Мой друг художник

С того похода в клуб прошла пара дней. Но следующую неделю шли усиленные подготовительные, и Накаджима не мог помогать художнику, за что извинялся множество раз перед ним. На что тот смеялся и говорил, что всё в порядке и он всё понимает. "Ничего не случится, если мы не сможем видится какое-то время, постарайся там," - сказал Тацухико и потрепал юношу по волосам. Так прошло несколько недель. *** Ацуши был дома и занимался рисованием, когда услышал звонок на мобильный, что лежал в гостиной. Но неожиданно оповещающая мелодия замолкла и парень услышал голос отца, который взял трубку и спросил кто это. Пепельноволосый тихо чертыхнулся. Да и его правда, кому понравится, когда родитель отвечает на звонок, который предназначен тебе? Спустя несколько секунд в комнату зашёл Огай. - Это тебя, - произнёс он и отдал гаджет сыну. Тот поблагодарил и забрал телефон, тут же отвечая: - Слушаю? - Это я, - тут же послышался ответ. Подросток против воли улыбнулся, это был Тацухико. Как же он соскучился по нему! - Привет! - радостно поприветствовал его Накаджима. - прости, что не приходил, на меня сильно насели. - Ацуши, ты уже три раза извинялся за это, ничего страшного. Слушай, я чего звоню, у меня к тебе есть предложение. Лежащий до этого на кровати Ацу сел на кровати. Скрывать бессмысленно, Шибусава его заинтриговал. - Да, что за предложение? - Зарисовки, которые я делал с тебя получились просто отличные, - начал старшеклассник. - но, я не могу всё время рисовать тебя в обычном виде. Накаджима недоумённо моргнул. Что значит в "обычном виде"? - Что же ты хочешь? - спросил мальчишка. На той стороне молчали несколько секунд, прежде чем приятный слуху голос произнёс: - Мне нужна обнажённая натура. - Что? - подросток аж на кровати чуть не подпрыгнул. Вот чего-чего, а такого ответа он не ожидал. Нет, он конечно видел некоторые картины, где художники рисовали такое, но чтобы Тацкхико просил его о подобном. - В смысле, совсем обнажённая? - решил уточнить пепельноволосый. - Да, - ответили ему. - а что? - Ну, просто… Ацуши покраснел до кончиков ушей. Он совершенно не представлял, как будет позировать Шибусаве абсолютно нагим. И пусть они оба парни, это до нельзя смущало. Наконец собравшись с духом, подросток поинтересовался: - М-можно, можно мне подумать? - Конечно. Позвони, когда решишься. - Хорошо. После этого разговор был закончен. Накаджима лёг на кровать, размышляя. Стоит ли соглашаться? А подойдёт ли его натура для рисования? Не умрёт ли он от смущения, когда будет стоять в чём мать родила перед Шибусавой? И множество подобных мыслей заняло пепельноволосую голову. В тот же вечер, принимая душ перед сном и выйдя из него, вместо того чтобы закутаться в полотенце, подросток стал рассматривать себя в зеркале, что было во весь рост и весело на стене. Он отмечал любую мелочь, например, он был худым, тело не блистало мышцами, а на спине, ниже лопатки был небольшой шрам - неудачное падение на спину в десять лет. - Он хочет нарисовать меня таким, - пробормотал Ацу вслух. - он хочет совершенствоваться в этом. Это важно для него. Закутавшись в полотенце, юноша вышел из ванны. Он не спал до часу ночи взвешивая все "за" и "против" предложения Тацухико. *** Когда Шибусава сказал, что подобный рисунок он решил запечатлеть у себя дома, у Ацуши словно камень с души упал. Было бы очень неловко, если бы во время написания такой картины их застали случайные свидетели в школе. А так, только художник и его натура. Квартира Тацу оказалась не далеко от школы, буквально пятнадцать минут пешком. К слову жилище юного художника было двухкомнатным, но гостевая скорее исполняла роль галереи, где висели работы альбиноса. В самом дальнем углу были его ранние работы. Шибусава сказал, чтобы самому видеть прогресс в своих работах, нужно хранить все, даже самые неудачные, дабы видеть, как ты растёшь в мастерстве. Но прежде чем приступить к рисованию, Накаджима попросил чая, чтобы окончательно успокоиться. Альбинос не стал возражать и сам за компанию выпил с ним горячий напиток, попутно говоря какую подростку нужно будет принять позу во время процесса создания рисунка. - Я думал, что буду стоять, - произнёс Ацу, попивая чай. - Нет, лёжа будет лучше, - ответил Шибусава, двигая ближе к гостю вазу со сладостями. - сейчас ранний день и солнце нам в помощь в освещении. Всё ещё боишься? - М? Н-нет, больше не боюсь. Я долго думал, прежде чем согласиться, - произнёс Ацуши, смотря в своё отражение в кружке. - и понял, что для тебя это действительно важно. Набить руку, чтобы в будущем рисовать ещё лучше, и я решил, что обязан помочь тебе и увидеть твои шедевры в будущем, зная, что я смог помочь тебе. Под конец фразы он поднял голову и посмотрел прямо в глаза старшеклассника. Тацухико моргнул и уставился на Ацуши, который смущённо отвёл взгляд после столь проникновенной мини речи. - И-извини, наверное, это прозвучало странно-- - Нет. Вовсе нет, - перебил его алоглазый. - это было искренно и это шло отсюда. Он приложил руку к сердцу, прикрыл глаза и улыбнулся, словно что-то почувствовал. Словно, слова Ацуши достигли его сердца. "Я рад слышать подобное от тебя, от ангела с прекрасными крыльями. Осталось лишь освободить тебя от оков, которыми тебе их сковали." *** Раздевался Накаджима в гостевой. Оставив одежду на пуфике, он немного поёжился и выдохнул, теперь отступать было поздно, да он и не хотел. Шибусава тем временем отодвинул мольберт, решив, что сегодня ему хватит и обычного стола, на который он положил альбомный лист и карандаш. Ацу тем временем вышел к художнику, стараясь не краснеть, а также боролся с рефлекторным желанием прикрыться. - Тацу, я, я готов, - позвал подросток альбиноса. Тот обернулся и на пару секунд завис, пробегая глазами по телу, что он вскоре изобразит на бумаге. - Худенький, - произнёс Тацухико. - но ничего, когда закончим, я тебя откормлю~ - Э-эй! - возмутился пепельноволосый. - А что такого? Я тебя даже пухлым буду любить и рисовать~, - продолжал улыбаться художник. От такого заявления Накаджима слегка покраснел, но как ни странно это поддразнивание помогло ему расслабиться и прекратить краснеть. Он хихикнул, направился к кровати и лёг на неё спиной, принимая позу, о которой ему говорил Тацу. Сам художник сел за стол и внимательно осмотрел свою модель и обстановку, отмечая, что свет падает именно так, как он и предполагал. - Так, идеально, - произнес он, беря в руки карандаш. - Ацуши, теперь самое главное. - Д-да? - Постарайся не уснуть. На это юноша засмеялся и кивнул. А после была тишина, растянувшаяся на два-три часа, прерываемая лишь шуршанием грифеля карандаша по бумаге и короткими просьбами Шибусавы по типу "голову чуть приподними", "не отводи от меня взгляд", "руку немного назад". Накаджима лежал и не шевелился совсем, кроме если по просьбе Тацу. Словно одним, даже малым движением он разрушит эту странную, но по-своему завораживающую атмосферу. Видеть, как сосредоточен Тацухико, его прямой взгляд и уверенность, что он изобразит нечто удивительное на полотне, давало Накаджиме силу и выносливость. Было желание смотреть на него не только то время, пока он рисовал, а дольше, намного дольше. И чтобы альбинос тоже смотрел на него и не важно какого, обычного или обнажённого как сейчас. *** У него затекли руки, шея и ног он не чувствовал, но оно того стоило. Когда Тацухико подозвал его оценить работу, и Накаджима увидел себя на полотне, замер и даже рот приоткрыт. - Твои руки, они волшебные, - произнёс Ацуши, улыбнувшись. - я ведь и вполовину не настолько красив, как ты изобразил здесь. Альбинос с недоумением посмотрел на своего натурщика. "Неужели ты настолько не уверен в себе? И сам не видишь как прекрасен?" - подумал художник, но вслух произнести не решился. - Да ладно тебе прибедняться, - старший потрепал Ацу по волосам. - так, одевайся, заболеешь ещё, босыми ногами ходишь тут! Накаджима смеясь отстранился от Шибусавы и направился в гостиную. Пока пепельноволосый одевался, юный художник боролся с чувствами, что разбушевались в нём с того момента, как они крепко сдружились и накрыли с головой, пока он старательно выводил линии стройного подросткового тела. "Ещё тогда у Сигмы, я понял, что загнан в ловушку этих двухцветных глаз, этой ласковой улыбки и его желанием. Желанием освободить свои крылья от оков, которые сковали отец и общество. Но, примет ли он? Поймёт ли? А если не примет, сможем ли мы также общаться, как хорошие друзья?" Ацуши понимал его также хорошо, как и он понимал этого милого и смешного, искреннего и доброго мальчишку. И потерять его было сравни с тем, что у него отнимут его крылья. Те самые, что Накаджима нарисовал ему на том рисунке, который Шибусава бережно хранил в ящике стола, на котором совсем недавно рисовал. Когда предмет его терзаний вышел одетый, альбинос сидел упёршись локтями в стол и сложил руки "замочком", уткнувшись в них лбом, глаза были прикрыты. - Тацу,- позвал его Ацуши. Тот медленно открыл глаза и поднял голову. И тогда решил, что не станет скрывать чувства, что терзали его сердце. Но ему нужно было время, чтобы признаться юноше, а сейчас это бы выглядело так, словно Шибусаве нужно лишь тело, а это было далеко не так. Он поднялся с места и улыбнувшись произнёс: - Долго ты! У меня идея! Пойдём и отпразднуем написание сего шедевра! Согласен? Отлично, идём! Ацуши даже слово вставить не успел, а его уже схватили за руку и вели из квартиры, а затем и из подъезда. - Куда хочешь? - спросил его альбинос, когда они остановились у светофора. - А? Да мне в принципе всё равно, главное с тобой, - смутившись ответил подросток. - Хммм, ну тогда… держим курс на нашу Тортугу! - Эээ, куда? - Понятно, с отсылками не дружишь, но ничего, исправим. - Так куда идём-то? - К Сигме! Загорелся зелёный для пешеходов и парочка перешла дорогу, шагая по направлению к небольшому и уютному клубу. *** День пролетел незаметно. Вечером Шибусава вызвался проводить своего натурщика до дома, Накаджима не возражал, он был только рад ещё немного побыть рядом с альбиносом и поговорить или подурачиться. Но подходя к нужному подъезду на светловолосые головы хлынул дождь и парни со смехом ринулись под козырёк. - Хаха! Ты смотри как зарядил! - сказал Тацухико, отряхивая успевшую промокнуть сумку. - Ага, не говори, - согласился Ацуши, но тут же обеспокоенно добавил: - А как же ты теперь домой пойдёшь? Может ко мне зайдёшь, переждёшь? Альбинос удивлённо посмотрел на него и моргнул: - К тебе? Ну не знаю даже. А твой отец не будет против? - На счёт него не волнуйся, он сегодня на ночном дежурстве, так что можешь гостить пока дождь не прекратится. Отца Ацуши нет дома? Только они вдвоём? "Судьба, не пойму, ты или помогаешь или издеваешься надо мной?" - думал Тацухико, решая что же делать. - А чаем напоишь?~ - произнёс художник слегка капризным голосом, изображая девушку. - А? Пхахаха! Конечно напою, и даже накормлю, если захочешь! - улыбаясь и смеясь ответил Накаджима, открывая железную дверь подъезда. *** Ацуши действительно напоил художника чаем. А так же накормил и выдал полотенце, дабы высушить волосы. Они решили скоротать время ожидания просмотром кино, и выбор их пал на фэнтезийный фильм. Они комментировали глупые или забавные моменты. - Нет, ну это просто звездец! Да если бы не Сента, эти три курицы угробили бы бедняжку, - произнёс Тацухико, надкусывая печенье. - Согласен. Да ты! Ты посмотри, они даже не смотрят за ней! - Ацуши был солидарен со старшеклассником. Они ловили фейспалмы с тётушек фей и смеялись, когда тёмная фея шутила над ними и умилились, когда Малефисента пыталась прогнать маленькую Аврору, а в итоге взяла её на руки. Даже спорили от чьего поцелуя проснётся принцесса, в итоге оба проиграли. - Мда, про материнскую любовь я и не подумал, - Тацу поскрёб затылок, словно постыдился этого. - Ага, я тоже. И что тут лесбийского углядели некоторые критики? Не понимаю, - произнёс Накаджима, отпивая чай из кружки. К концу фильма оба обрадовались, что главная героиня вернула свои крылья. - Тебе бы пошли, - произнёс Ацуши, убирая чашки и миску с печеньем. - Хммм, спасибо, - усмехнулся Тацухико, представляя себя в этом образе. Но тут же добавил: - Только без рогов. На это подросток засмеялся. Дождь постепенно стихал, а Шибусава наконец решился признаться Накаджиме в чувствах, лелея надежду на взаимность, или же, что это не помешает им остаться добрыми друзьями.