Овладеть тобой полностью

На удивление, сложнее всего оказалось выбить неделю выходных у Джека и купить билет до Невады. Прибывает на место Уилл уже с полностью сформированным планом действий. Предъявить корочку ФБР оказывается достаточно, чтобы персонал неврологической клиники открыл ему доступ к медицинским делам. Конечно же, документ, предоставленный Уиллом, фейковый, собственно, как и дело пациента, которое он якобы расследует. Но Уилл с полной уверенностью знает, как должна выглядеть корочка, чтобы быть правдоподобной. Полученные им по запросу данные довольно ограничены — список пациентов клиники, проходивших лечение за последние пять лет, с краткими выписками и диагнозами. Он сдержанно благодарит заведующую клиникой и высказывает самые искренние надежды, что полученной информации будет достаточно для дела. В мотеле Уилл отклеивает бороду и с раздражением растрёпывает прилизанные гелем волосы, нетерпеливо ожидая, пока загружаются данные с флешки. После перелёта и напряжённого общения в клинике следовало бы поспать, но Уилл заранее знает, что не сможет сомкнуть глаз, пока не выведает правду. Или, по крайней мере, убедиться в отсутствии необходимой ему информации. Он переодевается в прихваченную с собой домашнюю одежду и запускает файл, параллельно с этим открывая первый энергетик из упаковки. Сначала под проверку попадают пациенты, которые проходили лечение в период того самого неоднозначного интервью. К сожалению, большинство диагнозов абсолютно непонятны Уиллу, некоторые продублированы на латыни, и каждый приходится гуглить отдельно и читать более или менее развёрнутое описание. В один момент Уилл психует и начинает пролистывать данные в рандомном порядке, ожидая, пока появится какое-то значимое отличие — например, выделенный цветом фрагмент, пропущенное описание болезни или любая другая зацепка. К сожалению, так легко, как с заявлением Гаррета Джейкоба Хоббса, у него не получается: должно быть, доктор тоже далеко не профан своего дела. Или же проблемных пациентов просто удаляют из основного списка. Ранее он думал искать тех, на ком применяли аппарат обратной связи, но такая информация, конечно же, не была указана в общем списке данных. Просыпается Уилл от шума за стенкой, и, открывая глаза, понимает, что уже, как минимум, полдень. Голова тяжёлая, и Уилл чувствует себя загнанным в угол. Только силой воли он заставляет себя сходить в душ. Уже столько пройдено из-за Ганнибала, вместе с Ганнибалом, по вине Ганнибала. Даже наслаждаясь семейным уютом с Молли, Уилл не прекращал думать о нём. Червяком грызёт внутри ощущение, что если он сейчас потеряет Ганнибала, жизнь останется настолько же пустой, как полки ванной комнаты в дешёвом отеле. Уилл не желает поселить внутри себя Ганнибала: Ганнибал и так живёт внутри его разума долгие годы, комментирует происходящие события, раздаёт не всегда уместные советы или просто рассуждает о погоде или сущности бытия. Уилл всего лишь хочет обновить версию программного обеспечения. Не успевает он вытереть волосы, как в голову приходит гениальнейшая мысль: странно, как он не мог додуматься до этого прежде. Пересадку сознания можно было проводить только между близкими родственниками: от мужа к жене, от матери к дочери. Конечно, кровная связь в этом случае не является необходимостью, но только близкий родственник может принять решение об эвтаназии, следовательно, и согласиться на подобный эксперимент. Стоит только отсортировать пациентов с одинаковой фамилией и убедиться, что это не однофамильцы или не носители генетического заболевания. Кэрри Ламмас поступает в отделение ровно год назад, причина травмы — дорожно-транспортное происшествие. В апреле её супруг, Джек Ламмас, подписывает разрешение на эвтаназию, включающее в себя добровольное пожертвование органов для трансплантации. Ничего подозрительного, но в течение полугода Джек приходит на регулярные консультации. Если пересадка, а возможно, и не одна, произошла в апреле, тогда ясно, почему о своих достижениях в майском интервью доктор рассказывает с такой плохо скрываемой напыщенной самоуверенностью. Несмотря на то, что сейчас разгар рабочего дня, Уиллу не терпится дождаться времени, когда персонал клиники разойдётся по домам. Перебирая пальцами от нетерпения и сжимая собственную ладонь, он залипает на экране, наблюдая за подключением тимвьювера. Конечно же, Уилл запустил его вчера, компьютер уже могли перезагрузить, или программа могла вылететь, тем не менее подключение срабатывает. Он ищет в системе файл с именем «Джек Ламмас», параллельно открывая файлообменник в анонимной вкладке браузера. Все его действия занимают около пяти минут, включая удаление внутренней истории просмотров, но нельзя исключать риск, что вторжение будет замеченным. Правда, такой процент ничтожно низок. Если со скачиванием файла Уилл спешил, то его просмотр, наоборот, оттягивает как может. Решает сначала поесть и проверить рабочий имейл. Внутри сидит мысль: что, если он ошибся? Детективная чуйка не всегда срабатывает эффективно. Уилл спускается в холл отеля, чтобы заказать приходящийся ему завтраком обед. На видеозаписи интервью с накачанным темнокожим мужчиной средних лет. Он выглядит самым обычным — так, словно всю старшую школу играл в баскетбол, а сейчас работает менеджером среднего звена в такой же средней компании. На его лице — тщательно подавляемая смесь испуга и неуверенности. — Пожалуйста, назовите своё имя и возраст. — Джек Ламмас, тридцать три года. Его лицо — безжизненная маска. Готовность жить и умереть по воле случая. — Вы соглашаетесь на участие в экспериментальной программе по перенесению сознания от вашего имени и имени вашей супруги Кэрри Ламмас? Говорящего за кадром не видно, но Уилл безошибочно определяет голос. По чистейшей случайности лечащим врачом Кэрри оказывается именно доктор Роло Хэйнс. Джек кивает. — Всё верно. — У вас присутствуют наследственные заболевания, связанные с деятельностью кровеносной или центральной нервной системы? — Нет. Уилл думает о перенесённом им энцефалите. В подобной ситуации он бы тоже солгал, лишь бы не потерять последний шанс спасти любимого человека. Понятно, что такой разговор не более чем формальность. Любопытно, может ли энцефалит на самом деле повлиять на результативность перемещения. — Вы переносили операции или прочие вмешательства на головном, спинном мозге? — Нет. — Вы осознаёте риск серьёзных ментальных повреждений или летального исхода в результате эксперимента как для вас, так и для вашей супруги? Джек немного морщится, потом делает глубокий вдох. — Осознаю. — Вы подтверждаете согласие на эвтаназию вашей супруги Кэрри Ламмас после проведения процедуры? Ещё один сдержанный кивок после нервного вздоха. — Да. — Вы даёте согласие на извлечение органов Кэрри Ламмас для трансплантации после проведения эвтаназии? — Всё верно. — Прошу вас, подпишите. — Доктор протягивает бумагу, но его самого в кадре не видно. Джек оставляет свою подпись без лишних раздумий. На его месте Уилл точно так же не раздумывал бы. — Мистер Ламмас, у вас остались вопросы по поводу самого процесса или последствий обсуждаемого нами врачебного вмешательства? Неуверенность не пропадает, а будто бы переходит в какую-то другую, новую форму — отчаянной обречённости. В этой форме Уилл пребывает последние полгода, если не сказать, что всю свою жизнь. — Как это будет ощущаться? Словно голос в моей голове? — Словно вся она в вашей голове. Как автостопщик. Как пассажир. Следующий кадр уже из операционной, на двух параллельных столах полулежат, по всей очевидности, Джек и Кэрри. Как ни странно, нигде нет скальпелей, медсестёр с зажимами и прочих атрибутов, которые Уилл привык видеть в подобных местах, только пара человек в углу в белых халатах стоят неподвижно, как статуи. Кэрри, светлокожая и очень юная по виду девушка, одета, естественно, в больничную одежду, на Джеке и докторе — обычная, без дополнительных средств защиты. Самого Хэйнса Уилл видит спиной, но сомнений в том, что это именно он, не возникает. В руках у доктора небольшой цилиндр, похожий на внешнюю флешку с разъёмом, достаточно широкий в диаметре, но помещающийся в ладони. Должно быть, прибор действительно выполняет роль флешки, потому что Хэйнс подносит его к виску неподвижно лежащей женщины, и, убирая мешающие волосы, приставляет вплотную к коже. К сожалению, с ракурса и расстояния съёмки сложно рассмотреть в подробностях, что именно происходит, но внешне напряжённость обстановки никак не проявляется. Она только ощущается в воздухе даже через экран. Медсестра отсоединяет Кэрри от каких-то проводков, и на приборе рядом с её кроватью Уилл наблюдает, как кардиограмма превращается в ровную линию. Несмотря на специфику собственной работы, прежде такие моменты Уилл видел только на телеэкране. В это время доктор приближается к Джеку и подносит цилиндр к его виску. Пациент довольно болезненно вскрикивает — возможно, прибор воздействует электрическим током. Хэйнс удерживает аппарат у виска Джека ровно столько же времени, сколько он считывал информацию у Кэрри. Медбрат спешно подбегает к пациенту, чтобы удержать его руки на месте — странно, что никто не подумал об ограничителях. Всё-таки, это не Балтиморский госпиталь для психически больных преступников, думает про себя Уилл с горькой усмешкой. Хэйнс опускает аппарат и кладёт его на стерильный столик, рядом с которым почему-то лежит обычное яблоко. Тело Кэрри увозят. Со стороны кажется, что Джек Ламмас пребывает без сознания, и Уилл даже всерьёз опасается за него, пока не вспоминает, что тот посещал доктора Хэйнса на протяжении последних нескольких месяцев. Медбрат ослабляет хватку, и Роло Хэйнс приближается к только что прооперированному. Он щёлкает перед его носом пальцами, и веки поднимаются. Несколько секунд на лицах, скорее в позах, всех присутствующих заметно ожидание, даже выражение лица доктора наконец можно рассмотреть, пусть и в профиль. — Что вы видите? — доктор подносит к лицу Джека яблоко, и тот смотрит на предмет с некоторым недоумением. — Она сказала, что она видит яблоко, — выдавливает он едва слышным голосом. — Кэрри, ты хочешь попробовать вкус? Хэйнс заботливо перекладывает яблоко в большую чёрную ладонь. Джек расправляет плечи и садится прямо, но всё равно выглядит испуганным. В этот момент медперсонал расслабляется. — Кэрри говорит, что хочет увидеть сына. Нашего сына.