Танец белой цапли

«Поддался… Пошел на поводу его слов, и вот теперь…» Юичиро испускает тяжелый вздох. «Ощущение, будто я совершил какое-то предательство» Подперев щеку рукой, погрузившись в свои думы, он полностью отрешен от реальности, в которой он, Шинья и Гоши сидят за столиком в кафетерии. Освободившиеся от занятий в университете и домашних проблем, ребята рады провести часик-другой в компании своего старого друга, не баловавшего их особо своим вниманием с момента своего приезда. И все бы ничего, вечер казался бы удачным, если бы не печать задумчивости и меланхоличный настрой Юичиро. Хиираги и Норито только посылают друг другу вопросительные, тревожные взгляды, видя, как что-то необъяснимое гложет их товарища, как им обоим кажется, уже далеко не первый день. Оба как могут пытаются отвлечь его, рассказывая забавные истории, случившиеся с ними или с кем-то из их знакомых, но Юу воспринимает все это как-то сухо, без должного энтузиазма, что в очередной раз доказывает его угнетенность. Даже бодрые рассказы Норито о его свиданиях вызывают лишь слабую улыбку на лице друга и короткий кивок чисто из вежливости. Даже если он и слушает, видно, что мыслями он где-то далеко. — Юу, возможно, ты уже и сам знаешь об этом, — поставив свой стакан на столик и не спуская с него серьезного взгляда, произнес Шинья, надеясь что хотя бы эта тема привлечет внимание друга и выдернет его из серых раздумий, заставит озадачиться более насущными вопросами, — но в этом году в наш ВУЗ просто сумасшедшая конкуренция. 30 человек на место. Это уже не шутки. Если ты всерьез намерен поступать, тебе необходимо бросить все силы на подготовку. — Я готовлюсь, — флегматично отозвался Амане, созерцая спустившуюся за окнами ночь. — Юу, я хочу сказать, что обычной подготовки будет недостаточно. Все слишком серьезно, чтобы относиться к этому спустя рукава. — Не понимаю, разве я делаю что-то не так, раз должен слушать ваши замечания? — спросил Амане, взглянув сначала на Шинью, а потом и на Гоши, поскольку считал, тот думает так же, как и Хиираги. — Прости, пожалуйста, что вынужден напоминать тебе об этом, но мне почему-то в последнее время кажется, — Шинья поправил на носу свои очки в тонкой оправе, — тебя сейчас занимают вещи, не имеющие совершенно никакого отношения к поступлению. Вспомни, прошу тебя, для чего ты приехал в Японию. Ведь не для того же, чтобы провалить экзамены и вернуться обратно к родителям. Юичиро вздрогнул. Он не думал, что его внутреннее состояние скажется на поведении, тем самым выдав его. — Гоши, ты тоже такого же мнения, как Шинья? — он поглядел на друга. — По-твоему, меня что-то волнует? — Не стал бы утверждать, что так оно наверняка и есть, — провел по волосам Норито и усмехнулся, — для этого я не слишком наблюдателен, только и я стал замечать в последнее время за тобой какую-то новую черту в твоем поведении, неизвестную нам ранее. Клянусь, если бы я не был твоим другом и не знал о случившемся накануне, я бы решил, что мой друг влюбился по уши и страдает от неразделенной любви, но поскольку объектом твоих поклонений стал актер театра, к которому ты чисто физически не можешь питать никаких платонических чувств, я теряюсь в догадках, что не так творится с моим лучшим другом, из-за чего он рискует провалить не только вступительные, а и испоганить себе все время пребывания в городе. — Понятно, — вздохнул Юичиро, — вы оба считаете, что меня терзает нечто неизвестное. — Это не факт, всего лишь предположение. Взгляд со стороны, — пожал плечами добродушный здоровяк. «А ведь уже семь… — думает Юу бросая печальный взгляд на настенные часы с подсветкой циферблата, висящие в противоположном углу заведения, на минуту забывая о весьма важном разговоре. — Спектакль вот-вот начнется, если не будет никаких проволочек, как в тот раз. Не понимаю, я смотрю на время и чем ближе стрелка к заветной цифре, тем мне сложнее оставаться на месте. Я хочу остаться здесь, со своими друзьями, с которыми мне хорошо, но в то же время какая-то необъяснимая сила увлекает меня в этот пресловутый театр. Зачем я вообще согласился на их приглашение? Потому что Микаэль отказал мне? То есть чисто из-за обиды я прячусь здесь, делая вид, будто провожу время с близкими, а на самом деле всей душой рвусь занять свое место в партере. Слабость… Слабость и трусость с моей стороны» — Юу. Амане вырвал из волнительных раздумий робкий голос Хиираги. Юноша смотрел на него пристально и осторожно. — Надеюсь, мы не сказали ничего, что могло бы обидеть тебя? Ты так внезапно ушел в себя. — Нет, ни в коем случае, — улыбнулся Амане, осознав, что он уже второй раз за вечер дает друзьям повод заострить на себе внимание, чего, впрочем, ему совершенно не хочется. — Рад слышать, — улыбнулся Шинья. — Вы абсолютно правы в своей мысли, — продолжал Юичиро, придавая своему голосу больше жизни, — я действительно в последнее время озадачен. Но вопреки твоим суждениям о проблемах в семье, — он взглянул на Шинью, — или о моей несчастной любви, — он перевел его на Гоши, — отвечу, что вы оба заблуждаетесь. Сейчас я обеспокоен лишь одним, и Шинья прошел мимо этой темы, я действительно все свое свободное время провожу за учебой. — В самом деле? — переспросил Хиираги, с едва уловимым недоверием, выдающем в нем человека, умеющего видеть чуть дальше, чем хотят показать ему другие. — В таком случае нам не о чем беспокоиться, раз ты все свое время убиваешь на подготовку, — воскликнул Норито, пытающийся казаться менее подозрительным, но также ощутивший подвох в словах друга. — Только смотри, не переусердствуй. А то еще так экзамены сдашь, что тебя сразу на третий курс зачислят, и будем тогда мы с Шиньей тебя своим сэмпаем величать. — Не переусердствую, у меня точный план составлен, — усмехнулся Юичиро, предварительно бросив короткий взгляд на часы. Если бы кто-то в этот момент обратил на это внимание, то заметили бы, как тень беспокойства пробежала по его лицу. — Если ему следовать в точности, то месяца через четыре мы уже будем встречаться в коридорах вашего университета по всем правилам. — Уже заранее предвкушаю, до чего же это будет круто, — щелкнул пальцами Норито. — Я тоже, — ответил Амане и спешно встал из-за стола. — А сейчас, извините меня, но чтобы этот знаменательный день все же наступил, я вынужден вас оставить. У меня как раз запланированы занятия. Очень надеюсь, вы все поймете и не станете обижаться. — Да какие уж тут обиды, — рассмеялся Гоши, — только если ты не начнешь снова нас игнорировать. — Не начну. До встречи, — кивнул на прощанье Амане и поспешно удалился из зала. — Ты заметил? — после его ухода Шинья обратился к Гоши. — Он был каким-то перевозбужденным. — Угу, сначала вел себя, будто начнись тут пожар, он его и не заметит, а потом вдруг так резко вскочил и убежал, толком ничего не объяснив. — Значит, заверения об усердной работе с подготовкой и тебя не убедили? — Я не хочу думать, что наш друг соврал нам, — отвечал Норито. — Это было бы очень неприятно, но, увы, боюсь что все именно так и обстоит. Только вот что он надумал таить от нас? — Есть у меня на этот счет пара мыслишек, — Шинья потер висок. — Как по мне, — вздохнул Гоши, — он все еще не отошел от той истории с театром. Он был так вдохновлен игрой этого парня, считая его девушкой, а теперь все его грезы разлетелись на куски. Не так легко потерять в один миг то, чем жил две с лишним недели. Холил и лелеял. Чего теперь удивляться. Наш Юу всегда был впечатлительным и разочарования переживал тяжело. — Тут мне с тобой не поспорить, — ответил Шинья, и его губы тронула легкая, грустная улыбка. Не сложно догадаться, куда так резко направился Амане. Вопреки своему случайному решению, он не пошел сегодня в театр, как собирался, но придя к выводу, почему так произошло, ему стало противно и гадко от этой мысли, и он решил во что бы то ни стало исправить ситуацию. И вот, поймав первое попавшееся такси — билет был у него с собой, так как расставаться с ним вопреки твердому решению он не стал, — уже через двадцать минут Юичиро выходил на улицу, как всегда кишащую народом, прямо у парадного входа театра, где по своему обыкновению толклись некоторые посетители. Юичиро прошел внутрь с таким спокойствием, как если бы он заходил в свой собственный дом. В самом деле, последние три недели он так часто бывал под этими сводами, что для него уже стало в порядке вещей приходить и уходить отсюда. Да, он в действительности стал ощущать себя свободнее в здании, хранящем столько волнительных пережитых им моментов. Окинув взором находящихся на первом этаже, Юичиро решил подняться на второй этаж, где располагались двери, ведущие в ложи. И пускай его билет не имел свойства растворить перед своим обладателем хотя бы в одну их этих дверей (не потому что Юу не доставало средств, а чисто по собственному желанию), Амане не видел ничего предосудительного в том, чтобы пройтись. Тем более никого из актеров он на первом этаже не встретил. Итак, поднявшись на второй этаж, Юичиро не успел даже войти в длинный коридор, как вдруг прямо навстречу к нему вышел белокурый юноша, спешно торопящийся попасть в противоположное крыло здания. Увидев Юичиро, он резко затормозил. Негодование исказило нежные черты молодого актера, делающего его похожим на ангела. — Здравствуй, — вежливо поздоровался Юичиро, стараясь придать своему голосу ровный тон, ибо как только он увидел златовласого парня, непонятное волнение подступило к самому горлу. — Рад тебя снова видеть. Я спешил, думал опоздаю, но похоже пришел вовремя. — Сегодня изменение в программе. Начало запланировано в 8. Если внимательно читать билет, все станет очевидным, — грубо ответил Микаэль, пропустив стадию ответного приветствия. Вместо этого он укоризненно взглянул на Юу. — Зачем ты снова пришел сюда? — А разве это запрещено? — вопреки неучтивому обращению, вежливо улыбнулся Амане. — Откровенно говоря, я надеялся, что нам удастся увидеться до начала твоего выступления. Как оказалось, не зря. Микаэль сдвинул брови. Этот парень начинал изрядно доставать его. — Для чего? — Просто так, — усмехнулся Юу. — Разве для того, чтобы встретиться с кем-то нужен повод? — Слушай, как тебя там? — хмыкнул Микаэль, снова напустив на себя презрение и насмешку. — Разве вчера я непонятно выразился? Зачем ты явился сегодня? Я не собираюсь исполнять твои дурацкие желания. Дружить? Ха! Ты настоящая умора. Убирайся отсюда, если снова пришел ко мне со своими нелепостями. — Ты прогоняешь меня? — серьезно спросил Юу, видя, что с этим парнем не так-то уж легко. Он непоколебим в своем решении. — Сообразительный, это похвально, — язвительно заметил Микаэль. — Значит, ты не хочешь принимать мое предложение… — И советую тебе убраться отсюда подобру поздорову, — добавил Шиндо. — Понятно, очень жаль, — Юичиро опустил взгляд. — Только, прости, но я не собираюсь уходить, вопреки твоей воле. Можешь считать меня эгоистом, но, как у любого здесь, у меня есть полное право приходить сюда каждый вечер, уже даже потому, что у меня есть это, — он показал свой билет. — Извини, но ты не можешь выгнать меня. Я пришел посмотреть выступление, и я его увижу. Микаэль замер на месте. Трудно было сказать, что он чувствовал в этот момент, но одно было ясно наверняка — этот занудный тип все больше бесил его еще и от того, что тыкал под нос своим правом посетителя. — Отлично! — наконец выпалил Микаэль, сокрушенный тем фактом, что не может пока избавиться от этого наглого типа, что делало его более вспыльчивым и заносчивым. — Оставайся и смотри, сколько влезет. В конце концов, — бросил он, уходя, — ты самый обычный самодовольный, зарвавшийся зритель, каких тут побывало и будут сотни. — Пусть ты и так лучше всех, но я желаю тебе удачно выступить! Микаэль не оглянулся, когда Амане бросил ему эту оскорбительную, уничтожающую его достоинство фразу, причем таким доброжелательным тоном, будто его не задели его слова. — Мдаа, немного не то, на что я рассчитывал, — с сожалением произнес Амане, когда прима скрылась из виду. — Не пойму я, что он имеет против меня, ведь я ничего плохого ему не сделал. Почему он такой? После спектакля Юичиро ожидал на улице, как и в прошлый раз самым первым покинув зал после окончания. Однако сегодня ему довелось прождать много дольше, видимо и Микаэль помнил вчерашний инцидент и нарочно задержался в своей гримерной, а когда он, наконец, вышел из театра в сопровождении какого-то незнакомого Юу красивого молодого человека, судя по лицу и внешнему виду в целом, иностранца, то прошел мимо в метре от Амане, не удостоив того ни единым взглядом, точно его и не существовало и точно не с ним перед спектаклем возник тот неприятный разговор. Юу хотел было окликнуть Микаэля, обратить на себя внимание, но вовремя сдержался, видя, что его попросту не желают узнавать. — Нгха! — вырывается из груди Микаэля судорожный, сдавленный вскрик. Одновременно с этим возбуждающим возгласом изгибается белое, изящное тело, напоминающее гибкую лозу, которая, кажется, еще чуть-чуть и сломается, не выдержав напора. Взмокший, сотрясаемый лихорадочным возбуждением, он утыкается лицом в подушку, пока его тело монотонно вздрагивает от конвульсивных движений партнера, вколачивающегося без сожалений и жалости в своего хрупкого любовника. Собирая силы, Шиндо упирается коленями в матрас, приподнимает бедра и прогибается в пояснице, тем самым позволяя любовнику глубже и ощутимее врываться в его разгоряченное тело, пока остатки мыслей окончательно не вышибет из его головы. Он безудержно стонет, до посинения сжимая тонкими пальцами простыни. Каждая мышца внутри него напряжена и пропитана порочным ароматом секса, застилающего глаза сладкой пеленой. Микаэль утопает в горячих ласках, растворяется в этом жгучем чувстве, способном пробудить его кровь и заставить ее закипеть в жилах. Все его чувства и мысли нацелены лишь на одно — прикосновения, безумная эйфория от слияния двух тел. Он задыхается в своей агонии, умирает и снова возрождается с каждым последующим толчком, становящимся все более ожесточенным и частым настолько, что практически нет никакой передышки. Упивается чувством тянущей боли в области паха. Изнывающей член сочится смазкой, бегущей по руке партнера, желающего довести своего страстного, жадного любовника до кондиции. Увидеть, как он в изнеможении падает на постель, закрывает глаза и его веки подрагивают, а когда он снова открывает их, его взгляд обращен только на него и в нем читается та редкая покорность побежденного, которая в обычное время глубоко прячется под маской необузданной спеси и переходящего все границы высокомерия. Эта игра сумасшедшая, азартная и она одинаково увлекает обоих уже который год с момента их встречи, когда один встретил другого после выступления на улице и сделал предложение, которое второй, вопреки своему образу, принял на удивление спокойно, и принимает по нынешний день. Встречи непродолжительные, короткие, яркие, ограниченные лишь временем пребывания в отеле и сроком деловой поездки, но каждый раз они вынуждают одного приходить по адресу, оставляемому каждый раз на бумаге, а второго приезжать с другого конца света и, каким бы ни был загруженным график, обязательно выкраивать часик-другой на встречу с тем, кто способен утолить самый дикий голод, причем так искусно, что он надолго остается в памяти. — Мишель… Мишель, — наваливаясь со спины, вжимая Мику в постель, хрипло, пыхтя, выдыхает у него над ухом брюнет, чей разум полностью поглощен животным совокуплением. Грубо проводя по шее, напряженным плечам и спине юноши, он сдавливает бок, забывая о предварительной просьбе не оставлять следов. Но в своем порыве, он не помнит ничего. Им движут только всепоглощающие природные инстинкты, и только сдавленный стон Микаэля заставляет его вздрогнуть и ослабить хватку. Вместо извинений за неосторожность, он просто ускоряет темп, выбивая еще больше стонов из своего партнера. Конвульсивно вбиваясь по самое основание ствола, он хрипло дышит в затылок Микаэля, мечущегося и извивающегося под ним. После утомительного продолжительного акта, Шиндо уже едва сдерживается. Промежность распирает, тянущая боль распространяется по всему телу, испытывающему в такие моменты жгучие приливы волн, обжигающих, кажется, даже само сознание. Очередной толчок рвет последние нити терпения. Сладостная судорога проносится вихрем, на несколько секунд лишая понятия времени, места и ощущения пространства. Истома, следующая за ней, расслабляет уставшие от долгого напряжения мышцы, вливая в тело приятную усталость. В то же время, как только Микаэль испытывает все блаженство оргазма и его послевкусие, на него опускается любовник. Его тяжелое, но выравнивающееся дыхание говорит о завершении любовной утехи. — Ты просто нечто… Не могу не возвращаться к тебе… Постоянно хочу… снова и снова… Я люблю тебя, Мишель, — с заметным акцентом шепчет молодой человек, припадая губами к плечам Шиндо, оставляя влажные дорожки поцелуев на спине. Микаэль лежит с закрытыми глазами. Учащенные удары сердца в его груди постепенно замедляются, доходя до нормального ритма. Он молчит, игнорируя слова партнера и его действия. То ли он не хочет разговаривать, то ли сильно утомлен и теперь ему лень ворочать даже языком, так или иначе он не отвечает. — Ты слышишь? — снова склоняясь над мальчиком, спрашивает мужчина. — Тебе ведь тоже было хорошо? Наконец Микаэль открывает глаза. Какая-то глубокая грусть, совершено не соответствующая моменту блаженства, отражена в глубине его изумрудных глаз. — Забери меня… — едва слышно шепчут нежно розовые губы. — Ты что-то сказал? — устремляет на него взор любовник. И тогда Микаэль разворачивается на спину, обращая свое увенчанное чарующим штрихом недавней любовной утехи прекрасное лицо. Ему все еще не достает сил, либо же нечто более тягостное заставляет слова застревать в горле, потому проходит еще несколько минут, прежде чем с его губ срываются следующие слова. Вполне удовлетворенный тем, что ему открылась новая область, которой можно насладиться, мужчина начинает оглаживать и покрывать поцелуями обнаженную грудь Микаэля, который точно безвольная кукла лежит на постели, устремив безжизненный взгляд в потолок. Любовник даже не пытается спросить его о состоянии, он куда больше поглощен его телом и только в этом видит свой интерес. По сути, ему все равно, что творится в душе объекта его страсти, до тех пор, пока он податлив и столь же отзывчиво отвечает на ласки, как привыкли они оба. Поэтому когда в тишине гостиничного номера звучат следующие чуть более громкие слова, он удивленно поднимает взгляд. — Забери меня, Эрнест… — умоляюще шепчет Микаэль и от переполняющих его душу эмоции начинает дребезжать его мелодичный голос. — Пожалуйста, забери меня отсюда… Умоляю… Молодой француз смотрит сначала растеряно, потом его взгляд наполняется деланным сочувствием и скорбью. — Мишель, — только и произносит он с легкой ноткой укоризны. — Я прошу тебя, — повторяет еще боле несчастным и сдавленным голосом Шиндо. — Увези меня… Куда угодно, только бы подальше отсюда… — Ах, Мишель, — растроганный столь откровенной просьбой души, Эрнест жарко приникает к губам юноши. Чувствуя, будто перед ним открывается новая возможность, Микаэль ни за что не желает ее отпускать, воспринимая этот жест как положительный ответ на свою просьбу и потому, обхватывая своими тонкими руками плечи любовника, жадно отвечает на его поцелуй. — Ты же знаешь… — отстраняясь от чужих губ, проговаривает Эрнест. Огладив щеку Шиндо, он виновато глядит в его лицо. Заминка и начало фразы заставляют Микаэля сжаться. Он уже предчувствует убийственный ответ и замирает в страхе. — …Ты знаешь, — повторяет молодой человек, — я бы с удовольствием, с удовольствием взял и увез тебя из этого жуткого места, которое ты так ненавидишь, но… — «Но?» — содрогается Микаэль. — Эрнест… Если ты сделаешь это, я буду только твоим. Никого больше не буду любить, только тебя… — говорит он приглушенно, понимая свое поражение. — Ты же можешь, у тебя есть свои независимые средства, ты можешь заплатить им. А я сделаю все, чтобы ты не пожалел об этом. Только увези меня… — Увезти? — усмехается человек, над которым навис гнет чужой воли, но это не единственная сдерживающая его сила. — Но как это воспримут мои родители? Ты подумал об этом? Что я им скажу? Нет, — вздыхает он и, несмотря на читающуюся мольбу во взгляде, выпрямляется и садится на постели, согбенный под тяжестью какого-то сложного чувства, внезапно обуявшего его в результате происходящего. Мика в свою очередь слегка приподнимается на локте. — Прости, но это невозможно. Мои родители в жизни этого не поймут. Да и кто бы понял? — он слабо усмехнулся. — Никто. Я не могу так рисковать… — Всё понятно, — закрывает глаза Мика и снова откидывается на подушки. Кладя руку на лицо, он вдруг заливается истеричным смехом. — Нет, значит, да? Ну и отлично! И замечательно! — Эй, ты чего? — пугается Эрнест такой неадекватной реакции. — Может, тебе воды принести? — Ничего мне от тебя не надо! Убирайся! Убирайся отсюда! Не желаю тебя видеть! Раз ты ничего не можешь, то и оставь меня! — разъяренно кричит Шиндо, хватая первое попавшееся под руку и запуская этим в своего любовника. — Проваливай, видеть тебя не хочу, лжец, трус! Ненавижу тебя! — и словно истощив все свои силы за раз, он снова валится на постель, задыхаясь от душащих слез. Все его тело содрогается от почти беззвучных рыданий. — Мишель! — касается его плеча Эрнест, но юноша агрессивным жестом, дает понять, что он не хочет, чтобы его сейчас трогали. — Как хочешь, — разводит руками мужчина и идет к стулу, где висит его одежда. Облачаясь, он бросает короткие взгляды на постель, где все еще не может успокоиться юный актер, чья слабая нервная система частенько дает сбои после особенно тяжелых дней. — Знаю, что ты непременно откажешься... Ведь ты занимаешься этим из других соображений, — полностью одевшись, готовый выйти на улицу молодой мужчина с темными, завивающимися волосами и черными, блестящими в полутьме глазами, с жалостью, которую пусть в малой степени, но он всё-таки испытывает по отношению к любовнику, обращается к Мике, — но в этот раз возьми, — говоря это, он кладет на прикроватную тумбочку некоторое количество денег. — Все же, мне было хорошо с тобой. Хотя бы доберешься до дома. Микаэль даже не смотрит в эту сторону. Разбитый и раздавленный, он лежит спиной к Эрнесту, и взгляд его заплаканных глаз устремлен вникуда. — Встретимся через пару дней, — говорит Эрнест, останавливаясь у двери, — надеюсь, тогда ты уже успокоишься. — И уходит, прекрасно понимая, что большего от Микаэля ему сегодня не добиться и лучшим выходом будет просто молча удалиться. Глухой стук двери, донесшийся минут 10-15 назад, возвестил о том, что в номере он остался совершенно один и никто кроме, быть может, портье, пусть уже и слишком поздно, часа два, не меньше, не постучит в этот номер. Шиндо еще некоторое время лежит точно в трансе, а после медленно встает с постели. Не трудясь набросить на себя хотя бы рубашку, он подходит к окну, растворяет его. Пронизывающий до костей, морозный ветер врывается в спальню. Он обдает холодом все стены, потолки и мебель, но он словно бессилен перед человеческим телом, дух в котором подавлен настолько, что оно попросту не замечает физического влияния. — Здесь, — негромко произносит Микаэль, подавленно глядя на улицу, расстилающуюся внизу, — ничем не лучше, чем там… Все так же пустынно, все также тихо… Юичиро вздрагивает и открывает глаза. Какой-то слабый шум из коридора привлекает его внимание. Еще совсем недавно, он бы ни за что не обратил внимание на подобную мелочь, однако в связи с новыми, поглотившими его событиями, его сон стал таким чутким и нервным, что он просыпается от малейшего шороха и потом подолгу не может уснуть. Сегодня он точно также долго валялся без сна, вспоминая поведение Микаэля, поначалу надменное, насмешливое, после какое-то уязвленное, а далее и вовсе безразличное. Столько непонятных реакций, что Амане просто под конец запутался в них. Он не мог понять, чем заслужил подобную немилость, что его так гонят от себя. А еще его весь вечер угнетала мысль, что Микаэль ушел с тем иностранцем. Кто он такой? Почему, будучи с ним рядом, Мика не удостоил Юу даже одним взглядом? Почему снова он выходил из театра с другим человеком? «Впрочем, — думал Юичиро, — у такого, как он, должно быть много знакомых. Он так известен в своих кругах, что наверняка у него полно друзей» Тогда юноша задумался снова. «Относится ли Микаэль к этому человеку так, как к прошлому? К своему позавчерашнему провожатому, он был настроен очень скептически» Примерно в таких мыслях провел остаток вечера Юу, не торопясь возвращаться обратно домой. В таком положении, в котором оказался наш герой, любой другой на его месте уже бы давно оставил такого непреклонного, совершенно не желающего идти на контакт, сумасбродного человека, как Шиндо, но интерес Амане к столь необычному, притягательному молодому актеру был так велик и необъясним, что он даже не думал о таких вещах, как взять и уйти. Тем более, он уже пробовал. Не далее, как вчера, он вознамерился пропустить день выступления, и что в итоге? Он едва выдержал пару часов, а потом все равно поспешил навстречу к своей приме. Итак, Амане пробудил ото сна какой-то шорох, доносящийся со стороны прихожей. Поскольку стены были тонкие, а вокруг стояла кромешная тишина, то не составляло никакого труда услышать, как кто-то ходит по площадке. «Похоже кто-то из соседей вернулся домой», — решил Юу и взглянул на часы, светящиеся на тумбочке. Те показывали почти четыре утра. Поздновато возвращались домой. Амане даже представить не мог, кому бы с его этажа угораздило возвратиться так поздно. Он хотел уже было снова лечь, как вдруг раздался глухой стук в его дверь. Будто что-то тяжелое навалилось на нее. Юичиро содрогнулся. Впервые за все время проживания в этом доме с ним происходило нечто подобное. Что это может быть? Юичиро отмел версию воров по той простой причине, что консьерж скорее бы позволил застрелить себя, чем впустил в дом чужаков. Однако, что это тогда за звук? Сонливость Юу как рукой сняло и вовсе не потому, что его испугало происшествие. Он банально хотел понять, кто или что нарушило его сон, да еще и продолжает нарушать. Поэтому, ни минуты не колеблясь, не страшась столкнуться с неизвестными, он спустил ноги на пол и пошел к входной двери. К тому моменту, как он ступил в прихожую и клацнул по выключателю, шуршащий звук у его двери прекратился. Совсем он не исчез, а просто стал глуше, будто его перенесли чуть дальше. «Мне кажется или кто-то остановился у соседней квартиры?» При этой мысли Амане на мгновенье замер на месте, а потом быстро подбежал к двери и щелкнул замком. Где-то глубоко в подсознании он понимал, что следить за кем бы то ни было, пока он возвращается домой, дело не самое лучшее, но у него в данном случае было оправдание. Этот кто-то стукнул в его дверь, следовательно, он, как хозяин, имеет полное право выйти и взглянуть на человека побеспокоившего его. Исходя из этих соображений, Юу не мучился угрызениями совести из-за нарушения чьей-то приватной жизни, так как она напрямую коснулась и его, и преспокойно отворил дверь и выглянул на площадку, освещенную настолько слабым светом, что здесь буквально царил полумрак. Но как бы темно не казалось на площадке, Юичиро все равно увидел темную, изящную фигуру. Это был неизвестный юноша, который к еще большему удивлению Амане стоял напротив двери, еще ни разу не открывавшейся за последние три недели. Неизвестно почему, но по телу Юу прошла волнительная дрожь. Быть может, это было оттого, что он все-таки столкнулся со своим таинственным соседом, а может сама обстановка заставляла как-то по особенному реагировать на столь банальную вещь. Так или иначе, Юу стоял в дверях своей квартиры и не спускал глаз с парня, который что-то медленно искал в карманах. Похоже тот даже не заметил, что в один момент перестал быть единственной живой душой, появившейся в такой поздний час на площадке. Или ему попросту было не до того. Ибо весь его внешний вид говорил о явном нездоровье. Сутулый, с поникшей головой, он стоял, привалившись к этой двери, а из его груди вырывалось тяжелое, рваное дыхание, порой переходящее в кашель. Юичиро, затаив дыхание наблюдал за этим ночным визитером, боясь проронить хотя бы звук. Нечто необъяснимое удерживало его от действа, которое бы дало знать незнакомцу о его присутствии. Что еще казалось невообразимым, так это аромат, буквально опьянивший Амане, настолько знакомый, что Юу боялся даже вспоминать, где слышал его когда-то. В противном случае его ошеломление достигло бы пика. Но дальше случилось то, что заставило Юичиро сорваться с места и выдать себя. Дело в том, что отыскав ключи и отворив дверь, молодой человек так и не успел войти внутрь — его одолел очередной приступ кашля, лишив его сил окончательно. Закрыв ладонью рот, юноша стал задыхаться, а потом просто припал к двери и начал съезжать вниз.  — Эй, что с тобой?! — в страхе бросившись к обессилевшему парню, воскликнул Юичиро. Он едва успел подхватить его, прежде чем тот опустился на холодный пол. «Он с трудом шел, и, видимо, чтобы не упасть, держался за стены, потому мне и почудился этот шуршащий звук, а потом видимо силы совсем изменили ему и он натолкнулся на мою дверь. И почему он решил пойти по лестнице, если было так тяжело, и не воспользовался лифтом?" — Эй? — побледневший Амане не знал, что и делать. Молодой человек в его руках, кажется совсем лишился способности передвигаться. Его тело обмякло, стало тяжелым, голова безвольно запрокинулась. Стоило Юичиро мельком бросить взгляд на лицо несчастного, его пронзило такой молнией потрясения, от которого чуть было не выронил свою ношу из рук. В полутьме коридора он узнал актера театра Кабуки. И тогда же сильный запах парфюма словно крепкое вино ударил в голову Юичиро, перед которым открылась эта невероятная истина. — Это же он! Микаэль! — выдохнул Юичиро, склоняясь ближе к лицу с тонкими, правильными чертами, настолько гармонирующими друг с другом, что создавалось впечатление какой-то нереальности существования подобного существа. Бледное лицо, черные, пушистые ресницы, едва розовые, приоткрытые губы из которых вырывается слабое дыхание, кольца светлых длинных волос падают на лоб. На долю секунды Юичиро забыл о происходящем, засмотревшись на это неподвижное лицо, лишенное в минуты слабости надменной улыбки, презрительного взгляда. Его буквально очаровал вид этого бескрылого ангела, которого он держал в своих же собственных руках. «Я видел его издали, видел, как он говорит, как двигается, но сейчас, когда я могу ближе рассмотреть его, я понимаю — он прекраснее всех, кого я когда-либо встречал. Совершенство!» Как только эта мысль молнией пронзила сознание, разум Юичиро моментально успокоился. Он принял это как незыблемую истину, которой долго искал подтверждение и теперь на первый план вышло более насущное. Юу снова обеспокоился состоянием соседа, который был уже не просто соседом по лестничной клетке. Для Юу он уже давно стал чем-то большим, чем просто человек, существующий на этой земле. «Надо позвать на помощь», — Амане вскинул голову и пробежал по этажу испуганным, взволнованным взором. Он хотел было встать, как чья-то слабая рука сжала его футболку. Сжала? Это слишком сильное слово для того едва ощутимого действа, которое произвела тонкая, изящная рука. Но сколь не было слабым это движение, Амане ощутил его и опустил глаза вниз. «Нет, — сказал он себе, — его нельзя так оставлять. Нужно сначала уложить его в постель, а потом побеспокоиться о помощи» — Эй, — тихонько позвал он, — ты меня слышишь? Можешь подняться? Однако изнеможенный юноша не издал ни звука. Надо сказать, что его рука снова опустилась на пол, сумев только на несколько секунд удержать ткань. Юичиро понял, что Микаэль не сможет ему ничем поспособствовать и решил действовать сам. Одной рукой удерживая Шиндо, другой он потянулся к двери и вынул из замочной скважины ключ, сунул его в свой карман и отворил дверь. Потом он обернулся к Микаэлю. Перебросив его руку себе через плечо, и подхватив с другой стороны за талию, он сделал усилие, чтобы выпрямиться. Юичиро думал, что его действие спонтанно и в таком положении он никуда не дотащит Мику, но очевидно легкая встряска вернула крупицы сознания в тело Шиндо, ибо он нетвердо, готовый рухнуть в любую секунду, лишившись драгоценной поддержки, но все же остался стоять на ногах. «Похоже, он не совсем без сознания», — невероятное облегчение пронеслось во взгляде Амане. Пускай его ноша была хрупкой, изящной, однако дотащить в одиночку 16-летнего полубессознательного парня, даже самого деликатного сложения для Юу, который сам не отличался атлетическим телосложением и силой Геракла, доставило бы немало хлопот. — Давай, пойдем, осторожно, — с неким воодушевлением, мягко заговорил он, шире открывая перед ними обоими двери и входя в чужую квартиру. Оказавшись в темной прихожей, свет в которую падал только с площадки, Юу первым делом попытался обнаружить выключатель, обшарив свободной рукой стену позади себя. Когда он на него наткнулся, немедля включил и снова подхватив Мику, двинулся вперед. Он был в таком состоянии, что совершенно не обратил внимания на здешнюю обстановку. Его единственной целью было скорее отыскать место, куда бы можно было положить Мику, пока он снова не потерял сознание. Ему почудилось это в первую секунду, как только он оказался вблизи от Шиндо, но теперь двигаясь с ним по квартире, прижимая к себе это ослабевшее тело, в аромате Микиного парфюма Юу все отчетливей ощущал другой, менее приятный запах. — Напился он что ли? — прошептал Амане тревожно взглянув на Мику, все больше повисающего на нем. «Неважно, — сказал себе юноша, — ему очень плохо, а от простуды это или же от передоза спиртного, не все ли равно. Я оказался единственным, кто увидел его в таком состоянии, единственным, кто может оказать ему хоть какую-то помощь» Больше не позволяя себе отвлечься на посторонние мысли, Юичиро кое-как дотащил Мику до его спальни, где уложил его в постель. — Ну вот, так уже лучше, — подбадривая не столько своего соседа, сколько себя самого, сказал Юичиро, укрывая одеялом Мику, поскольку того колотил легкий озноб. Расправляя одеяло, Юу вдруг ощутил, как его руку накрыла ладонь. Он обратил лицо к Микаэлю. Тот лежал с открытыми глазами и пристально смотрел на него. Взгляд его был немного расфокусирован, под глазами залегли тени, несложно было догадаться об общем состоянии больного. — Ты пришел в себя! — обрадовался Юичиро и его губы озарила легкая, пусть и нервная улыбка. Вместо ответа во взгляде Шиндо появилась мольба, одновременно его дрожащая рука сильнее сжала руку Юичиро. — Ты хочешь что-то сказать мне? — попытался догадаться Юу. — Но тебе тяжело, да, я понимаю, — он склонился над Микой, чтобы тот мог ему что-то шепнуть. Но вместо просьбы, на которую рассчитывал Амане, он ощутил, как его щеки коснулись губы, а шею обвила слабая рука и по движению, было ясно, что Мика пытался повернуть к себе лицо Амане, ибо его целью в данный момент был не простой поцелуй в щеку. — Ты чего?! — в страхе отшатнулся Юичиро, побледнев и затрепетав, точно его обожгло. «Нет-нет, прошу, вернись», — говорил измученный взгляд больного и застывшая в воздухе протянутая рука, словно искала в пространстве то, во что можно вцепиться. Но не найдя ничего, безвольно опустилась поверх одеяла. Мика отвернулся и закрыл глаза. Юичиро собрал все свои силы и снова приблизился к постели. Сердце его трепетало в груди. Он сам не понимал, почему его так волнует пребывание рядом с этим юношей. — Тебе плохо, ты не в себе, — пряча высвободившуюся руку обратно под одеяло, с некоторой дрожью в голосе заговорил Юичиро. — У тебя, наверное, сильный жар. — Он приложил руку ко лбу Микаэля. Это было лишним, ибо пока Юу тащил его он и так чувствовал, что у того температура, но он обязан был убедиться. Шиндо только открыл глаза и безжизненно устремил взор в потолок, будто не замечая всех действий Амане и его самого в том числе. — Я сейчас поищу какие-нибудь лекарства. Подожди немного, — и Юу выбежал из спальни прямиком в ванную. Он чувствовал, что должен уйти под любым предлогом хотя бы на пару минут, иначе произойдет что-то ужасное. Что именно, он сам не знал. «Что это было? Зачем он это сделал? — твердил себе Юу, пока искал на полках лекарства, но там ничего подобного и близко не было. — Что с ним такое? Он же меня совсем не знает. А при наших встречах он только и выказывал недовольство, так что же это тогда?» — Черт! — выругался Амане, уронив какую-то баночку в раковину. Быстро схватив ее, он поставил ее на место. «Он не сказал ни слова… В его состоянии… Очень вероятно, что он даже не узнал меня. Возможно принял меня за кого-то другого, вот и повел себя таким образом. Ничего страшного. Он видимо сам не понял, что сделал. Лучше вернуться, не хочу оставлять его надолго, тем более после того, как он при мне лишился сознания» — Совершенно пусто. Он что, не пользуется никакими лекарствами? — в растерянности Юу закрыл шкафчик, сделав несколько шагов назад, оглянулся. Где еще можно было найти препараты, он не знал. Времени и без того было потрачено целая уйма и потому, чтобы не терять его еще больше, он метнулся в свою квартиру, где взял все необходимое, и, попутно успокоив себя мыслями о случайности поведения юноши, спешно возвратился в спальню театральной примы. Микаэль по-прежнему лежал в постели и его тяжелый, страдальческий взгляд был устремлен куда-то в сторону, противоположную той, где появился Юичиро. «Наверно, он слышал, как я уходил, и подумал, я оставил его», — закусил губу Юичиро, но тут же нацепил добродушную улыбку, которая, по его мнению, должна была успокоить больного. — Вот, я принес тебе воду и лекарство, — сказал он, ставя на прикроватный столик стакан воды и кладя конвалюту аспирина. — Прими, пожалуйста. Хмм… Может, надо было вызвать скорую, — присаживаясь на постель, заговорил Юичиро. — Но тебе стало полегче, да и я сам не привык пользоваться чужими услугами. Всегда, когда приболею, беру все необходимое из домашней аптечки. Однако Микаэль не двинулся в сторону принесенных лекарств. Казалось, полная апатия ко всему вокруг охватила его воспаленное сознание. — Надеюсь, ты извинишь мое внезапное вторжение, — усмехнулся Амане. — У меня не было другого выхода, кроме как войти без спроса. Почему ты не пьешь? Выпей, тебе сразу станет легче. Вместо ответа, белокурый юноша закрыл глаза. — Да, понимаю, ты очень измотан и тебе требуется покой. Здоровый, крепкий сон вылечит тебя куда быстрее каких-то лекарств, но все же ты должен их выпить. Так будет надежней, — с этими словами он взял с тумбочки конвалюту, вытащил оттуда таблетку и вместе со стаканом воды подал ее Мике. — Я тебя очень прошу, выпей, и я больше тебя не потревожу. Обещаю. Микаэль приоткрыл глаза. Он и впрямь выглядел очень измотанным, похоже, ему с трудом удавалось удерживать рассудок в ясности, чтобы не провалиться в сон. — Вот, — настойчивей проговорил Юу. Не поднимая глаз на Амане, Микаэль взял с его ладони таблетку и проглотил, затем он принял стакан из рук Юу и сделал пару глотков, после чего обессиленный опустился обратно. — Теперь спи, — произнес Юичиро, встав с постели. Внезапно ему показалось, что слабость юноши вызвана совсем не простудой, не алкоголем, а чем-то иным, более глубокого и тяжелого характера, что не вылечить банальными лекарствами, к которым мы все так привыкли. Тем временем, снова закашлявшись, Микаэль развернулся на бок и, укутавшись в одеяло, затих. Юичиро же так и стоял перед его постелью со стаканом воды и таблетками в руках, не смея отвести взгляда от существа, кажущегося таким беспомощным и уязвимым в такой сложный момент. И глядя на него, в итоге у Юу не осталось никаких сомнений по поводу того, как ему вести себя дальше. Он отнес стакан обратно на кухню (планировка квартиры Шиндо не слишком отличалась от его собственной), затем побежал домой переодеваться. Стук двери, которую закрыл за собой Юичиро, отдался болезненным эхом в сердце Микаэля, пуще прежнего сжавшимся под одеялом. Всего его тело содрогалось от невыносимой боли душевных терзаний, изливаемых в нервном тихом смехе и нескольких жемчужных слезинках, скатившихся по щекам. Когда Юичиро запер свою квартиру, прихватил со стола мобильный, и вернулся обратно в спальню, утомленный Микаэль на самом деле погрузился в беспокойный сон. Приглушив свет, чтобы тот не мешал спать больному, приметив замечательное кресло, Юичиро сел в него. Таким образом ему открывался полный вид на постель спящего. Буквально утонув в мягком кресле, Юичиро сидел, подперев кулаком висок, и смотрел на постель, окутанную полумраком. Похоже, впервые за весь этот изматывающий час он чувствовал, что его сердце делает приемлемое число ударов в минуту. «Поверить не могу, что тем самым загадочным соседом оказался именно он… — размышлял Юичиро, расслабляясь в удобном кресле. — Просто в голове не укладывается. Микаэль… Девушка-цапля… Она, а вернее, он — мой сосед по лестничной клетке… Никогда бы не подумал, что в жизни случаются такие совпадения…» Интересно, где его родители? Не может же он жить в такой большой квартире один или… Не знаю, если у него есть близкие, как они допускают, что их сын ведет такой образ жизни? Впрочем…» Тут Юу позволил себе легкую усмешку. Разве ему судить о родителях, пренебрегающих своими детьми? «Они определенно должны быть хорошими и обеспеченными людьми, раз позволяют своему несовершеннолетнему сыну жить одному в таких роскошных апартаментах, о которых другие только мечтают» Бегая в ванную, на кухню и обратно, Юу все-таки невольно обратил внимание на размеры квартиры, немного превышающие габариты его собственной и ее дорогое, изысканное убранство. Только одно немного смутило Юичиро: несмотря на то, что квартира была хорошо обставлена, она производила впечатление нежилой. Воздух был затхлый, спертый, кое-где скопилась пыль, словно в ней не бывали около месяца. Не мудрено, ведь Юу в самом деле не встречался с хозяином недели три, и неизвестно, когда ее посещали ее истинные жильцы до этого. Так или иначе, старик-консьерж оказался прав. В этом доме не было ни одной свободной квартиры! «Я только сейчас задумался и понял, что совершенно ничего не знаю о нем, кроме того, что он прекрасный актер и парень со странными связями… Я даже фамилии его не знаю. Кто он такой? И почему так странно ведет себя?» Юичиро уже погружался в глубокий сон, когда последние вопросы всплыли в его голове.

***

«Кто-то смотрит… Пристально и внимательно, словно изучая… Глаза застилает туман, мысли путаются. Но сквозь этот бред я буквально кожей ощущаю пронизывающий взгляд. Кто здесь? Не знаю, кто ты такой… Кто бы ни был, прошу, уйди. Я задыхаюсь. Мне плохо. Трудно дышать. Горло будто сдавливает. Помогите! Я падаю в бездонную, черную пропасть. Меня поглощает мрак! Пожалуйста, не смотри на меня…» Луч света, скользнувший по векам Амане пробудил его ото сна. Стоило только сознанию проясниться и странные виденья ушли вместе с остатками сна, как первой мыслью стало воспоминание о вчерашнем дне. «Микаэль! Ему было плохо! Я отвел его домой» Юичиро немедля распахнул глаза и резко подался вперед, крепко вцепившись в подлокотники. Но каково было его удивление, когда вместо спящего блондина, он обнаружил пустую, разостланную постель. — А? — он поднялся и подошел к постели, будто надеялся, что если приблизиться, то Микаэль чудесным образом окажется на своем месте, таким же больным и ослабевшим, как накануне. — Куда он делся? — озадачено огляделся по сторонам Юичиро. «Может, пошел в ванную?» За этим предположением последовало очевидное действо. Вопреки ожиданиям, хозяина квартиры не оказалось ни в ванной, ни на кухне, ни в гостиной, ни даже в прихожей. — Ничего не понимаю, — остановившись посреди коридора, в растерянности Юу провел рукой по волосам. — Неужели он уже ушел? Смутно, но Юу вдруг припомнилось странное видение, будто над ним кто-то стоит. Пронзительный, строгий взгляд зеленых глаз из-под сдвинутых, изящно очерченных бровей. — Глупость какая-то, — Юичиро закрыл лицо рукой, отгоняя от себя смутный образ. Затем он отнял руку от лица и тут ему на глаза попался ключ, лежащий на тумбочке в прихожей. Это был тот самый ключ, который Амане вынул из замочной скважины и, введя Микаэля в квартиру, оставил лежать на столике. Юичиро подошел ближе и взял ключи. Затем он попробовал отворить дверь. Та с легкостью поддалась. — Он ушел и оставил дверь не запертой? Конечно, я находился тут, но почему, уходя, он не разбудил меня? — сказал он. — Или это тонкий намек, что меня здесь видеть не желают и я должен уйти, пока хозяин не вернулся? В первую минуту Юу так и хотел поступить. Убедившись окончательно, что Шиндо дома нет, о чем свидетельствовало отсутствие одежды и обуви, Юичиро покинул чужую квартиру. — И как мне быть? — стоя в коридоре, спросил он сам себя. — Запереть дверь и оставить ключ у себя, подождать пока он придет за ним ко мне или?.. «Хм, — Юу задумался. — Я понятия не имею, куда он мог уйти в такую рань, да еще и больным» Вспомнив о консьерже, человеке, который точно скажет, выходил ли Шиндо из дома сегодня или нет, Юу поспешил на первый этаж. Старик, как и ожидалось, сидел на своем месте, и, попивая что-то из чашки, испускающей пар, смотрел утренние новости по маленькому телевизору, установленному в нише его высокого стола, напоминающего барную стойку. — Доброе утро. — Доброе, доброе, хотя вот эти бедняги могли бы с тобой поспорить. Надо же так, сколько стран уже поразила инфекция этого вируса. Охохо, — покачал головой старик, — куда катится этот мир! Ни на что не способны. Вроде бахвалимся своей цивилизацией, а как зайдет какая дрянь неизвестного происхождения, так и все — эпидемии, карантины и горы смертей! — Да, все это очень печально, но я могу я спросить? — нетерпеливо осведомился Амане. — Спрашивай, что уж, — со вздохом протянул старик, глубоко в душе завидуя беспечности юности, всегда твердо убежденной, что такое понятие, как «смерть» их не коснется. — Пока еще могу, отвечу. — Скажите, молодой человек из 37-й квартиры случайно не проходил мимо Вас? — Из 37-й? — моментально сдвинул брови консьерж, устремив на парня взгляд. — А тебе это зачем сдалось? — Да вот, он оставил ключи… — Юу вынул из кармана брелок и показал консьержу. — Вот ведь! — буркнул старик, узнавая ключи от квартиры. — То является никакущий под утро, спать не дает, то торопится ни свет ни заря, ключи забывает. Раздолбай! Чтоб ему пусто было! — Постойте, так вы его видели вчера, э-э, точнее уже сегодня. Да, сегодня ночью! — Видел? — криво усмехнулся старик. — Видел-видел, лучше б уж не видел. Сил моих нет терпеть его выходки в нашем почтенном доме. — Так значит, Вы его видели, видели, в каком состоянии он был, и что? — с бьющимся сердцем спросил Юу. — А что? — пожал плечами старик. — Что я должен делать? Мало ли, кто с бодуна заявится, что мне их хлебом солью встречать? — Вы разве не заметили, что ему нездоровиться? — внутренне содрогнулся от такой черствости Амане. — Нездоровиться? Ему-то? Да чтоб мне каждый день так нездоровилось! — присвистнул консьерж. — Небось, опять уже где-то приключений нашел, вот теперь и отходит. — Понятно, — глухо произнес Амане. Почему-то продолжать разговор со стариком, выказывающим такое холодное и презрительное отношение к Шиндо, ему как-то расхотелось. — А ты что, разговаривал с ним? И вообще, что это у тебя его ключи делают? — осведомился старик, подозрительно покосившись на Юу, будто заподозрил его в каком-то преступлении. — Это случайно получилось. — Вот что я тебе скажу, парень, — серьезно произнес консьерж. — Не связывайся ты с ним. Сказал тебе это в начале, как только ты тут поселился, скажу и теперь. От некоторых лучше держаться подальше. Выиграешь только. — Так тогда вы его имели в виду? — распахнул глаза Юичиро. «Почему? Почему он так враждебно настроен? Разве Микаэль ему что-то сделал?» — Отдай ключи, как вернется, и забудь дорогу к его квартире, — продолжал старик. — Даже не смотри в ту сторону. Такому парню, как ты, с таким, как он, лучше не иметь ничего общего. — Я не понимаю, почему Вы так говорите и чем я лучше него… — покачал головой Амане, — однако мне он не показался каким-то плохим. На это старик лишь усмехнулся. — Тем не менее, держись от него подальше. Пропащий он. — Я бы хотел вернуть ему ключи сегодня, не подскажите, куда он мог пойти? — не желая продолжать этот разговор, Юичиро решил сменить тему. — Ясное дело, на работу ушел, — с плохо скрываемым неприятием ответил консьерж. — Во сколько бы и каким не явился, а утром всегда четко убегает в одно и тоже время. Хоть одно достоинство имеется. — На работу? — вздрогнул Амане. «Верно, сегодня же будень день. А он актер театра. Должно быть, спешил на репетицию. Как я сам не догадался! Ох, вот ведь глупый, ему же вчера было так плохо. Зачем было убегать?..» — На работу, — кивком подтвердил старик. — А тебе известно хоть, где он работает-то? — Известно. — Мда, — разочаровано фыркнул старик. — Слушай, — произнес он через минуту, — ты оставь ключи здесь у меня. Как вернется через недельку-другую, — глуше заметил он, — так я ему их и отдам. Чего тебе морочиться, ты же парень занятой, не то что некоторые, только и могут что… — тут старик по какой-то причине прервался, видимо не желая раскрывать жильцу то, о чем знал сам и чем не особо гордился. — Давай-давай, я сам ему их отдам, — он протянул руку за ключами. — Благодарю, — отнимая руку с ключами, сжимая их в кулаке и прижимая к груди, почтительно склонил голову Амане. — Не стоит беспокоиться. Я сам всё сделаю. С этими словами юноша бросился обратно к лифту. Старик только сочувственно посмотрел ему вслед, качая головой. — Бедный парень, только бы не угодил в сети этого Дьявола. Сгубит он его, как пить дать, сгубит.