Танец белой цапли

      Матрас медленно прогибается под тяжестью опускающегося на него тела. Невероятно притягательный взор зеленых глаз, исполненный неведомой, глубокой тоски завораживает Юичиро, пробирает до костей. Томный, страстный, дерзкий, невыносимый, несущий отпечаток множества разных событий из жизни своего хозяина, зачастую мрачных, и в то же время нежный, любящий. Сочетание столь невероятное и противоречивое, что невозможно понять, как оно способно умещаться в одном человеке. Но такой уж он — Микаэль Шиндо. Актер знаменитого театра Кабуки. Непостижимый и загадочный.              Юичиро становится коленями на край постели, с гулко бьющимся сердцем глядя на распростёртого на ней любовника и лишь одно желание наполняет его. Казалось бы, так много всего еще предстоит сделать, столько трудностей преодолеть, что думать о чем-то ином в такое сложное время попросту невозможно, однако же один короткий взгляд, одно неуловимое движение, один волнительный вздох, слетающий с губ, уже способны заставить забыть обо всем и броситься в объятия друг к другу.              Много ли нужно двум молодым, горячим сердцам, дабы возжелать биться в унисон, тем более, после всего пережитого?              — Юу… — трепетно звучит голос и одновременно тонкие руки простираются вперед, призывая к себе.              Желание и так уже заполонило все тело, крепко стянуло сознание, и этот приглашающий жест буквально спускает зверя с цепи, давая волю всем сокрытым и давно уже терзающим сознание фантазиям выйти наружу.              Юичиро жадно припадает к губам Шиндо. Открывает губами рот, проскальзывая внутрь языком. Охаживая стенки полости рта, проводя по зубам, сплетаясь языком с языком Мики, он, закрыв глаза, вкушает сей долгожданный миг. Доставляет немалое наслаждение страсть, с которой отвечает ему партнер. Он истосковался не меньше самого Амане. Он также не может упиться поцелуем, снова и снова прижимаясь к губам Юу, отрываясь лишь на несколько секунд, дабы ухватить немного воздуха и снова слиться с ним. Его руки крепко обвивают его плечи, впечатление будто он скорее умрет нежели позволит Юу сейчас уйти.              Дыхание начинает сбиваться от неподдающихся контролю, подвластных чисто основным инстинктам животных, жарких объятий. Как бы ни был сладок поцелуй, только этого мало. Юу хочется испить эту чашу до дна, целиком и без остатка. Разорвав поцелуй, он движется ниже. Коснувшись пальцами шеи Мики, он ведет ними вдоль всего тела, что так податливо и чувственно реагирует на прикосновения, что едва хватает сил сдержаться и не овладеть ним в первые же секунды. Но разве это будет справедливо, в первую очередь для себя самого?              Снова получив в свое распоряжение столь драгоценный трофей, взять и испортить все своей несдержанностью, не насладившись им полностью? После стольких переживаний, стрессов, моментов, когда казалось уже никогда впереди не забрезжит свет, упустить столь сладостные минуты любовной игры самое настоящее преступление. И Юу не намерен платить эту цену.              Он ведет ладонью по плечу Микаэля, затем спускается к груди, задерживает там руку и смотрит в лицо Шиндо. Его взгляд сталкивается с прямым взором блондина из-под полуприкрытых век. Сомнений нет, Микаэль поддается влечению. Не только взгляд говорит об этом, его волнение ощущается в теле. Он весь напряжен, слегка дрожит.       Это ли не признаки испытываемого сексуального голода?              «Ты так хочешь?» — мысленно задает вопрос Юу и вдруг что-то прорезает его сердце. Нечто тягучее, мерзкое, иссушающее. Будто медленно вводимая под кожу вакцина, проявляющая свое действие болезненного дискомфорта через некоторое время. Обида ли это? Осознание возможного предательства со стороны любовника? Точно не скажешь. Да и не хочется отвлекаться, разбираться в этих чувствах сейчас, пока в голове господствует только один сигнал.              Сжав ладонью плоскую грудь партнера, Юичиро одновременно склонился и, захватив губами кожу шеи, втянул воздух. Судорожный стон донесся до его ушей. Мика прогнулся в спине, запрокинул голову, открыв больше доступа к своему телу.              — Юу, нет! — прозвучал совершенно неожиданный молящий голос. В то же время на голову Юичиро легла рука Мики и попыталась отстранить его. Но поскольку в следующий момент, Юу перевел руку с груди на промежность, слегка надавив на нее, следующие слова Микаэля растворились в глухом, протяжном стоне, Амане решил, что это ничего не значащая фраза, прозвучала, возможно, лишь для того, чтобы завлечь его еще больше мнимым отказом.              Браво, Мика. Отказ из твоих уст звучит и впрямь будоражаще. Никогда бы не подумал.              Юичиро искоса глядит на блондина, изнемогающего от ласк. Ведь рука Юу продолжает массировать его член через брюки. Он не знает об условии Мики совершать с собой какие угодно действия, лишь бы только не оставалось следов, за которые потом придется отчитываться перед Маэном. Если бы Мика потрудился сказать ему об этом раньше, то сейчас Юичиро был бы более сдержан в своих действиях, но между ними всё произошло так спонтанно, так неожиданно для обоих, что сам Шиндо как-то расслабился, отдался новому чувству и позабыл о всегда проявляемой осторожности, уточнять такой важный момент, чтобы потом не сочинять оправдательных ситуаций.              И пускай сам Юу также знает о покровителе Мики, но ныне он предпочитает забыть о нем также, как и о всех остальных, кто когда-либо касался этого порочного тела, и ему даже в голову не приходит, что нужно как-то скрывать факты любовной утехи Мики на стороне. А посему легкая усмешка пробегает по лицу Амане, несведущего о кое-каких пунктах касательно партнера, после чего он приникает губами к желанному телу. Ведет цепочки коротких поцелуев по груди, животу. Оставив пока промежность в покое, Юу перемещает руку выше и, огладив плоский живот, сжимает бок.              Сжавшись, Микаэль закусывает губу, подавляя стон. Неудовлетворение читается в каждой черточке его искаженного наслаждением от прикосновений лица. Быть может он немного зол, что Юичиро остановился. Тем не менее дальнейшие ласки завлекают его, он снова отдается приятным чувствам, огнем обжигающими его растревоженное естество, теперь еще острее реагирующее на касания.              «Мика… Мика…» — оглаживая ладонью грудь партнера, Юичиро сминает кожу; проводит по ореолу соска языком, оставляя заметный влажный след на коже, затем самым кончиком теребит сам сосок. Он чувствует, как напрягается в этот момент тело партнера, и хочет дать ему еще больше удовольствия. Обхватывая губами сосок, он сминает его, одновременно его рука продолжает скользить по торсу.              — Юу, — сдавленно выдыхает Мика.              Отстраняясь, Юичиро обращает свое лицо к задыхающемуся от неистового желания актеру. Оглаживает его щеку и глядит прямо в глаза. Юу и раньше этого не отрицал, но теперь он полностью осознает насколько сильно он соскучился по нему. За его вожделеющим, просящим утолить свою жажду взглядом, за трепетным телом, за нежными прикосновениями, за дурманящим ароматом его парфюма. Он неудержимо влечет его не только, как непревзойденный талант, но и как любовник. И плевать, если до этого он спал с Доном, сейчас он с ним, и в благодарность судьбе за эти минуты счастья, можно забыть об измене. Если и думать о ней то позже. Когда все закончится провести беседу, а пока… Жить друг другом, растворяться друг в друге… Соединяться в одно целое. Делить этот мир пополам и не вспоминать о недавних терзаниях. Не теперь, не тогда, когда он перед ним и все его тело дышит страстью, будто перед тобой не человек, а сама Любовь — пылкая, горячая, безумная.              Юу выпрямляется, оставаясь стоять на коленях, и снимает с себя футболку. Мика также приподнимается и ловкими, быстрыми движениями тонких пальцев расстегивает пряжку ремня партнера, затем поддевает пуговицу джинсов. Слегка приспуская их вместе с нижним бельем, касается губами низа живота Юичиро, невесомо ведет руками по бокам. Юу втягивает ртом воздух и закусывает губу. Нарочно ли Шиндо целует так низко, но при этом не касается самого члена? Поддразнивает? Возбуждает желание? Но разве его уже недостаточно? Юу сам чувствует, как распирает пах и Мика прекрасно видит, как сказываются на партнере его действия? Бугорок в штанах становится все заметнее.              Быть может поэтому на его губах эта странная улыбка? Ох, и когда же ты перестанешь изводить меня?              Твой взгляд… Ты поднял на меня глаза и в них я прочел непомерную любовь. Твои глаза воистину прекрасны.              И пусть порой мне невыносимо от твоих действий, я не понимаю их, они доставляют мне столько хлопот, порой мне кажется я сойду с ума, однако… продолжай. Не останавливайся ни на минуту, играй ос мной, как сам хочешь. Делай так, как ты делал всю свою жизнь и не вздумай прекратить. Ведь иначе, это будешь уже не ты. А люблю я тебя, такого какой ты есть! Мика!              Юичиро берет в ладони лицо Мики и горячо целует в губы.              — Юичиро… — Шиндо выходит из сидячего положения и также становится на колени напротив Амане. Уже так, стоя друг напротив друга, они продолжают прерванный поцелуй, теперь ставший еще более желанным, несдержанным. Постанывая, сталкиваясь в безумном порыве зубами, жарко дыша друг в друга, они не могут оторваться. Мика прижимается к Юу плотнее, желая ощутить его как можно ближе, прочувствовать его своим телом настолько насколько возможно. Тепло другого тела, так будоражит сознание; прижиматься к нему, касаться его так волнующее и приятно. Особенно когда еще совсем недавно его собственное тело оглаживали старые, морщинистые руки, чувствовать прикосновения молодого и сильного любовника, наделенного таким же неутолимым голодом, как и у него самого, приятней вдвойне.              Он чувствует, как шарящие по его торсу руки Юичиро, находят застежку его брюк и, расстегивая, забираются под пояс, ложатся на ягодицы и крепко сжимают. Новая волна возбуждения проходит разрядом электричества по телу. Мика не может сдержать стона, зная, что последует далее; он прогибается в спине, отставляя назад бедра, пока Юу сминает его зад, впиваясь короткими ногтями в кожу, сводя и разводя половинки в стороны. От этих действий промежность примы начинает гореть сильнее. Смазка сочится из эрогированного члена и трение о ткань брюк, сковывающих промежность, становится невыносимым.              — Юу, я уже не могу. Я почти на пределе, — стонет он, утыкаясь лбом в плечо Юичиро и дрожа, точно лист на ветру. — Моё тело… Я не выдерживаю…              — Я тоже хочу тебя, — шепчет в ответ Юу и в его голосе слышна такая же дрожь возбуждения. — Потерпи еще чуть-чуть.              — Юу, — жалобно срывается с губ, пока в голове звучит следующее: «Пожалуй, еще никто и никогда не заставлял меня так мучиться, так терзаться, как это делаешь ты… От того ли я был сам не свой, когда тебя не было рядом? Мне не хватало этой неистовой гонки чувств, которую я испытал лишь встретив тебя.              Что же ты делаешь со мной? Мне так страшно, я и хотел бы сбежать… но что-то держит меня. Не позволяет уйти.              Я привязался к тебе?              Жуть! Не хочу, не хочу верить в это. Что угодно только не это. Это все чушь. Полная хрень. Я не хочу больше любить.              Но я…»              — Нгха! — Шиндо вскрикивает и судорожно втягивает ртом воздух, когда влажные пальцы оказываются внутри. Он мелко дрожит, привыкая к не столь новому, но все равно болезненному каждый раз ощущению, когда в него проникают и начинают растягивать стенки. — Юу, — он разворачивает к себе лицо Юичиро и впивается в губы. Поцелуй рваный, ибо движения внутри то и дело пробирают его тело до мурашек, так что оно буквально цепенеет от столь приятных чувств.              "…более не могу убегать от самого себя. Ты был прав, Юу… Все это долгое время нечто неведомое мне доселе, влекло меня к тебе, и я понимаю, что не могу этому противиться.              Люблю тебя…"              Юичиро в недоумении. Микаэль внезапно так сильно приник к его губам, с таким необъяснимо сильным чувством, какого еще не бывало прежде. И что-то теплое и влажное вдруг коснулось щек юноши.              Слезы?              Микаэль что, плачет?              В его спальне, куда свет проникает только из прихожей, ни черта не разглядеть.              Парень не успевает толком ничего осмыслить, как все становится, как прежде. Поцелуи пробуждают лишь похоть, изгоняя какие-либо посторонние думы. Как и всякий молодой человек, чьи мысли и чувства подобны переменчивому ветру, Юичиро не задерживается на мимолетной догадке. Сводя и разводя пальцы, он подготавливает любовника к дальнейшим удовольствиям.              Ночь любви продолжается и некогда рассуждать.              Закончив растягивать стенки, Юичиро полностью спускает с Шиндо брюки, доставляя тому тем самым невероятное облегчение. Затем встает и занимает положение за спиной партнера. А тот покорно ждет, вознаграждая Юу лишь пылким взглядом. Когда тот снова опускается позади него на колени, Мика становится на четвереньки, понимая, чего, а вернее, как хочет любовник.              — Ты готов? — спрашивает Юу, приставляя сочащуюся влагой головку к узкому проходу.              — Разве ты не видишь, я уже с ума схожу от нетерпения? — усмехается Микаэль, которого пробрала волнительная дрожь, когда его кожи коснулось нечто твердое и горячее.              Улыбнувшись, Юичиро медленно просовывает голову в проход, а когда орган на треть погружается, резко вгоняет член по самое основание в тело Шиндо. Вскрикнув одновременно от полосонувшей боли и наслаждения, актер, сжимаясь всем телом, прогибается в пояснице. Такое проникновение пробуждает его тело окончательно, заставляет пульсирующую миллионами точечных раздражителей горячую волну разлиться по всему телу. Еще одну, а потом еще.              Крепко ухватившись за бедра любовника, Юичиро начинает рывками двигаться внутри. Каждый новый толчок погружает Мику в состояние блаженства. Выбрасывая из сознания все лишнее, он без труда отдается захватывающему процессу. Он впитывает каждую секунду, замечает каждое новое ощущение, что пусть на доли секунды, но возникает в его теле, не упускает ничего из того, что способно дать полное удовлетворение плоти так нуждающейся в ласке, исходящей от этого человека.              Его стоны ласкают слух Юичиро, готового продолжать бесконечно, лишь бы только доставить наслаждение любовнику. Дыхание сбивчивое, тяжелое. Несмотря на то, что за окном все еще зима, на лбу выступает испарина. Так жарко, так приятно.              Атмосфера вокруг наполняется тяжелым запахом секса. Тела сладостно немеют, впитывая в себя крупицы экстаза, постепенно собирающегося внизу живота и давящего на промежность. Кровь пульсирует в висках, отбиваясь набатом в уголках сознания, утонувшего в исступлении приближающегося оргазма.              До боли впиваясь в бедра Шиндо, Юичиро ускоряет темп, силясь выбить из партнера еще больше криков. Микаэль хрупок и нежен, но почему-то с ним совсем не хочется вести себя сдержанно. Он скорее пробуждает грубые, животные инстинкты, вынуждая обращаться с собой несдержанно, бесцеремонно. И все же Юу не хочет этого. Для него этот парень не просто предмет для удовлетворения своих потребностей, он для него нечто гораздо большее. Он завладел его умом и сердцем, еще до того, как предоставил в распоряжение свое тело о котором Амане и помыслить не мог до недавнего момента. Он околдовал Юу задолго до того, как тот познал вкус истинной любви и понял, что кроме Мики ему никто не нужен. Его любовь, пусть в итоге и свелась к физическому контакту, по своей природе была выше низменного. И такой она оставалась и теперь.              Продолжая двигать бедрами, Юичиро ведет ладонью по позвоночнику Микаэля, ощущая, как напрягаются мышцы под кожей. Он наклоняется и целует плечо Шиндо, после чего слегка прикусывает зубами.              — Юу, пожалуйста, не надо. Без следов, прошу, — стонет Микаэль в полузабытье. — Я… Ах. Юу! Еще. Продолжай, не останавливайся, — просит он, сильнее прогибаясь в пояснице и шире расставляя ноги.              — Мика, — сквозь неровное дыхание, озабоченно проговаривает Юичиро, вдруг понимая, что происходит и чему он подвергает Микаэля, оставляя на нем всякие метки.              «Прости, — мысленно проговаривает он. — Я понял тебя»              Обхватывая Шиндо рукой в районе груди, Юичиро выпрямляется вместе с ним. Обвивая тонкую талию блондина, хрипло дыша в его затылок, Юу продолжает вколачиваться в него сзади, подавляя желание оставить на его теле еще больше меток.              Сгорая в этой чувственной пытке, Мика изгибается, запрокидывает голову, не скупиться на выражение эмоций. Поворачивая голову, он находит губы Юичиро. Сливаясь в поцелуе, продолжает стонать, ибо тот нещадно вбивается в него, словно поставил целью разорвать изнутри. Хочется метаться, стенать, остановить все раз и навсегда, ибо терпение уже иссякает, но в тоже время понимаешь, что язык ни за что не повернется, дабы сказать «хватит».              Превратившая в наслаждение боль окутывает все естество и переносить его стойко уже не достает сил. Оно заполняет каждую клеточку, вынуждая ее гореть, а разум подчиняться своей непредсказуемой воле.              — Я скоро кончу, — слышит Мика позади голос Амане.              — Я тоже.              После того, как Мика произносит эти слова, рука Юу обхватывает его член. Этого Микаэль выдержать уже точно не в силах. Быстрые движения спереди и сзади окончательно затмевают его рассудок. Полностью теряя контроль, поддаваясь инстинкту, он сам толкается в руку Амане, приближая момент разрядки.              Несколько толчков задевающих простату от чего мышцы паха сжимаются, Мика, замирая, со стоном изливается в руку партнера, одномоментно ощущая, как нечто теплое заполняет его изнутри и будто из далека слышит глухой стон Юичиро. Сладостная судорога пронзает естество. Отступая, оставляет после себя приятную истому. Силы в один миг иссякают, наваливается приятная усталость и сонливость.              Шиндо ложится на живот. Протянутая рука наполовину свисает с постели. Постепенно тело успокаивается, а вместе с ним приходит в норму дыхание. Легкая усталая улыбка озаряет губы Мики. Рядом с ним ложится Амане. Разгоряченный, мокрый, слегка запыхавшийся, но не менее счастливый, чем он сам. Одной рукой Юу приобнимает Мику. Нежно, словно ребенка, целует в затылок.              — Мне так хорошо с тобой… — прошептал он.              Приоткрыв глаза, Мика тяжело смотрел перед собой. Он не хотел разговаривать. Все его мысли сейчас были далеко. Желание подольше оставаться в состоянии неги, в которую погрузилось его тело и сознание, и ни о чем не думать преобладало над необходимостью общения.              Но, так или иначе, а все равно в душе рождались ответные слова, которые в итоге вырвались наружу, едва слышно, нежно, с некоторой грустью:              — Мне тоже…              Юу искренне улыбнулся, все же расслышав этот ответ, но потом родился такой вопрос: «Интересно, он сравнивает меня с другими? Могу ли я рассчитывать, что со мной ему лучше? И по этой ли причине он остается со мной? Нет. Стоп! Не хочу думать ни о том, с кем он был раньше и почему остается со мной, несмотря на количество своих партнеров!              Я люблю его и он сейчас со мной рядом. Большего мне не надо»              — Юу…              Возвращаясь в реальность, Амане встречается со взглядом Микаэля. Надо же, он так погрузился в себя, что не заметил, как Мика лег вполоборота и теперь глядит на него.              — Да? — мягкая улыбка ложится на губы Юу, когда он смотрит в дорогое ему лицо.              — Ты любишь меня? — столь неожиданный вопрос их этих уст, что брюнет немного теряется. Но затем быстро собирается с духом.              — Люблю, — твердо отвечает он, глядя на Мику.              — Честно?              — Разве я врал тебе прежде?              — Не припоминаю.              — К чему тогда уточнения? — усмехнулся Юу. — Ты же прекрасно знаешь, как я к тебе отношусь. С самого начала знал.              — Это верно, — в свою очередь усмехнулся Мика, прикрыв глаза от той теплой волны, вызванной признанием Амане. «Я знаю, что ты любишь и только поэтому я не могу просить тебя вырвать меня из лап театра и Маэна. Кто ты по сравнению с этими столпами? Всего лишь камешек забившийся в туфель. Я счастлив, пока мы можем быть вместе и не хочу лишиться этого счастья, подвергнув тебя такому испытанию. Ты бессилен против них. Я хорошо это знаю. Все попытки тщетны. Я не раз наблюдал чужие неудачи, чтобы теперь самому пытаться надеяться.              Я привык к своей жизни. Пусть она не всегда легка, но ты освещаешь ее новыми красками и мне кажется, что пока ты рядом, я могу вынести все что угодно. Любые тяготы.              Я не хочу потерять это счастье, потому не попрошу тебя вызволить меня. Не хочу потерять тебя. Не хочу после нашего расставания возвращаться в жизнь, уже лишенную для меня всякого смысла. Я не выдержу жизни, в которой не будет тебя. Уж лучше я умру…»              — Не сомневайся во мне и, тем более, никогда не сомневайся в моих чувствах к тебе, — приблизив свое лицо к Микиному, ласково прошептал Юичиро. — Я любил и буду любить тебя.              — Хочешь сказать ты готов продолжать любить меня, даже зная, что я никогда не буду принадлежать тебе? — редкое выражение серьезности появилось в глазах актера. «Зачем я спрашиваю? Конечно, будешь»              — Ну, во-первых, это еще не окончательно…              — Окончательно, — твердо произнес Микаэль. — Юу, ты не понимаешь, — вздохнул он. «Как ты не понимаешь, между нами всегда будет стена»              — Мика, — остановил его Юу. — Я все понимаю. Поверь.              — И что же?              — То, что я и сказал прежде, — усмехнулся Амане. — Я люблю тебя в любом случае.              «Ты проверяешь мои намеренья, хорошо, я понял тебя и я скажу то, что ты хочешь услышать, то, что хочу сказать я сам»              — Нет, — резко выдохнул Микаэль и, сев на постели, опустил подбородок на руки, скрещенные на согнутой в колене ноге. — Я определено отказываюсь понимать тебя.              «Говоришь о любви, но при этом готов терпеть присутствующего между нами Маэна. Ты мазохист что ли? Не проще ли бросить меня и не терзаться? Какой ты странный»              — Обидно слышать такие слова, но, видимо, я их заслужил, — потер затылок Юу.              Мика угрюмо взглянул на него. «А может ты все еще надеешься избавить меня от Маэна? Если так, то ты просто дурак»              Он закрыл глаза.              «И все же не скрою, я бы хотел, чтобы ты исполнил свою задумку… Несмотря ни на что, очень хотел бы…»              — Мика.              Шиндо растворил веки.              — Я знаю, о чем ты думаешь, — подсев ближе, заговорил Юичиро. — Знаю, что тебя тревожит и чего ты боишься.              — Я боюсь? — он презрительно фыркнул. — Не говори ерунды.              — И тем не менее, — покачал головой Юу. — Пусть ты скрываешь то, что лежит у тебя на душе, пусть так. Но я хочу, чтобы ты знал, ты всегда можешь на меня положиться. Все будет хорошо, обещаю.              — А не много ли ты на себя берешь? — колкий взгляд, такой привычный для Юичиро, что он уже почти не реагирует на него.              — Не больше, чем обязан брать на себя тот, кто по-настоящему любит, — с улыбкой ответил он.              Мика задумался. Ответ любовника коснулся его сердца, подарив еще одну искорку надежды на светлое будущее.              — Юу, — тихо начал он, — я говорил тебе раньше и повторю снова. Не беги от меня…              Амане с жалостью взглянул на белокурого юношу. «Он так нуждается в том, чтобы рядом был кто-то, буквально угасает, оставаясь один. За эти дни, пока мы не были вместе, он заметно похудел, как-то осунулся, под глазами залегли тени.              Все-таки ему было плохо. Он как был, так и остается одиноким, невзирая на своих многочисленных поклонников и покровителя. Похоже, если он и был с Доном, тот также не сумел заполнить пустоту его души.              Ты сам не знаешь, что сделает тебя счастливым, ведь так, Мика?»              Пододвинувшись еще ближе, Юу коснулся рукой лица Мики и повернул к себе.              — А разве я бегу? — мягко проговорил он и накрыл губы Микаэля своими. Непорочный легкий поцелуй, которым одарил воздыхатель свою приму, как-то незаметно для обоих перешел в глубокий и откровенный, тем самым, положив начало новому подношению для бога Эроса.              Театральный зал кабуки. Место, где ежедневно свершаются великие события — крушатся навеки судьбы, оставляя в сердцах боль, либо пустоту; возводятся новые или раз и навсегда сметаются с лица земли старые, отжившие себя государства, после жесточайших битв, о которых нам ведает история минувших лет; гибнут и оживают люди, порой на радость, а порой на беду окружающих и весь этот бурный, непредсказуемый калейдоскоп событий день ото дня разгорается и ведет свою удивительную историю в пределах одного небольшого кусочка площадки, отведенного под сцену.              И как уныло и серо выглядит эта самая сцена, когда она оканчивает свою жизнь. Когда ее покидают актеры, уходят зрители, уносят декорации, выключается свет. Будто бы маленькая смерть завладевает на время пространством столь живого и насыщенного энергией великого таинства места, погружая все вокруг в любимое для себя вечное безмолвие и плотную темноту.              Кажется, здесь уже ничего не найти до следующего дня, когда снова зажгутся лампы, ярче засверкают прожекторы, возвратятся люди и закипит бурная деятельность в подготовке к грядущему акту новой истории. Но вопреки привычным убеждениям, всегда найдутся те, кому придется по душе потерявший свою внешнюю привлекательность, но по-прежнему хранящий свои загадки и тайны зал.              Скрывающий секретную ложу гобелен отодвинут в сторону, вопреки прошлому разу, когда впервые была упомянута комната, о предназначении которой известно лишь небольшому количеству служащих театра. Остальные даже не догадываются о ее существовании или же считают, что дверь в нее была запечатана буквально сразу после постройки старинного здания.              В глубине ложи расположен специальный столик и мягкое кресло из которого можно с удобством наблюдать за всем, что происходит в зале. Обычно здесь редко кто появляется, но сегодня исключительный вечер. К тому же, где как не здесь в полной тишине и покое, проще всего ненадолго забыть о стрелках на часах, неумолимо движущихся вперед, и просто позволить мыслям свободно течь в голове, следя за тем, как они словно яркие пестрые бабочки возникают то тут, то там, озаряя вспышками новых идей разум своего хозяина.              И пускай человека, занимающего ложу, нельзя назвать тем, кто с удовольствием уединяется, дабы немного погрезить наяву, но все же вид слабоосвещенных подмостков, где некогда проходила его жизнь, навевает свои особые мысли и чувства.              Глядя из-под полуприкрытых век на сцену, Ферид Батори сосредоточен на недавней беседе с директором. Нельзя сказать, что она прошла плохо. Наоборот, разговор касался нового пожертвования, внесенного неким хорошо известным человеком, готовым платить приличные суммы лишь бы только его подопечный оставался в безопасности. Средства поступили как нельзя вовремя и теперь можно залатать дыры в бюджете.              Все складывается даже лучше, чем можно предполагать. И если бы не одно «но», жизнь вообще стала бы беззаботной и легкой. Но Фериду за долгое время работы в кабуки не привыкать смиряться с вещами, противоречащими его убеждениям, если только они не касаются его лично, и потому поведение Шиндо, старика Маэна становятся незначительным на данный отрезок времени.              Думая о пожертвовании, нельзя не вспоминать Маэна, а мысли о нём, сами по себе приводят к Микаэлю, раз за разом подвергающего опасности все их предприятия своим бездумным шатанием по злачным местам района и неустанным поискам приключений, ускользая из-под носа своего стражника.              Правда, надо отметить, что в последнее время мальчишка присмирел. Докладов о его из рук вон выходящем поведении поступает меньше, что не может не радовать.              — Было бы хорошо, если бы не было так скверно, — проговорил про себя Ферид, думая о ситуации с молодым актером. Пессимизм суждения заключен не в характере главного наставника, а в опасности, которое таит в себе это затишье. Ведь Микаэль продолжает сбегать, с той лишь разницей, что теперь объект, к которому он спешит один и тот же, что наводит на подозрения.              «Хм, этот парень Юичиро. Он так и не появился с того дня. Решил сдаться? Что же… Мудрое решение. Если бы все люди умели отступать вовремя, скольких бесполезных вещей, порой кровопролитных, можно было бы избежать, если заглядывать в историю.              Правда если парень в самом деле решил отступить, значит, Микаэль снова потерпел неудачу. Это может не лучшим образом сказаться на его деятельности. Наша прима весьма чувствительна в таких вопросах, — презрительно хмыкнул Батори. — Но, ничего похандрит денек-другой и все станет на место. Тем более, рядом с ним всегда находится Саката, а он уж точно не позволит ему долго пребывать в эмоциональном кризисе. Если потребуется, дам ему разрешение на полную свободу действий, лишь бы только привел мальчишку в чувства.              Главное не упустить момент, когда Шиндо поймет, что поставил не на ту лошадь. Нет ни малейшего желания повторять прошлый инцидент, когда в деле был замешен Грей»              Небольшая пауза в раздумьях.              «С минуты на минуту должен прийти отчет из которого станет ясно, где нынче обитается это маленькое исчадие ада, — Ферид взял со столика телефон и взглянул на черный дисплей. — После отъезда Маэна он каждый раз, как с цепи срывается»              И точно по волшебству на телефон приходит сообщение.              — Как по заказу, — уголком губ усмехнулся Батори, но после прочтения письма улыбка быстро стерлась с его лица, уступив место крайне серьезному и озадаченному выражению.              — Мда, новость не из приятных. Я был уверен, что на этом все завершится, а на деле оказалось… — Ферид закусил губу. — Если дела обстоят так, то медлить более нельзя. События принимают опасный оборот и нужно принять меры. Пока был легкий флирт, на него можно было закрыть глаза, но теперь… А если еще и брать во внимание события прошлых дней. Сегодня уже поздно, но с завтрашнего дня… Убежден, директор сам примет то же решение, как только я изложу ему суть. — И снова кривая, злорадствующая усмешка скользнула по тонким губам. — Кое-кого будет ждать один пренепреятнейший сюрприз. Хах, уже предвкушаю выражение твоего лица. Сколько же будет гнева!                     После долгожданного перемирия, наступившего между двумя молодыми людьми, затянувшегося до самого утра, время потекло в привычном русле, с рассветом погнав влюбленных каждого на свое место. Что до Юу, ему-то впрочем спешить было некуда, он оставался дома, а вот Микаэлю пришлось нехотя возвращаться в театр.              Вечер выступления мало чем отличался от предыдущих, разве что местная прима с несвойственным ей нетерпением ожидала окончания. Обычное наслаждение палитрой эмоций, что приносит ему собственная игра, было оставлено позади, и на сей раз в каждом движении и слове Шиндо наблюдалась спешка и легкая нервозность. Коллеги по сцене отметили необычно приподнятое настроение у всегда смурного и циничного юноши, только и умеющего что щедро раздавать на право и налево колкие, резкие комментарии по любому поводу. Нельзя сказать, что сегодня Микаэль вел себя менее сдержано, нет, он оставался в своем амплуа, однако что-то в нем все равно наталкивало на мысли о произошедшей перемене в его жизни, причем далеко не в худшую сторону.              Также, чтобы читатель не подумал, что сегодняшняя торопливость блондина повлияла на его выступление перед залом, спешу заверить, что невзирая на эти мелкие нюансы игра актера была столь же безупречной, как и всегда. А некая нервозность лишь добавляла шарма общей атмосфере спектакля, который сам по себе являлся энергичным и зажигательным.              Как только завершилась его роль, Микаэль немедля ни секунды оставил сцену. Настала очередь яростного льва развлекать публику, в то время как он может свободно покинуть место действий. Маэна нет, он уехал вчера в полдень, следовательно, никто не ждет его после представления и можно прямиком пойти к Юу, который, что-то говорил о подготовке к грядущим экзаменам, но единственное, что запомнил из всего этого юноша — Юу на выступлении не будет, зато он будет ждать его в их сквере сразу после спектакля.              И вот спеша на свидание, Микаэль, как всегда игнорируя запрет на самовольное выход за пределы театра, забежав в свою комнату, быстро стащил с себя сценический костюм, оставив его висеть на вешалке. Затем умылся под проточной водой, чтобы не осталось следов от пресловутого грима, принял обычный душ, и облачившись в привычные джинсы и свитер, подойдя к зеркалу отметил, что он готов выйти в свет. Коснувшись своего отражения в зеркале, он слегка покрутил головой в стороны, присматриваясь насколько заметен засос на его шее под высоким воротником тонкого свитера. Если не запрокидывать голову, то он надежно спрятан.              — Юу… Повезло, что старик уехал. Я не хочу снова врать ему, придумывая как оправдать появление этой метки. Я надеюсь, он вернется после того, как полностью исчезнет след, — легкая грусть отразилась в его глазах. Как не крути, но Микаэль не мог не питать некоторой привязанности к человеку, растившему его с детства. Пожалуй, из всех, кого когда-либо знал Шиндо, лишь этот старик относился к нему по-человечески, так что юношу угнетала необходимость вранья. Но и прекратить свои вылазки он не мог, ибо нуждался в утолении своих физических потребностей, как любой мальчишка его возраста. А ныне, с появлением Амане, и подавно не стал бы пренебрегать возможностью встречи с ним.              — Всё. Пора, — тряхнув гривой вьющихся волос, твердо сказал себе Микаэль. — Он будет ждать меня. — И с этими словами, схватив со стула куртку, выскочил из гримерной.              Поскольку вылазки находились под запретом, Мика обычно выходил из театра осторожно, если только не преследовал цель продемонстрировать всем свою независимость, тогда он покидал его в компании избранного заранее провожатого с невозмутимо-гордым видом. Этим вечером он, по обыкновению того, кого всегда могут ждать у входа желающие провести время наедине, не преминул воспользоваться черным ходом.              Выйдя через массивную железную дверь, порог которой освещал тусклый фонарь над входом, он спустился по ступенькам вниз.              — Так и думал, что встречу тебя здесь.              Похолодев, Микаэль замер на месте, сразу узнав раздавшийся за спиной голос. Оглянувшись, он увидел плавно выходящего в полоску света главного наставника, чей величественный образ не портила даже невзрачная обстановка проулка. Холодный, презрительный взгляд, пряма осанка, размеренные движения. Не мудрено, что этот человек считался мастером своего дела. Вся его натура дышала утонченной изысканностью, прекрасно сочетающейся с непоколебимой уверенностью в себе и властностью.              — А ведь до конца выступления еще, как минимум полчаса, — кривая, не предвещающая ничего хорошего, усмешка блуждала по тонким губам. Ферид приближался, постукивая тонким, гибким кнутом, который он держал в одной руке, по ладони второй.              — Мое действие подошло к концу, — холодно ответил Мика с неприязнью глядя на наставника. Аура обоюдного неодобрения становилась настолько плотной, что казалось еще немного и превратиться в видимые глазу искры, вспыхивающие между этими двумя.              — Допустим, — с ядовитой улыбкой, мягко согласился Батори. — Но ты проигнорировал еще один важнейший пункт, нарушение которого куда страшнее, нежели сбежать со спектакля раньше положеного. Тебе запрещено покидать театр без устного или письменного разрешения твоего покровителя!              — А если я скажу, что у меня было разрешение, подписанное рукой Маэна, но я по всей видимости оставил его в особняке, спеша утром на работу? При необходимости, с удовольствием, пойду и принесу его Вам.              Ферид улыбнулся, будто бы шутка и впрямь повеселила его.              — Немедленно возвращайся, — строго сказал он. — В противном случае, последует наказание.              Шиндо не сдвинулся с места. Злость по отношению к наставнику, появившемуся так не вовремя, все больше читалась в его взгляде.              — Ты меня слышал, Микаэль? Что выбираешь?              «Юу, — Микаэль метнул отчаянный взгляд на угол, за которым открывался путь во внешний мир. Он сделал шаг вперед по направлению к выходу из проулка. — Если я не приду сегодня, мало ли что он подумает. Я хочу увидеть его… Юу…»              — Значит, наказание, — усмехнулся Ферид, видя, что парень не намерен оставаться. Рука с кнутом взметнулась в воздух и также резко, сильно опустилась.              — Ай! — взвизгнул Микаэль, которому удар пришелся как раз на уровень шеи. И если бы не ворот свитера, запросто заставил бы лопнуть кожу в том месте. Былые времена будто бы снова возвратились спустя много лет. Такая знакомая лижущая пламенем боль расползается по всему телу, точно змея.              — Сегодня тебе не сбежать. Не повезло. Быстро в свою комнату!              — Юу, — стоя на коленях и прижимая к пылающему огнем месту руку, выдохнул Микаэль. От боли глаза застлала пелена.              — Ты оглох или хочешь еще? — насмешливо осведомился Батори. — Марш!              Весь клокоча внутри от возмущения, злобы, обиды и боли, раздосадованный Микаэль поднялся с колен и, ни слова не говоря, пошел обратно к входу, стараясь не уронить окончательно свое достоинство, будучи и без того подавленным чужой волей.              — Вот так-то! — глядя ему вслед хмыкнул Батори, после чего двинулся следом, дабы избежать попытки упрямого мальчишки сбежать вновь.                     — Мика… — прохаживаясь по аллее туда и обратно, Юичиро в который раз остановился и поглядел на часы. — Уже сорок семь минут, как закончился спектакль, а тебя всё нет. Что же могло случиться? Даже позвонить тебе не могу.              Спрятав телефон обратно в карман и подняв воротник куртки, юноша решил подождать еще немного. Он старался не думать, почему Мика опаздывает и уж тем более не хотел допускать мысли, что тот и вовсе раздумал приходить, однако волнение подступало к горлу вопреки всяким внутренним убеждениям.              Шли минуты, на улице становилось холоднее, народу все меньше, а Шиндо все так и не появлялся в сквере. Прождав любовника более двух часов, Амане понял, что Мика уже не придет. Прогулка к самому театру также не дала результатов. Кабуки был закрыт до следующего дня.              Усмехнувшись, глядя на запертые двери, Юичиро закрыл глаза.              — Всё ясно, — произнес он с горечью и медленно двинулся обратно, к дому.