Танец белой цапли

— Какого черта?! — разозлился Микаэль. Резким движением он освободил себя от чужой руки, одновременно обернувшись к тому, кто препятствовал ему. Гнев в его взоре сразу сменился надменностью и презрением, когда остановился на двух парнях, один из которых остановил его — высокий, крепкий, — и второй — щуплый, по виду типичный интеллигент и ботаник. Лица обоих выражали крайнюю степень серьезности. О дружелюбии и речи не могло идти, даже какая-то враждебность лучилась в глазах этих ребят. Шиндо сразу смекнул, что эта парочка подошла к нему неспроста. В другой раз он бы, может, и позабавил себя подобным разговором, но сегодня, когда он впервые за несколько дней оказался на свободе, ему не хотелось убивать вечер на выяснения отношений с кем-то, подобным этим двум. — Нам нужно поговорить с тобой, — твердо повторил Норито Гоши. — Будь добр выслушать. — Это очень важно, — добавил Шинья, становясь рядом с другом. — Выслушать? Важно? Да вы оба рехнулись! — усмехнулся Микаэль. — Отвяжитесь, не желаю я вас выслушивать, — бросил он и пошел дальше. — Так я и думал, — вздохнул Норито и, сдвинув брови, поглядел вслед удаляющемуся парню. — Придется по-другому. — Эй, стой! — он снова нагнал Шиндо и взял его за локоть, остановив. Одновременно, другой рукой он сунул в карман Микиной куртки стодолларовую купюру. Шиндо вздрогнул, ощутив касания, но смолчал, продолжая твердо и напряженно смотреть перед собой в ожидании, что же произойдет дальше. Совсем немного, но ему было забавно продолжать вести такую странную игру. — Теперь мы можем поговорить? Выудив кончик купюры из кармана, Мика сразу оценил ее стоимость. «Эти двое…» — мысленно прошипел он, одновременно стиснув бумажку в кулаке. Усилием воли он подавил в себе ярость и нарастающее возмущение от столь унизительного предложения. «Хотите поиграть? Ну что же, я вам это устрою», — злорадно подумал он. — Так и быть, — благосклонно, развязным тоном ответил Шиндо, обернувшись к друзьям. Надменно вскинув голову, Мика смотрел на ребят с улыбкой явного превосходства, что никак не вязалось с обликом уроженца полусвета. — Выкрою для вас десять минут. На большее ваша сумма все равно не годится. — М-да, впервые вижу такой экземпляр, — видя, с кем приходится иметь дело, протянул Гоши, потирая подбородок. Остается слишком дерзок даже после того, как получил плату. — Что же, попробуем уложиться, а нет — деньги есть. Шинья, ты как, согласен? — Нам не остается ничего другого, кроме как принять его условия, если мы хотим, чтобы он выслушал нас, — мрачно ответил Хиираги. Ни одному, ни другому не доставляло удовольствия общаться с парнем из низшего сословия, да еще и ведущего себя чересчур нахально и строптиво, но высокая цель вынуждала обоих поступиться своими убеждениями и снизойти до людей пропащих, презираемых обществом. — Саммит окончен? — хмыкнул Микаэль, стоя в своей элегантной соблазняющей позе и насмешливо поглядывая на друзей. — Обсуждение расценок... продолжим? — Да. Все нормально, продолжим, — кивнул Гоши. — Я вас внимательно… — Мика сделал наигранно внемлющее выражение. Шинья и Гоши переглянулись. Было видно, что им не доставляет никакой радости находиться тут, но выхода у них нет. Придется общаться с этим наглецом. — Здесь неудобно разговаривать. Найдем место поукромней, — произнес Гоши и двинулся в сторону ближайшего бара. Хиираги поспешил за ним. — Как будет угодно господам, — усмехнулся Микаэль и последовал за своими клиентами. «Черт, у меня прямо мурашки от него по коже. Неприятный тип, — передернул плечами Гоши и вздохнул. — Юу, как же тебя угораздило-то…» Он взглянул на Хиираги и прочел то же отношение к происходящему на его лице, что и у него. — И? — опустившись на стул, сразу забросив одну ногу поверх другой и положив согнутую руку на спинку стула, Микаэль с насмешкой поглядел на друзей. — А вы точно уверены, что это именно то место, где мы должны разговаривать, может, переместимся в более уединенное местечко? — хмыкнув, он поднес к губам один из принесенных официантом бокалов. — Уверены! — в один голос воскликнули Гоши и Шинья. Микаэль только усмехнулся. — Мы не развлекаться сюда пришли, — строго произнес Норито. — Надо же, — снова хмыкнул Микаэль и поднес стакан к губам. — Боже, никогда бы не подумал, что окажусь в таком дурацком положении, — прошептал Норито, проводя рукой по лбу. — Все нормально. Мы просто должны сказать ему. — Ты прав, — согласился Гоши. — В конце концов, не должно же наше мучение пропасть даром. Послушай, — обратился он к белокурому юноше. — Мы хотели поговорить… — Я уже понял, не трудитесь повторяться, — махнул рукой Шиндо. — Выслушай нас очень внимательно. Это касается нашего друга. — А что ж его с вами нет, раз речь идет о нем? — кривая улыбка не сходила с губ Мики. — Тебя это не касается. Просто слушай, — с легким раздражением в тоне ответил, нахмурившись, Гоши. — Тебе ведь знакомо имя Амане Юичиро? Микаэль приподнял голову, делая вид, что пытается что-то припомнить. «Издевается он что ли?» — мысленно пробурчал Норито, сжимая в руке свой бокал. Шинья сидел рядом, испытывая примерно те же чувства, но изо всех сил старался не показывать своих эмоций. — Хм, да, кажется, что-то припоминаю, был такой с подобным именем… — лениво проговорил Микаэль. «Значит, я не ошибся. Это те, что были с ним в ресторане. И этот парень, Шинья, ему я позвонил в тот день… Только разговор этот кажется мне сейчас утомительным. Зачем они явились ко мне? Неужто своего дружка непутевого сватать, хах! Это было бы забавно» — Может, прекратишь уже?! — прорычал Гоши. — Остынь, не нужно! — схватил его за руку Хиираги. — Извини его, — сказал он Мике. — Он у нас немного вспыльчив. — А в чем, собственно, дело? — отставив бокал на столик, без страха, скорее равнодушно, взглянул на весьма крепкого по комплекции Норито Шиндо. — В том, собственно, дело, что мы как раз пришли сказать тебе, чтобы ты раз и навсегда оставил нашего друга в покое! — процедил сквозь зубы Гоши. — Что? — распахнул глаза Микаэль и расхохотался. Цинично, едко, холодно. — Ничего смешного! — вспыхнул Норито. — Мы говорим серьезно! — Мой друг прав, — подтвердил Хиираги. — Это не повод для шуток. Дело крайне важное. Пойми нас, пожалуйста, — он заговорил мягче, когда Мика перестал смеяться. — Юу нам очень дорог. Мы давно дружим и хорошо знаем его. Он нам все равно, что брат. Но в последнее время он сильно изменился. С ним происходят странные вещи. — А причем здесь я? — насмешливо осведомился Микаэль. — Потому что причиной его перемены являешься именно ты, — Шинья прямо посмотрел в исполненные иронией зеленые глаза юноши. — Только поэтому мы с Гоши сегодня пришли сюда, чтобы найти тебя и все объяснить. — Все ради друга, как мило. Боитесь, он вляпался в неприятности, и как можете пытаетесь оградить его от них. Прелюбопытно! — хмыкнул Шиндо и снова поднес бокал к губам. — Микаэль, мы же все здесь прекрасно понимаем, что Юу для тебя ровным счетом ничего не значит. Ты совершенно в нем не заинтересован. — Ну, допустим, это так, — хмыкнул юноша, вальяжно сидя на стуле. — И что ж? — А если так, — вмешался Гоши, — то и нечего ему голову морочить. Скажи прямо, как есть, и прекрати изводить. На него смотреть жалко. Совсем бледный стал, ни о чем не думает. Даже на подготовку к поступлению забил, а ведь это его основная задача! Куда это годится?! — Да как ты смеешь?! — вспыхнул Мика и пнул стол ногой так, что стоявшие на нем напитки Гоши и Шинья опрокинулись и жидкость пролилась прямо на их брюки. — Черт! — вскочили оба. И схватив салфетки тут же стали промакивать влагу. Подбежал испуганный официант с полотенцем. — Пройдите вон туда, — указал он в сторону уборной. — Что произошло? — Ничего-ничего, — сказал официанту Норито, беря у него полотенце. — Все под контролем. А вы просто повторите заказ. Поклонившись, тот удалился. Вполне довольный своей работой, считая ее даже малой платой за то оскорбление, которое было ему нанесено, Мика сидел и смотрел, как приводят свою одежду в порядок молодые люди. «С какой радости я выслушиваю эти бредни?!» — в итоге подумал он с досадой и встал из-за стола. — Куда ты собрался, мы еще не договорили! — как раз возвратившись из уборной, прошипел Норито. Хиираги вернулся немного раньше и успел уладить дела с официантом. — Если вы намерены и дальше вести разговор в подобном тоне, я не останусь тут ни минуты! — отрезал Мика. — Да и вообще не вижу смысла тут оставаться. Сами разбирайтесь со своим шизонутым Амане! Мне какое до всего этого дело? Я его не заставлял бегать за собой! — Сядь на место! — указал на стул, где прежде сидел Мика, Норито. — Какое право ты имеешь мне указывать?! — выпалил Шиндо. — Право заплатившего! — холодно напомнил ему Гоши. — Ах да, деньги, — осклабился Микаэль. — Как я мог забыть. Они же, в конце концов решают, все. — Он сел обратно и с таким вызовом поглядел на друзей, что у тех дрожь прошла по позвоночнику. — Та́к вы привыкли? — Вовсе нет, — попытался возразить Хиираги. — Постой, Шинья, — положил ему руку на плечо Гоши и с оттенком презрения поглядел на улыбающегося Микаэля. — Ты разве ничего не понял? — То есть? Он не ответил на вопрос друга, вместо этого обернулся к Мике. — Сколько ты хочешь за то, чтобы оставить Юу раз и навсегда? — Гоши! — Хиираги побледнел. Ему казалось, Мике можно было объяснить это менее экстравагантно, он бы понял, но Гоши предпочитал более напористую тактику. Что же, может, он и прав. С такими, как Микаэль, лучше быть пожёстче. Они привыкли подчиняться силе и поверхностно, с пренебрежением относиться ко всему тому, что находиться за гранью антиморальных устоев их мира. — Господа желают продать своего друга, а точнее купить услугу его неприкосновенности? Как интересно, — прищурился Микаэль, при том, что в душе внезапно зашевелилась досада. Да как они смеют лезть в его дела? — Замолчи! Не тебе судить. Просто сделай так, чтобы он больше не имел повода питать надежды, как раньше, — буркнул Норито. — А разве я давал ему поводы? — издевательски пропел Мика. — Понятия не имею. Меня это не касается. Но ты должен запомнить, что если не отстанешь от него!.. — То что же?! — улыбка на губах Мики стала еще шире. — Гоши, не надо. К чему эти угрозы? — нахмурился Шинья, с неодобрением поглядев на товарища. — Мы не враждовать сюда пришли! — А для чего? Хиираги перевел удивленный взгляд на Мику. — А для чего, по-вашему, вы сюда явились? — повторил свой вопрос белокурый демон. — Вы думали, раз притащились сюда, рассказали мне слезливую байку о бесконечной дружбе, я проникнусь и оставлю вашего дружка? Вы правда такие болваны? — он усмехнулся. — Ах ты недоносок, да как ты смеешь смеяться над нами и нашими чувствами?! Ты! — вскочил с места Норито и сжал кулаки. — Да что ты вообще можешь знать о дружбе, ты, продажная… — он осекся. — Я тебе еще раз повторяю, оставь его в покое! Ты нашему Юу не ровня. — Ах вот как, — в глазах Шиндо заиграли чертики. Все нутро свело судорогой от гнева. Но он продолжал отлично играть свою роль. — Не ровня, значит? — Парни, парни, пожалуйста, прекратите оба, — взмолился Хиираги, чувствуя, как над их головами сгущаются тучи. — Оставь, Шинья, — отмахнулся от него Гоши. — Я хочу донести до него, чтобы он не смел и на километр больше приближаться к Юу. Мне все равно, кто он, но я не могу позволить, чтобы некто, вроде него, испортил моему другу всю его будущую жизнь. Говори, — он метнул яростный взгляд на Шиндо, — сколько ты хочешь? — Мика. Шиндо обернулся, когда услышал голос и в то же время ощутил, как кто-то стоит за его спиной. — Дон? — изумленно распахнул глаза юноша. — Извини, — мужчина не сводил холодного, пронизывающего, стального взора с Гоши, вскочившего из-за стола в порыве ярости. — Мне вдруг почудилось недоброе, и я решил разузнать, почему вдруг ко мне пришло такое чувство? Итак, что тут происходит? Шинья и Гоши не без удивления и настороженности смотрели на мужчину, чей вызывающий облик предупреждал об опасности. Перед ними стоял самый настоящий бандит. Только пистолета не хватало в руке этого смуглого брюнета с колючим взглядом черных глаз для полного довершения образа мафиози, но ни один, ни другой не удивились бы, если бы под распахнувшимся вдруг черным плащом блеснул металлический корпус. — Ах, Дон, — расплылся в улыбке Микаэль, и коснувшись плеча мужчины, потянул его за одежду на себя, а когда Дон склонился, с показным удовольствием страстно приложился к его губам. На мгновенье Дон опешил. С тех самых пор, несколько лет назад, Микаэль больше не позволял ему касаться себя и черт знает, что на этот раз мелькнуло у него в голове, раз он позволил себе поцеловать его первым. Главарь банды не растерялся и ответил на поцелуй, сделав вид, будто это для них привычное занятие. — Так все же, — отстранившись и кашлянув, Дон внимательно посмотрел на Шиндо, — что здесь происходит? Кто эти двое? — Ничего особенного, — с той же елейной улыбкой ответил ему Мика, при этом вызывающе глядя на ребят, которые, пусть и исполненные достоинства, не позволяющие проявлять слабости, смотрели на них с предубеждением, а все же испытывали неудобство, когда к ним присоединился Дон. — Всего лишь уточнение некоторых рабочих моментов. — Помощь не нужна? — Обойдусь без тебя, — пускай само выражение было грубым, но в уста Микаэля оно прозвучало точно мёд. — Хорошо, если что, я неподалеку, — шепнул главарь Мике так, чтобы его слова дошли до слуха провожатых Шиндо. — Ага, — беззаботно кивнул тот. — А, впрочем, постой! — окликнул он мужчину, когда тот успел отойти на два шага. — Не уходи, Дон. А, вернее, я иду с тобой. Мы ведь уже закончили, не так ли? — он поднялся, устремив соблазнительно-лукавый взор на друзей. — Не думаю, — холодно заметил Гоши, нахмурив брови. — Вот как? — распахнул глаза Шиндо и засмеялся. Подошедший к нему Дон, уловив сразу суть положения, властно обхватил Мику за талию и грозно уставился на Норито. В то же время Мика, опять же к некоторому удивлению Дона, только ближе прильнул к нему, прогнувшись в талии, слегка отвел бедра назад. — Ты не сказал ничего конкретного, — ощущая давление со стороны мужчины, все равно строго напомнил Гоши актеру. — Разве? А как по мне, я сказал более чем достаточно, чтобы вы раз и навсегда перестали донимать меня, тем более, — он хихикнул, — сверхурочно. — И махнув друзьям на прощанье, весело смеясь, ушел, увлекаемый мужчиной. — Господи, Господи, что же это такое? — стоило только этой парочке уйти с горизонта, Шинья дрожащей рукой хлопнул себя по лбу. — Юу, Юу, с кем же ты связался? Как ты мог, это же… — Я просто в шоке, — признался Норито. — Я всякое думал, но чтобы до такой степени. Не знаю, правду сказал этот парень или нет, да только, если я увижу его рядом с Юу еще хоть раз, клянусь, по стенке размажу, но не позволю ему тереться вокруг нашего друга. — Что ты такое говоришь, Гоши? — Шинья устремил на него испуганный взгляд. Однако он был вынужден признаться самому себе, что испытывает схожие чувства. — Что думаю, то и говорю, — мрачно ответил тот. — Черт, и все же надо признать — он бесподобен. — Гоши! — еще больше побледнел Шинья. — Пусть этот парень и отпетый мерзавец, наглый и циничный, порой так и хочется съездить по его смазливому личику, но внешность у него будь здоров. — Ты меня удивляешь! — Я просто понимаю, почему Юу повелся на него. Он действительно нечто. Да только, эх, — он вздохнул, — плохо, что внешнее никак не сочетается с внутренним. Бедный Юичиро. От такого не скоро оправишься. — Как считаешь? Он отвяжется от Юу? — взволновано осведомился Хиираги. — О деньгах он так и не заикнулся. Следовательно, все осталось нерешенным. — Не знаю, — мрачно ответил Гоши. — Не знаю я, что у этой шалавы на уме, да только мне почему-то кажется, что он выполнит нашу просьбу. — Почему ты так думаешь? — оживился Хиираги. — Этого я тоже не знаю, просто мне так кажется, — надпивая из бокала ответил Гоши. «Он оскорбился. Кто мы мог подумать, что некто, подобный ему, может еще оскорбится. Его задело, как упоминание о том, что он сам виснет на Юичиро, он сразу начал отрицать этот факт, намекнув, чтобы мы сами разобрались с Юу, так и предложение денег, которых он так или иначе не взял. Хотя мог стребовать с нас по полной за такую услугу. Или же он просто посмеялся над нами и совершенно ничего из этого разговора не получится. Купить, а если нет — запугать… Нет, это на него не действует» — Я буду надеяться, что твое предчувствие не обманет и больше он к Юу не подойдет. Тем более, в его словах я уловил досаду. Словно он и сам не рад появлению в своей жизни Юу. «Он тоже это подметил?! — вздрогнул Норито. — Значит, и я не ошибся. В таком случае наши шансы отвадить его от Юу увеличиваются» — Не мудрено, ведь у него и без нашего друга достаточно… — Хиираги закусил губу. — Желающих? — хмыкнул Гоши. — Да, в клиентах у него недостатка нет. Это очевидно. Я буду только благодарен тому, кто приберет к себе эту приму, и она перестанет интересоваться Юу. Вот честно, я даже готов заплатить, лишь бы он отвадил его от Юу. — Лучше не возвращаться к теме купли-продажи, — улыбнулся Шинья. — Согласен. Пошли отсюда, даже сидеть тут противно, — сказал Гоши и бросив на стол деньги за выпивку, вместе с Шиньей вышел на улицу. «Вот ведь! Как не сам, собственной персоной, так дружки его примерзкие! Как мне это надоело! До каких пор все это будет продолжаться?!» Микаэль испустил тяжелый выдох, после чего поднял серьезный взгляд на главаря местной шайки. Тот сидел рядом на высоком стуле за барной стойкой, в ожидании, когда заговорит актер. После увиденного он не решался заговорить первым, боясь потревожить хрупкое благополучное настроение юноши. Он и без того был потрясен внезапным снисхождением строптивого актера, хотя в глубине души понимал, что это была скорее игра на публику. Микаэлю просто нужно было произвести какие-то впечатление на тех парней и он, Дон, оказался в нужное время в нужном месте. В принципе, мужчина не был против оказать подобную услугу Шиндо, потому не собирался ставить Мике его поведение в упрек в ближайшем будущем или же тешиться мыслью о наконец приобретенном снисхождении. Нужная помощь была оказана, а о большем пока толковать рано. — Давненько я тебя не видел, — произнес Микаэль, стараясь подавить, а то и вовсе уничтожить в себе неприятный осадок, образовавшийся после разговора с товарищами Юу. Только это, как и все в мире, было не так легко. По какой-то причине просьбы друзей задели Шиндо, а предложение откупиться от него и вовсе вывело из себя. Благо, рядом каким-то чудом оказался Дон и избавил его от этого неприятного общества. Мика чувствовал себя скверно раньше, а теперь и вовсе был не в духе. И лишь присутствие рядом знакомого, пусть и такого, как Дон, немного успокаивало его. То ли из благодарности, то ли потому, что надоело играть, то ли просто чтобы отвлечься от мыслей об Амане, он поощрил Дона вот такой вот фразой, в которой выказал, что так или иначе заметил отсутствие главаря. — Я только вчера вернулся в город, — спокойно ответил Дон, в то время как слова Мики приятно встревожили его. — Понятно… — коротко ответил Мика, опуская стакан на гладкую поверхность. — Нужно было уладить кое-какие вопросы о своевременной переправке товара в Йокогаме, а потом решить дела с дельцами в Саппоро. Я уже с месяц как не появлялся в Киото, мотаясь из одного района в другой, закрепляя контакты, созданные братом. И, поверь, сегодня я точно совершенно случайно оказался здесь. — Я верю. «Вот как, значит, он покидал город… А я ничего не знал» — Как твои дела? — Мало что меняется. Микаэль явно не был настроен сегодня на более длинные фразы. Дон вздохнул. — Тебе тошно, я же вижу. Тебя достала эта жизнь. Достали клиенты, достал театр, достал старик Маэн, так почему ты отвергаешь меня? Я ведь на все готов пойти, лишь бы ты согласился принадлежать мне. Я ведь смог бы тогда оградить тебя от них всех. Микаэль молчал, угрюмо глядя на плавающий в виски кусочек льда. — Я ведь обещал забрать тебя, спрятать, поехать, куда пожелаешь. Ты отказался, и я предложил то, что считаю неприемлемым в свете того, что хотел бы иметь, — он сдвинул брови. — Я предложил тебе стать твоим единственным клиентом. Но и тут ты отверг меня. И при этом ты продолжаешь встречаться со всеми этими… — он поморщился, — которые и мизинца твоего не стоят. Почему, скажи мне? — Потому что я так хочу, — помолчав, ответил Мика. — Понимаешь, хочу и всё. — Но это же неправда, — прямо взглянул на него Дон. — Ты же сейчас врешь. Мика молчал. — Не хочешь ты больше ничего, — отвернулся от него Дон и поднес стакан к губам. — Ты смирился с жизнью в клетке, считая, что твоя жизнь просто не может быть иной. Возможно, тебе даже страшно покинуть её, вот и ты гонишь меня, того, кто способен отворить перед тобой дверцу и протянуть руку в твою камеру. Ты прожил в театре, посчитай, всю свою жизнь, видел всякое и теперь не веришь, что может существовать что-то другое. Развлекаешься, только чтобы заглушить свою боль, под маской надменности и цинизма прячешь свои истинные чувства. Слишком хрупкие, слишком ранимые, чтобы показать их… — Довольно! — резко оборвал его Микаэль, громко поставив на стойку стакан. — Я не желаю слушать твои рассуждения на мой счет. Или ты прекратишь сейчас же или я..! — он сделал движение, что хочет уйти. — Угомонись, не надо. Я больше ничего не скажу, кроме разве что… — Дон помедлил. — Сядь, пожалуйста. Микаэль сел обратно. — Пойми, ты вполне можешь выбраться. — Замолчи, Дон, замолчи, прошу, — Микаэль задрожал всем телом. Он вспомнил Эрнеста, вспомнил Акито — свою последнюю надежду на спасение от цепких лап своих мучителей, которая оборвалась столь болезненно, что даже спустя неделю он не мог полностью оправиться от потрясения. А тут Дон со своими россказнями. Да что он может? Без оглядки на своего братца, которого он до полусмерти боится, он и шагу не сделает. Все его слова — чистой воды бахвальство. Ему никогда не преодолеть психологической зависимости от старшего брата, как бы он там не распинался. Одно его слово, один взгляд, и Дон не выдержит, сдастся. Он сильный и бесстрашный перед кем угодно, да только не перед ним. Что тут говорить, о каком принятии его предложения может идти речь? Согласиться, а потом оказаться на улице, потому что брат Дона все узнал и отдал распоряжение им прекратить все связи? Нет. Ни о каком принятии каких-либо благ от Дона и речи быть не может. По своей природе он такой же, как Эрнест, (правда Мика не сразу понял, что француз из той же породы) и уже показал себя, когда на заре их знакомства бросил его только потому, что брат оказался против их связи. — Я не желаю выбираться, Дон, — мрачно заключил Мика. — Все твои суждения надуманные и существуют только в твоем воображении. Ты ничего не знаешь обо мне и моей жизни, так что не смей делать выводы. Я живу так, как сам этого хочу. Ясно? — Более чем, — слабая улыбка скользнула по тонким губам мужчины. Кивнув, Микаэль легко соскочил с высокого стула. — Мика, — окликнул его Дон. — Не уходи. — Почему это? — сдвинул брови Микаэль, внимательно взглянув на Дона. — Не уходи и все. Останься со мной этим вечером. — Пока. — Да подожди ты, — бросился мужчина к развернувшемуся уходить юноше. — Я серьезно, — он схватил его за плечи. — Останься со мной этой ночью. Я умоляю тебя. Впрочем, даже если ты откажешь, я никуда не отпущу тебя сегодня, так и знай… — Дон, ты… — прошептал Микаэль, в котором боролись два чувства — поддаться на уговоры или все же уйти. Микаэль не знал, что ему делать. На душе было гадко, да и выходить на морозную улицу не хотелось. А тут, в объятиях Дона, было так тепло, спокойно. Пусть этот человек ничего ему не даст, но после той раны, до сих пор зияющей в его сердце, после гадкого разговора с друзьями Амане так хотелось хоть на миг позабыть обо всех сложностях жизни, что… — Давай еще выпьем, — сорвалось с нежно-розовых губ.

***

— Я сказал старику, что буду дома. — Микаэль испускает досадливый вздох. — Нельзя пропустить звонок от него, как вышло вчера. Соберись, — он касается лбом двери квартиры, закрывает глаза. — Только вечер. Всего один вечер, а завтра, когда я останусь в комнате театра… — распахивая глаза, он решительно смотрит вперед. — Ничто меня не удержит на месте. — Микаэль? Златовласый парень прерывает свои размышления. «Этот голос!» И в то же мгновенье его лицо искажает злость. — Я очень рад увидеть тебя, — сосед из квартиры рядом, любезно улыбается ему. Так беззаботно и тепло, такая преданность и обожание читаются во взгляде. — Счастлив убедиться в твоем благополучии. — В благополучии? — сдвигает брови Микаэль. «Еще смеешь напоминать мне о том дне, когда после мне пришлось разыгрывать из себя благодарного спасенного по распоряжению чертовой администрации? Думаешь, раз стал героем, я буду снисходительней к тебе? Черта с два!» — До сегодняшнего момента я мог видеть тебя только на сцене, — опустил ресницы Юичиро. — И не мог спросить тебя, как твои дела. — Разве в тот день я недостаточно четко выразился? — резко и даже грубо сказал Шиндо. — Тот раз, — лицо Юу приняло виноватое выражение, будто ему самому было неловко из-за того разговора при помощнике Батори. — В тот раз мне казалось, ты не был искренним. Твои губы произносили одно, а глаза — выражали совсем иное. Микаэль вздрогнул. «Он понял это?» — И поэтому я беспокоился, — со слабой улыбкой продолжил Юичиро. — Никто не говорил мне правды, и пришлось додумывать всё самому. Наблюдая за тобой, я делал свои выводы. — Зачем ты мне это говоришь? — А разве не понятно? — улыбнулся Амане. — Хочу, чтобы ты знал, что я чувствовал те дни. Микаэль, — он прямо взглянул на парня, — зачем ты выходишь на сцену? Неожиданный вопрос. Настолько неожиданный, что Шиндо не сразу нашелся, что ответить. — Ха! А ты не знаешь, для чего актеры выходят нас цену? — наконец собравшись, насмешливо бросил он. — Для чего актеры выходят, я знаю, но я хочу услышать, зачем на сцену выходишь ты, — пронизывающий насквозь взгляд зеленых глаз Юичиро подействовал на Мику обезоруживающе. Испугавшись этого прилива слабости и желания ответить искренне, Мика заставил себя вспомнить о встрече с Гоши и Шиньей, приключившейся пару дней назад. И гнев снова овладел им. — Ведь ты с пренебрежением отзывался о своей деятельности с самого первого дня и никогда не смотришь в зал, из чего я могу сделать вывод, что слава и фанфары тебя не заботят. Ты пропускаешь овации, хотя в 99% случаев они принадлежат только тебе. Вопрос денег? Тоже нет. Ты в них не нуждаешься. Так почему? Почему ты продолжаешь выходить на сцену, что бы ни было?! Микаэль опустил голову. Серая тень скользнула по его лицу. — Тебя это не должно касаться… — тихо проговорил он. — Но меня это касается! — воскликнул Амане. — Мне важно знать, что движет тобой, когда ты идешь в зал! Ты исполняешь это по своей прихоти или же… «Тебя сковывают цепи твоих обязанностей!» — Ты хочешь знать, по собственной ли воле я ступаю на подмостки? — и вдруг он рассмеялся. Заливисто, весело и звонко. — И да, и нет! — дерзко бросил он, кончив смеяться. Открыв дверь, он прижался к ней и соблазнительно-вызывающе взглянул на Юичиро. Удлиненная челка скрывала в этот момент его левый глаз, а правый взирал на Юу так игриво и страстно, что Амане снова почувствовал, как теряет способность мыслить здраво. Прижавшийся к двери Микаэль, глядящий на него так призывно, его изящная рука, лежащая на руке двери, изогнутая спина. Ох, голова Амане слегка закружилась. — С одной стороны, — сладкий голос Микаэля зазвучал точно музыка, — все мы принадлежим театру, нашими судьбами распоряжается кто угодно, только не мы сами. За нас решают, когда нам есть, когда нам спать, когда нам репетировать и когда выходить на сцену. Очень удобно, знаешь ли. Не ломать себе голову, что, когда и зачем, а жить по предписанию. А с другой… — с обворожительной улыбкой, не лишенной иронии продолжил он, — раз уж тебе так любопытно, скажу, я выхожу на сцену только потому, что сам этого жажду. Ты как-то спрашивал меня, каково это, влезать в шкуру другого человека, и вот сегодня я отвечу тебе — это прекрасно! Просто восхитительное чувство! Когда ты забываешь, кто ты и что, зачем ты пришел в эту жизнь и что она дала тебе! Ты надеваешь маску, и она поглощает тебя без остатка! На несколько часов ты превращаешься в другого человека, с иной реальностью, с иными связями, с совершенно противоположным мировоззрением, образом жизни и только тут понимаешь, какой же этот персонаж жалкий неудачник! Изображая все его страдания внешне, передавая эту палитру чувств зрителю, в душе ты смеешься над ним и над теми дураками, которые искренне сопереживают герою! Просто заливаешься слезами от смеха, от того, насколько можно быть жалким! Это ли не прелесть?! Эти ли не чудо?! Да только ради того, чтобы хоть на миг почувствовать этот экстаз, я даже едва живой выйду на сцену и сыграю эту чертову роль! Экстаз, сравнимый разве что с плотской утехой! Ты понимаешь меня? Теперь ты поймешь, зачем я выхожу на сцену и уж тем более поймешь, почему мне наплевать на всех в зале! Что мне до них, когда меня охватывает эйфория, будто ласкают мое тело! Соединяться с душой героя — все равно, что соединяться двум телам в сексуальном экстазе! Так какого черта я должен смотреть на эти лица, которым не понять и половины того, что я пытаюсь донести до них, а?! Почему молчишь, — выдохнул Микаэль, его щеки пылали. Он был возбужден. Сам не ожидая что этот поток красноречия захватит его. — Не это ли ты хотел услышать?! — Мика, — Юичиро был потрясен. Ему в голову не могло прийти, что Микаэль так воспылает. — Это правда? Все, что ты сказал только что, — правда? — Если не веришь мне… Юичиро вжался спиной в стену, когда, приблизившись, Микаэль обхватил его за шею и заглянул в глаза с лукавой усмешкой и томно заговорил: — Спроси у своих дружков. Они, поди, получше твоего разбираются в столь тонких вещах. Они тебе многое прояснят… — У моих друзей? — распахнул глаза Юичиро, ощущая, как волнение подступает к горлу от столь близкого присутствия Шиндо. — А заодно можешь передать им, я честно исполняю уговор. — Какой еще уговор? — побледнел Амане, в то время как губы Мики растянулись в широкой улыбке. — Составленный нами пару дней назад. Уговор, в котором твои друзья дали мне вот это, чтобы я не подходил к тебе. Видишь? — он достал из кармана стодолларовую купюру, удачно оказавшуюся под рукой в нужный момент, и вложил ее в нагрудный карман рубашки Юу. — Не больно высоко они оценили твою неприкосновенность, ну да ладно. Сделка есть сделка! — Постой, — Юу замотал головой. А потом, схватив Мику за тонкое запястье, устремил на него горящий, вопрошающий взгляд. — Ты виделся с Шиньей и Гоши? И они заплатили тебе, чтобы ты не подходил ко мне?! — Меня озадачило такое положение, право слово. Я привык, что мне платят за то, что я наоборот буду с объектом как можно ближе, но твои друзья большие оригиналы, — он издевательски засмеялся. — Ну же, Юу, не ставь меня в дурное положение, пытаясь спровоцировать на разговор или какое действие. — Он отстранился с ликующе-злостным выражением на лице. — Ты же знаешь, какое важное значение имеет для меня слово. — Они… Они сделали это? — дрожа от негодования пробормотал Амане. — Как они могли? За моей спиной?! Зачем? — он поднял взгляд на Мику, словно прося у него помощи. — Твои товарищи заботятся о тебе, не желают, чтобы их друг водился невесть с кем, — прищурился Микаэль. — Бред! — выдохнул в гневе Амане. — Какое они имеют право решать за меня, что мне делать и с кем общаться?! — Видимо, имеют, — хихикнул Шиндо. — Это же отвратительно! Эти деньги! — он сжал рубашку в том месте где был карман. — Как они посмели?! Как посмели?! Больше всего Юу убивало не столько, что друзья вмешались в его дела, сколько что они заплатили Микаэлю. Унизили его, тыкнув лишний раз носом в то, кем он являлся. И пусть Мика, может, сам и равнодушно относился к своему положению, но Юу с этим примириться не мог. Пусть кто угодно другой покупает его, но чтобы этим занимались его же друзья... Это уже верх всего! Юу по сей день не мог простить себе того поступка, когда сам, кипя праведным гневом, попытался «приобрести на ночь» актера Кабуки. Но он сделал это сгоряча, а эти двое поступили так, руководствуясь хладнокровным расчётом. — Спокойной ночи, Юу, до свиданья, а вернее будет уместнее сказать — прощай, — с дьявольски обворожительной улыбкой произнес Микаэль и, отстранившись, в два счета оказался подле своей квартиры. — Прощай, — послав воздушный поцелуй Амане, он скрылся за дверью. — Мика! — Юу протянул руку, сделал шаг вперед, собираясь остановить юношу, но передумал. Все нутро кипело от ярости и негодования на друзей, позволивших себе вмешиваться в его дела. Вот почему Шинья не стал уговаривать его в тот вечер, у него дома, вот почему Гоши никак не прокомментировал ситуацию — они решили все заранее! Они решили за его спиной разобраться с Микой. Черт! Да разве Мика виноват в том, что он влюбился в него?! Разве Мика виновен в том, что он, Юу, следовал за ним? Зачем нужно было идти к нему, устраивать эти разборки? Господи, как стыдно! Амане закрыл лицо руками. Его так трясло. Как стыдно ему было теперь перед Микой. Как же теперь оправдаться? Ведь он слушал речи друзей, возможно, упреки, а может и угрозы, кто знает, не будучи виновным ни в чем, а потом еще и эти треклятые деньги! Боже! Это немыслимо! Как они могли? Ничего не сказав… Решив все за него… Юичиро сполз по стенке вниз, дрожа от чувства презрения к себе, что не смог предугадать, как поступят друзья, от стыда оттого, что по его вине Мика был вынужден еще раз столкнуться с правдой о себе и выслушать понукания друзей и от гнева на Гоши и Шинью за самоуправство и вторжение в его жизнь. — Мне плевать на ваши мотивы, но вы не имели права так поступать, — содрогаясь от жгучей боли, бормотал Юичиро. — Не имели… Не имели… Пока Юичиро переживал потрясение, Микаэль стоял под дверью, слушая долетающие до его слуха обрывки фраз. Тонкая, самодовольная усмешка играла на губах того, кто теоретически должен был держать рот на замке, не выдавая условий сделки, которой, по сути, и не было. Зато теперь юноша чувствовал себя отмщенным и сладкое чувство удовлетворения заструилось по жилам, когда он услыхал, как глухо закрылись двери соседней квартиры. Теперь он мог спокойно пройти в спальню и ждать звонка Маэна.