Каждый из нас друг другу Дьявол. И мы делаем этот мир Адом.
Чонгук опустил ложку в стаканчик с двумя подтаявшими шариками ванильного мороженого и запрокинул голову назад, стараясь игнорировать плоский голос, доносящийся из телевизора. Тот, кто озвучивал этих дурацких мышей, явно перестарался. — Вот так, да! — Бёль расхохоталась, когда очередная катастрофа приключилась в рисованном доме, а затем сунула в рот огромную ложку клубничного мороженого. Она съела уже полторы порции и не собиралась останавливаться — Чонгук ведь угощает. — А можно мне ещё сиропа? Выражение лица парня говорило само за себя, но Бёль вытянула руки со стаканчиком и немного улыбнулась. Её верхняя губа блестела от растаявшего мороженого и наверняка была липкой. — Пожалуйста, — Чонгук клацнул челюстями, отставляя свой десерт на столик и не успевая остановить Бёль, которая тут же подхватила его мороженое. — Да, пожалуйста, — она не побрезговала облизать его ложку, а затем бросила её на стеклянный журнальный столик, который теперь тоже был липким. По правде говоря, Чонгук уже и не ожидал от неё ничего другого. Пока она ела холодную лапшу, пролила бульон на его кровать, а ещё неосторожно открыла судочек с редькой и несколько белых квадратиков упали на кашемировый плед с бахромой, который Чонгук очень любил. Он успел несколько раз пожалеть, что привёл её к себе, в том числе и из-за этих тупых мультсериалов, которые она считала забавными. — И куда только лезет… — он фыркнул себе под нос, выдавливая сироп в клубничное мороженое и в то же время краем глаза поглядывая на Бёль. Выглядела она как никогда счастливой, даже щёки слегка покраснели, а в глазах блеск появился. Ему совсем не нравилось присматривать за ней. Никогда прежде его времяпровождение с девушками не превращалось в целенаправленную слежку за тем, чтобы она чего-то не учудила и не испортила. Возможно, всё дело было в возрасте? Чонгук не связывался с девушками младше двадцати пяти, и очень хорошо, потому что у двадцатилетних ещё детство играет в одном месте. — Долго ещё? — Бёль замахнулась пустым стаканчиком из-под мороженого, целясь в большой мусорный пакет, который Чонгук положил у своего кресла, чтобы вовремя убирать весь мусор, который появлялся буквально из ниоткуда благодаря Бёль. — Клубничное здесь самое вкусное. Всё, что оставалось Чонгуку, чтобы избежать мороженого на полу, это схватить мусорный пакет и, притворяясь баскетбольным кольцом, ловить пустой стаканчик, потакая играм Бёль. — Ты можешь перестать? — при возмущении его голос становился выше и он отчего-то расправлял плечи, при этом становясь выше и шире. — Я чувствую себя нянькой, которую оставили с трудным ребёнком. — Ты сам вызвался быть моей нянькой, — Бёль поманила его пальчиком, таким образом требуя своё мороженое, — хотя мог бы давно отправить домой. Чонгук нехотя подал ей стаканчик, после возвращаясь в своё кресло и сохраняя безопасную дистанцию между ними, которая не позволяла ему просто придушить её. — Дождь ещё не закончился. Сложно было не хмуриться и не дуться, когда Бёль разговаривала с ним таким образом, но выгнать он её тоже не мог. Тэхён так и не объявился, и Чонгук уже решил, что после обязательно отыграется на нём за все сегодняшние мучения. — Чонгук, — Бёль наконец сделала телевизор тише и раздражающие голоса стихли, — а жертвоприношения в твою честь правда заставляют тебя что-то чувствовать? И тебя может вызвать любой? Ну, знаешь, нарисовав пентаграмму и танцуя голышом… — Твоё жертвоприношение точно заставит меня чувствовать себя лучше, но я не приду, если ты будешь танцевать голышом. Ни за что. Бёль вдруг широко улыбнулась, из-за чего клубничное мороженое потекло по подбородку. Она была поистине отвратительна, а ещё пыталась свести Чонгука с ума, испачкав не только покрывало и плед, но и его подушку. А этого он никак не мог допустить. — Тогда отвечай на мои звонки, пожалуйста, — уворачиваясь от салфетки, которой Чонгук пытался вытереть подбородок, её губы, а также нос, пробормотала Бёль, — чтобы ты всегда мог исполнить моё желание. — Я подумаю над этим, — раздражённо ответил он. — Да, подумай хорошенько, а ещё над дополнительными желаниями, которые я явно заработала… Швырнув грязные салфетки в мусорный пакет, Чонгук покачал головой и сложил руки на груди. — Это только в том случае, если бы я согласился на твою идею, но я не собираюсь этого делать. Она паршивая и точно провалится. На самом деле Чонгук так не думал. Мыслями он то и дело возвращался к предложенному Бёль блефу, но не мог представить себя в этом всём. Он всегда начинал с чистого листа и зачастую притворялся влюблённым на начальных этапах, но позже это неизбежно выливалось во что-то большее, и сейчас он боялся, что снова вляпается. Его прежние раны ещё не затянулись, чтобы поверх них оставлять новые. — Ты точно Дьявол? — Бёль поморщилась, вытягивая ноги и в то же время сминая одеяло. — Почему в тебе нет ни капли азарта? Ты должен быть проще и тогда мир будет казаться проще. Чонгук не удержался и цокнул языком. Как же сильно его раздражали люди, которые считали нормальным поучать его. Будто это они уже тысячи лет топчут эту землю и многое повидали и испробовали. — Так ты воруешь, потому что думаешь, что от этого мир будет казаться проще? Он надеялся хотя бы смутить Бёль своим вопросом, если не пристыдить, но ничего подобного на её лице не увидел. — Нет, я делаю это, потому что могу. Она действительно была невыносима. Чтобы хоть как-то избежать её самоуверенного взгляда, Чонгук вскочил с кресла и, схватив мусорный пакет, рвано выдохнул. За окном лило, как из ведра, а молнии перемещались по Сеулу всё чаще, сопровождая неугомонных посланников божьих. — Я вынесу мусор, а ты постарайся не испачкать ничего больше, — тон Чонгука был холодным, а по сжатым губам становилось ясно, что он крайне недоволен и сдерживает себя. Если бы он накричал на Бёль, она всё равно не перестала бы взбивать ногами его одеяло. — Можешь принести американо из кафетерия? — она рухнула на подушки, сложенные у изголовья кровати. — Без сахара. — Пожалуйста, — скрипя зубами, добавил Чонгук. — Да, пожалуйста.***
Внезапная гроза разогнала людей по номерам, потому что даже в кафетерии никого не было. Кофе-машина молчала, терпеливо ожидая кого-то, кто решит воспользоваться ей, под стеклянными витринами подсвечивалось несколько кусочков лимонного пирога и нетронутый чизкейк. Очевидно, в такую погоду все предпочитали что-то горячее и острое, а не эту кремовую сладость. — Есть кто? — Чонгук постучал по прилавку, рядом с выключенным терминалом. — Ау? Кофе-машина была единственной, кто отозвался внезапным рычанием, а после струйка кипятка брызнула в подставленный бумажный стакан. Чонгук шумно выдохнул, разворачиваясь к этому безобразию спиной и осматривая пустой зал. Со всех столиков убрали белоснежные скатерти, которые обожали пачкать посетители, и теперь на тёмном лакированном дереве красовались сложенные веером салфетки и пакетики с сахаром. — Хотелось бы мне предложить тебе кофе или чай, — Чонгук застонал, услышав позади голос, — но в ассортименте только «Врезать по лицу». Савриил сидел на столешнице со сложенными на груди руками и внимательно наблюдал за тем, как сперва приподнимаются плечи Чонгука, а после так же уверенно опускаются и становятся будто шире. — Ну и какого чёрта? — он выглядел не то чтобы грозным, скорее разочарованным. — Разве Отец не должен был наказать тебя и… ну не знаю… может, скинуть куда-нибудь? — Так ты этого добивался? — Савриил расплылся в мерзкой улыбке и Чонгук неосознанно скривился. — Хотел, чтобы меня тоже изгнали, и мы вместе весело проводили время среди людей? У Чонгука мелькнула мысль о Бёль. О нетерпеливой, сумасшедшей Бёль, которая от долгого ожидания может заскучать и решить спуститься, но он незамедлительно притупил нарастающий страх быть пойманным. В конце концов, чему быть, того не миновать. — Вовсе нет, брат, — от усилий, приложенных для того, чтобы выдавить из себя улыбку, у Чонгука покраснели лицо и шея. — Но всё же, почему здесь ты, а не Уриил или Гавриил? Неужели Отцу плевать, кого посылать на задание? Выключив пыхтящую кофе-машину нажатием одной единственной кнопки, Савриил подошёл к прилавку и опёрся на него руками. Вблизи он всегда казался Чонгуку каким-то угловатым, будто высеченным из камня неумелой рукой — слишком ассиметричным, с чёткими линиями и чертами, вместе не сочетающимися. — Отец послал меня, потому что именно я сдал тебя. Оказал ему честь и признался в том, что ты заставил меня. Чонгук фыркнул, убирая руки в карманы джинсов. — Там наверху очень отстают, — тихо пробормотал он, — давно нужно было уже камеры установить, чтобы знать наверняка, кто злодей, а кто просто игривый ребёнок. Хохотнув, Савриил покачал головой. Его прищуренные глаза и улыбка делали его похожим на змею, казалось, ещё чуть-чуть, и он высунет свой раздвоенный язык и брызнет ядом. — Называешь себя ребёнком, продавая божественные чудеса и вытворяя всякое с человеческими женщинами в постели… — Так и знал, что вы подглядываете. Но, между прочим, я уже давно не занимаюсь с человеческими женщинами ничем, кроме заключения сделок. Так что я не продаю, а обмениваю. Бартер, так сказать. У Чонгука завибрировало в заднем кармане, и он сразу же потянулся за мобильным телефоном. К тому моменту, как он взял его в ладонь, вибрация повторилась дважды. Что и требовалось доказать — Бёль совершенно не умела ждать и уже капсом требовала свой американо. — Ты случайно кофе наколдовать не можешь? — Чонгук потянулся к шее, легонько касаясь пальцами кадыка. — А то от наших разговоров я скоро усну. Было неприятное ощущение надвигающейся бури, причём не только за окном. На улице как-то совсем посерело и в торговом центре, что был через дорогу, выключился свет, из-за чего людей было не разглядеть. В зале кафетерия свет тоже потускнел, но возможно всё дело было в глазах Чонгука. Он не испытывал ни капли злости и не чувствовал ничего особенного, но вместо привычных чёрных омутов вспыхнули красные угольки. — Интересный факт, — Савриил запрыгнул на прилавок, скидывая с него терминал и баночку с отпечатанными чеками, — Господь охотно верит обманщикам, но для серьёзных миссий всегда выбирает Уриила. Думаю, он — его любимчик. Помнишь, как его послали пристрелить ту девчонку из книжного? Минджу. Чонгук давно не вспоминал о ней, но из-за недавнего столкновения с Тэхи пришлось вспомнить. — И сейчас ничего не поменялось, — Савриил выдохнул со стоном. — Меня отправили развлекать тебя, Гавриил в баре, а Уриил отправился к твоей новой пассии. После этих слов Чонгуку должно было стать легче, а глаза обязаны были прийти в норму. Если до этого он немножечко злился, сейчас от злости не осталось и следа. Волна какого-то странного спокойствия захлестнула его головой, и он даже захлебнулся им, впуская вместе с тем и здравый смысл в свой разум. — У меня нет никаких пассий. Кажется, наверху что-то перепутали. Тяжело быть Богом и следить за всем происходящим наверху и на земле. Таким образом можно многое упустить. — Нет, это ты что-то перепутал, — гадкая улыбка Савриила стала шире, — кое-кто уже уколол палец твоей заколкой и… — Мне плевать, пусть она тысячу раз уколола свой палец. В этот раз я не собираюсь к ней приходить. — Потому что это нечестно — встречаться с дочерью своей бывшей? — глаза Чонгука вспыхнули с новой силой, хотя он совершенно ничего не сделал. — А вообще, это просто отвратительно! Только подумай, она вылезла прямо оттуда… Чонгук громко сглотнул, стараясь отогнать мысли о Тэхи, её муже, дочери и всём том, что он пропустил, позволив себе уйти. Такая жизнь точно не стала бы его, и с ним у Тэхи никогда не было бы детей, зато она наверняка не дожила бы до своих тридцати, не говоря уже обо всех этих крохотных морщинках в уголках глаз и первой седине. — Если это всё… — Уриил сейчас у их дома. Он собирается предупредить тебя как следует, если ты не вернёшь кости до утренней звезды. Блажено улыбнувшись, будто сказал что-то поистине потрясающее и приятное, Савриил вернулся на пол и снова включил кофе-машину. Пробежавшись взглядом по кнопкам, он нашёл нужную, и в стакан с остывшей водой полился чёрный кофе. — Надеюсь, будет достаточно горько, — сказал он, понемногу двигая стакан из стороны в сторону и расплёскивая кофе по плитке. Кофе-машина и на это возмутилась, издав скрипучий выдох и выплюнув остатки кофе на руку обидчику. Савриил только скривился. Не понимал он совсем этих человеческих машин и не признавал. Если бы они когда-нибудь захватили мир, и армия ангелов вышла против них, это было бы то ещё зрелище. — Мне по-прежнему всё равно, — Чонгук закрыл глаза, а затем выдохнул несколько раз. Наконец-то глаза стали приходить в норму, хоть лицо и горело огнём. — Я больше не дорожу человеческими жизнями, особенно тех, кто потом попадает в Рай. Но если Богу так сильно нужны его кости, он мог бы предложить что-нибудь взамен. Вырвав из рук Савриила стакан с кофе, Чонгук натянуто улыбнулся. — Как всегда, был не рад тебя видеть, надеюсь, твоё возвращение наверх будет отвратительным, и ты столкнёшься с самолётом, полным грешников. Потому что мне очень нравится работать в Аду, а тебя туда больше не пустят, ведь ты нарушил условия сделки. Махнув напоследок рукой, Чонгук взял крышечку для стакана и прогулочным шагом пошёл к выходу. Только оказавшись в холле, он позволил себе ускориться и буквально влетел в лифт, испуганно оглядываясь по сторонам. Его сердце бешено колотилось в груди, будто сумасшедшее, и дышать стало труднее. Что, если Уриил сейчас правда возле дома Тэхи? Чонгук потянулся к кнопке первого этажа, но быстро одёрнул себя, крепко сжимая стакан с кофе. Он не может показаться там. Ни за что. Ни при каких условиях. Ему лучше не попадаться Тэхи на глаза, по крайней мере до тех пор, пока он не вернёт себе заколку и кости. И разобраться с этим ему нужно до окончания сегодняшней ночи.***
Тэхён натянул бандану почти на глаза, пока Седжон возилась с застёжкой на своём платье. Он старался не подглядывать, потому что чувствовал, что это неправильно. В Аду, разумеется, никто не предупреждал о том, что женщины непредсказуемы и что в их голове творится Чонгук знает что. И то не факт, что он знает. — Ты не собираешься мне помочь? — Седжон, не оборачиваясь, дотянулась рукой до Тэхёна и ущипнула его за бок. Было щекотно. — Прости, я не дружу с застёжками, — Тэхён опустил голову ниже, чтобы точно ничего не видеть, но уже через мгновение чёрная бандана с изображением белых перьев скользнула по его щекам и носу, коснулась губ и упала на плечи. — Если ты не хочешь, мог бы так и сказать. Значит, сначала она стянула с него бандану, лишая его права выбора, а теперь сама же отказывается от того, что затеяла? — Нет, подожди, — Тэхён встрепенулся, растягиваясь на кожаном сидении, и повернулся к Седжон. Она сидела вполоборота, из-за чего он не мог видеть заевшую молнию и прижатую застёжку, зато он отчётливо видел её прищуренные глаза и поджатые пухлые губы. Она смотрела на него исподлобья, будто осуждая, но в то же время просто дуясь. — Повернись спиной, пожалуйста, — он провёл руками по воздуху, боясь лишний раз касаться девушки, как будто от этого могло случиться что-то страшное. — Мне просто немножко потянуть вниз, а потом вверх? — Да, — она кивнула, отчего её длинные волосы рассыпались по спине, прикрывая голые участки кожи и основную проблему последних пяти минут — молнию. В машине было не развернуться, а ещё пахло ментолом и кожей, а Тэхёну не очень нравился этот запах. Но ещё больше ему не нравилась пустая дорога и лесополоса. На улице уже было достаточно темно, а из-за ливня видимость стала ещё хуже, так что всё время казалось, что среди деревьев кто-то стоит. — Ты уверена, что эта дорога ведёт к административному центру? — Тэхён осторожно подобрал девичьи волосы, перекидывая их через её правое плечо и хмуро поглядывая на застёжку. — Да, я уверена. — А ваши фильмы говорят, что эта дорога ведёт через людоедов прямо к смерти. Седжон тихо засмеялась, и собачка автоматически опустилась ещё ниже. Очевидно, её эта внезапная остановка не заставляла испытывать первобытный страх и неловкость. Во всяком случае, Тэхёну казалось, что испытывал он именно «неловкость», сидя в крохотной машине на соседних сидениях, когда у Седжон разошлась молния на платье и она просит помочь застегнуть её. — Она не хочет опускаться вниз, — Тэхён легонько сжимал левое плечо девушки, дёргая за собачку, которая мгновение назад сама скользнула по молнии, а сейчас отказывалась двигаться. — Не тяни с силой, попробуй подвигать вверх-вниз, может начнёт двигаться куда-то. Тэхён попробовал дёрнуть вверх, но из-за этого только платье подскочило, и Седжон ойкнула. — Лучше проверь, не попали ли волосы в молнию, может поэтому не хочет опускаться, — она опёрлась руками на дверцу, ёрзая в кресле и немного пододвигаясь к Тэхёну. Всю дорогу с платьем не было никаких проблем, но когда Седжон начала возмущаться по поводу размера машины её отца и этой, молния лопнула. Тэхён считал это кармой, только, похоже, праведная месть настигла именно его. Иначе как объяснить эту пустынную трассу и барабанящий по потолку дождь? — О, она двигается, — просто вырвав волосы из молнии, Тэхён потянул собачку вниз — сначала с трудом, а после с тихим свистом она упала практически до самой поясницы, открывая его взору голую спину Седжон. Чуть ниже лопаток тянулась кружевная линия с крючками, которые Тэхёну показались ещё сложнее молнии, а в том месте, где остановилась собачка, выглядывала тонкая полоска такой же кружевной ткани. Молочный цвет выглядел замечательно на бледной коже, а в полумраке автомобиля был практически неразличим. — Долго ты собираешься сидеть? — Седжон снова потянулась назад, чтобы ущипнуть парня. — Мне же холодно. — Правда? — он выдохнул со свистом, и его дыхание рассеялось едва ощутимым морозом по позвоночнику Седжон. — А мне жарко. — Не сомневаюсь, что я такая горячая, что тебе жарко, — она всё же ущипнула его, в этот раз за плечо, — но не мог бы ты всё-таки застегнуть платье? Смутившись, Тэхён поспешно вернулся к молнии и застегнул её в мгновение ока. Чуть выше лопаток она снова застряла и начала расходиться, так что пришлось немного повозиться вверху, но в целом он справился быстрее, чем Седжон по утрам. — Ты знаешь, что бандану нужно надевать на лоб и что чёлка должна быть сверху? — оказавшись вновь одетой, Седжон приобрела небывалую уверенность. А ещё наглость. Подтянув одну ногу на сидение, она развернулась к Тэхёну и стянулась с его шеи бандану. — Верни! — он попытался отобрать свою вещь, но Седжон была проворнее, а ещё била его по рукам. Было чертовски плохой идеей соглашаться на её помощь и садиться к ней в машину. Чонгук никогда не рассказывал о том, как коварны человеческие женщины и даже про маньяков, таящихся в тёмных лесах, но Тэхён отлично справлялся с поиском пугающей информации в интернете. — Просто посиди спокойно, — прижав указательный палец к влажному лбу парня, Седжон довольно улыбнулась. Он ведь помог ей с платьем, так что теперь она может помочь ему с банданой. То, как странно она была надета, мозолило ей глаза от самого университета, но она не решалась что-либо сделать с этим до тех пор, пока Тэхён не напялил её на глаза. Не то чтобы Тэхён был слишком доволен тем, что делала Седжон с вещью, которую он купил на свою первую настоящую зарплату, но отобрать её силой он не мог — слишком боялся, что она выкинет его из машины посреди этого леса. — Немного наклонись вперёд, — Тэхён послушно наклонился и тихо шикнул от боли, когда Седжон нечаянно стянула его волосы. Она даже не извинилась, хотя должна была. — Ну вот, теперь ты просто красавчик. Она посчитала уместным взъерошить его чёлку и расхохотаться, откидываясь на спинку сидения. — Спасибо, ты тоже, — приглаживая волосы руками, ответил Тэхён, — но когда мы уже приедем? Ты обещала показать мне способ подачи документов для тех, кто опоздал. При первом же вселении в тело Тэхён обнаружил во внутреннем кармане пальто ID-карту и с тех пор с ней не расставался. Так он узнал свои имя и фамилию, а ещё дату рождения и регистрации документа. А теперь наивно полагал, что одной этой карточки хватит для того, чтобы поступить в университет. — Это не совсем способ подачи документов, просто можно сказать, что административный центр потерял твой пакет, — Седжон опустила ноги и взялась за руль, но по-прежнему поглядывала на Тэхёна, — в таком случае университет пересмотрит твоё дело. Но, скажи честно, ты правда так сильно поступить хочешь? Кажется, ты уже где-то учился до этого. Он быстро покачал головой. — Я только работал в баре. — Сразу после школы? Разумеется, все люди оканчивали школу перед поступлением в ВУЗ, и это тело тоже должно было учиться там, поэтому Тэхён кивнул. Иногда ему хотелось узнать чуть больше о человеке, чьё место он занял, но Чонгук никогда не позволял. — Получается, ты симпатичный парень, работающий в баре по ночам и стремящийся к учёбе днём, — Седжон вдруг отпустила руль и каким-то чудесным образом её правая нога оказалась на коленях Тэхёна. Платье, с которым они намучились, было довольно коротким, так что когда Седжон задрала ногу, стали видны чёрные шортики. — Мне нравится. — Не могла бы ты… — Тэхён вжался в сидение, а Седжон сбросила туфлю и скользнула босой ногой выше, поднимаясь к звенящей цепочке на чёрных джинсах. — Убрать ногу, пожалуйста? Мне немного неловко… — Потому что я к тебе пристаю? Глаза парня расширились от ужаса, когда он попытался вскочить со своего места, но ремень безопасности быстро вернул его на место, прямо к ступне Седжон, которой она практически касалась ширинки на его новых джинсах. — Д-да, — он быстро закрыл глаза и прерывисто выдохнул, думая, что вот так и закончится его самостоятельная демоническая жизнь, — ты пристаёшь ко мне. — Тебе не нравится? — Седжон тихо посмеивалась, наблюдая за тем, как морщится Тэхён, но не предпринимает ни единой попытки, чтобы оттолкнуть её. — Не совсем. — Значит, нравится? — Не совсем. Седжон убрала ногу и перестала смеяться. Её лицо покраснело, и в глазах появился этот странный блеск, точно удумала какую-то пакость. Если бы она оказалась в этой самой машине с Чонгуком, он бы не упустил возможности поразвлечься с ней и сам бы к ней приставал. — Ладно, — она легонько задела колено Тэхёна ногой и указала на упавшую туфлю, — подавай мне обувь, и поедем. И не переживай, я больше не буду к тебе приставать. До тех пор, пока ты не определишься, нравится тебе это или нет.