Дьявол видит дьяволов в других
Бёль тонула в холодных шелках, которые тёрлись об её кожу, создавая то самое электричество, так проворно перепрыгивающее между пальцами Чонгука. От указательного к среднему, после к безымянному и мизинцу, которым он вёл по внутренней стороне бедра, заставляя волоски вставать дыбом. Его прикосновения были щекочущими, дразнящими, лёгкими — именно такими, какими их представляла Бёль, когда опускалась до мыслей о парнях. Каждый её выдох прерывался в меру того, как Чонгук достигал какой-то определённой точки, нарушая границы одну за другой, но отступая, когда Бёль была готова вывесить белый флаг и сдать вообще все территории. Вслед за пальцами следовали его губы. Он целовал мягко, теперь щекоча её тёплым дыханием, особенно когда кончиком носа проводил дорожку до её нижнего белья, скрывающего отнюдь немногое. В действительности ему не нравилось измываться над девушками так долго, но Бёль была другой. Её хотелось подразнить, краем уха слушая утяжелённое дыхание, всем своим телом чувствуя реакцию её тела, внезапные вздрагивания, ёрзанье в постели, улавливая её запах и наступая, как хищник, зажавший свою жертву в самый тёмный и удалённый уголок леса, из которого ей было не уйти. Чонгук обожал чувствовать себя таким образом. В такие моменты он понимал, что он действительно Дьявол, что он царствует внизу — и не только под землёй, но и внизу Бёль, полностью контролируя её возбуждение. С её длинным языком он ждал от неё чего-то особенного, но она вела себя скованно и смущённо, ломая его планы. — Бёль! — сквозь туманную пелену прорвался голос сестры. — Бёль, просыпайся! Чонгук в последний раз поцеловал её, раздосадовано хныча куда-то в постель. Они ведь только начали, так какого чёрта её сестре нужно было всё испортить и влезть в этот потрясающий сон? Чонгуку почти удалось удостовериться в том, что брошенное Бёль «завтра» наступит никак не позже этого самого завтра, а точнее сегодня. Он хотел получить заколку как можно скорее. — Бёль! — когда ей в голову прилетела декоративная подушка, остатки шёлка, тумана и будущего секса с Чонгуком испарились по щелчку пальцев. Бёль потёрла кончик носа, в который попала подушка. — Ты не собираешься помогать вообще?! Соль стояла над своей расстеленной постелью с покрывалом в руках и смотрела на Бёль с тем самым недовольным взглядом, из-за которого всё внутри съёживается и моментально чувствуешь себя виноватым. Но Бёль совершенно не чувствовала себя виноватой. — Выходной ведь, — буркнула она, убирая брошенную подушку себе под голову. — И всё? — хмыкая, поинтересовалась сестрица. — Про мамин день рождения не помнишь? В твоей голове вообще хоть что-то держится? Бёль захотелось вдруг припомнить последний раз, когда она принесла домой оценку выше, чем у Соль, но это наверняка было бы ребячеством и вокруг не было других зрителей, которые могли бы это оценить. — Мне не нужно помнить про её день рождения, — Бёль всё же села в постели, сомневаясь, что удастся как-нибудь вернуться в прошлый сон. — Это твоя забота, ведь она твоя мама. Ей нравилось проводить время с Чонгуком в реальности и во сне. Он был единственным нормальным собеседником в её окружении, не считая Тэхёна, и даже тот факт, что в её сне он пытался засунуть свой нос в её трусики, не мог быть хуже кислой мины Соль. — Но подарок ты ведь подготовила? — скользящее в голосе девушки раздражение вперемешку с надменностью совершенно не волновали Бёль. Они могут говорить с ней как угодно, даже не подозревая, что у неё есть много денег, машина и личный шофёр. Она почти как Золушка, повстречавшая фею крёстную, только магия не будет тем ещё сказочным надувательством и не испарится после двенадцати. — Сейчас я нарисую ей открытку, — Бёль достала из-под подушки свой мобильный, а включив блокировку, сразу столкнулась с открытой перепиской с Чонгуком. Загаданное ею вчера желание было шуткой. Она решила это для себя после того, как Чонгук сразу же согласился на всё, что угодно, из-за заколки. Она надеялась, что он сделает шаг назад из-за её недетских запросов, но нужно было подумать сразу, с кем она имеет дело. Он ведь сказал, что занимается сексом со своими демонами. У него точно не всё в порядке с головой. Бёль смахнула окно мессенджера, дрожа всем телом при воспоминании фрагмента из сна. Если ей приснилось такое, это ведь значит, что и у неё не всё в порядке с головой? — Счастливого ей дня рождения, — Бёль повернула к сестре экран телефона, демонстрируя электронную квитанцию, согласно которой переслала мачехе десять тысяч вон — на десять праздничных кимпабов хватит. Выкинув руку вперёд, Соль выхватила её телефон, сжимая его в ладони так, что пущенная трещина могла не выдержать. — Что это? — в её голосе было столько неподдельного изумления. — Откуда у тебя столько денег на счету? Это опечатка? Банковская ошибка? Промелькнувший на лице Бёль испуг остался незамеченным сестрой, потому что та по-прежнему смотрела исключительно в телефон. Бёль еле вырвала его из её рук, моментально включая блокировку. — Не твоего ума дело, — у неё банально не было нормального объяснения. Теперь у Бёль появился навязчивый страх, что придётся потратить одно из своих желаний на то, чтобы стереть Соль память об этом инциденте. Возможно, если немного пошантажировать его раскрытием его тайной сущности своей чокнутой семье, он и сам сотрёт ей память? — Ты делаешь что-то незаконное? — Соль сложила руки на груди, сильно хмурясь. — Ты взломала банковскую систему? Я расскажу маме. Бёль кивнула в сторону двери. — Валяй, — сказала она, — нам ведь всё ещё по двенадцать, и ты как раз умещаешься за маминой юбкой… Дверь в спальню приоткрылась, и Сончхан просунула в дверной проём свою голову. Когда она немного задирала нос, глядя буквально свысока, Бёль замечала множество сходств между ней и дочерью. Она никогда не понимала, чем такие женщины могут привлечь мужчин. Её отец будто вообще не был заинтересован в семье и отношениях. Он был женат на своей работе с тех пор, как мамы не стало. Но всё равно женился на Сончхан, вынужденный всё своё свободное время посвящать ей, а не родной дочери. — В чём здесь дело? — она ещё не видела уведомления о зачислении на карту. — Мама, у Бёль откуда-то деньги на карте! — Соль таки сделала это. Она не уточнила, сколько именно, но мачехе этого и не нужно было. Она привыкла считать любую лишнюю копейку и жаловаться отцу на то, что денег всегда не хватает ни на продукты, ни на оплату счетов. Тот факт, что у Бёль на карте были деньги, которых там прежде не было, для мачехи значило, что муж выдал ей карманные вне очереди. — Покажи телефон, — спокойно попросила она. — Нет, — Бёль кое-как свернула покрывало и попятилась к сложенным на стуле вещам и брошенной под ним сумке. — Бёль… — Это мой телефон, мой счёт и мои деньги. Я уже совершеннолетняя и не обязана ничего вам двоим показывать, — как сильно ей хотелось вызвать сюда Чонгука и загадать желание стереть этих двоих из их с папой жизни. Чонгук бы получил шанс убедиться в том, что Бёль не шутила, когда была готова подвергнуть их опасности в лице ангелов. Чтобы не разругаться с утра пораньше и не испортить себе настроение в выходной, она закинула платье, подаренное ей Чонгуком, на плечо, а сумку прижала к груди и так стала пробираться к выходу, протискиваясь между Сончхан и Соль. Они практически одновременно цокнули языками, когда она задела их своими плечами и не думая извиняться. Папа сегодня снова был занят. Из-за убийства в баре Чонгука у него прибавилось работы и часов вне офиса, а Бёль снова осталась одна-одинёшенька в этом доме и целом мире. Кто-то бы счёл это сумасшествием, но она была чертовски рада забрести в бар и попасть в неприятности с костями. Она всё ещё не осознавала масштабы катастрофы, а Дьявол у неё граничил между шутом гороховым и Золотой рыбкой. И верным средством от скуки. — Ын Бёль, немедленно вернись в комнату! — потребовала Сончхан, тем самым заставляя Бёль натягивать одежду и обувь быстрее. Она выскользнула через входную дверь до начала настоящих разборок, и только потом поняла, что совершенно не успела привести себя в порядок. Сон с Чонгуком выбил её из колеи, а Соль озадачила её своими вопросами. Бёль успела подумать над ещё парочкой неплохих и действительно полезных желаний, о которых могли мечтать исключительно женщины в меру созданных мужчинами и рекламными кампаниями стереотипов. Сколько денег можно было бы сэкономить на бритвах, прокладках и боли. Чонгука она решила не оповещать заранее о своём визите. Он уже должен был привыкнуть к таким сюрпризам. Погода сегодня была замечательная: ни одной тучки на небе, ослепляющее солнце сияет, от огромных луж и следа не осталось. Если погоду всегда координировал Бог сверху, это значило, что у него есть любимчики по континентам и странам? Чем же тогда Австралия и Африка провинились? Прикупив в ближайшем киоске мятную жвачку, Бёль, поглядывая на своё отражение в стеклянной витрине, пригладила длинные светлые пряди руками, немного полюбовалась собой в платье, а к тому моменту, как она закончила, на неё уже смотрел удивлённый продавец, слегка выгибая брови. Сделав вид, что не заметила его взгляда, она развернулась и уверенно зашагала по улице, жалея, что забыла дома солнцезащитные очки.***
— Тебе правда весело здесь гулять? — Седжон боролась с улыбкой, когда поворачивалась в сторону Тэхёна — солнце светило с той стороны, заставляя её жмуриться. — Здесь красиво, — он шёл по парковой дорожке, чеканя шаг. Носки его кроссовок смотрели чётко вперёд, он в определённом темпе регулярно наступал на углубление между плитками, а руки держал по швам. Он выглядел как-то несуразно, неправильно, не вписываясь в здешние пейзажи, но стоило им навстречу выйти толпе подростков или студентов, и Тэхён моментально становился «своим», ничем не отличающимся от других парней в кампусе. Седжон долго гадала, чего ему не хватает, и чуть не всплеснула в ладони, когда поняла: — Сумка через плечо! — в её карих глазах отражались солнечные блики. — Для того чтобы стать студентом, тебе нужна модная сумка через плечо, в которой ты будешь таскать конспекты и распечатанные практические задания. Она собственнически схватила его за плечо, просовывая практически ему под мышку левую ладонь. Тэхён не прекращал удивляться, когда она прикасалась к нему. Он толком не знал, что такое человеческие заигрывания, но подозревал, что трогать его просто так она не стала бы. — Это написано в брошюре? — непонимающе спросил он. Седжон рассмеялась, оглядываясь через плечо на людей позади. Никто не шёл так быстро, как они. В выходной день студентов было немного, в основном те, кто набрал себе факультативы или посещал открытые лекции. — Ты такой забавный, — она хотела, чтобы это прозвучало как комплимент, — будто иностранец или инопланетянин. Признайся, ты ведь с другой планеты? Тэхён поджал пухлые губы, задумчиво осматривая асфальт под ногами. — Не понимаю, о чём ты, — наконец сказал он. Рука Седжон сжалась крепче вокруг его плеча, понемногу съезжая к предплечью. — Именно так инопланетянин и сказал бы! — он уже готовился оправдываться или ссылаться на работу у Чонгука, который наверняка нуждался в нём. За последние годы у Тэхёна сложилось впечатление, что из-за него его господин стал очень несамостоятельным и капризным, как разбалованные дети, которые попадались на каждом шагу в Сеуле: в детских колясках и на своих двоих. Иногда на четырёх, когда истерика была в самом разгаре. — Ты не хочешь закончить здесь и съездить к реке Хан? — Седжон было скучно в университете, но возвращаться так скоро домой, к матери, не хотелось. — А как же лекция? — её очень забавляло его лицо. Такой спектр живых эмоций! — А-а, — протянула она, — лекция… Я её придумала, чтобы вытащить тебя. Чонгук убьёт его, если узнает, что он прогуливает работу из-за девушки, за которой должен был следить. Не просто убьёт, а в порошок сотрёт, а потом будет использовать вместо соли под текилу. — Ладно, — Тэхён сам не верил, что так легко согласился, но работа в баре в это время суток в такой потрясающий солнечный день была тем ещё Адом. А Тэхён знал толк в подобных местах. — Я читал в интернете, у реки Хан принято есть рамён из автоматов. Седжон часто закивала. — Верно! — её рука удобно устроилась на руке Тэхёна, и когда он бросил туда взгляд, на тонкие пальцы Седжон, на чуть бледные костяшки, и почувствовал тепло её кожи на своей, у него на мгновение перехватило дыхание. Ничего подобного он в жизни не испытывал, даже шаг чуть замедлил, тупо пялясь вниз. И Чонгук проделывал нечто подобное множество раз с другими? И он должен был проделывать это сейчас с Седжон. Он, а не Тэхён. — Ты всё ещё не определился, нравится тебе или нет, когда я пристаю? — Седжон дёрнула его за руку. Он думал, чтобы отвлечь его, но она просто меняла направление, ища быстрый путь к своей машине. — Прости? — на вдохе его бессмысленное извинение превратилось в шёпот. Чуть склонив голову набок, чтобы укрыться от ослепительного солнца за головой Тэхёна, Седжон посмотрела на него странно. Так смотрел он на предоставленные Чонгуком деньги: с любопытством, толикой безудержного счастья, надежды и нетерпения. — В тот раз, в машине, — попыталась напомнить она то, что Тэхён и так прекрасно помнил, хотя предпочёл бы забыть, — моя нога на твоей ширинке… Я просила тебя подумать. — Помнится, ты сказала, что не будешь приставать, пока я не определюсь, — он мог быть смышлёным, когда хотел. Она пожала плечами, посмеиваясь от восторга. — Ты похож на того, кого нужно подталкивать в сторону выгодного для меня выбора, иначе ты можешь сомневаться целую вечность. «И даже дольше, до конца всего мира», — подумал про себя Тэхён, а вслух сказал: — Почему моё «нравится» для тебя — выгодный выбор? Он ждал от неё какой-то наивной глупости, которую будет не в состоянии осмыслить и принять, но она ответила так, что он не мог не понять. — Потому что ты красивый.***
Чонгук давно не испытывал никакого давления сверху. Быть вечно нашкодившим ребёнком, от которого чего-то постоянно хотели, было тем ещё стрессом. Только благодаря своей дьявольской натуре ему удалось содержать это тело столько лет и не допустить ни единого седого волоса на голове. — Это что? — он поворачивал голову вправо и влево, в зеркальной стенке между стеллажами с выпивкой рассматривая своё отражение. Он не выглядел и вполовину таким же свежим и привлекательным после вполне спокойной сегодняшней ночи, как после тех ночей, что пил виски литрами. Под глазами у него пролегли тёмные круги, чёлка никак не хотела укладываться так, как ему нравилось, и он чувствовал себя подавленным. Путешествия в чужие сны утомляли. С Тэхи всегда было приятно, но с Бёль напрягало. Это он делал что-то не так? Или она? — Любуешься? — он подпрыгнул от неожиданности, чуть не смахивая со стойки ведёрко со льдом. Если в мире и существовал созданный Богом человек, способный довести Дьявола до инфаркта, это была Ын Бёль. — Как ты вошла так тихо? — он повернулся к ней с подозрительным взглядом, словно был готов уличить её в какой-то хитрости. — На цыпочках? — предположила она, а потом потопталась на месте. — У вас просто хороший пол. Не скрипит. Она не заметила значительных изменений в лице парня. Он всё ещё выглядел очень обаятельным и способным склонить любого на сторону зла, которая досталась ему в наследство от Отца. — Думал, ты напишешь, прежде чем приходить, — он ни на секунду не забывал о заказе и клиентке, дожидающейся его в кабинете. Не уступая в мастерстве Тэхёну, он заполнил высокий стакан для лонгеров большими кубиками льда, а потом залил их гранатовым соком. — Но ты решила не тянуть и готова окунаться со мной в оральные ласки прямо сейчас? Он издевался над ней. Знал ведь, что звучит паршиво, а не возбуждающе, но наблюдать за реакцией Бёль было лучшим развлечением в такой скучный день. К тому же, он ждал, что в её эмоциях затеряется любопытство, ради которого он баловался с ней во сне. Разве ей не было интересно попробовать? Людям всегда интересно. — Разве тебя никто не ждёт внизу? — она не думала, что сок он наливает для себя. — Ждёт, — он кивнул, сжимая стакан в правой руке, — но боюсь, ты передумаешь, если я сначала обслужу другую девушку. Бёль подпрыгнула с внешней стороны стойки, бросая взгляд на приоткрытую дверь. — Девушка? — ахнула она, делая небольшой и неуверенный шаг. — Можно посмотреть? О чём она тебя просит? Только не говори, что о сексе. — О сексе. Чонгук сунул в стакан тонкую чёрную соломинку и махнул Бёль рукой, зазывая её идти за ним следом. — Только не со мной, — он обернулся на верхней ступеньке, чтобы продемонстрировать Бёль улыбку. Он никогда не выглядел глупым, когда улыбался, хотя внешность у него была отчасти глупой, отчасти смазливой и отчасти ангельской. Благо, Дьявол внутри пресекал всё это, показывая лишь то, что было ему под стать. — Вау, кто-то не хочет секса с тобой? — съязвила Бёль. — Надо же… Такое сразу Адом карается или у бедняжки ещё есть шанс? Она оступилась на ступеньке там, где лестница поворачивала, попутно сужаясь. Перепугалась до смерти, но Чонгук подставил своё плечо, пролив немного гранатового сока. — Кажется, после вчерашнего ты только и делаешь, что думаешь о сексе со мной, — он качнул головой, словно осуждал её мысли, даже не зная их. — Я не думаю об этом, — она плотно сомкнула губы, с внутренней стороны впиваясь в них зубами. Она так «не думала об этом», что ей приснился Чонгук, который гладил её по ногам, целовал её и, если бы не Соль, мог бы полностью удовлетворить её любопытство во сне. — Как скажешь, соня, — он вошёл в кабинет чуть ускорившимся шагом, создавая видимость, что очень торопился. Женщина, сидящая к ним спиной, обернулась, глядя исключительно на Чонгука, словно Бёль и вовсе не было в кабинете. — Простите, что заставил вас ждать. Вы уже всё хорошенько обдумали? Он поставил стакан с соком на стол, занимая своё любимое кресло, упираясь локтями в подлокотники и начиная соединять и разъединять пальцы. Без костей ему нечем было занять руки и он нашёл для себя новое гипнотизирующее развлечение. — А это правда сработает? — Бёль только показалось, что женщина её не видела. Она всё видела и потому заговорила полушёпотом. — Безусловно, — Чонгук выудил из себя расслабленную улыбку, которая должна была придать уверенности потенциальной душе. — Но всё аннулируется, если не выйдет? — она шептала, волнуясь и задыхаясь. — Разумеется, — его голос звучал бодро и дружелюбно. Женщина схватила со стола стакан, за раз осушив его и чуть не поперхнувшись подтаявшим кубиком льда. Когда это почти произошло, Чонгук выровнялся на стуле, пугаясь того, что она может поперхнуться и умереть до заключения сделки, а это, по его мнению, будет пустой тратой времени. — Спасибо, — она вытерла губы тыльной стороной ладони. — Значит, «Green Monkey» в Каннаме, сегодня в семь вечера? — Верно, — Бёль заметила, что Чонгук немного кивал с каждым утвердительным ответом. Стул, на котором сидела незнакомка, резко отъехал назад, когда она встала, полная решимости покинуть кабинет сейчас же и пережить оставшиеся часы до сегодняшнего вечера, следуя условиям сделки. — Если что, я приду, — предупредила она громче. — Конечно, — Чонгук указал ей обеими руками в сторону выхода, снова кивая вместо нормального поклона в качестве прощания. Когда на ступеньках стихли шаги, Бёль, озираясь, присела на подогретый предыдущим посетителем стул, и придвинулась ближе к столу. — Что это было? Зачем ей в клуб? — она внимательно наблюдала за тем, как Чонгук достаёт из верхнего ящика стола небольшой блокнот, обложка которого была оформлена под кожу, открывает его на странице с ляссе, берёт перьевую ручку с позолотой из футляра и медленно, растягивая удовольствие, рисует тонкую линию в ряду с другими аналогичными линиями. — А это что? — Своеобразный отчёт, — сделать это с таким размахом мог только Дьявол. — Ты отмечаешь проданные тебе души чёрточкой? Что за допотопный способ? У Робинзона Крузо научился? Чонгук вернул ручку в футляр, а потом сложил руки у лица и посмотрел на Бёль испытующе. Как она могла быть такой занозой в его заднице? И когда уже объявится кто-то, кто сможет её вытащить оттуда? — Господин Чон Чонгук? — впервые кто-то исполнил желание Чонгука, а не наоборот. Бёль на своём месте резко выпрямилась, натянулась, как струна, испуганно оглядываясь назад, к лестнице, с которой доносился голос её отца. Когда из далёких глубин раздалось низкое покашливание, она вскочила со стула, начиная метаться по кабинету. Вот и на черта Чонгуку здесь столько стеллажей? Неужели сложно было поставить хоть один нормальный шкаф? Она обернулась к нему, чтобы взглядом сообщить ему, что он кретин, когда поняла, где можно спрятаться. С замиранием сердца вслушиваясь в шаги за спиной, Бёль бросилась к письменному столу, отодвигая ноги Чонгука руками и втискиваясь между прикрывающей спереди ноги деревянной стенкой и креслом. Чонгук поймал её за шиворот платья, стараясь вытащить её наружу, пока она чего не натворила, но она обхватила его правую ногу руками, буквально вешаясь на неё неподвижным грузом. Чонгук забавно брыкался, подпрыгивая в дорогущем кресле, но пришлось прекратить сражение, когда полицейский Ын вошёл в кабинет. — О, вы здесь, — проскрипел он слегка удивлённо, без спроса и приглашения отодвигая стул, на котором сегодня успели посидеть две женщины. — Я не заметил вашего бармена на входе, хотя дверь была не заперта. Довольно несерьёзное отношение к бизнесу, не считаете? Любой заходи, бери с полок, что хочешь… — Раз вы тут, полагаю, вы как раз чего-то хотите, — Чонгук поёрзал на стуле, когда Бёль прижалась ближе к нему, практически устраиваясь у него между ног, в попытках не попасться своему отцу в этом месте. Ей ни в коем случае нельзя столкнуться с ним в этом баре, иначе он никогда доверять ей не будет. — Верно, — ещё один представитель старой школы достал свой блокнот для записей, став перелистывать исписанные листы. — Хотелось бы спросить кое-что о деятельности бара. Ходят странные слухи… Чонгуку не нравилось, что Бёль сидит под столом, вне поля его зрения. Он предпочитал контролировать то, что происходило с его нижней частью тела, и саму Бёль. — Это имеет какое-то отношение к убийству? — Чонгук облокотился на стол, наклоняя корпус вперёд, но бёдра на стуле оставляя в том же положении. Ему очень хотелось подвинуться вперёд, но он боялся въехать на стуле куда-то не туда, рискнув мужским достоинством этого тела. — Непосредственно… нет, — полицейский Ын опустил блокнот на стол, и Чонгуку в глаза бросилось наведённое насколько раз простым карандашом слово «сделка». — Так вот, ходят слухи, будто в этом баре можно заключить сделку. Было бы куда удобнее сесть на пол полностью, потому что у Бёль быстро затекали ноги и она начинала ворочаться под столом, немного мешая Чонгук сконцентрироваться на сути разговора. — Хотите заключить одну? — предложил он, желая приблизить окончание этого визита. — Да. Бёль под столом дёрнулась вверх, а Чонгук еле успел сунуть руку под стол, упираясь ладонью ей в макушку и предотвращая неслабый удар о столешницу снизу. — Кхм, — он прочистил горло, отчего-то нервничая из-за сложившейся ситуации. Его слишком нервировала Бёль под столом. Она ничего особенного там не делала, но Чонгук обратил внимание на изменение в своём сердечном ритме, а когда задался вопросом, не участилось ли дыхание, действительно стал втягивать воздух носом чаще. — Сделка в обмен на душу. Господин Ын кивнул, прекрасно понимая, на что идёт. — Вы людей воскрешаете? — сумасшедший вопрос для вполне адекватного человека, ни капельки не похожего на того, кто верит в сделки с Дьяволом и, тем более, в некромантию. — Хотите воскресить Чоль Усока? — правый уголок губ Чонгука немного приподнялся, когда он ухмыльнулся. — Нет, — мужчина покачал головой быстро, неистово, напрочь забывая о своём блокноте и конспекте, который должен был бы вести, — жену. Пэк НаРи. Бёль под столом сильно сжала ногу Чонгука, через несколько секунд упираясь лбом в его колено, обтянутое чёрной штаниной брюк из делового костюма. — Насколько хорошо сохранилось тело? — ни один мускул на лице Чонгука не дрогнул, он был беспристрастен и готов к работе в любое время. — Тело? — рассеяно переспросил господин Ын. — Да, — Чонгук убрал руки под стол, незаметно стараясь отцепить руки Бёль от себя, но она снова хваталась за него. Он тронул ладонью её влажный от пота лоб, удивился, вытер ладонь о брюки и снова нацелил свой взгляд на полицейского перед собой. — Для того, чтобы говорить о фактическом возвращении кого-либо с того света, нужно пригодное для этого тело. Ничто не мешало Чонгуку обмануть клиента, предоставив вместо его жены демона в людском обличии. С Сохи сработало, никто подмены не заметил. — Это было давно, — лицо мужчины исказила гримаса боли. Впервые Чонгуку он показался не молодым и бодрым, готовым к раскрытию преступлений, а самым обычным человеком в возрасте, лицо которого украшали морщины и прожитое время. — Боюсь, от тела остались только кости. А по-другому никак? И почему об этом не спросила Бёль? Почему не она обратилась к Чонгуку с этой просьбой? Она чувствовала себя ужасно, сидя под столом и обнимая его ногу, как спасительный круг, брошенный ей с корабля во время шторма. — Нет, — Чонгук откинулся на спинку стула, и со своего места Бёль могла видеть его серьёзное выражение лица. Он не сочувствовал, не сожалел, не разделял и капли того волнения, что испытывал полицейский Ын, и он так просто отказывал ему. — Приходите, когда появятся другие желания. Господин Ын опустил голову, заглядывая в свой блокнот. Там было написано куда больше простого «сделка», но Чонгук не хотел заглядывать ему в душу, прежде чем он сам был бы готов открыть её. — А моя дочь, — Бёль под столом снова напряглась. Она уже вся дрожала от волнения. Чонгук чувствовал, что и сам потеет из-за этих двоих. — Она заключила сделку? Чонгук оторопело уставился на него, не зная, что сказать. В первую очередь нужно было притвориться, что он понятия не имеет, кто его дочь. Затем пораскинуть мозгами над масштабом заключенной сделки. Прийти к логическому, а главное честному ответу и сказать: «Да». Но Чонгук закатил глаза к потолку, будто стараясь припомнить что-то, а потом чуть повёл правым плечом, отвечая: — Нет. Господин Ын выдохнул с облегчением, сгребая со стола свой блокнот и вновь набираясь этого стального терпения и профессионального спокойствия. — Слава Богу, — сказал он, заставляя Чонгука чуть сморщить нос. — Это не обитель Бога, — уточнил он, — обязательно упоминать его здесь? Это немного оскорбляет меня. Но полицейский его, кажется, больше не слушал. Он пролистал на несколько страниц назад, возвращаясь к делу Чоль Усока. — Скажите, — начал он спокойно, — с такой охраной бара кто угодно мог войти в ваше отсутствие и напасть на бармена, верно? Такое отношение к безопасности сотрудников влечёт за собой последствия… — Мне выпишут штраф? — Чонгуку порядком надоели эти разбирательства с тем, кто и кого убил, а главное где. У него были дела поважнее мёртвых демонов. Полицейский Ын посмотрел на него искоса, холодно, почти пронизывающе. Но из-за Бёль Чонгуку было жарко, и даже самые ледяные стрелы не смогли бы его сейчас охладить. — Человек умер, а вы про штраф? Чонгук выдохнул со стоном, пытаясь стряхнуть Бёль со своей ноги, а она взяла и потянулась рукой выше, просовывая её ему между ног и хватаясь за штанину с внутренней стороны бедра. Точно в том месте, где этой ночью он касался её. Чонгук так внезапно изменился в лице, что полицейский Ын грешным делом решил, что его действительно волнует чья-то смерть. — Мы можем поговорить об этом в другой раз? — голос Чонгука звучал сдавленно. Он уже весь обливался потом, теряя контроль над температурой собственного тела и тем, что скрывалось под ним. — Но господин Чон Чонгук… — У меня важный клиент, — чёрные брови Чонгука слегка хмурились, ноздри раздувались от гнева, он немного втянул щёки, выглядя очень серьёзным и злым. Взгляд он устремил в стол, мысленно пытаясь потушить пожар, взбирающийся всё выше и выше по пульсирующей жилке на шее, по всем венам и артериям. Его грозный вид и голос возымели эффект. Господин Ын встал со стула, пряча свой блокнот во внутренний карман пиджака, и по пути к лестнице оглядываясь на Чонгука. Как только его силуэт скрылся в темноте, Чонгук плотно сомкнул челюсти, клацнув ими, а потом схватил Бёль за руку, которую она нагло опустила туда, куда не должна была, и потащил её из-под стола, попутно отъезжая на стуле назад. Она сопротивлялась, падая на колени и не в состоянии разжать влажные от пота пальца на помятой штанине Чонгука. И как он теперь должен встречать клиентов в таком виде? — Бёль, ты переходишь все возможные и невозможные границы, — он шипел сквозь стиснутые зубы. — Ваша семейка с ума меня сведёт! — Тебе настолько всё равно? — она смотрела обижено, хотя не имела права злиться на него. — Что? — удивился он. Она сжала губы, расслабила их, приоткрыла рот, затем закрыла его. Она не знала, с чего начать и как правильно сказать ему. — Моя мама была со мной в машине, — она сделала большую паузу, — она умерла, когда я отделалась всего лишь уродливыми шрамами. И всё, что ты сделал, это сказал «приходите, когда появятся другие желания»? Она была зла за его бестактность и хладнокровие. — Ты тоже не выглядела слишком сочувствующей, когда я сказал, что потерял сотни женщин за свою жизнь, — огонёк в его глазах горел тускло, как пламя свечи вдалеке. — Сотни, в то время как ты потеряла всего одну. Бёль тяжело сглотнула подбирающуюся к горлу обиду. Она выглядела такой уязвимой, как никогда прежде, и если бы Чонгуку было выгодно сломить её сейчас, это был бы самый подходящий момент. — Это не одно и то же, — сказала она. — Тебе не понять. — Не одно и то же? — от злости у Чонгука начинала дрожать челюсть. — Мне не понять? Он скрипнул зубами, что есть силы сжимая руки в кулаки. У него ныли ладони от того, насколько сильно он вжимался в них ногтями. — Ты живёшь гораздо меньше меня, — у него заиграли желваки, — ты знаешь гораздо меньше меня, и твои чувства с воспоминаниями блекнут с каждым днём. То, что ты испытываешь сегодня, не будет иметь никакого значения через год или десять лет. Но главное, когда ты умрёшь, всё это вообще испарится. После этого твоё существование и твоя боль станут пустым местом для каждого живого человека в этом мире и для каждого наверху и внизу. Твои идиотские желания окажутся буквально ничем. Тебе нечего будет лелеять в Аду, Бёль, не о чем будет горевать, и я лично прослежу за тем, чтобы в твоей загробной жизни тебя не беспокоили тревоги наземные, — он гадко улыбнулся, сверкая зубами. — А говорят, что смерть — не выход. Это лучший выход на свете для таких, как ты. Он обесценивал не только жизнь её матери, не только её жизнь, но и всю жизнь, созданную Богом, в целом. Из-за этих экспериментов он застрял в большой вонючей яме под землёй, впутанный в цикличное проклятие, из которого не найти выхода. А вокруг вечно эти самые несчастные люди, страдающие, печальные. Видеть их тошно. — Тогда почему бы тебе не умереть, если это универсальное средство? — Бёль сидела перед ним на коленях, глядя на него снизу вверх, пока он возвышался над ней на своём кожаном троне. В Аду у него обязан стоять такой же, только обтянутый человеческой кожей. Это должно приносить ему небывалое удовольствие. Чонгук томно вздохнул, словно устал обсасывать эту тему снова и снова. — Видишь ли, кто-то должен позаботиться о том, чтобы после смерти тебе было куда пойти, — Чонгук говорил с ней этим сюсюкающим голосом, которым обычно общались с маленькими детьми, такими же глупыми и любопытными, — и кто-то должен поставить напротив твоего имени буковку «Р» или «А». А потом проводить тебя до места, которое ты заслужила своими земными «страданиями», и показать, что на самом деле значит слово страдать. Дослушав, Бёль встала с колен и отряхнула их руками, не глядя на Чонгука совсем. Она занималась своими делами, будто он не сидел напротив с запрокинутой головой и теперь не смотрел на неё снизу вверх. — Вот видишь, — начала она с полуулыбкой, — а ты задавался вопросом, за что это тебе и почему, никогда не хотел быть Дьяволом, влюблялся и терял и бла-бла-бла… — отряхнув руки, она подняла на него взгляд. — Но тебе ведь приятно ставить чёрточку в своём блокноте, тебе приятно обещать людям страдания и мстить всем вокруг за ту боль, которую когда-то причинили тебе. Люди таких называют садистами, а ангелы… Ну, полагаю, Дьяволом.