Танец белой цапли

Судорожный стон. От напряжения на теле выступает пот, Микаэль морщится и жадно глотает воздух ртом. Комкая руками атласные простыни, он прогибается в спине, вскидывая голову и мелко дрожит. Сумасшедшее чувство пронзает все естество. Он захлебывается наслаждением горячего секса, рвущим на части каждую частичку его тела. Сильная рука обхватывает его талию, подминая под себя, не позволяя высвободиться или просто двинуться. При этом толчки внутрь столь неумолимы и резки, что у Мики едва достает сил оправиться после оргазма, чтобы не ощутить, как снова растет его возбуждение. Чужое прерывистое дыхание над ухом будоражит сознание юноши, с такой готовностью поддающегося любовным утехам. Он с радостью отвечает на бесцеремонный поцелуй, коим врываются в его рот, разворачивая голову за подбородок, и глухо стонет, содрогаясь, когда очередной конвульсивный рывок внутри, достигая цели, пробирает его насквозь, воспламеняя сотни разных ярких, невероятных ощущений. Когда затянувшаяся дольше обычного любовная утеха заканчивается, выжав все силы из партнеров, Микаэль остается лежать на постели в полузабвении. Утомленный и расслабленный, он с лихвой поддается неге, охватившей тело, позволяя ей увлечь свое сознание в блаженство. В то время его партнер, взяв всё, что было необходимо от молодого и прекрасного тела юноши, по своему собственному желанию оказавшемуся в его постели, облачаясь в халат, закуривает у стола, а затем возвращается и садится на край постели, где все еще приходит в себя малолетний любовник. Глядя на это хрупкое создание, мужчина задает себе только один вопрос: "Как его угораздило связаться с кем-то подобным?" Их связь преступна и может окончиться очень плохо, если вдруг этому юнцу взбредет в голову подзаработать на их отношениях. Правда, Микаэль не похож, вопреки всем обстоятельствам их встречи, на малолетнего авантюриста, зарабатывающего подобным методом, но риск всегда остается, и к тому же, в этой ситуации остается самое важное — возраст. Пускай Микаэль не стремился поделиться количеством прожитых лет, но одного взгляда на него было достаточно, чтобы определить — мальчишка несовершеннолетний. Мужчина понял это вначале, а теперь, когда у него уже появилась возможность разглядеть этого парня во всех возможных ракурсах — ближе, дальше и при любом освещении, — сомнений не оставалось. Чем же таким привлек его этот парень? Что за невероятная сила притяжения сокрыта в этом изящном теле, что заставляет забыть обо всем и возжелать подчинить его себе любыми судьбами, позабыв о собственных принципах? Восхитительный любовник, пылкий, страстный и ненасытный. Чем больше ему даешь, тем больше он требует. Каждая встреча с ним подобна урагану. И то, что этот юноша таит в себе множество достоинств было заметно сразу. Как только из его груди вырвался столь чувственный вздох, мужчина уже понял, кого он держит в своих руках и на что способно это пока бессознательное тело, когда к нему вернется сознание, и при помощи нужных ласк пробудится основной инстинкт. Ожидания не подвели, а оправдались с лихвой. Все случилось именно так, как и было предсказано. И вот теперь эта связь становится крепче, хотя и создает свои трудности. Их пока не много, посему даже не стоит их озвучивать, но если так будет продолжаться, проблемы возрастут и без огласки не обойтись. Но, может, к тому моменту случится что-то такое, что само по себе уладит все дела? Не исключено, что юноша в один день, устав играть в любовь к взрослому мужчине, просто возьмет и исчезнет также внезапно, как и появился, забрав с собой также и ворох никому не нужных проблем. Поэтому стоит просто наслаждаться мгновениями с молодым любовником и пока не думать о будущности, которая столь изменчива. — Так что же, ты у нас актер театра? — слегка иронично улыбается мужчина, поднося сигарету к губам и оборачиваясь к Мике. — Да… — лежа на животе с сомкнутыми веками, выдыхает Микаэль. — Вот уж никогда бы не подумал, — хмыкнув, ответил мужчина, устремив взгляд перед собой. — Да еще и Кабуки! — А разве ты что-то имеешь против, Акито? — приоткрывая глаза, устало спрашивает Шиндо. — Нет. Просто я много слышал о нем, много всяких слухов, сплетен, но никогда там раньше не бывал и уж тем более не мог подумать, что когда-то актер этого театра будет находиться в моей спальне. Микаэль некоторое время молчал, а потом спросил: — Много наслышан о нас? Представляю, что ты мог слышать. У людей злые языки, но и их речи порой не лишены здравого смысла. Только… — Микаэль постарался скрыть свое смятение и продолжил, — я надеюсь, все эти слухи не заставят твои чувства ко мне остыть? — С чего бы это вдруг? — мужчина с неким недоумением взглянул на парня. — Просто я так люблю тебя, — прошептал Микаэль, и его руки задрожали, а губы тронула слабая улыбка. — Я никогда в жизни никого так не любил… — Мне абсолютно все равно, чем зарабатывают себе на жизнь другие, — выслушав признание, но ничего на него не ответив, стал пояснять Акито. — Каждый заработок имеет право на существование и тут нечего стыдиться. Выживание любой ценой — основной принцип каждого живого существа на планете. — Ты правда так думаешь? — Микаэль привстал на локте и взглянул на мужчину взглядом, исполненным волнительной надежды. — Я в этом уверен, — твердо ответил мужчина и, развернувшись к юноше, взялся пальцами за его подбородок и приподнял голову так, что их губы практически встретились. — Только сделай одолжение, пока ты встречаешься со мной, ты избегаешь других. — Ревнуешь? — усмехнулся уголком губ Микаэль, а в глазах его блеснул огонек. — Что-то вроде того, — ответил тот и прежде, чем Мика успел что-либо сделать, накрыл его губы. Отвечая на поцелуй, Микаэль вцепился в руку мужчины, словно боясь, что тот оставит его раньше, чем он бы того желал. — Просто не выношу, когда что-то, что принадлежит мне, одновременно принадлежит и кому-то еще, — добавил Акито, разорвав поцелуй, и посмотрел в наполнившиеся дымкой вожделения зеленые глаза. — Если бы я мог, я бы без раздумий всю свою жизнь принадлежал только Вам, господин Грэй, — с чувством произнес Мика. — Разве я не разрешил тебе звать меня по имени? — поднял бровь мужчина. — Ну, мне так захотелось, — улыбнулся Шиндо. Родившийся от связи японки с перспективным иностранцем, в последствии женившегося на ней, Грэй Акито, не последний человек в нынешних делах бизнеса, пожал плечами. — Как-то странно прозвучали твои слова, — строго заметил он. — Нисколько, — покачал головой Микаэль. — Мои слова — всего лишь слова подневольного, обязанного чем-то жертвовать, чтобы оставаться на плаву. — Намекаешь на строгое начальство или на знатного покровителя, который, собственно говоря, и снабжает тебя всеми теми дорогостоящими тряпочками, едва ли скрывающими твою красоту, о которых должны были позаботиться твои родители, если бы они у тебя конечно были? — дотронувшись до кончиков золотистых волос, завивающихся вверх, достигая обнаженных плеч, с легкой ироничной усмешкой сказал Акито, проходя взглядом по изящно и соблазнительно изогнутому нагому телу, после чего поднял глаза и прочел удивление на лице парня. — Несложно догадаться, что только мальчик без родителей угодит в таком возрасте в подобное место. Так что же они? Бросили тебя? Ты из приюта? Ничего о них не знаешь? Тяжело вздохнув, Микаэль лег на подушку. — Испытывая нужду, они продали меня людям, специально ищущим бедные семьи и предлагающим им распрощаться с нищетой за высокую плату, — медленно начал он. — Мне тогда было не больше пяти. Я даже в школу еще не ходил. В один день как раз занималась буря, я чувствовал ее тяжелый запах в воздухе, и он захватывал меня. Эти люди. Они пришли и забрали меня, а мой отец стоял и смотрел, как меня уводят. Мать даже не вышла. Я не знаю, живы ли они, — помолчав немного, продолжил Мика, — но я ничего не слышал о них с того дня, как они так поступили со мной. Я не имею представления о том, как сложилась их жизнь, зато я хорошо знаю, как складывалась моя. Пока Шиндо говорил Грэй Акито, поднося к губам сигарету, внимал его словам с тем спокойствием, которое было присуще его натуре. «Хмм, когда я спросил его в прошлый раз, он не ответил. Просто лежал и ничего не отвечал, точно в прострации. А теперь…» — Моя жизнь слишком цепко держит меня и так просто мне с ней не порвать, — закрыв глаза, горестно усмехнулся Микаэль. — Есть серьезные препятствия? Мика кивнул. — Не проси меня рассказать о них. Прошу. Ты совершено прав, слухи об актерах театра Кабуки сплошная грязь и мерзость, и будет лучше, если ты ничего не будешь знать о тонкостях нашей деятельности. Ты сам сказал, допустим любой заработок. Это все лишь часть существования. — Как знаешь, — сдержанно ответил мужчина, поддавшись просьбам юноши. — Но только не думай, что я стану долго терпеть твои похождения. — О, поверь, сейчас я не так уж занят, — усмехнулся Микаэль, и в этой усмешке было больше горечи, чем дозволено. — При мне остался только тот, кого я не могу оставить. Это сложно объяснить, но с ним у нас совсем другие отношения, совсем не такие, как с тобой. А остальных я прогнал. — Не такие как со мной? — фыркнул Акито. — А какие же это? Микаэль отвернулся. — Хорошо, я сказал, что не стану пытать тебя. Оставь свои тайны при себе. Может, как-нибудь еще вернемся к этому вопросу. — Он поднялся с постели. — Останешься ночевать или вызвать такси? — Я бы поел, после чего с радостью остался. — А разве ты не должен уходить по своим делам? — Сегодня я свободен. И могу остаться с тем, кого люблю… — Тогда одевайся, съездим поедим. — Я хотел еще кое-что спросить у тебя, — Мика поднялся и сел на постели. Уже дошедший до двери Грэй, остановился и обернулся. — Может, как-нибудь посетишь наш театр? — Тебе это надо? — спросил Грэй. «С чего бы вдруг он звал меня? Что за новости? Хочет похвастаться? Мда. Все же он обычный ребенок» Микаэль передернул плечами. — Тогда, возможно, в ближайшее время, я приду туда. Хотя я и не театрал и очень скептически отношусь к подобным мероприятиям. — Именно поэтому я и хочу, чтобы ты пришел, — улыбнулся Микаэль. — Ведь я тоже их ненавижу. — Договорились. Одевайся, — кивнул Акито и вышел из спальни.

***

Почти семь вечера. Улицы увеселительного квартала полны народу, несмотря на запреты и надвигающиеся праздники. Юичиро ожидает у входа в театр, провожая и встречая взглядом гостей. Последняя неделя и спектакль «Девушка-цапля» завершится. Как ни прискорбно, но до следующего года посещать театр станет невозможным в связи с окончанием сезона. Однако Юу не унывает, ведь он знает, что обязательно придет сюда после новогодних праздников и ничто не помешает ему снова и снова лицезреть великолепную игру исполнителя и все равно, что он изменит свое амплуа из-за новой пьесы. Возможно, читатели еще помнят, как Амане пообещал Микаэлю не являться ни в его квартиру, ни на место его работы. И должно быть, сейчас кажется странным и непонятным его пребывание у центрального входа, когда он дал подобное обещание. Тем не менее, все объяснимо, и ответ на вопрос не требует сложных умственных усилий. Дело в том, что наш герой так и не получил ответа. Микаэль промолчал, а следовательно, не то что не согласился, а и не воспротивился решению Юу. А это можно расценивать с двух сторон. Юу не услышал ни «да», ни «нет» из его уст. Отсюда следует, что он по-прежнему предоставлен действовать на свое усмотрение. И лишь поэтому он пришел сегодня, не терзаясь угрызениями совести. «Прошла целая неделя с тех пор, как я видел тебя, — размышлял Амане, стоя под сводом крыльца, защищающим от падающего с черного неба мелкого снега. — Ты все равно сбежал, хоть и я умолял тебя остаться дома. Моя просьба ничего не значила для тебя, точно так же, как и всегда… Мне было больно, когда я узнал, что тебя снова нет, но куда сильнее меня терзала тревога за тебя. Я же помню, каким ты был. И боялся… Только что я мог поделать? Ведь я не знаю, как связаться с тобой, ни телефона, ни имен друзей или знакомых. Где ты можешь быть. Лишь одно место, где тебя искать, хорошо известно мне, и тем же вечером я отправился в театр. С невероятным облегчением выдохнул я, снова увидев, как ты блистаешь на сцене. И опять мне было беспокойно и тревожно. Я все выступление проёрзал на стуле, опасаясь, как бы твое самочувствие не ухудшилось. К моему великому счастью, все прошло безупречно до самого конца. Я так надеялся встретить тебя на следующий день, что ни на минуту не выходил из дома, хотя мне нужно было сходить в магазин, так как продукты почти закончились. Но ты не пришел, и я опять вечером вынужден был отправиться в театр, ведь только там я могу точно узнать, все ли с тобой в порядке. Итак, я уже неделю не вижу тебя, могу только наблюдать выступление, в течении которого ты не замечаешь меня. Тяжело так жить, зная, что я тебе безразличен, но от того, что я все-таки могу хоть где-то встретиться с тобой, у меня теплеет на сердце…» — Прошу прощенья. Из омута размышлений Юичиро выдернул раздавшийся за спиной голос. Обернувшись, он узрел того самого мелкого служащего, через которого передавал цветы для примы. — Да? — с некоторым удивлением спросил Амане. — Вам просили передать, — парень вынул из кармана записку и протянул Юичиро. Увидав сложенную вдвое бумагу, юноша затрепетал. — Кто просил? — он поднял на сотрудника театра пытливый взгляд. — Прочтите, там все написано. Юичиро опустил взгляд на записку, но, скользнув по ней взглядом, не увидел нигде имени отправителя. Он хотел еще раз спросить у парня от кого записка, но, когда поднял голову, того уже и след простыл. «Как странно», — подумал Юичиро и уже было хотел приступить к чтению, как вдруг увидел двух парней, спешащих по улице. — Вы? — изумился Амане, машинально пряча бумагу в карман куртки, дабы она не стала достоянием чужого внимания. — Черт, я так и думал, — всплеснул руками Хиираги Шинья, когда он и его товарищ Гоши остановились на ступеньках театра прямо перед другом. — Он и впрямь тут, — кивнул Гоши. — Ребят, что вы здесь делаете? — Амане переводил пораженный взгляд с одного на другого, совершенно отказываясь понимать каким боком они тут появились. — Это что ты здесь делаешь? — выдохнул обычно спокойный Шинья. Но, видимо, в этот раз привычное спокойствие изменило ему. Он был бледным и встревоженным. Гоши также нервничал, но по нему это было менее заметно. — Почему ты опять тут? — Эм, ну как, — Юу пожал плечами и махнул рукой в сторону входа. — Выступление. Между прочим, уже скоро начнется. — К черту выступление, иди сюда, — и без особых церемоний Норито схватил за руку друга и потащил за собой в сторону, подальше от любопытных глаз. Хиираги сделал глубокий вдох и только после этого пошел за ними. — Черт, да что с вами такое? Что происходит? — Юичиро рывком высвободил свою руку и отступил назад. — Это ты нам объясни, будь добр, что тут творится? — строго сказал Хиираги, став подле Норито, перед Юичиро. Оба глядели на него с явным осуждением и беспокойством. — Да ничего такого не происходит, — попытался защититься Амане. — Я пришел в театр, что в этом такого? — Да разве дело в театре?! — воскликнул Хиираги и, тут же взяв себя в руки, заговорил мягче. — Юу, ты ведь говорил, что целыми днями сидишь дома и усердно занимаешься. Мы уже почти месяц тебя не видим. С того самого дня, как мы отвели тебя в этот… Не важно. Ты стал сам не свой. Впечатление, будто ты готов зависать тут целыми днями напролет! Ты можешь возразить, сказать, что это совпадение и за последние две недели ты только раз оказался здесь! Но знаешь что, друг, мы с Гоши склонны полагать, что твои визиты сюда не носят единичный характер! Юу, одумайся, — Хиираги взял Юу за плечи и попытался заглянуть в глаза, — ты же убеждал нас, что у тебя нет никаких проблем и что тебе тут больше не за чем появляться. Так почему мы снова находим тебя здесь, на входе у этого самого театра, будь он неладен?! Юичиро провел рукой по лбу. Наименее всего в этот вечер ему хотелось устраивать разбор полетов с Гоши и Шиньей. Он прекрасно осознавал свою вину перед ними и хотел все им рассказать много позже, но сегодня, явившись из ниоткуда, они застали его врасплох. — Юу, по крайне мере, это не по-товарищески, — заметил Норито, стоявший со скрещенными на груди руками и осуждающе взирающий на друга. — Не по-товарищески? — фыркнул Юичиро. — Да, может и так, но что говорить о вас? От защиты он вознамерился перейти к нападению. — О нас? Ты о чем? — распахнул глаза Шинья. — А о том, — выпалил Амане. — Как вы здесь оказались? Откуда узнали, что я тут? Следили за мной что ли? Разве по-товарищески преследовать меня? Получается, вы мне не доверяли? — И судя по тому, что ты снова здесь, правильно делали, — сухо заметил Шинья. — Черт, да что такого?! — всплеснул руками Амане. — Да, я опять здесь, и что? Что в этом осудительного? Я не имею права ходить куда мне вздумается или мне нужно ваше письменное разрешение?! Да я из дома сбежал, только чтобы избавить себя от этого гнета, а тут вы! Только еще хуже, поскольку еще и читаете мне нотации! — Да о чем ты говоришь, никто не собирается читать тебе нотации, — сказал Хиираги. — Тогда какого вы выслеживали меня и теперь не даете мне пойти в зал?! — гневно выпалил Юичиро. — Остынь. И давайте поговорим спокойно. Если мы сейчас сцепимся, ни к чему хорошему это не приведет, — заметил Гоши. Парни одновременно взглянули на своего друга, который порой, когда надоедало поверхностно смотреть на мир, имел тенденцию говорить разумные вещи. — Извините, я в самом деле вспылил, — ответил Юичиро, загоняя свои эмоции подальше. — Юу, ты тоже извини, но ты должен нас понять. Мы волнуемся за тебя. — Разве я делаю что-то такое, из-за чего за меня должны волноваться? — выдавил из себе легкую усмешку Юичиро. — Юу, да как же ты не понимаешь? — Хиираги не находил слов. — Юу, — вмешался Норито, дав возможность другу собраться с мыслями, — ты же говорил, что больше сюда ни ногой. — Ну говорил… — юноша отвел взгляд в сторону. — Так почему ты опять здесь? Почему врал нам? Это все из-за той девушки? Так ты же уже давным-давно понял, что ее нет и не было, и это был самый обычный парень. — Гоши… — Юу взглянул в взволнованное лицо Норито, а потом на Хиираги. — Шинья… Я знаю, что виноват перед вами. Я действительно не сказал вам правду. Я действительно посещал и продолжаю посещать театр… Не пропустил ни одного спектакля с его участием. — Я так и знал… — пробормотал Шинья. — Но почему? — допытывался Норито. — Если ты все понял, твой интерес оказался ложным, почему ты продолжил посещать это место? — Как вам объяснить, — Юичиро отвернулся и прошел несколько шагов. — Да, я все узнал, правда открылась мне, и я был шокирован, если не сказать больше. Только… — Что, только? — Только это не помешало мне вернуться туда уже буквально на следующий день. — Да как так можно-то?! Зачем, Юу? Зачем тебе это, если ты все сам понял? — Понял, — кивнул Амане и обернулся. Друзья буквально застыли от вида той забвенной улыбки на губах товарища. — Понял также и еще одну важную вещь… Мне все равно, кто человек, исполняющий эту роль. Мужчина ли, женщина ли, не все равно, если его игра безукоризненна, и, наблюдая ее, я просто воспаряю к небесам. — Шинья, он меня пугает, — шепнул другу Норито. — Что с ним? Неужели он… — Тихо, — остановил его жестом Хиираги и, нацепив доброжелательную улыбку, приблизился к Амане и опустил руку ему на плечо. — Юу, я все понял. Ты восхищен образом и для тебя в какой-то момент начала стираться грань между актерским мастерством и реальным положением дел, но это поправимо… — О чем ты? Думаешь я свихнулся? — нахмурился Амане и сбросил руку с плеча. — Ни в коем случае. Я не говорил ничего такого. Я просто хочу дать тебе понять, что ты мог слишком близко воспринять этот образ и забыть о том, кем является человек, исполняющий эту роль. Быть может, ты что-то ощущал по отношению к той, кого считал девушкой, играющей роль, но ты подзабыл в своем увлечении, что это всего-навсего парень. — Да я же сказал, я это прекрасно понимаю! И уже ответил, что для меня это не имеет значения. Я знаю, что вы хотите мне сказать, но мне в самом деле безразлично, кто скрывается под образом белой цапли. Я знаю, что это парень. Актер этого театра, более того, я даже общался с ним. — Ты? — изумились друзья. — Ты говорил с ним?! — Что в этом такого? Разве он не человек и с ним не положено разговаривать. Я предлагал ему дружбу… — Что ты ему предлагал? — не выдержал Гоши. — Дружбу? — и вопреки ожиданиями, он засмеялся. — Знаю, глупо и наивно, но не за чем так явно показывать, насколько это смешно! — разозлился Юичиро. — Юу, Юу, не горячись. Гоши не нарочно. Он просто перенервничал, пока мы шли сюда, — бросился к нему Хиираги. — Не обращай внимания. — Да, прости, брат, — утирая выступившую от смеха слезу, произнес Норито. — Я просто не удержался, когда услышал, что ты ему предложил. — Глупо было с моей стороны предлагать такому человеку, лучшему актеру, приме, нечто подобное, — Юичиро опустил взгляд, вновь сознавая, как ничтожен он в сравнении с этим человеком. — Не мудрено, что он высмеял меня. Я сам дурак. — Он тебя высмеял? — хмыкнул Гоши. — Не совсем, скорее проявил полное равнодушие. — Ишь ты, дружба ему не нужна, — фыркнул Гоши, обращаясь к Шинье, который лишь кивнул. — Конечно, она же прибыли не принесет. — Я не понял, — слыша последние слова друга, крайне задевшие его, Амане хмуро воззрился на Норито. — Почему вдруг ты с таким пренебрежением отзываешься о нем? — Юу, как тебе объяснить-то, — Норито подошел к Юу, с извиняющимся и слегка растерянным выражением на лице (надо сказать, что сейчас и Хиираги смотрел на Юу с какой-то непонятной тому жалостью). Как было сообщить неискушенному другу столь болезненную правду? Это всегда тяжело и оба это прекрасно понимали. Приобняв Юу за плечи и медленно зашагав с ним по улице, Гоши попытался пояснить: — Понимаешь, этот актер, местная прима, такой человек… Да, впрочем, не один, они там все такие, но, как бы попроще тебе сказать… — Да говори уже, что я, совсем тупой и не пойму что ли, — с оттенком раздражения в голосе отозвался Амане. — Ну, как сказать, не дружба ему твоя нужна, — Гоши остановился и сочувственно глянул в глаза товарища. — А что же? — Юичиро искренне не понимал всей тяжести положения. — Не то ты ему предложил, чтобы он согласился. Вот если бы ты ему предварительно денег дал, вот тогда бы что и получилось, а так… Гоши не договорил. Юичиро отпрянул от него, словно его обожгло пламенем. — Деньги? Хочешь сказать, что только так? Да как ты можешь? Что ты несешь вообще? — Юу, успокойся, — бросился на помощь Хиираги, чувствуя, что зря доверил такую дипломатическую миссию, как объяснение сути вещей, своему другу. — Прошу, выслушай. Гоши не так далек от истины, как тебе кажется. — Да я даже слышать ничего такого не хочу! Это грязно! Мерзко и унизительно! Болезненная истина пробивала насквозь. Юу не хотел слышать этой грязи, клеветы, что обрушивалась на голову белокурого юноши раз за разом из чужих уст. — И тем не менее, ты обязан знать правду о своем ненаглядном, какой бы омерзительной она ни была, — мрачно и торжественно заявил Гоши. — Ты узнал, что такое Кабуки, а ты попытался узнать чуть больше об этом театре, м? — Зачем мне это надо? — выпалил Амане. — Для чего? Чтобы у меня сложилось такое же отвратительное мнение обо всем, что там происходит, как у вас? — Да чтобы знать, дурья твоя голова, что в этом театре всегда наравне с исполнением женских ролей мужчинами шла торговля телами! Это их основной заработок, помимо игры. Они все равно что гейши, только мужского пола. Они даже живут в чайных домиках, где принимают посетителей после своих спектаклей. Они продают свои тела и так было со времен основания театра Кабуки. И твой кумир, надо сказать, самый широко используемый товар на данный момент. — Нет, — выдохнул Юу. — Это неправда, этого не может быть! Это ложь! Вы нарочно клевещете, потому что я соврал вам и теперь вы мне мстите, поливая его грязью. — А тебе не приходило в голову, почему подобный театр расположен в месте, где с его стенами граничат стены борделей, кабаков и прочих злачных мест? Юичиро похолодел. Жестокая правда жалила точно змея, испепеляла, как молния, обрушившаяся с небес. — Очнись, друг, это Гион! Здесь сплошной рекой льется выпивка, азартные игры и продажная любовь! Абсолютно все, чтобы повеселиться на славу! И он — один из них! Если не веришь, найди его после выступления и предложи денег — очень удивишься! — Замолчи, замолчи, умоляю, я не хочу этого слышать! Зачем вы говорите мне все это?! Это же неправда! — зажав трясущимися руками голову, бормотал Амане. Нет. Не может быть. Микаэль Шиндо не мог оказаться самой обычной шлюхой. Пускай он сложный, пусть у него упрямый, вздорный нрав, пусть он не верит никому, не принимает, но он выше, чище этого. Это ни в коем разе не может быть правдой. — Чем скорее ты протрезвеешь насчет своей примы, тем быстрее тебе станет легче, — сказал Гоши, тем самым как бы отвечая на упрек сквозящий в глазах Шиньи, намеревавшегося подать эту общеизвестную информацию более тонко. — Говорю тебе, пойди и предложи ему провести с тобой ночь, и покажи деньги, он без вопросов ответит тебе согласием. И не надо никаких вступительных речей. — Еще одно слово, и я тебя ударю, — прошептал Амане, после того как его руки упали и повисли по бокам туловища. — Юу, прости нас, но ты должен был знать всё, и кто, как не мы, должны были раскрыть тебе глаза, чтобы ты перестал обманываться. Все совсем не так, как ты себе нафантазировал, — безрадостно произнес Норито, уже более мягко. — Прости нас за то, что втянули тебя в этот бедлам. Если бы знали, как все обернется, обошли бы этот чертов театр десятой дорогой. Шинья кивнул. — Юу, пойдем, — тихо сказал он Амане, видя, что тот впал в какую-то прострацию. — Тебе надо пойти домой. Мы отведем тебя. Ты должен все осмыслить, но только не сейчас. Пошли… — Никуда я с вами не пойду, — проговорил Юичиро, глядя в одну точку. — Да брось, Юу, мы же не причиним тебе вреда. Только отведем домой… — Норито сделал шаг по направлению к другу. — Я сказал, не приближайтесь ко мне! — внезапно выкрикнул Амане, вскинув на друзей полный отчаянья горящий взор. — Уйдите! Оставьте меня в покое! Юу не мог больше оставаться с этими людьми, в этом месте, и рванул что было духу по улице. — Черт, как же я не хотел, чтобы так все произошло, — простонал Хиираги. — Что нам теперь делать? Он же в отчаянье. Он совершенно ничего не знал, и теперь, услышав такое… Юу. — Ничего. Он справится и с этим, — Гоши подошел и опустил руку на плечо друга. — Гораздо сложнее было принять, что восхищался и даже влюбился не в девушку, а в парня. Так что теперь привыкнуть к мысли, что этого парня может купить себе каждый встречный и поперечный, если только средств хватит, труда не составит. К тому же теперь, разочаровавшись в нем, он вернется к нормальной жизни, ради которой и приехал сюда. И перестанет забивать себе голову всякими глупостями. — Жестоко… — заметил Хиираги. — А что делать? Надо же было его отрезвить, — пожал плечами Норито. — Поболит, да перестанет, а если еще он сделает то, что я ему советовал, убедится окончательно, что мы были правы. И тогда уж точно забудет об этом продажном типе. Главное, что он еще не погрузился в свое безумие слишком глубоко. — Это правда, — согласился Шинья. — Надежда есть. Давай догоним его. Больше я не намерен оставлять Юу одного в тяжелые для него минуты, — добавил он и побежал за товарищем. Норито был такого же мнения и не преминул поступить так же.