Мой друг художник

Он до сих пор помнит, какое недоумение у него вызвало признание Тацухико и последующий после этого поцелуй. Пепельноволосый замычал и после сильно толкнул художника в грудь, заставляя его разорвать поцелуй и отойти на несколько шагов назад. Подросток часто дышал, пытаясь унять бешено заколотившееся сердце. В горле застыли все слова, он не знал, что сказать, мог только смотреть на Тацу, который тоже смотрел на него, но взгляд был словно у загнанного зверя или у человека, которому сказали, что он сейчас умрёт. Шибусава уже проклял себя, за то, что не удержался и поцеловал юношу. Он сделал шаг нему и протянул руку, чем вызвал новую волну страха. Ацу сжался и опустил голову вниз, а руками обнял себя за плечи. - Ацуши, я, я не-- - Я думал, мы друзья, - тихо произнёс подросток. С ресниц сорвались капельки слёз, увидев которые, у художника защемило сердце. - Я тебе доверял. Считал тебя другом, а ты, ты просто хотел завалить меня в постель. - Нет же! Ацуши, дело совсем не в этом, я бы никогда так с тобой не поступил! Никогда бы не причинил тебе боль. То, что я сказал, и то, что я чувствую к тебе - правда! Тацухико и не подозревал, что Ацуши врёт ему, но в первую очередь он врал самому себе. Накаджима сам уже давно не смотрел на своего художника как на друга. Он влюбился в него, в такого свободного, открытого и искреннего. Но всегда есть "но", и в случае с Ацу этим "но" был страх не принятия. Быть не принятым друзьями, отцом и обществом. От него отвернуться все, будут кидать презрительные взгляды и шептаться за спиной. Он не выдержит этого, сломается и предаст Тацухико, бросив его. И сейчас, понимая, что после отказа он потеряет альбиноса, никогда не сможет больше проводить с ним время, не услышит звук того, как тот водит грифелем карандаша рисуя очередной шедевр, он всё равно отталкивает его, думая, что так будет лучше. Лучше для них обоих. - Уходи, пожалуйста, - просит Накаджима. - уходи. Шибусава сжимает руки в кулаки, снова проклиная себя и свою несдержанность, но всё же кивает в ответ, забирает сумку, обувается и уходит, напоследок произнеся тихое: - Прости. Как только дверь захлопывается, подросток съезжает спиной по стенке вниз, опускаясь на пол и утыкаясь лицом в колени. Во всей квартире были слышны только редкие всхлипы. "Идиот! Это я должен просить прощение!" *** С того дня они не виделись. Ни Ацуши, ни Тацухико друг другу не писали и не звонили. В школе они не виделись, а даже если и пересекались, то даже не здоровались друг с другом. Паренёк казалось медленно затухал, словно свеча на ветру. Улыбка, что всегда царила на лице милого юноши исчезла. Ацуши больше не смеялся и не шутил с Осаму и Рюноске, он даже не говорил с ними, не замечал их, не замечал никого, словно никого кроме него нет в этом мире. И ни друзья, ни Люси могли понять, что случилось с Ацуши. Они пытались разговорить его, спрашивали, нужна ли ему помощь. - Почему ты перестал улыбаться? - спросила его рыжеволосая красавица, когда они выходили из здания школы. На это Накаджима горько усмехнулся и ответил: - У меня нет причин улыбаться. Огай, видя состояние сына, так же пытался поговорить с ним, но практически всё время натыкался на закрытую на замок дверь. Мужчина даже подумывал отвести сына к психологу, потому что, не может такого быть, чтобы человек так быстро сменился с радостного подростка, на того, кто казалось недавно похоронил всю семью! Ацуши же чувствовал внутри пустоту, что холодной и когтистой лапой вцепилась в его сердце, и с каждым днём сдавливала всё сильнее и сильнее. Всякий раз возвращаясь домой, он запирался в своей комнате, даже свет не включал. Он лежал в темноте и тишине на кровати, а в ушах тот самый звук скольжения грифеля карандаша по холсту, а перед лицом белые волосы и алые глаза. Тацухико было не лучше. Он винил себя в произошедшем и едва ли не прописался в клубе Сигмы, напиваясь коктейлями, рассказывая бармену, что он разрушил лучшее, что было в его жизни. А в трезвом состоянии, он рисовал Ацуши, не важно в каком виде, ему было важно нарисовать лицо мальчишки, его прекрасные двухцветные глаза, его солнечную улыбку. Он тосковал по нему. В таком состоянии они пробыли две недели. *** В один день Накаджима не выдержал. Лёжа на постели, и терзаемый воспоминаниями, он тихо скулил и плакал от пустоты, что безжалостно резала его сердце на живую. За окном барабанил проливной дождь, но это не остановило юношу. Он бежал по улице, глаза застилали слёзы и капли дождя, но ему казалось, не нужно было смотреть куда он держит путь, его вело сердце, вернее то, что от него осталось. Нужный дом, нужный этаж и вот она, нужная дверь! Он занёс руку, дабы нажать на звонок, но остановился. А вдруг он не захочет говорить? Или его банально нет дома? "Нет! Хватит уже, набегался! Пора признаться! Если не себе, то хотя бы ему!" - решил Накаджима и дважды нажал на звонок, молясь, чтобы у него хватило смелости. *** Шибусава заканчивал очередной рисунок "своего ангела", когда услышал звонок в дверь. - Блять, ну и кого принесла нелёгкая в такой ливень? - устало и недовольно спросил старшеклассник, убирая рисунок и карандаши, поднимаясь и подходя к двери. И как только он открыл её, на него тут же налетел кто-то мокрый и дрожащий. Но спустя секунду, он понял, что это Ацуши. Тацухико впал в тихий шок. Что он здесь делает? Он что, шёл под дождём? "Теперь понятно откуда дрожь. Ему срочно нужно согреться!" Но только альбинос хотел высвободиться из объятий его остановил громкий выкрик, заставивший его замереть: - Я всё наврал! После этого Тацу внезапно понял: его ангел дрожит не от холода. От слёз и, кажется, истерики. Накаджима тем временем продолжил: - Я не хотел! Не хотел тебя обидеть, никогда! Прости меня, прости! И то, что я сказал тогда неправда! Я, я тоже, тоже чувствую к тебе, тоже что и ты! Я испугался своих чувств, и думал, что это пройдёт! Он поднял голову. Лицо было красным, как и глаза, из которых ручьём текли слёзы. - Но это не так. Я, я скучал по тебе! Мне было больно. Я не знал, что мне делать, без тебя. Без тебя всё словно потеряло всякий смысл! Господи, Тацу, прости меня, прости, прости, прости! Шибусава наконец отмер, и притянув юношу к себе, крепко обнял. - Ох, Ацуши, ну что ты? Ну всё-всё, успокойся. Я здесь, я с тобой. Не плачь, ангел мой. Он смог успокоить подростка и после немедленно отправил того в горячий душ, а сам поставил чайник. Из головы не выходили те самые слова слова: "Я всё врал! Я тоже чувствую к тебе, тоже что и ты! Я скучал по тебе! Прости меня!" Альбинос не знал, как реагировать. Но то, что сказал Ацуши было правдой, он чувствовал это.