Овладеть тобой полностью

Дело стоит на месте. Сколько бы Уилл не листал фотографии — и мёртвых девушек, и их улыбающихся с семейных альбомов двойников — ни один снимок так и не заговаривает с ним. Что же в них таится такого, что зацепило убийцу, что привлекло его внимание? «Это важно, что она на два размера меньше, чем остальные жертвы?» — набирает он на экране ноутбука вопрос, на который Ганнибал не предоставил ему ответ, когда они стояли над трупом девушки, нещадно освежёванной родной сестрой. «У них разные волосы, лица, род деятельности», — отвечает Ганнибал на этот раз. — «Тебе нужно найти именно то, что их объединяет». «То есть, размер одежды не случаен?» «Не случаен и мой вопрос про зависть», — Ганнибал делает шаг вперёд только ради того, чтобы отступить назад. — «Но я не буду продолжать помогать тебе, мистер детектив». «Ты невыносим, но это уже давно признанный факт». Молчание в ответ. Уилл посматривает на коллег, увлечённых рутинной работой в лаборатории. Никто и не обращает внимания на его фигуру, ссутулившуюся в углу с ноутбуком. В принципе, Уилл мог бы работать в подсобке аудитории, в кабинете Джека, да хоть на кровати собственного дома, где мог бы беседовать с Ганнибалом вслух, стесняясь разве что собак. Вот только дома, с собаками, ему хотелось бы вытянуться поверх тёплого одеяла, выпить дорогого вина, рекомендованного ему Ганнибалом, и погрузиться в сладкий сон. Удивительно, но теперь, когда он живёт не один внутри своей головы, существует чёткое ощущение, что дома он тоже не в одиночестве. Есть для кого готовить ужин, кого укутывать в плед или с кем читать книгу, даже если этот человек находится внутри тебя. Приходится отвлечься от приятных мыслей и вернуться к делу. Так вот, именно в лаборатории, наиболее близко к убитым девушкам, Уилл чувствует… нет, не жалость и сочувствие к ним, как было прежде, как происходило во время расследования по делу Миннесотского Сорокопута. Если быть кристально честным с собой, Уилл ощущает желание и жажду охоты — жажду Буффало Билла и свою собственную, смешанную с тошнотворным запахом подпортившегося мяса. «Они все должны быть одного размера, потому что он шьёт костюм, и неподходящие детали просто испортят задумку. Поэтому под критерий отбора подходит любая достаточно молодая женщина нужных параметров, которая оказалась в ненужное время в ненужном месте. Допустим, была слишком добра, чтобы помочь незнакомцу с гипсом погрузить в передвижной вагончик тяжёлую мебель». Уилл зависает в ожидании ответа, сердце напряжённо бьётся — что, если Ганнибал предпочтёт его проигнорировать. Они ни разу не ссорились всерьёз за эти почти семь недель, но Ганнибал всё равно отвечает ему по желанию, и Уилл ещё не владеет достаточным влиянием, чтобы выманивать его из "раковины" каждый необходимый раз. Всё же в итоге Ганнибал снисходит до ответа. «Ты прав относительно того, как именно он отбирает их», — произносит медленным задумчивым тоном. Любопытно, пассажир способен транслировать тон голоса, или импульс просто накладывается на опыт и память Уилла. Звучит ли голос Ганнибала в его воображении именно так, как звучал при жизни? И можно ли его текущее состояние назвать жизнью в каком бы то ни было смысле? «Однако ты до сих пор не понимаешь его мотивы, только ходишь вокруг да около размеров одежды». — Да при чём тут, блять, ебаные размеры одежды! — чертыхается Уилл, уже в процессе понимая, что говорит эти слова вслух. — В последнее время ты часто разговариваешь сам с собой, — замечает новая коллега Прайса, совсем молоденькая студентка. Она не имеет ничего в виду, но Уилла окатывает ледяным душем от одной мысли о том, как легко он может прогореть. Из любопытства девушка заглядывает в открытый на ноутбуке текстовый документ: к счастью, там описан портрет убийцы, а не слова из очередной перебранки с Ганнибалом типа «Ты невыносим». Возможно, его новой коллеге и не хватает чувства такта, но это не отменяет того, что любой может обнаружить странности в его поведении. «Кажется, Уилл, я неоднократно просил тебя не употреблять нецензурную брань в моём присутствии». «Ага, если твоё присутствие длится 24 часа в сутки, семь дней в неделю», — комментирует он в уме, но Ганнибал этого замечания, естественно, слышать не может. — Знаете, Старлинг, мне просто следует прогуляться, — отвечает Уилл добродушно и захлопывает ноутбук. — Его цель — кожа, и я думал об этом раньше, — произносит Уилл полушёпотом то, о чём раньше только думал. — Лишить её кожи, оставить обнажённой, лишить кукольной красоты и забрать её изящество себе. «Ты сказал кое-что очень важное, Уилл», — произносит Ганнибал, будто бы тоже обрадованный свежим прохладным воздухом. Уилл постоянно забывает, что его пассажир непрерывно видит, слышит и чувствует то же самое, что и он сам. — «Вот только не обратил внимание на важность собственных слов». Некоторое время проходит в молчании, слышно только, как сапоги погружаются в вязкую слякоть, где-то в отдалении слышен крик неизвестной Уиллу птицы. Он зашёл уже достаточно далеко от основного корпуса, и неизвестно, сможет ли найти дорогу назад. В принципе, Куантико сам по себе небольшой: лишь бы не встретить кого-то, кто мог бы узнать его и начать приставать с пустыми вопросами. — Он хочет забрать её кожу себе, потому что желает стать ею. Внутри головы слышится удовлетворённое мурчание. Уилл прямо сейчас готов угостить Ганнибала бокалом его любимого полусухого красного, но время не ждёт. — Именно поэтому он выбирает девушек покрупнее. Чтобы их одежда, их кожа идеально вписалась в его размер, его образ, — продолжает Уилл, сам удивляясь простоте и при этом неочевидности собственной догадки. — Даже если он достаточно строен, то всё равно выше и шире в плечах среднестатистической женщины. «Теперь мои слова про зависть не кажутся тебе настолько сумасбродными», — всё же благоволит к нему Ганнибал. — «Первый раз он убил, потому что не смог больше выносить её пышущей молодостью красоты». — Эта красота должна или принадлежать ему, или быть уничтожена, — продолжает за него Уилл. — Вот его золотой билет. Почти бегом направляясь ко входу в такое знакомое и временами ненавидимое им здание, Уилл мельком раздумывает над тем, что Эбигейл была золотым билетом для Гаррета Хоббса. Остальные рассматривались им не более чем замена. Когда Уилл возвращается, Старлинг оказывается на месте, и он внезапно фокусируется на её коже, как тогда, в фойе отеля глядел только на кожу женщины, чьего имени ему так и не суждено было узнать. — Откладывай все дела в сторону, нам нужны имена мужчин, которые подавали документы на комиссию по смене пола, — произносит он, включая самый мощный компьютер с широкоформатным экраном и подкатывая второй стул. Старлинг смотрит на него в оцепенении, других сотрудников в лаборатории не оказывается. — Ты же умеешь работать с базами данных? — Д-да, — отвечает она, не осмеливаясь оспаривать решимость Уилла, глаза которого пылают огнём охоты. — К-какие дополнительные параметры? Старлинг набирает пароль и открывает программу. — Насколько помню, таких клиники всего три в Соединённых Штатах, — анализирует ситуацию Уилл. — Нужен мужчина, белый, рост около ста восьмидесяти, возраст — до тридцати. Да уж, достаточно расплывчатая формулировка. Главное — он подавал запрос, и ему ответили отказом. Стажёрка смотрит на старшего агента с некоторой опаской: — Вполне возможно, нам придётся отправить запрос… Конечно же! Каким Уилл должен быть дураком, чтобы считать, что подобную информацию можно добыть в считанные минуты. — Мне нужно просмотреть повторно все данные из соцсетей Фредерики Биммель, — продолжает он, откатывая стул к соседнему столу со своим ноутбуком. — Они находятся в общей папке? — Всё верно, — кивает Старлинг, обрадованная тем, что может помочь хоть самым мелким советом. Она принимается за работу, и Уилл решает не говорить ей, что ищут они парня из Бельвидера, штат Огайо. Возможно, ни один парень из Бельвидера так и не решился подать документы в специальную клинику. Уилл запускает сохранённые фотографии убитой Фредерики Биммель — жаль не Лаундс — с фейсбука. На снимках девушка жизнерадостно улыбается, обмениваясь объятиями с друзьями, обладающими такими же приветливыми лицами. Напыщенная, красивая картинка, но даже такой циник как Уилл чувствует в ней искренность, неуловимый момент эйфории, который больше не повторится. Естественно, не повторится, потому что Фредерика Биммель мертва, а её тело хранится на одной из соседних полок. Или её уже позволили похоронить? Фотографии с выпускного, довольно скромное платье, но существенно отличающееся по дизайну от остальных. Далее следуют изображения, на которых Фредерика обнимает мать: эта невысокая темноволосая женщина, должно быть, все глаза выплакала, когда пропала дочь. Стало ей хуже или лучше, когда труп был обнаружен с вырезанными на спине кусками кожи? Фредерика сидит за швейной машинкой, на столе рядом с ней лежат выкройки. От увиденного Уилл вздрагивает, когда замечает рядом с машинкой содранные куски кожи. Подхватившись с места, он стремительно направляется к холодильнику в соседствующем с лабораторией морге и извлекает спрятанное тело Кэтлин. Стажёрка посматривает на его действия, но ничего не спрашивает, да и помощи тоже, в целом, не предлагает. Когда Уилл сдёргивает с её спины белое пластиковое покрывало, он видит аккуратно срезанные с кожи выкройки. Ошибки быть не может. Он возвращает на место труп и садится за ноутбук, только потом сообразив, что можно было просто посмотреть на фото. Но нет, фото не произвели бы на него такого эффекта, они не дали бы стопроцентный ответ на волнующий Уилла вопрос. Не утешили бы пробуждающийся внутри зуд охотника. Он ведь уже знает, в глубине души знает без подсказок Прайса, Джека или Ганнибала: на снимках с Фредди он увидит её убийцу. Это оказывается просто — высокий и немного зажатый паренёк с кудрявыми белыми волосами до плеч. Приходится немного полистать друзей Фредерики и отмеченные с ней фотографии, чтобы обнаружить его имя — Джейм Гамб. Уилл быстро забивает имя и фамилию в другую программу, связанную с базой данных Бюро. Охотничий инстинкт только нарастает. Одно совпадение по имени, фотография, ни капли не похожая на этого юношу. Можно прошерстить выпускные альбомы, расспросить родителей, но Уилл принимает решение пойти самым простым путём — добавить к имени одну букву, и Джеймсов находится около тридцати, а с фильтром по возрасту и штату — всего один. Вот ты, сученыш, я поймал тебя. «Симпатичный, правда?» «Иди ты нафиг», — не отвечает ему Уилл, пока прогружается профиль того, кого он уже на полной уверенности считает Буффало Биллом. Из мелких правонарушений — парень разрезал лицо лезвием какому-то парню своего же возраста. Типичная драка в клубе, если бы не проявленная пареньком повышенная жестокость. Уилл наспех пробегает краткую сводку по делу: потерпевшему не понравилось, что мистер Гамб заявился в клуб в одежде, которую можно было идентифицировать как женскую. Суд признал его поведение превышением самообороны, но в результате Гамб отделался кратким условным сроком. Когда Уилл сбегает по лестнице на парковку, по дороге наматывая вокруг шеи старый шарф, сомнений не остаётся даже на десятую часть процента. Когда Джейм Гамб стоит перед ним на коленях, его лицо по-прежнему прекрасное и вдохновлённое, словно сошло с картин. Дьявол с лицом и кудрями ангела, сказал бы Ганнибал, но ему сейчас не позволено говорить. — Возьми ружьё, — командует Уилл, а Гамб даже не оборачивается в сторону выбитого из его рук оружия. Уилл вспоминает, как сам отбросил винтовку в жажде убить Рэндалла Тира своими руками. «Пистолету не хватает интимности», — произнёс тогда Ганнибал, и Уилл навсегда запомнил эти слова. — Ты ведь убьёшь меня, — возражает Гамб, чересчур покорный в своей роли, так что Уиллу кажется, он готов сбежать или кинуться прямо на него. Вот только бежать его подопечному некуда. В соседней комнате жалко воет мелкая собачонка. — Я убью тебя в ста процентах из ста, — произносит Уилл, тщательно произнося слова. Он провёл всю ночь в пути, но сейчас будто бы открылось второе дыхание. Бессонница стоила того, чтобы найти Буффало Билла первым. Любопытно, роется ли ещё в архивах стажёрка Старлинг. — Но… — почти жалобно переспрашивает Гамб, и Уилл оценивает расстояние до винтовки: — Ты хочешь дать мне шанс? Или выдать убийство за самооборону? Такой шанс я тебе не подарю. Уилл вздыхает, и внутри него пробуждается та тёмная, мрачная сила, которую он считал всегда позаимствованной у Ганнибала, и только теперь, когда Ганнибал никак не может повлиять на него, Уилл знает — этот мрак был всегда внутри него, с самого раннего возраста, с первых подростковых желаний. Он просто всегда слишком тщательно скрывал эту тьму даже от самого себя. — Никто не знает, что я здесь, — произносит он опасным полушёпотом. — Я могу убивать тебя медленно, неделю за неделей, снимать с тебя кожу лоскутами, сшивать их между собой, ждать, пока ты умрёшь от заражения крови. Это будет мой маленький эксперимент. Глаза напротив расширяются. — Ты же хочешь увидеть свою маленькую милашку живой и здоровой? — кивает он в сторону лая за дверью. — Или она будет смотреть, как я разделываю тебя по частям? Скормить ей твои половые органы? На самом деле Уилл знает, что уже заберёт эту истошно воющую милашку к себе в стаю. Она не имеет никакого отношения к стечению человеческих обстоятельств. Уилл любит собак, потому что те напоминают ему о невинности, и даже их охотничьи инстинкты не более чем инстинкты, без той неистовой жажды крови, которая присутствует у Уилла. В этот момент худощавый ангел тянется за винтовкой, вполне возможно, от ярости, потому что угрозы Уилла просто задели его за живое… Выстрел точный, Гамб умирает сразу же, но особое удовольствие Уиллу доставляет смотреть, как свет покидает его глаза. Наконец-то он получил то, чего так хотел и чем никак не мог насытится с момента убийства Великого Красного Дракона, когда они с Ганнибалом были близки к тому, чтобы слизывать друг с друга свою и чужую кровь. Когда шум сердца затухает, как и замедляется его собственный пульс, Уилл способен слышать ещё один звук, кроме лая — отчаянный женский крик, доносящийся из глубин двухэтажного дома с подвалом.