Танец белой цапли

Утро в театре Кабуки обычно шумное и суетливое. Актеры возвращаются из своих домов после своей ночной жизни обратно в место, которое предоставляет им все возможности для удачного ведения дел, выходящих за рамки их обязанностей, но не преследуемых никем, ибо так уже ведется долгие годы и никому в голову не приходит поменять каким-нибудь образом уже устоявшиеся законы этого заведения. — Черт, я не выспался. — И почему надо приходить в такую рань, все равно же до 9 никто пальцем не пошевелит! Что за идиотские правила! — У меня большие планы на следующий сезон. Во-первых, будут ставить пьесы, в которых меня желают видеть в первую очередь, а во-вторых, что самое важное — весна. Зима, как зима. Не многие решаются лишний раз на улицу нос высунуть. — А у меня никаких планов, я тупо жду, когда наконец потеплеет. Терпеть не могу сырость и холод, особенно с утра, брр! Гадость. — Слушай, тут в конце квартала новый бар открылся, если вечером «работы» не будет, давай сходим. Тем более, у меня тут деньжат поднакопилось. А ты там что-то про отыграться говорил. — Да ну, у тебя отыграешься. Не, я на мели. Извиняй. — Тьфу, зануда! Эти и прочие подобные разговоры велись в комнатах актеров и коридорах. Между элитой сновали простые работники театра, менее заметные, но более значимые, как те мелкие винтики, за счет которых приводиться в действие огромный общий механизм. Среди всей этой сумятицы с гаденькой ухмылочкой человека, считающего, что он знает несколько больше, чем другие, стоит, скрестив руки на груди, высокий, статный парень. Подпирая широкой спиной стену позади себя, он свысока взирает на своих товарищей до тех пор, пока в конце коридора не появляется еще один сотрудник театра, чье присутствие тотчас заставляет все разговоры притихнуть, а перебранки, затеянные парнями, прекратиться. Одно лишь появление этого красивого молодого человека способно остановить на секунду ход времени и обратить на себя взгляды. Даже наш герой при виде него невольно вжимается в стену. И сама мысль, что он вынужден так поступать, приводит его в бешенство, которое он не смеет выразить публично. — Глядите-ка, Батори собственной персоной. Уже с утра не в настроении, — зашептались по углам. — Да еще бы ему быть в настроении. Этого-то со вчерашнего вечера не было. — Не понимаю я его, как можно быть не в духе, когда ты носишь звание «лучшего исполнителя мужских ролей» и имеешь такое знатное происхождение. — Знатное происхождение? — недоуменно смотрит на него другой. — Ты чего, с Луны свалился, не знаешь, что он воспитывался в семье Тамасабуро с 4-х лет? — Хм, правда? Слышал, но как-то не вникал. — Так знай. Его семья, не менее прославленная на актерском поприще, чем Тамасабуро, подарившая разным театрам немало талантливых актеров, отдала его на воспитание и приобретение навыков актерского мастерства, но, достигнув в 21 год невероятной славы на сцене (это было лет семь назад), он пренебрег всеми правилами и, порвав все связи с Тамасабуро, ушел от них, взяв обратно фамилию Батори. Говорили, он пожелал добиваться возвышения именно своего рода, а не работать на чужое имя. Даже не знаю, как старик Тамасабуро допустил это. Говорят, скандал был грандиозный, но в итоге конфликт уладили. Уж не знаю, какими судьбами. Видимо, единственный наследник дома Батори оказался очень упрямым и убедительным. — А я слышал, будто он сам откупился за годы, потраченные этой семьей на его обучение, и только потому ему позволили уйти. Он для того и выкладывался, для того и добивался своего положения, чтобы иметь возможность раз и навсегда отделаться от них, — вмешался в разговор третий. — Слыхал я о такой версии, — кивнул первый. — Не знаю, насколько она правдива, слухов-то полно ходит самых разных, но я как-то тоже больше склоняюсь к теории с выкупом. В любом случае, сейчас он работает на свое собственное имя, чем очень гордится и что можно видеть невооруженным глазом, всегда с таким лицом ходит. Дирекция ему полностью навстречу идет, вон даже над всеми нами его поставила. Хотя надо заметить, что по тому же возрасту тут найдется полным-полно более взрослых и опытных кандидатов. — Тебя не устраивает его кандидатура? — спросил второй, наивно глядя на взрослого товарища. — Да почему, — пожал плечами тот. — Устраивает. Это я так, рассуждаю только. Вон тот же Вельт ничем не хуже, как актер, а как человек… Тоже, думаю, не хуже. — Ты не уверен? — Да я никогда толком с Батори не общался. Он особняком держится, никого к себе не подпускает. Говорит коротко и по делу, потом сразу уходит к себе. Отчитывает, разумеется, если заслужил. Всё, как полагается, чисто по службе. — Во-во, — поддакнул третий. — И мне парни такое же говорили. Одиночка он. — Ладно, давайте прекратим, а то он уже близко, еще услышит, как мы тут шепчемся. Пошли отсюда, — и троица удалилась, скрывшись в общей комнате. Тем временем элегантный, утонченный актер, чью изящную фигуру идеально подчеркивает черный, приталенный пиджак, идет сквозь расступающихся перед ним коллег, машинально отвечая кивком головы на их почтительное приветствие, прямиком в сторону Оноэ, которого наверняка должны были узнать читатели. Он строг и серьезен, что мало соответствует его возрасту, зато отлично подходит статусу и занимаемой должности. Быть может, именно благодаря своего жесткому, непреклонному, порой своевольно-эгоистичному характеру, читающемуся в каждой черте его бледного, матового лица, изобличающего в нем истинного аристократа, он и достиг своего положения, а может, всему виной кровь, текущая в его жилах, вынуждающая наследников знаменитых семей идти по стопам их предков, не уступая им ни в чем. — Господин Саката, мне нужно переговорить с Вами. — Чем обязан такой чести, господин наставник? — слегка склоняет голову в фальшивом почтении Оноэ, отвечая на такой же кивок со стороны молодого человека, остановившегося перед ним. — Я Вас внимательно слушаю. — Всего один вопрос. Где Шиндо? — строго осведомляется Ферид Батори. — Да откуда ж мне знать? — пожимая плечами усмехается Оноэ. — Тут где-то. Я как пришел, с ним еще не виделся. — А разве не Вы испросили для себя покровительство над ним? — холодно взглянул на мужчину Батори. — Я был не в восторге от этой затеи, но раз уж того потребовали обстоятельства, я принял условия. Вы все решили, он стал Вашим. По крайней мере, так в коллективе стало гораздо спокойнее, когда он оказался именно под Вашим началом, за что Вам отдельная благодарность. Однако Вы нарушаете все договоренности, заявляя мне, что понятия не имеете, где находится Микаэль. — Я неправильно выразился, — кашлянул в кулак Оноэ, старясь скрыть пренебрежение. — Я хотел сказать, что не знаю, где искать его в пределах театра, а не в целом. А может, он в своей комнате? Да, точно. Где же ему еще быть, как не там! Спит еще небось. — По-Вашему, я бы спрашивал, где он, если бы он мирно спал в своей комнате? — Батори взглянул на Сакату тем взглядом, от которого идут мурашки у всякого, даже самого бесстрашного человека. — Неужто опять сбежал? — хмыкнул Оноэ. — Вот же мелкий, не сидится ему на месте. Хлопоты Вам с ним одни, честное слово. — Довольно! — холодно прервал его Батори. Саката лишь почтительно склонил голову. — Как только он объявится, скажите ему, чтобы никуда не отлучался. Господин Маэн изъявил желание приехать к своему племяннику и в 10 будет ждать его в комнате для гостей, — совсем ненадолго, но в голосе Батори появилось презрение. — Так что пусть заодно придумает, как объяснить ему такой неприятный момент, как отключенный телефон. Пусть придумает что-нибудь поостроумнее, ему это удается не хуже, чем сбегать из театра непонятно с кем. — Как только увижу его, сразу передам. И можете быть уверены, такого больше не повторится. — Очень надеюсь, — кивнул Батори и удалился своей грациозной походкой. Подождав, пока Ферид скроется за углом, Оноэ, не меняя позы, постучал костяшками пальцев по двери подсобки, возле которой собственно и стоял все это время. — Выходи, все чисто. И точно по этому сигналу дверь приоткрылась и из-за нее вышел белокурый юноша. Бледный, с кругами под глазами, весь его внешний облик говорил о неважном самочувствии. — Ушел, да? — Ушел-ушел, будь спокоен, — насмешливо взглянул на него Саката. — Черт, еле успел, — облегчено выдохнув, Микаэль припал спиной к той же стене, что и любовник. — Достал. Устроил мне тут тотальную слежку 24 на 7. Спасу нет. — Сам виноват. Не сбегал бы, он бы тебя не разыскивал с утра пораньше, — хмыкнул Оноэ. — Сидел бы себе на месте, как тебе и положено, ждал меня и не прилетало бы тебе каждый раз от дирекции. — Нечего мне нотации читать! Сам разберусь, — огрызнулся Шиндо. — Ага, причем в самое ближайшее время. В 10-то у тебя гости, вот и будешь там наизнанку выворачиваться, объяснение удовлетворительное придумывать. — В 10? — побледнел Мика и теперь вообще мало чем отличался по цвету от той двери за которой только что искал убежища. — Угу, — кивнул Саката. — Проворонил звонок, теперь жди гостей к обеду. — Черт, черт, только не сейчас, — Мика сжал руками голову. — Допрыгался? Будешь теперь знать. — А тебе весело, Оноэ, да? Издеваешься надо мной?! — гневно воззрился на любовника Мика. — А что, обидно? — хмыкнул мужчина, скрещивая на груди руки. — Тебе плохо, а я тут посмеиваюсь? Микаэль ощетинился. — Откровенно говоря, я даже немножечко рад, что ты так вляпался. А то бегаешь и бегаешь от меня, другим отдаешься, слушать ничего не желаешь. А так хоть кто-то за меня тебе отомстит, в другой раз подумаешь, да может со мной останешься. Я-то тебя официально своим сделал. Честно одержал победу над соперником года два назад. Батори был вынужден признать победу за мной, и вот теперь ты весь мой, от волос на голове и до кончиков пальцев. Так что с его легкой руки, позволившей мне официально с тобой встречаться, я могу делать все что захочу, и никто мне слова не скажет. — Еще и напоминаешь мне об этом. Сволочь ты, вот кто, — прошипел Шиндо. — И это мне говорит тот, кто от своего уважаемого покровителя при малейшей возможности в койку к другим прыгает и кого начальство на утро разыскивает, чтобы лишний раз напомнить, что его душа и тело принадлежат этому месту и никакого права сбегать и уж тем более вести себя так непристойно он не имеет, да? — Иди ты! — Ты чего раздраженный такой, я же шучу. Даже если бы я и не получил официального разрешения от наставника, ты же мне и так нравился. Я бы все равно тебя в покое не оставил. Не захворал ты часом? Бледный какой-то, — усмехнулся Оноэ, пропуская слова Шиндо мимо ушей. — Двойной слой грима накладывать придется, если к вечеру не очухаешься. На поблажки, вроде больничного, можешь не рассчитывать. Публика нынче вечером серьезная соберётся. — Без тебя знаю! — бросил Мика. — Ладно, я тебя предупредил, а дальше сам разбирайся. Слушай, — в глазах Оноэ вспыхнула искра. — Раз тебе до 10 все равно делать нечего, давай время с толком проведем. Я тоже сейчас свободен. К тому же ты мне должен за свое спасение от нашего уважаемого аристократа. У тебя или у меня? Микаэль вздрогнул всем телом, а после сильнее сдвинул брови к переносице. В его блестящих глазах появилось чувство обреченности. — Давай-давай, у меня есть отличный способ лечения от всех вирусов. Он у меня в комнате, пошли примешь, — и, посмеиваясь, Саката приобняв Мику за плечи, повел его по коридору. В назначенный час пожилой уважаемый здесь человек действительно явился в специальную гостевую комнату театра Кабуки. Ферид Батори как обычно встретил гостя и, не заставляя того долго ждать, сопроводил в известную им обоим комнату. — И? — отвернувшись от окна, холодно и властно взглянул на Батори господин Маэн, когда тот возвратился в основную комнату из маленькой прихожей. — За ним уже послали, пять минут, и он будет стоять перед Вами, — почтительно ответил актер. — Хорошо. А то я весь вечер сам не свой был, — кивнул старик и, несмотря на свой почтенный возраст, довольно ловко прошел к креслу, постукивая по паркетному полу своей гибкой тростью. — На мобильный не отвечал, домашний также был отключен. Ничего важного, конечно, передавать я не собирался, лишь хотел сказать, что вернулся и он может ехать ко мне, а тут такое. — Понимаю, это доставило Вам хлопот и беспокойства. — Я думал, он будет рад услышать о моем возвращении, и совсем не ожидал, что не смогу с ним даже словом перемолвиться. — О, несомненно. Микаэль очень ждет встреч с Вами, — стараясь придать голосу больше мягкости и почтения, молвил Батори, сохраняя гордую осанку. — Вы же знаете, как он к Вам тепло относится. С каким уважением. — Вот поэтому я и был, кхм, скажем так, — поднеся чашку к губам, старик устремил на Батори взгляд, говоривший красноречивее любых слов, — разочарован. Он сделал особый акцент на последнем слове. — Я понимаю Ваши чувства, но Микаэль молодой человек — пылкий, горячий, эмоциональный и, как все молодые люди, слегка поверхностный. После выступления, где он в своей манере выложился полностью, он отпросился у меня, сказал, что очень утомлен и не хотел бы оставаться ночью в театре, так как тут плохо высыпается. — Откровенно говоря, я совершенно не представляю, как можно выспаться в подобных условиях. Мне доводилось ночевать на работе еще по-молодости, и ничего в этом хорошего я не находил даже тогда, когда был в самом расцвете. Не мудрено, что мальчик норовит уйти отсюда. — И с Вашей легкой руки у нашего Микаэля появилось место, где он может набраться достаточно сил, чтобы продолжить работу. — Не скажу, что мне это нравится, я скорее мирюсь с его правом иметь отдельное жилье, хотя предпочел бы, чтобы он жил все время со мной, но так как я часто бываю в разъездах, то не могу допустить, чтобы мальчик оставался без должного присмотра. Потому скорее предпочитаю, чтобы, пока меня нет в городе, он оставался под вашу ответственность как непосредственный сотрудник. Но, как я и сказал ранее, я мирюсь с его желанием время от времени уединяться. Все-таки молодому человеку, а уж тем более молодому, талантливому актеру, порой просто необходимо побыть наедине с самим собой, со своими мыслями. Разобраться в себе, осмыслить некоторые вещи. Это полезно всем и каждому, а уж тем более такому ребенку, как Мика. — И только поэтому, действуя исключительно сообразно с Вашими пожеланиями, я дал согласие Микаэлю отправиться к себе, однако… — Батори слегка закусил губу, — наш юный актер слишком легкомысленен. Вероятно, придя к себе, он мог просто отключить все телефоны и лечь спать. — Это было бы в его стиле, — согласился Маэн, и едва заметная усмешка умиления, скользнула по его обычно плотно сжатым губам. — Я сам пришел к такому выводу, что позволило мне провести более-менее спокойно остаток вечера и только сегодня первым делом прибыть к вам. Хм, — старик взглянул на часы. — Что-то его долго нет. Ты уверен, что за ним послали? Уже прошло больше 15 минут. — Совершенно уверен, — ответил Ферид и сам тревожно взглянул на часы, пока старик отвернулся. «Черт возьми, если этот дряной мальчишка решит посвоевольничать и не явится вовремя, могут начаться серьезные проблемы» — Будьте спокойны, — вежливо обратился он к гостю. — Еще несколько минут и Вы сами спросите у него все, что хотели бы знать. — Я подожду, — спокойно ответил старик, ставя на столик рядом чашку и беря сигару. — У меня в запасе еще есть немного времени, но учти, — подкурив, добавил он с таким непринужденным спокойствием, словно говорил о самых банальных вещах, — смять не только твое будущее, но и будущее всего этого места для меня также легко, как эту сигару. В этот самый момент, когда Ферид стоял и в его теле был напряжен каждый нерв, а старик спокойно пускал клубы дыма в воздух, в дверь постучали и раздался голос помощника. — Господин Батори, тот, кого Вы хотели видеть, уже здесь. — Наконец-то! — с облегчением выдохнул Ферид. — Ну вот, видите, Микаэль уже прибыл, — сказал он старику. — Одну минуту, я сейчас уйду, так как убежден, Вам хочется поговорить с глазу на глаз, а его приглашу. Старик удовлетворительно кивнул и Батори заторопился к выходу. Выйдя за дверь, он первым делом обратился к помощнику, проигнорировав тот факт, что Микаэль также находился в маленькой приемной, но стоял у противоположной двери. — В чем дело? Что так долго? — в полтона проговорил Батори. — Простите, — испугался грозного вида потомственного актера молодой человек. — Если это расценивается, как оправдание, то скажу, Микаэль пришел сюда прямиком из гримерной Оноэ Сакаты. — Вот оно что! — вскинул голову Батори, по его лицу пробежала тень отвращения, когда он бросил короткий взор на Шиндо, которому все эти разговоры были глубоко безразличны, он даже не смотрел в их сторону. — Даром времени, гляжу, не теряют, — заметил Ферид. — Хотите поговорить с Сакатой по этому поводу? — деловито осведомился помощник. — Нет, оставим это, — ответил Ферид. «В конце концов, мальчишка здесь, и если не сглупит, все обойдется. А Саката… Просто инструмент для того, чтобы удерживать его в узде, ни больше ни меньше. А можно ли многого требовать от послушного инструмента вроде него?.. Естественно, нет…» Расценив ситуацию таким образом, Ферид жестом отпустил помощника и направился к Микаэлю. Тот, в свою очередь видя, что маленькое совещание окончено, так же двинулся навстречу Батори. — Я уже могу войти? — настолько самоуверенно, что это стало отдавать дерзостью, осведомился Микаэль. — Тебя ждут, — холодно ответил Батори. — Я уже сказал, что ты отпросился и я отпустил тебя вчера вечером. Остальное на твое усмотрение. И запомни: еще одна такая выходка… — его губы искривила страшная усмешка, — и наша белая цапелька не досчитается пары перьев. За что также будет сама придумывать себе оправдания. Забыл уже, как тебя учили пор де бра? Желаешь восстановить те чудные времена, пока ты еще не стал настолько известным? Дни жестокого, порой бесчеловечного обучения всем хитростям ремесла театра маленького испуганного мальчика до сих пор воспламеняли в его сердце тот ужас и неприятие, испытанные им в давным-давно минувшие дни. Пусть боль и страхи уже покинули его сердце, и, живя настоящим, юноша редко мысленно возвращается в прошлое, но память такая хитрая вещь, она никогда не позволяет забыть что-то окончательно. Внутренне Микаэль содрогнулся и его взгляд наполнился гневом. Ферид лишь ухмыльнулся, видя бессилие юноши. — А теперь иди в ту дверь, — властно произнес Ферид, — и устрой всё так, чтобы наш уважаемый гость остался доволен и уехал отсюда без тени сомнений на твой счет. И приведи наконец свою одежду в надлежащий вид. Стиснув зубы, Микаэль прошел к двери в гостевую, не подумав застегнуть пуговицы рубашки, как ему сказал наставник, в то время, как сам Ферид двинулся в противоположную сторону, считая ниже своего достоинства снова обращать свой взгляд на самого легкодоступного и наглого актера их театра. «Никогда бы мне не видеть и не знать ни этого испорченного и развращенного Шиндо, ни этого чокнутого старика, — мысленно произнес Ферид, выходя в коридор. — Безумно раздражает, что я вынужден вести дела с ними обоими. Сплошная грязь и порочность. Не желаю иметь к этому никакого отношения. После этих столкновений чувство, будто я в чем-то испачкался. Нужно поскорее вернуться к себе и постараться стереть с себя эту грязь» Коснувшись дверной ручки, Микаэль обернулся. В этот самый момент наставник исчез за дверью, ведущей в коридор. На минуту в глазах Шиндо отразилась ненависть. Потом Микаэль сделал глубокий вдох, принял спокойное, доброжелательное выражение, нацепил приветливую улыбку, которая, впрочем, давалась ему не с таким уж трудом и, отворив дверь, шагнул в комнату своего влиятельного покровителя. Юичиро ушел от консьержа и снова возвратился на свой этаж. Теперь он был убежден, что Микаэль не вернется в ближайшие 7-8 часов, если уж он в действительности отправился на работу, в чем, к слову, еще придется удостовериться. Прежде чем уйти из дома, Амане опять посетил квартиру Шиндо. В этот раз приглашения у него не было, впрочем, как и вчера, однако тогда хотя бы существовал весомый повод вторжения в чужую обитель. Однако Юу все равно вернулся в квартиру того, кому оказался полезен накануне и того, кто сбежал утром, так и не дав возможности заговорить с собой. Юу все еще терялся в догадках, почему Микаэль оставил его одного вместо того, чтобы разбудить. В чем секрет? Неужели так торопился? Микаэль не производил впечатление ответственного сотрудника, поэтому такая преданность расписанию вызывала удивление и некоторое недоверие. Но в конце концов Юу не так много знал об этом человеке, чтобы судить исключительно по внешности и манере поведения. — Какой же здесь все-таки тяжелый воздух, — прикрыв ладонью нос и рот, проговорил Юичиро, оказавшись в прихожей квартиры Шиндо и глядя в сторону коридора, от которого, точно ветви от дерева, отходили двери в другие комнаты. Помня, что состояние Микаэля оставляло желать лучшего еще сегодня утром, Амане, намеренно упустив тот факт, что Мика несмотря ни на что все же ушел утром в театр, решил прежде чем уйдет, навести небольшой порядок. Собственно, он заключался лишь в проветривании помещений и влажной уборке. Сейчас Амане движило элементарное чувство помочь болеющему. При том он знал, что процесс выздоровления может затянуться, если больной находится в неблагоприятных условиях. Так что можно смело исключить какие-то тайные надежды, которые он мог бы питать, помогая соседу прибраться в его апартаментах. По правде говоря, Юу даже помыслить не мог, что за это можно стребовать с хозяина какую-то компенсацию. Он делал это от души и благого желания помочь, следовательно, безвозмездно, и не важно, если Микаэль не вернется в эту квартиру и не увидит этой перемены. Юу делал это на случай, если Шиндо все-таки возвратится сегодня к себе. Чем дольше Юичиро пребывал в квартире, тем явственнее становилось чувство заброшенности. Хозяин этой квартиры наверняка обитал где-то в другом месте и являлся сюда в самых крайних случаях. Об этом говорили и пустой холодильник, и отсутствие некоторых необходимым в обиходе вещей. Даже корзины с грязным бельем и мусором имели в себе не так много содержимого, как можно было ожидать от того, кто является сюда только чтобы переночевать и переодеться. Так что можно было смело сказать, что Микаэль являлся сюда крайне редко и скорее всего на час или два. Юичиро не без интереса прошелся по комнатам чужого дома, но ничего, что могло бы хоть немного поведать о личности его хозяина он не обнаружил, кроме уже общеизвестного: квартира роскошная, большая, светлая (если не забывать раздвигать шторы) и практически не посещаемая. Также порывом Юу было прикупить немного съестного в холодильник, но учитывая факт длительной непосещаемости квартиры и того, что ключ сегодня снова окажется у Шиндо, продукты за такой долгий срок могут попросту испортиться и тогда вместо помощи соседу, он доставит ему только хлопот, поскольку придется выбрасывать из холодильника завонявшиеся припасы. Поэтому Юу ограничился лишь скромной уборкой и только после этого позволил себе оставить апартаменты, хозяин которых все больше занимал его мысли. Спектакль, который Юу пропустил лишь в начале сезона, а затем со всей ответственность компенсировал регулярным появлением, начинался только в 7 вечера. Ждать столько времени, чтобы отдать ключи, Юичиро показалось слишком долго и утомительно. К тому же, было мало надежды, что перед выступлением ему удастся столкнуться с Микаэлем. Поэтому он отправился туда часам к пяти. В это время играли другую пьесу и совершенно другие актеры. Поскольку для Юу всегда представлял интерес лишь один единственный актер, до этого дня у него не было никакого резона посещать мероприятия, начинающиеся раньше или позже выхода девушки-цапли на сцену и Юу был немного удивлен, когда по прибытии обнаружил весьма скромное количество зрителей. Практически месяц он посещал театр и за это время привык видеть оживленную, рьяную толпу, в каком-то безумном нетерпении ожидающую начала представления. Сегодня видеть немногочисленных зрителей для Юу было в диковинку. Он нашел этому довольно незатейливое объяснение — до начала еще полчаса, просто не все собрались, но в душе почему-то разлилось непонятное чувство гордости. Невероятный талант Микаэля собирал значительно большее количество народа, чем талант его коллег, что еще больше возвышало своенравного блондина как исполнителя в глазах его преданного, завороженного поклонника. Юичиро был в фойе у самого входа (благо, чтобы пребывать здесь, не было необходимости обзаводиться билетом), где он обдумывал, как лучше передать Шиндо ключи. Парня, который передавал в гримерную примы его скромные подарки, он не находил, сколько бы не бегал взглядом по лицам. Решив обратиться к старому вахтеру с просьбой позвать сюда одного из актеров, Юичиро уже даже сделал несколько шагов в сторону будки, когда вдруг заметил спускающихся по лестнице людей: юношу с золотистыми локонами и дерзким взглядом и молодого мужчину с весьма отталкивающей внешностью, несмотря на правильные черты лица. Невольно, но Амане ощущал, что от этого человека хорошего ждать не придется, к тому же он уже второй раз видел, как этот коренастый тип сопровождал Микаэля. Как, впрочем, и сейчас. Тем временем, не догадываясь что были примечены кем-то из пришедших посмотреть спектакль, Оноэ и Микаэль спускались по широкой, центральной лестнице на первый этаж. Чело Шиндо было омрачено серьезностью проводимого им в данный момент размышления, из-за которого он только вполуха слушал своего любовника. Но когда Саката сказал следующую фразу, Мике пришлось обратить на него внимание. — Как я погляжу наш уважаемый наставник обрел прежнее спокойствие? Значит ли это, что утренний инцидент исчерпан или это только внешнее проявление спокойствия нашего блистательного принца, негласно дающего всем нам небольшой урок своего непревзойденного мастерства? — хмыкнул Оноэ. — Тебя беспокоит его волнение? — Микаэль презрительно фыркнул, искоса поглядев на Оноэ. — Он спокоен, и мы спокойны, — заключил Оноэ. — Это, скажем так, одно из проявлений вселенского равновесия и взаимосвязей. — Чушь какая-то, — бросил Мика, чье и без того плохое настроение готово было после слов Сакаты вовсе сойти до отрицательных величин. — А чего ты сердитый? — насмешливо взглянул на блондина парень. — А, понимаю, я его таланту комплименты делаю, а он тебя не так давно против шерсточки погладил, так? — Ты становишься невыносимым, — Микаэль обратил гневный взгляд на любовника. — Еще слово и я… — Тихо-тихо, расшумелся. Я не прочь позлить тебя чуть больше — когда ты вот с ничего заводишься, становишься до невозможности сексуальным, — но для этого нам лучше отыскать место по укромней, — хмыкнул Оноэ, в то время как Мика взглядом метнул в него молнию. — Просто забавно получается, — продолжил мужчина, — лучший исполнитель женских ролей никак не поладит с лучшим исполнителей мужских. Если бы не разница в амплуа, я бы решил, что ты ему завидуешь как своему главному конкуренту. — Черт возьми, похоже ты последние остатки здравого смысла в своей голове сегодня утром по койке размазал, — резко сказал Шиндо. — Чего? — нахмурился Саката. — Слушай, — он крепко ухватил Мику за плечо так, что тот тихонько вскрикнул и поморщился, и грозно зашипел ему на ухо, — я еще после утренней твоей выходки не отошел, ты так и не сказал мне, куда и с кем смотался, так что будь любезен, не раздражай меня, если не хочешь, чтобы свидетелями наших семейных дел стали вот эти господа. — Он кивнул головой, в сторону ожидающих начала представления. — Можно подумать, — искривил губы в улыбке Микаэль, — что перед выступлением ты сможешь себе это позволить! — Проверим? — грозно проговорил Саката и в подтверждение своих слов, еще сильнее сдавил плечо Мики так, что у того чуть подогнулись колени. — Ах, отпусти. Ты с ума сошел?! — простонал Микаэль, жмурясь от боли и страха, что на его теле снова появятся нежелательные отметины. — То-то же, — злорадно усмехнулся Оноэ и ослабил хватку. Ощутив некую свободу, Микаэль тотчас вырвался и в отместку что было сил ударил Оноэ по лицу. — Ты больной! Псих! — в злости выдохнул белокурый юноша. Начавшаяся потасовка между актерами привлекла внимание посетителей, которые всегда не прочь вместо наигранного, выдуманного сценария понаблюдать за реальными жизненными ситуациями. — Ах ты, гаденыш! — рассвирепел Саката. — Ну теперь ты допрыгался, держись! — Ха! — насмешливо бросил Микаэль. — А как же публика? Уже не боишься? Ну давай, озабоченный бездарь, если кишка не тонка! — и со смехом молодой актер рванул вниз по лестнице и бросился бежать сквозь толпу к выходу. Взбешенный Саката заторопился следом. — Стой, остановись немедленно! Сейчас же остановись, идиот мелкий! — шипел Оноэ, пробираясь вслед за Микой. Все же если он и вышел из себя, то стоило только Шиндо побежать, привлечь к себе внимание, актера точно молнией пронзил страх, что ожидает их обоих, в частности его, поскольку Мика, в силу некоторых обстоятельств, связанных с его влиятельным покровителем, был наделен некоторыми привилегиями, — если кто-то из гостей надумает пожаловаться на беспокойство в администрацию или же кто-то из самой администрации заметит их разборку. Так что рьяная попытка догнать Шиндо несла уже не столько мстительный характер, сколько миротворческий. Микаэль, в свою очередь не боящийся никаких санкций, просто наслаждался щекочущим нервы побегом. Пускай вначале он действительно разозлился на любовника, отвлекающего его своими уму не постижимыми глупостями, зато потом в нем проснулась азарт, природная тяга к острым ощущениям. Поэтому ликующая усмешка, застывшая на его губах, была вполне искренней, и она не сошла с его губ, когда внезапно на пути возник юноша, в чьих зеленых глазах плескалось невероятное волнение. — А, — остановившись, Микаэль принял непринужденную развязную позу, которую хотел бы сделать элегантней, но из-за волнения, бега и сбивчивого дыхания не сумел довести до совершенства, — снова ты. Но даже так он выглядел безупречно, настолько безупречно, что Юичиро, а это был именно он, на минуту просто остолбенел, когда перед ним возник разгоряченный, с блестящими азартом глазами, лукавой усмешкой, соблазнительный демон, чью потасовку с одним из коллег, равно как и все, он приметил еще когда она только началась. Надо сказать, что на Юу эта перебранка произвела ужасное впечатление. — Здравствуй, извини… — слегка скованно начал Амане, но при этом не смея опустить глаза под этим пронизывающим, горящим взором. — Черт, преследуешь ты меня что ли, — хмыкнув, прервал его Микаэль, кладя руку на свою тонкую талию. — Совсем нет, — смутился Юичиро, и впрямь почувствовав себя каким-то маньяком, но он быстро избавился от этой бесполезной мысли. — Дело в том, что… Он снова не договорил, ибо к ним подошел Оноэ и только по его искривленному рту и мечущему молнии взгляду можно было догадываться, насколько он сейчас зол. — Наконец-то. Какого рожна ты так рванул! — в полтона зарычал он на Шиндо. — Совсем ополоумел, а если кто из начальства заметит, думаешь, тебя за это по головке погладят?! Сцены свои устраивай пока никто не видит! Пошли отсюда, пока шум не подняли! — Подожди, Оноэ, совсем ослеп, не видишь, гости у меня, разговариваю я. Чего лезешь? — Что? Что ты сейчас делаешь? Какие, нахрен, гости?! Этот недоносок? Сказал пошли, значит, пошли! — Саката попытался силой привлечь Мику к себе, но тот ловко, точно исполнял одно из своих танцевальных движений, увернулся от размашистого движения партнера. — Простите, что помешал вам, я совсем не хотел, — заговорил Амане, проглатывая выпад в свою сторону Сакаты не потому, что испугался его мощной комплекции, а скорее из-за того, что если начать отвечать, он может не исполнить то, ради чего пришел сюда, а это ему было важнее, чем отвечать какому-то хаму вроде этого. Поэтому Юу обратил взор на Микаэля. — Я просто волновался, тебе вчера было так плохо… — Че он несет? — нахмурился Саката, услыхав в этом выражении неладное. — Уйди, Саката, — сжав уголки губ, произнес Микаэль. — Нет, я не понял, что этот тип такое лепит? Что значит вчера? Откуда ему знать, что с тобой вчера было?! — не унимался Оноэ. — Уйди, Оноэ, — нетерпеливо повторил Микаэль и бросил гневный взгляд на Юичиро. — А ну стоять! — резким движением Саката развернул Шиндо к себе. — Так это ты с ним вчера был?! — Какое твое дело, с кем я вчера был? — с безмятежной улыбкой, таящей в себе издевку, ответил Шиндо, без страха глядя в суровое лицо любовника. — Просто сейчас уйди, я тебе позже все объясню. Амане смотрел на этих двоих, ровным счетом ничего не понимая, но почему-то он чувствовал себя виноватым и в данном случае лучшим было, что он мог сделать, это уйти, но вместе с тем что-то внутри него сопротивлялось этому, казалось бы, естественному порыву. Он не хотел уходить и оставлять их одних, хотя и не понимал сути их разговора. — Немедленно за мной! — прорычал Саката. — Я не твой ручной зверек, чтобы ты мне приказы отдавал, — со спокойно улыбкой на губах ответил ему Микаэль. — Смелый значит, ну-ну, — зло улыбнулся Оноэ, выпрямляясь во весь свой рост, так как до этого склонялся к Мике, — поглядим каким ты будешь смелым, когда один останешься. Я с тебя шкуру живьем спущу и плевать мне на всякие указания! Вернись только в комнату! — оскалился Оноэ и, бросив уничижительный, полный презрения взгляд на Амане, ушел. Надо сказать, Саката далеко не ушел. А остановился у самой дальней колонны фойе и, скрестив на груди руки, пристально следил за ними. — Кретин, — тихонько фыркнул Микаэль, глядя ему вслед, после чего обернулся к Амане, вопрошающе, с некоторой досадой взглянув на него. — Микаэль, прости пожалуйста, если своим появлением я помешал тебе. Правда не пойму, чем именно, но… — Давай к делу. Что тебе надо? — грубо и нетерпеливо прервал его Микаэль. «Сегодня утром я обнаружил тебя мирно спящим в моей комнате, а накануне ты помог мне добраться до постели. А сейчас явился ко мне как ни в чем не бывало с таким невинным лицом, будто забыл уже мой первый поцелуй этой ночью и не помнишь, как нагло увернулся от второго. Небось предположил, что у меня была горячка и я не ведал, что творю и пытаешься не напоминать мне об этом? А то с каким лицом ты минуту назад наблюдал за мной и Сакатой, словно уже не в счет? Того и гляди, еще бы пару слов вырвалось у этого безмозглого здоровяка, или хотя бы одно действие в его агрессивной манере и ты бы, наверное не выдержал, вмешался. Все вы такие одинаковые. Только и можете что стоять в стороне и смотреть, пока уже не припрет к стенке окончательно. А до этого и пальцем не пошевельнете. Давай, делай то, ради чего пришел и исчезни с глаз моих. Видеть тебя не хочу!»  — Я хотел узнать, как твое самочувствие? Тебе сильно нездоровилось, — заговорил Амане, подавляя внутренне волнение. — Я переживал. Но теперь вижу, — печальная улыбка скользнула по его губам, — что тебе уже лучше. Я рад, правда рад. — Он поднял искренний взор на Мику. — Мне было больно видеть тебя таким ослабевшим. Я боялся, как бы это не оказалось что-то серьезное. «Хочешь сказать, волнуешься за меня?» — мысленно фыркнул Микаэль, но прерывать Юу не стал. — Слава богу, все обошлось, — улыбнулся Юу. — Когда я утром проснулся и увидел, что твоя кровать пуста, не представляешь, как я испугался. — Испугался? — поднял бровь Мика. — Очень, — кивнул тот. — Я подумал, вдруг ты ночью решил встать, а силы изменили тебе, и ты потерял сознание где-то в коридоре. А потом, когда понял, что тебя вовсе нет дома, мне стало и того хуже. Наш консьерж сказал, что видел, как ты утром уходил на работу. — И что? — нахмурился Микаэль, вспомнив ворчливого старика. — Ничего, — покачал головой Юичиро. — Мне стало немного легче. Ведь если ты нашел в себе силы уйти, значит тебе стало лучше. Вот, — Амане вынул из кармана ключи от Микиной квартиры и протянул их хозяину. — Я решил занести тебе ключи. Микаэль принял их из рук соседа. Также он краем глаза заметил нервное движение Оноэ при этом жесте и мысленно улыбнулся его взбешенности и беспомощности. — Не знал, когда ты вернешься, вот и подумал занести их тебе самому. Теперь можешь спокойно возвращаться домой. — На какой черт мне туда возвращаться, или ты думаешь, раз ты мне вернул ключи и сказал «возвращайся» я тут же побегу исполнять это? — надменно вскинул голову Микаэль. — Нет, ты что? — вздрогнул Амане. — Совсем не поэтому. Поступай, как знаешь. «Как странно. Я же ничего такого не имел в виду, почему он вдруг так завелся?» Микаэль все еще холодно глядел на Юичиро. — Я имел в виду, что если захочешь можешь смело возвращаться домой и… — Юу слегка замялся, и попытался скрыть свое смущение под улыбкой, — надеюсь, ты не рассердишься. Я немного убрался в твоей квартире. — Что ты сделал? — поморщившись, переспросил Микаэль. — Там было несколько пыльно, и я решил убраться. В твоем состоянии находиться в такой пыльной квартире просто убийственно. — Мое состояние касается тебя в последнюю очередь, — бросил Микаэль. — Понимаю твое возмущение. Прости, если я лезу не в свое дело. Я затеял эту уборку не спросив тебя, взял всё чисто на собственное усмотрение. Но не бойся, я ничего не взял, никуда не лез. Просто проветрил комнаты и вымыл полы, а потом закрыл квартиру на ключ и ушел к себе, ничего сверх того. Когда придешь, убедишься, что все осталось так, как было. «Какой странный. Зачем ему это понадобилось? Я ведь его не просил. Неужели так хочется побыть бесплатной домработницей? Ненормальный какой-то» — Слушай, — видя, что Микаэль задумался, несмело заговорил Юу. — А кто этот человек, который подошел к нам? Мне показалось, он зол на тебя. Он твой знакомый или нет? Почему он считает себя в праве так вести себя с тобой? От этих слов по позвоночнику Шиндо прошла ледяная волна. — А ведь правда, — криво усмехнулся он. — Ты лезешь не в свое дело. Или ты думаешь, раз ты тратишься на билет, пару раз столкнулся со мной в фойе и на улице, и еще поселился по соседству, то имеешь право вторгаться в мою жизнь? Имеешь на меня какие-то права? — с презрением взглянув на Юу, Микаэль развернулся уходить. — Нет, что ты такое говоришь! — побледнел Амане. — Я вовсе так не думаю. Извини, я не хотел тебя обидеть! Прошу, не уходи! — содрогнулся в испуге Амане. Снова этот человек ускользал от него, словно тень. Отдалившись на несколько шагов, Микаэль обернулся. Его взгляд был жестким и холодным. — Хватит меня преследовать, — сухо заявил он. — Видеть тебя не желаю! Он ушел, направившись в сторону Сакаты, а Юу так и остался стоять посреди зала с таким несчастным лицом, словно получил такой же удар, что и Оноэ. — Почему? За что он так меня ненавидит? — пробормотал он, чувствуя, как жгучая боль обиды и несправедливости разрывает его сердце. — Ведь я не сделал ему ничего плохого. Так почему тогда?.. — он в отчаянье схватился за рубашку на груди. — И как это понимать? Отшиваешь меня ради него! Это что он тебе такое дал, ключи? Чьи? От твоей квартиры или от его?! Он тебя к себе что ли пригласил?! — сотня вопросов обрушилась на голову Микаэля, когда он подошел к любовнику, разрываемому не столько ревностью, страхом, что у него заберут партнера, сколько вопиющим неповиновением того, кого считал своим. — Да успокойся ты, не горячись, — произнес Микаэль с оттенком раздражения в голосе. — Он всего лишь болван, ненавистный мне «хороший мальчик», который уже достал меня своей назойливостью, — Микаэль устремил хмурый взгляд на брюнета, стоявшего посреди фойе с поникшей головой. — Так че, он не твой любовник? — сузил зрачки Саката, недоверчиво глядя на мальчика. — Я уже что, совсем отчаялся по-твоему, чтобы сношаться с подобными ему? — с укоризной воззрился на него Микаэль. — Да мало ли, кто тебя разберет, — развел руками актер, заметно подобрев. — Вдруг на экзотику потянуло. — Нет, Оноэ, — вздохнув Микаэль покачал головой. — Я таких не признаю. Бесполезные слюнтяи. Таких разве что в лакеи подбирать. С этим они отлично справятся. А так…. — он пожал плечами. — Да знаю, — махнул рукой Саката. — Тебе с такими невероятно скучно будет. Что он может тебе путного предложить? Ровным счетом ничего, кроме унылого, однообразного секса под одеялом, тихо-претихо, чтобы не дай бог родители из соседней комнаты не услышали. — А ты прям знаток, — иронично хмыкнул Микаэль. Напоминание о зависимости от родных прошлось лезвием по душе. Все-таки только вчера он испытал эту горькую истину на своей шкуре. Однако он мастерски утаил от любовника пронзившее его воспоминания. Хотя, впрочем, Саката и не пытался заметить что-либо на его лице, он продолжал: — Знаешь сколько я таких повидал. Ооо! Тебе и не снилось. Мика только пожал плечами, не желая спорить и улыбнулся себе под нос. — Поэтому знаю, что говорю. Нудный он и скучный. Зависящий от своих родителей, как блоха от собаки. То ли дело я, — самодовольно улыбнулся Оноэ. — Свободный, независимый, готовый тебя иметь везде, всегда и по-всякому. Тут не заскучаешь. Вот и удивился, с чего бы это тебя заинтересовал кто-то вроде него? Уж, думаю, не повредилась ли в уме наша прима. Но сейчас, слушая тебя, понимаю, ты такой же, каким был, что несказанно радует меня. Так все-таки, че он там молол по поводу твоего самочувствия и что за ключи он тебе отдал? — Забудь, — махнул рукой Мика. — Я когда вчера уходил, случайно обронил ключи, а он заметил и подобрал. Хотел догнать, но я уже в машину сел. Я немного выпил после выступления, вот он видимо и решил, что мне не здоровится. — Это ж сколько немного надо было выпить, чтобы со стороны показалось, что тебе нездоровится? — хмыкнул Оноэ. — Ты себе не изменяешь. — Ты слушай лучше, не отвлекайся, а то потом опять меня доставать своими дурацкими вопросами начнешь. — Начну, — кивнул актер и, обернувшись к Мике, оперся над его головой локтем левой руки, прямо, с вожделенной ухмылкой взглянув на юношу сверху вниз, — а скажу, ты мне эту версию еще раз десять повторишь, только помедленнее, со вздохами чувственными и интонацией кроткой. В общем так, как я люблю. — Да пошел ты! — отмахнулся Микаэль. — Ну-ну, — засмеялся Саката. — Слушай, — он оглянулся по сторонам, — пошли отсюда, а то еще не равен час Батори явится, да прицепится к чему. Не хочу я его больше сегодня видеть. Мне одного столкновения в день за глаза. Лицо Микаэля выражало полное безразличие к тому, куда его поведут и кто именно это сделает. После утренних событий, в которых самым опасным и волнительным было улаживание проблем со стариком, которого ему все же удалось убедить в случайности такого совпадения, и тот уехал из театра довольным и спокойным, на Микаэля, чувствующего в себе признаки недомогания, тщательно скрываемые ото всех, обрушилась полнейшая апатия. — Пошли, — махнул рукой Оноэ. Ничего не говоря, казалось бы, равнодушный ко всему Микаэль отделился от колоны и последовал за ним, только прежде чем оставить фойе, юноша обернулся. Его зоркий глаз быстро отыскал среди прочих покидающего зал брюнета, над которым словно нависла грозовая туча. «Надеюсь, — сказал себе Микаэль, — это послужит тебе хорошим уроком на будущее! Больше я тебя не увижу»