Не обольщайтесь, целуя в темечко, Бог даёт знак Дьяволу, на кого обратить особое внимание.
Даже когда Чонгук во второй раз перевёл взгляд с тёмно-карих глаз Бёль, которые в полумраке кабинета выглядели и вовсе чёрными, вниз, на выпирающие косточки её бёдер, ничего не исчезло. В смысле, ничего не поменялось и это не оказалось каким-нибудь волнующим и в то же время дурным сном, но оно стало походить на него больше, когда на лестнице раздались удаляющиеся шаги. Тэхён спустился вниз, чтобы предложить напитки, а заодно подслушать, чем обернётся его помощь Бёль, а теперь бежал со всех ног наверх, намереваясь притвориться, что ничего не видел. Чонгук же никак не мог тоже притвориться. Его взгляд всё равно возвращался к полоске светлой кожи, что выглядывала из-под задранной кофточки, к чёрным кружевным трусикам, должно быть, слишком прозрачным, и к тому, о чём говорила Бёль — к шрамам, которые тянулись по правой ноге от внутренней стороны бедра и заканчивались чуть выше колена. И, несмотря на всё это безобразие, Чонгук облизнулся. — Не думаешь, что это слишком рискованно — снимать с себя штаны перед весьма сомнительным парнем в не менее сомнительном месте, где тебе вряд ли кто-то придёт на помощь? Даже твой папа, — он откинулся на спинку стула и, хоть и старался выглядеть равнодушным, не смог скрыть некого потрясения. Улыбка, которой он пытался показать свою самоуверенность, вовсе не выглядела «уверенной», да и то, как он периодически ёрзал на стуле, тоже говорило о том, что он взволнован. — Значит, не можешь… — Бёль наклонилась, хватаясь за спущенные штаны и не очень торопливо подтягивая их вверх. — Почему же? Она так резко подняла голову, что он почти вздрогнул. — И следа не останется? — слегка прищурив глаза, она уставилась на Чонгука. — Правда, уберёшь их? Без хирургического вмешательства или каких-то странных травок, которые нужно пить, пока молишься при полной луне? Чонгук фыркнул. — Ну, молитвы точно не по моей части, — небрежно сдув прядь волос, что упала на глаза, он выдохнул со стоном и растянулся на стуле. — Но ты уверена, что это то, что ты хочешь? Просто убрать шрамы? Потянувшись к вороту рубашки, он немного оттянул ткань, оголяя ключицы, а вместе с тем и следы от ожогов. Бледные, гладкие, будто кусочек чужой кожи, они практически всегда бросались в глаза, но Бёль их не заметила. — Это же только первое желание, — её дыхание участилось, и когда она снова наклонилась, чтобы спустить джинсы ещё ниже, Чонгук уловил несколько шумных выдохов. Она тоже нервничала. — Ладно, — он махнул рукой, притворяясь скучающим, но в то же время мысленно сходя с ума от всей этой ситуации. Он настолько отвык от настоящих людей, что подолгу не мог найти логики в их поступках и в целом не мог понять их. — Я уберу шрамы, только надень, пожалуйста, джинсы и больше никогда не садись в моё кресло. Оно стоило полтора миллиона вон. Бёль хотелось поспорить, а ещё спросить, почему он не сказал ей одеться раньше, а в наглую пялился, но от переполняющего её восторга она не смогла и слова из себя выдавить. Наспех натянув джинсы, она со второй попытки застегнула пуговку, а потом убрала руки за спину, начав перекатываться с пяток на носки и обратно. Она ждала. Но чего? Что он скажет ей «всё, готово»? Или каких-нибудь других указаний? Или, может, каких-нибудь странных ощущений? — И это все желания на сегодня? — Чонгук опять потянулся к бутылке, в этот раз не для того, чтобы пить, просто ему нужно было отвлечься. — Не совсем. Слегка выгнув брови, Чонгук постарался разобрать нанесённый на этикетке текст, больше похожий на обычные каракули. Он так ждал прихода Бёль, а теперь желает, чтобы она сквозь землю провалилась, буквально, и чтобы там ей занялся кто-нибудь из лучших его слуг. Она же только что узнала, что Дьявол правда существует, а значит, и Бог должен быть — такие мысли обычно прокрадываются в светлую голову, но несмотря на действительно светлый цвет волос, Бёль не думала о такой ерунде. Бог или Дьявол, Рай или Ад — какой смысл думать об этом сейчас? Жизнь слишком коротка, чтобы беспокоиться о том, что будет после неё. Если Чонгук правда может исполнить её желания, она не упустит этой возможности. — Я бы хотела одно желание потратить на бармена, — она указала пальцем вверх. — Он просит зарплату, желательно за всё то время, что он у тебя работал. А ещё немного свободного времени. Ты знал, что он хочет учиться? Чонгук медленно выдохнул, так, как это делали в аудиоуроках по йоге. — Верно говорят, скупой платит дважды. Так и знал, что не стоит нанимать первого встречного демона. А теперь он смеет чего-то хотеть… Всё чаще у Чонгука было дурное настроение, и он не сомневался, что виной тому не столько последние события, сколько последние несколько лет. Так скучно и одновременно весело ему ещё на земле не было. В одно мгновение он наслаждался работой в баре, в другое симпатичными демонами, но в остальное время заняться было нечем и столкновений с людьми сложно было избежать. И всё-таки, что-то в них было. В людях. — Но… — Бёль начала топтаться на месте. — Разве это не странно? — То, что Тэхёну хочется учиться? Она мотнула головой, отчего её светлые волосы скользнули по плечам. — То, что Дьявол поднялся на землю. — И что в этом странного? — Чонгуку снова становилось скучно, и он едва успел прикрыть рот ладонью, когда зевнул. — Почему Бог никогда не спускается на землю, чтобы исполнить чьи-то желания или заполучить больше душ? Оттолкнувшись от стула, Чонгук встал и смерил Бёль недовольным взглядом. В прошлом ему частенько приходилось иметь дело с ничего не понимающими девушками, вечно что-то втолковывать им, убеждать, и он никогда не испытывал раздражения, так почему сейчас его так злит то, что Бёль не понимает? Возможно, потому, что она никакая не избранная. В ней нет и толики того особенного, что было в его девушках. — Потому что очередь в Рай и без того длинная. Обойдя стол, а вместе с тем и Бёль, Чонгук уселся в кресло и запрокинул голову назад. По факту, она не могла болеть, но болела. — Если у тебя больше нет никаких вопросов и… — он замолчал, когда она вдруг обернулась, протягивая свой мобильный. Трещина пересекала весь экран, и мелкие потёртости были на корпусе. — Что? Хочешь новый телефон? Когда она снова покачала головой, Чонгук мог поклясться, что уловил в её лице какие-то новые эмоции. Она не насмехалась над ним, нет. Её просто забавляло что-то. — Давай обменяемся номерами, чтобы, когда в следующий раз у меня появятся желания, я могла тебя набрать, а не тащиться сюда, — она сморщила носик, мельком осматривая кабинет. Она надеялась, что Чонгук не станет слишком много думать о настоящей причине, по которой ей не хочется здесь показываться. Хотя их было даже две. Первая — в этом баре на днях произошло убийство, а вторая — папа убьёт её, если узнает, что она здесь и что у неё есть дела с Чонгуком. — Ладно, — нехотя он взял у неё телефон и быстро ввёл свой номер. Он бормотал цифры, пока набирал их, а Бёль и это сочла забавным. У него такие недьявольские привычки. — Всё? — она удивилась, когда он вернул телефон. Она думала, что это займёт чуть больше времени. — А ты не собираешься записать мой номер? — Нет, — начав покачиваться на стуле, он указал рукой в сторону выхода, и Бёль поняла, что задерживаться здесь нет смысла. — Кстати, первое желание, — опустив руку чуть ниже, Чонгук указал на джинсы Бёль, — уже исполнено. Но, будь добра, проверь качество исполнения дома. Борясь с желанием забежать по дороге в туалет, Бёль согласно кивнула и двинулась к лестнице, переступая за раз по две ступеньки. Оказавшись наверху, она одарила Тэхёна улыбкой и показала поднятый вверх большой палец. Её отец подтолкнул её к мысли о желаниях своими предостережениями, а Тэхён подсказал, что можно выбить побольше желаний. За это он попросил только зарплату и возможность хотя бы иногда покидать бар. — Спасибо, что зашли, — он помахал на прощание, и его губы изогнулись в приятной улыбке. Он никак не был похож на демона. Оставив на время тряпку и барную стойку, Тэхён внимательно следил за тем, как исчезает Бёль в дверном проёме, и прислушивался к отдаляющимся шагам. Входной двери и правда не хватало, как и защитного поля, которое не позволяло видеть бар тем, у кого не было никаких желаний и души, которую можно было бы продать. Проходящие мимо люди теперь удивлялись не только отсутствующим дверям, но и тому, что никогда ранее не замечали этого бара. — Тэхён, — Чонгук присел на один из стульев у стойки, и подпёр голову рукой, — мне, по-твоему, скучно? Иначе зачем ты помогаешь ей? Причём очень по-человечески, не без выгоды для себя. Тэхён поджал губы, убирая тряпку под стойку и между тем виновато поглядывая куда-то вниз. Времена, когда Дьявола мало интересовали жизни других демонов прошли совсем недавно, но Тэхёну не удалось застать их и ему очень хотелось буйствовать. Нечестно, что на земле есть те, кто застал справедливого Господина и получил шанс на лучшую жизнь. — Вы просто никогда не были на парах, а я случайно попал… — с каждым словом голос Тэхёна сходил на нет. Вряд ли Чонгуку удалось бы понять все прелести обучения в университете, ведь он ещё никогда не встречался со студентками. В этом многие демоны обскакали его. — Я слышал, дети ненавидят учёбу, в том числе и в университете, — он обвёл восстановленные стеллажи с алкоголем скучающим взглядом, — но тебе, разумеется, лучше знать. Ведь ты теперь можешь считать себя чуть более свободным демоном. Ещё и при деньгах. Чонгук исподлобья смотрел на Тэхёна, указывая на кассу. — Можешь забрать всё, а потом валить на свою учёбу! — в конечном итоге выпалил он, убирая руку от лица и отворачиваясь к стене. Несмотря на все испытания, уготовленные его Отцом, ему редко приходилось оставаться одному. Когда он был изгнан и бродил по земле, всюду были люди, а в Аду под рукой всегда были демоны, которые не оставляли в покое ни на минуту. Во все последующие восхождения на землю у него тоже была компания, но сейчас он чувствовал, что впервые за долгое время может остаться совсем один. Ни людей, ни демонов не будет на его стороне. — Господин… — Тэхён закусил нижнюю губу, пытаясь скрыть смущённую улыбку. — Чего?! — Но в последние дни практически не было клиентов, и в кассе всего шестьдесят тысяч вон… Плотно сжав челюсти, Чонгук потянулся рукой во внутренний карман пиджака и извлёк оттуда кредитную карту, которой пользовался всё это время. Это не были его единственные ресурсы, да и он что угодно мог получить без денег, но отдавать её кому-то всё равно было неприятно. — Четыре шестёрки, — быстро пробормотал он, ловя на себе удивлённый взгляд Тэхёна. — Это пароль. И я надеюсь, ты не собираешься идти в Ихва. Найди себе другой университет. Тэхён помедлил перед ответом, но потом медленно кивнул. Если бы он начал спорить, мог бы нарваться на неприятности. — Тогда я могу идти? — он неуверенно попятился в сторону. — Прямо сейчас? — Ага. Повторять Тэхёну не нужно было. Обрадовавшись, он стянул с себя жилетку, и едва ли не подпрыгивая от восторга, помчался к выходу. Он исчез в дверном проёме скорее, чем Чонгук успел моргнуть, но вернулся уже через мгновение, тихо постукивая по косяку. — Ну что ещё? — Чонгук обернулся, притворяясь ужасно раздражённым, и стал стараться лучше, когда на пороге показался не Тэхён, а Савриил. Выглядел он слегка… потрёпанным. — За тобой гналась свора собак? Очень голодных, полагаю. Савриил вытянул руку назад, будто ища дверную ручку, но моментально одёрнул себя — двери то не было. Чонгук отметил, что на самом деле он выглядит не только потрёпанным, но и очень растерянным. Бормоча что-то невразумительное себе под нос, он медленно поплёлся к барной стойке и занял стул рядом с Чонгуком. — Кажется мне, мы договорились встречаться только в Аду, — Чонгук прошёлся рукой по чёлке, в то же время глядя на взъерошенные волосы брата. — Да, но ты больше не спускаешься в Ад. — Поэтому и не спускаюсь — не хочу видеть твоё уродливое лицо, оно мне потом в кошмарах снится, — Чонгук тяжело вздохнул, задумчиво глядя на стеллажи. — Раньше хотя бы в Аду покой был, но теперь там ты, и мне приходится довольствоваться крохотным баром в Сеуле. Савриил внезапно поднял голову, напугав этим Чонгука. — Брат, мне кажется, Отец узнал о нашей сделке, — впервые за всё время своего существования на лице Савриила не было дурацкой ухмылки и в его взгляде не было и намёка на то самое превосходство, которое он регулярно демонстрировал Чонгуку. — Он подослал ко мне Гавриила, и теперь я не могу спускаться в Ад. И ещё в Раю гроза. Знаешь ведь, что это значит? На лице Чонгука отразилось отвращение. — Это не мои проблемы, а твои, — сквозь стиснутые зубы сказал он, вставая со стула и направляясь к двери за стойкой. — Но это тебе нужны были кости, — ножки стула скрипнули. — Брат, верни их мне. Если я принесу их Отцу… — Плохим снова буду я. Немного несправедливо, не находишь? — Чонгук чувствовал, что ещё чуть-чуть и его глаза таки вспыхнут. — Вечно вы совершаете ошибки, а последствия валите на младшего. Вот от кого люди набрались! Я за язык тебя не тянул, когда мы заключили сделку, и я не собираюсь помогать тебе. Ты портил мне жизнь задолго до Тэхи и костей. Чонгук осёкся, нечаянно произнеся её имя, и сразу же прикусил нижнюю губу. Было ужасно больно, и металлический привкус надолго задержался во рту. — Более того, я знаю, какой ты на самом деле, и искренне надеюсь, что не один я вечно буду стоять в углу. Меня греет мысль, что ты тоже получишь от Него. — Ну разве ты не понимаешь? — Савриил обошёл стул и стойку, оказываясь на расстоянии вытянутой руки от Чонгука. — Он отправит других на поиски костей. Кому как не тебе знать, что человеческого сына он любит больше всех, и что любые артефакты ему важнее всех нас. Если не я заберу кости, значит Гавриил. Только он по ходу уничтожит как можно больше людей и демонов. Чонгука внезапно захлестнула одна навязчивая мысль. Она засела в его голове после слов Савриила и теперь шевелилась там понемногу, не позволяя забыть о себе. Она целиком и полностью была посвящена недавнему убийству, произошедшему в баре, которое повлекло за собой ряд неприятностей, вроде нагрянувших полицейских, допросов, отсутствующей двери и, разумеется, исчезнувшей пелены, которая позволяла видеть бар только потенциальным клиентам Дьявола. — Во всяком случае, — Чонгук потянулся к вискам, потирая их пальцами. Голова у него и правда раскалывалась. — Костей у меня больше нет. Их украли. На несколько мгновений в баре повисла удручающая тишина. Савриил так и замер с выражением раскаяния на лице, а Чонгук продолжал массировать виски пальцами. То ли он стал слишком стар, то ли его тело действительно в ужасном состоянии. — Ох, Господь милостивый, — Савриил возвёл взгляд к потолку и промолвил ещё несколько слов, прежде чем снова посмотрел на Чонгука. — Кем бы ни был тот человек, тебе лучше помолиться за него. Грозовые тучи уже сгущаются над этим городом, и когда пойдёт дождь, Отец вышлет одного из братьев.***
Бёль зажмурилась, отсчитала десять секунд и снова посмотрела на свою ногу. Гладкая бледная кожа была идеальной. Ни единой царапинки, никаких жутких шрамов и даже намёка на что-либо из этого. На ощупь кожа тоже была целой и ничем не повреждённой. Безобразные шрамы, которые заставляли её стыдиться своего тела, исчезли к тому времени, как она добралась до дома прошлым вечером. Но ей и сейчас с трудом верилось в это. Возможно, Чонгук мастерски владеет техникой гипноза? Он загипнотизировал её, а она теперь не видит шрамов. В любом случае, проверить качество исполнения она сможет только когда решится выйти из ванной комнаты. — Бёль, чёрт возьми, сколько можно чистить зубы? — Соль барабанила кулаками по двери. — Я опаздываю, между прочим! К сестре через мгновение подключились и родители, тоже не упустив возможности разочек стукнуть по двери. — Звёздочка, у тебя там всё нормально? — отец прижался ухом к двери, стараясь расслышать хоть что-то, но уловить тяжёлое дыхание Бёль было практически невозможно. Вдохнув поглубже, она бросила ещё один взгляд на ногу, а потом, расправив рукава платья, открыла дверь. Ей снова пришлось задержать дыхание, потому что она очень боялась выдать своё волнение, но красные от смущения щёки скрыть было невозможно. Оставшись стоять на пороге, она позволила мачехе тихо ахнуть, а Соль удивлённо вскинуть тонкие брови. Они обе толком никогда не видели её шрамов, хоть и знали, что они есть. — Кхм, — Бёль незаметно оттянула края платья, пытаясь опустить его как можно ниже, — я уже не успею позавтракать. Тоже опаздываю. Они выглядели потрясёнными, но на их лицах не было и намёка на отвращение. Больше всех был удивлён отец, но, моргнув несколько раз и прочистив горло, он не стал ничего говорить. Отступив в сторону, он пропустил Бёль в коридор, а оттуда проследил взглядом за тем, как она взяла сумку с тетрадями и бумажный пакет со спортивной формой. Он даже не знал, что у неё есть физкультура. — Там, кажется, собирается гроза, — отец потёр затылок, мельком пытаясь взглянуть на подол платья. — Но я запланировала надеть это платье ещё вчера, — Бёль улыбнулась, и от этого сердце полицейского Ына кольнуло. Давно он не видел, чтобы она вот так улыбалась. — Тогда подожди буквально пять минут, — он впопыхах начал ощупывать пижамные штаны в поисках карманов, а вместе с тем и ключей от машины. — Я тебя отвезу. — А меня, па? — Соль надула губки, и стала похожа на утку. — И тебя, Соль. Просто подождите.***
Седжон резко подняла взгляд, когда услышала скрежет металла о металл. Тяжёлая дверь, ведущая в актовый зал, приоткрылась, и скользнувшие по стене тени растворились в темноте так же быстро, как и появились. — Кто здесь? — задержав ручку над тетрадью по политологии, она стала вглядываться в темноту, которой были окутаны сидения. Со сцены практически ничего не было видно и, несмотря на усилия, различить того, кто прошмыгнул, было невозможно. — Седжон! — дверь снова приоткрылась и очертания профессора Юн, как и её звонкий голос, заставили Седжон вздрогнуть и захлопнуть тетрадь. — Я так и знала, что ты здесь. Но почему трубку не берёшь? Лекция твоей матери начнётся через десять минут, а все лучшие места уже заняты. Седжон скривила мордашку, когда тётя Сохи появилась в узком проходе и настойчиво постучала кулаком по сцене. — Седжон, ты же знаешь, как важно для Тэхи… — Ага. Первая лекция перед публикой, потому что все предыдущие лекции были исключительно для меня и в нашем доме, — закончив складывать тетради в сумку, Седжон подошла к краю сцены и была встречена недовольным взглядом. — Что? — Удивительно, как сильно ты не похожа на своих родителей, — профессор Юн покачала головой, после протягивая Седжон руку и помогая ей спуститься. — По какому предмету домашка? — А, это, — Седжон обернулась разочек, желая убедиться, что мелькнувшая в полумраке тень просто разыгравшееся воображение, — мне не удалось дописать дома, потому что мама устроила истерику из-за заколки. Ты бы видела, как она рыдала. Её нос от этого покраснел и стал в два раза больше. Седжон прерывисто выдохнула, стараясь как можно дольше улыбаться. Она чувствовала себя виноватой, но ни за что не решилась бы признаться маме в том, что это она потеряла заколку. Ей это казалось чем-то не особо важным, но видя, как мама переживает, она не могла не думать об этом. — Ты просто не понимаешь, — рука профессора Юн опустилась на девичье плечо, легонько сжимая его, — эту заколку ей подарил кое-кто действительно важный для неё, поэтому она очень бережливо относится к ней. Не думаю, что до этого она хоть раз теряла её. — А я помню, — Седжон остановилась у двери, налегая на неё, чтобы открыть, — тогда я взяла её, чтобы поиграть с куклами. Когда она отбирала заколку, я даже уколола палец. Профессор Юн помогла открыть дверь, а потом легонько подтолкнула Седжон к выходу. В коридоре было не многим светлее. Всё небо нынче затянуло чёрными тучами, которые блокировали любые попытки солнечных лучей пробраться на территорию университета Ихва. Вдалеке уже мелькали молнии, и в воздухе пахло ещё не начавшимся дождём. — Постарайся не напоминать маме о заколке, из-за этого она становится чересчур сентиментальной. Седжон поёжилась от промчавшегося по коридору сквозняка и отпрянула в сторону, когда несколько студентов чуть не сбили её с ног, пытаясь втиснуться между ней и профессором. — Её лекция будет о книгах, да? Потому что папа так и не вернулся из дурацкой командировки, — Седжон слегка вздёрнула подбородок и сморщила носик. Каждый раз, когда она говорила об отце, вспоминала его важный вид, вечно задранную голову и заумные речи, повторяющиеся раз за разом, её пробирало непреодолимое желание повторять за ним, но в игривой форме. — Потому что он специально повесил всё на Тэхи. — Типичный мужчина, — заключила Седжон, останавливаясь в дверях аудитории. Все хорошие места действительно были заняты, но практически все задние сидения были свободны. Очевидно, мамина лекция не произвела должного эффекта и далеко не многие решили променять пары на это. И если бы Седжон хотя бы на толику была такой же ответственной и прагматичной, как большая часть студентов Ихва, она бы тоже отправилась на пары. Но разве может она упустить шанс прогулять их, да ещё и официально? — А где мама? — Она, наверное, вышла в туалет, — профессор Юн подняла левую руку, поглядывая на наручные часы. Лекция должна была вот-вот начаться. — Думаешь, мне стоит пойти поискать её? Вдруг она заблудилась. Седжон кивнула, не отрывая взгляда от последних рядов и подыскивая себе место, где мама сможет её видеть. Слишком увлечённая этим занятием, она пропустила мимо ушей просьбу пройти и не заметила, как профессор Юн скрылась за поворотом. Она не сомневалась, что мама не могла далеко уйти. А Тэхи всё-таки сделала это. Она заблудилась не в трёх соснах, разумеется, но буквально в трёх поворотах. Сначала повернула направо, затем снова, и налево. Или… может, сначала были повороты налево? Зарывшись пальцами в волосы, она легонько оттянула их и с трудом подавила разочарованный стон. Все эти неудачи преследовали её с тех пор, как пропала заколка. Казалось, только вчера она лежала в нижнем ящике прикроватной тумбочки, но когда Тэхи хватилась её, она пропала. Как сквозь землю провалилась. — Чёрт, — она выругалась, когда в очередной раз оказалась у двери, ведущей на задний двор. — Чёрт! Чёрт! Возможно, если она обойдёт по улице, сможет добраться до главного входа, а там как-нибудь и до аудитории? Из-за того, что пара уже началась, в коридорах практически никого не было, а телефон Тэхи так неосмотрительно оставила в сумке. — Это просто какой-то кошмар, — не прекращала она возмущаться, спускаясь по каменным ступенькам, — настоящая катастрофа! Чёрт, ну за что мне это? — Не уверен, что ты спрашиваешь того. Туфля Тэхи замерла над последней ступенькой, и она так резко подняла голову, что та закружилась. Если бы только солнце выглянуло из-за туч, продолжая прогревать асфальт, как сковороду, Тэхи смогла бы списать всё на солнечный удар или на преломление света, или на что-либо другое, но сейчас не на что было спихнуть эту галлюцинацию. — Знаешь, как говорят? Божья кара, — Чонгук усмехнулся, и у Тэхи не осталось никаких сомнений в том, она сошла с ума. Совсем крыша поехала. Из-за проклятой заколки. — Так что лучше спроси у него, за что тебе это. А вместе с тем и за меня спроси. Я тоже не понимаю.