл с силой вытолкнул Тоуна из машины. Заставив его упасть прямиком на мокрый асфальт подъездной дорожки, пролетев сперва около двух метров, ведь, оказалось, машина передвигалась по воздуху.