Tirragon

Всегда есть кто-то, кто видит немного больше в темноте

Чонгук возвращается уставшим, сейчас ему бы не помешала какая-нибудь девица и стакан хорошего коньяка. Он помнит про встречу с Манобан, и в голове рождаются самые искусные планы, как можно проучить зазнобу. Он и не таких смирял. Чонгук уже знает, насколько строптива его будущая жена. Мать встречает сына, спрашивая, как прошел день и все в этом духе. Чон говорит, что все нормально и никаких неожиданностей не было. Парень проходит в гостиную, где Манобан продолжает рассматривать кошек. — Ну, здравствуй, Лалиса, — парень подходит к Манобан в плотную. — И тебе не хворать, — парень ставит кошку обратно, прижимая девушку к стене. — Что, жаба гложет от той гонки? — Лиса ехидно улыбается. — Не представляешь как. Зачем ты на нее приехала? — Тебя повидать. — Не зли, могу ударить. — Так ты у нас тиран, пожалуй, это лучшее, что могут сейчас слышать посторонние. — Здесь никого, кроме нас, нет. Лиса улыбается, прикладывая указательный палец к губам старшего. Чонгук не понимает, что она делает. Кажется, он совсем не понимает девушку. Манобан кивает в сторону фарфоровой кошки. Чон приподнимает бровь, когда девушка ловко ускользает из рук парня. Она берет статуэтку кошки и легонько встряхивает ее. — Всегда есть тот, кто слышит больше… — говорит Манобан, отдавая статуэтку Гуку. Парень выходит на улицу, разбивая ее. В кошке оказался жучок. «А она умна…» — думает Чон, возвращаясь в дом. Возможно, им удастся поладить. Чонгук не переносит пустышек, потому в каком-то плане рад, что будущая жена столь умна, если заметила такую малость. Он возвращается в гостиную, Лиса сидит на диване, что-то печатая в телефоне. — Откуда эти кошки? — спрашивает девушка, переводя взгляд на парня. — Из Китая. Пару месяцев назад мама привезла. — Какое совпадение, что Намджун был как раз пару месяцев назад в Китае, в лавке с этими кошками. — Сука… — тихо говорит Чон. — Не хочешь рассказать о себе? Где учишься, да и так. — Учусь на адвоката, из подруг только Розэ, увлекалась бы танцами, если бы не родители. — Я так понимаю, парня у тебя не значится. — Ага. — Оно и лучше, еще бы расставаться пришлось, — губы девушки превращаются в натянутую ниточку. Всего одно предложение, а Чонгук уже вывел из себя. — Ты думаешь, что брак всего лишь фиктивный? — парень усмехается. — Нет, после того, как мы распишемся, ты будешь полностью принадлежать мне, и будет без разницы, любишь ты кого-то или нет, я твой законный муж. — Не слишком ли много хочешь? — Это правила, а их соблюдать надо. Я не собираюсь бегать за тобой по пятам, но учти, я все равно узнаю, если в тебе окажется чей-нибудь член. — А на твои развлечения с проститутками мне глаза закрывать? — Можешь не закрывать, все равно ничего не сделаешь, — равнодушно говорит парень. — Как-то нечестно, не находишь? — Гук усмехается. — Где ты видела честность? — То есть, мы играем по таким правилам? — Лиса ничуть не уступает Чонгуку в упрямстве. — Хорошо… Все начинают собираться за столом, родители продолжают обсуждать свадьбу, а Чонгук с Лисой, молча, едят. Отец Чонгука расхваливает сына, как он отлично справляется с должностью, а родители Лисы, как хорошо та учится и стреляет. Все это может показаться смотринами, но на самом деле так оно и есть. Все это крайне наскучивает, поэтому Манобан решает повеселиться. Тихо снимая туфельку, она аккуратно ведет ножкой по ноге Гука. Парень переводит на нее взгляд, на что Лиса хитро улыбается, и как ни в чем небывало отпивает немного вина. Чонгук бы подумал, что она пьяна, но он-то понимает, что ей скучно, да и он не против. Она не страшная, умная и есть на что посмотреть. Чон расслабляется, но виду не подает, и позволяет делать ей, что она хочет. Лиса добирается до паха, начиная его поглаживать, Манобан даже умудряется параллельно отвечать на вопросы. Вот только с каждым поглаживанием Чонгуку это нравится все больше, он невольно даже начинает представлять, как Лалиса смачно отсосет ему. Всё приятное превращается в проблему, когда Чону приходится встать из-за стола. Родители предлагают двоим уединиться, а и предварительно прощаются с ними. Двое поднимаются наверх, и как только они заходят в их комнату, девушка оказывается прижата к парню. — Хочешь выполнить супружеский долг? — спрашивает Гук, наклоняясь к губам. — Ты знаешь, нет, не горю желанием. Да и мы еще не муж и жена, — отвечает девушка, нагло расплываясь в улыбке. Вот только Чонгук не пай-мальчик, и потыкать «хочу» или «не хочу» Лалисы он не будет. — Это не вопрос, а утверждение, я с тобой нянчиться не собираюсь. На этом моменте Лисе становится не по себе, она разозлила его еще на гонке, потом с кошками, а потом пыталась соблазнить. Он ведь с ней точно нянчиться не будет, возьмет силой. Что ему стоит заломать ей руки, заткнуть рот и выебать на чем свет стоит. Чонгук наклоняется к губам, сильнее прижимая девушку за талию к себе. — Не бойся, я не кусаюсь. Парень проводит языком, чувствуя, какой страх начинает испытывать девушка. Ему нравится, когда его боятся. Парень не церемонится, достаточно уверенно вбиваясь языком в рот, проводит по деснам, посасывая юркий язык. Кусает губы, заставляя капелькам выступить капелькам крови. Манобан не отвечает, но и на упрямство пойти боится, только табун мурашек бежит от таких «ласк». Все же Лиса не зря была рождена в Foxlie, поэтому быстро придумывает план, перебарывая страх. Она довольно сильно закусывает губу парня, от чего тот прекращает. — Ну, знаешь, дорогой мой, ты девушку целуешь, а не бегемота. Мои губы — это тебе не мясо пережевывать. — По-моему, я тебе ясно объяснил, что твоим мнением я руководствоваться не буду. — Значит, мной руководствоваться ты тоже не будешь, — Чонгук дергает девушку за руку с такой силой, что она, не удержав равновесия, просто падает на пол. — Послушай, букашка, при всем моем уважении к твоим родителям, — говорит Гук, наклоняясь, — тебя я терпеть не могу. Не перевариваю, понимаешь? — Манобан смотрит на Чона, чувствуя, как ее мешают с… — Так вот, что касается правил, то соблюдать ты их будешь, — все-таки язык Манобан ее погубит: — Не люблю, когда мне что-то навязывают, — последняя капля и Чонгук дает пощечину девушке. — Коэффициент твоего морального разложения даже больше, чем я думала, — выплевывает Лиса через минуту. Чон звереет, и поднимая девушку за горло, прижимает к стене. — Чего ты добиваешься? Думаешь, пришла и будешь свои порядки здесь наводить. Нет, дорогуша, тут так не получится. Без меня ты никто и звать тебя никем, — девушка начинает краснеть, а потом и синеть. С каждой фразой Чонгук сдавливал горло все сильнее. — Задушишь… — хрипит девушка, хватаясь руками за руку парня. — А, может, я хочу тебя задушить? Приведи хоть один аргумент, чтобы я этого не делал. — Я вижу, ты в своем репертуаре, — низкий голос пронзает тишину, что заставляет парня посмотреть на того, кому принадлежит голос. В дверном проеме стоит парень ростом с Чонгука, не менее подтянутой комплекции, чем он, в золотом костюме. Блондинистые волосы небрежно уложены, а медовые глаза смотрят то на Гука, то на Лису.