***
Внимательно разглядывая свое отражение в зеркале, женщина в последний раз проводит расческой по волосам. Кажется или она видит несколько седых волосков на висках? Чуть приблизившись она пытается рассмотреть свои локоны, слегка оттягивая их назад с левой стороны. Да, все верно. Вздохнув, Тереза садится в прежнее положение. Как не прискорбно, а случившееся оставило некоторый след на ее облике, обычно таком безупречном. Резкое похудение несколько углубило сеточку морщин в уголках глаз. Теперь еще стала проявляться седина. В самое ближайшее время нужно будет вызвать стилиста, дабы он исправил положение. Не хочется выглядеть плохо в глазах мужа. Он еще так молод и красив, а она… Она должна по мере сил соответствовать ему и неважно что постепенно годы берут свое. Она еще в состоянии поддерживать форму. Также беременность скрасит ее. Женщины всегда становятся краше, когда носят в себе новую жизнь. Ей сложно говорить насколько это вероятно, ибо с того времени как она последний раз носила в себе дитя прошло уже девятнадцать лет. Сейчас она не ощущала себя такой уж привлекательной в своем состоянии, тем более, что, похудев, в то время как живот увеличился, сложно было назвать ее изящно-пропорциональной. Плюс извечная бледность, круги под глазами и общая слабость не вносят ту изюминку притягательной романтичности в отношения с любимым человеком в глазах которого всегда хочется оставаться неподражаемо прекрасной. Но сейчас она понимает, что виной всему стало заболевание. Совсем скоро лечение окажет эффект (оно и так уже приносит свои плоды) и она возвратится в былое состояние. А позволив поработать над своей внешностью своему мастеру и набрав немного в весе она и подавно сможет быть и дальше уверенной в своей неотразимости. Йозеф без сомнений любит ее такой, какая она есть сейчас, это видно по его глазам, по тому, как он печется о ней и лишь за это хочется быть ему бесконечно признательной. Быть для него лучшей в мире женой, а в недалеком будущем… Она касается рукой живота и нежно проводит. …лучшей матерью для его ребенка. Матерью… Ребенок… Тереза встает, кладя расческу на трельяж и неторопливо идет к постели, в которую затем ложится. Она вспоминает свой недавний разговор с сыном. Интересно, что когда она завела его то даже не предполагала, что узнает столько нового. Это было скорее шутки ради, но ее сын открыл ей глаза. Прежде она не задумывалась всерьез, даже когда он покинул дом, насколько же он все-таки вырос. В глубине души она все еще воображала его маленьким мальчиком, прилежно корпящим над учебниками и всюду хвостиком таскающимся за Акирой, а тут выяснилось, что у него уже есть девушка… — Йозеф, ты был прав. Мой сын уже давно не ребенок… И самое ужасное, — она прикусывает большой палец. — Я так плохо знаю его. Я не могу сказать наверняка, что у него в мыслях. Я была уверена, что на самом деле он сожалеет о своем решении уехать, а оказалось… Всё совсем наоборот. «Юу, что ты на самом деле чувствуешь ко мне?» Женщина была немного в смятении. Она не знала, чего ожидать от своего уже такого взрослого сына. Сейчас слова Йозефа о том, что Юу, вопреки ее верованиям, может вовсе не быть заинтересован в сохранении и ее дела и места для ее нынешнего мужа, если с ней вдруг что-то произойдет, казались ей не такими уж пустыми. Зерна упали на благодатную почву. Тереза любила своего сына, надеялась на его сознательность, но будучи все же далекой от его истинных желаний, что-то внутри нее заставляло женщину беспокоиться и сомневаться. Все бы ничего, если бы не эта девица. Конечно, это скорее всего первый роман в жизни ее сына, который, как и все, закончится ничем, однако… Что если все окажется серьезней? Если вспомнить реакцию Юичиро, его всего передернуло, когда она заикнулась о том, чтобы расстаться с ней. Похоже, он не на шутку влюблен. А это может быть опасно. Кто эта девица, морочащая голову ее сыну? Что она из себя представляет? В каком круге она вертится? А что если она захочет использовать ее сына в своих целях? К девушке, никак не разберущейся с кем она хочет быть, нельзя питать доверия. С ней явно что-то не то. Должно быть какая-то интриганка, решившая воспользоваться сердечностью ее сына. А Юу, он настолько добрый мальчик, что, полюбив ее вдруг не сможет ей ни в чем отказать? Вдруг она из бедняков и решит посягнуть на их богатство и задурив голову её сыну ложными обещаниями и признаниями, будет тянуть из него деньги, а потом развлекаться на них вместе со своим ухажером? «Ах, мой бедный, Юу. Ты еще так неопытен. Ты еще не знаешь на что способны женщины. Какими подлыми и двуличными бывают они порой. Даже если это молодые девушки. Молодость особенно коварна, ибо она по своему обыкновению невинна и в этом заключена самая большая опасность.» — Игнорировать ли мне дальше предположения Йозефа? — она ложится на подушки, до этого опираясь о них спиной. — Так тревожно на сердце… Если бы хоть я могла увидеть ее, я бы поняла, что она из себя представляет. Серьезно у них или так… Она просто морочит моему сыну голову, а он, как его отец, позволяет ей это, будучи убежденным в искренности чувств. Чем дольше Тереза размышляла, тем меньше ей хотелось видеть вместе своего сына и ту неизвестную девицу, к которой Юу так рвался попасть. Была ли это пресловутая женская ревность или же забота матери о сыне, о его благополучии? Так или иначе, госпожа Лутрин вспоминала также заверения мужа касательно увлеченности Юу его любовью настолько, что он забудет о делах или что еще хуже будет растрачивать нажитое Акирой и ней самой на какую-то недостойную, избалованную барышню. — А что же станет с тобой, дорогой мой? — спросила она саму себя, когда перед ее внутренним взором возникло лицо Йозефа. Между Юичиро и его новым отцом в самом деле не было той связи, которая отчетливо прослеживалась между ним и Акирой. И это также заставляло ее задумываться. Даже если не девчонка, то неполное принятие Йозефа, как своего нового родителя, может действительно стать проблемой. Все её имущество было завещано Юичиро и свидетельство об этом давно лежало у ее нотариуса. Сама бы она не стала заранее оформлять завещание, если бы не вмешательство умирающего мужа, желавшего оставить после своей смерти всё, что у него было жене, а потом сыну. В случае ее безвременной кончины все достанется законному наследнику. И вот этот пункт сейчас очень беспокоил женщину. Избежав смерти, но побывав в его объятиях, Тереза теперь несколько иначе смотрела на вещи. И помимо нежелания терять родственные узы, ей также хотелось сохранить свое дело. Чтобы оно не рассыпалось в прах, стоит только ей отойти в мир иной, а продолжало существовать. Чтобы о нем было кому позаботиться и желательно, дабы этот кто-то был человеком знающим. Наилучшая кандидатура, несомненно, ее нынешний муж, знающий дела фирмы «от» и «до», однако захочет ли Юу пользоваться его услугами? Тут у нее возникло то же самое сомнение, что не так давно выказывал ее супруг. Как же ей поступить? С одной стороны, согласиться на убеждения Йозефа и подписать бумагу, тем самым навсегда исключить ошибки молодости сына — завышенное убеждение в собственных возможностях прежде чем наберешься достаточно опыта, потакание капризам всяческих корыстных девиц, встречающихся на пути каждого молодого и успешного юноши и многое, многое другое, что так беспокоит материнское сердце; а с другой — что скажет её сын, когда станет известно, что она подписала дарственную и теперь все его богатство вовсе не его, а принадлежит другому? Поймет ли он в силу своей молодости и горячности ее опасения, страхи, колебания? Она воспитала смышленого сына, но что если обида станет выше здравости суждений? Как быть тогда? Вдруг он возненавидит ее за то, что она, как он подумает, лишила его наследства, хотя это совершенно не так, она уверенна в Йозефе. Знает, что он не оставит ни их общего ребенка, ни ее собственного. Он просто не такой человек. Он будет заботиться о Юу, в память о ней. В этом она убеждена. Как было бы здорово внушить эту убежденность Юичиро. — Ох, — Тереза тяжело выдохнула. Какой тяжелый вечер. Она уже так устала от размышлений. Как же это мучительно разрываться между двумя людьми, которых любишь, в попытках соблюсти интересы каждого и в то же время никого не разочаровать. В дверь постучали, нарушив ход ее нелегких раздумий. — Войдите, — женщина приподнялась на постели, слегка раздосадованная тем, что ей мешают спать, но увидев того, кто потревожил ее, все ее недовольство точно рукой сняло. — Да, что ты хотел, милый? — мягко осведомилась она у сына. — Ты еще не спишь? — осведомился юноша. — Только собираюсь. — Я ненадолго, — он остановился возле ее постели. — Всего лишь скажу пару слов и пойду спать. — И даже не присядешь? — улыбнулась мать чрезмерной серьезности сына. Юичиро бросил взгляд на место, которое указывала ему женщина подле себя и невзирая на желание поскорее сделать то за чем пришел, опустился на край постели. — А теперь я тебя внимательно слушаю, — приняв соответствующее положение, произнесла Тереза, устремив на парня внимательный взгляд. — Мам, я хотел сказать, ты не обидишься? — юноша виновато взглянул на нее. — Звучит скорее, как вопрос, нежели утверждение, — улыбнулась Тереза. — Что случилось? Ты был в театре, насколько мне известно. И как прошло? Понравилось. — Не очень, — честно признался Юу. — Да, а что так? — Мам, я не об этом хотел говорить. — Тогда о чем же? — усмехнулась мать. — Завтра, — Юу отвел напряженный взгляд. — Завтра я хочу уехать в Киото. Если ты не против, конечно? — поспешил добавить он. От такого заявления Тереза на несколько минут лишилась дара речи. — Как? Уже завтра? — выдохнула она, когда к ней возвратились силы. — Да. Мам, поверь, мне это очень нужно. — Ты сказал «если я не против», — пропустив его фразу, женщина прямо и строго воззрилась на сына, — так знай, я против! Юу вздрогнул. Он ожидал что все не будет легко, но, чтобы мать воспротивилась с первых же его слов, даже не дав объясниться. Вот это оказалось неожиданностью. — Мам, я знаю, что поступаю нехорошо по отношению к тебе. Все же ты еще не совсем здорова. — Приятно, что ты еще помнишь, — слабо усмехнулась женщина, ужасно расстроенная словами Амане. — Я всегда об этом помню! — твердо заявил тот. — И мне ужасно жаль, что я вынужден сказать тебе это. Если бы все не было настолько серьезно, я клянусь, ни за что бы не пришел к тебе сегодня с таким заявлением. — А что случилось? — Тереза прямо взглянула на него. — Что за важность побуждает тебя бросить свой дом и умчаться прямо завтра в этот Киото, будь он не ладен? — Это трудно объяснить, но это очень важно, — Юу не хотел сейчас говорить о Микаэле, ибо тогда это бы выглядело так, что он променял мать на любовника. А ему вовсе не хотелось, чтобы Тереза так посчитала. Она и без того уже заранее предвзято относилась к его избраннику, не зная о нем самого главного и добавить ей сейчас, что он торопится назад только, чтобы понять что там творится с Шиндо, в то время как она еще не совсем окрепшая остается здесь, было не очень благовидно. Тем не менее, Юу ощущал потребность в своем возвращении, ибо чувство, что он нужен Микаэлю именно сейчас жгло изнутри и он не мог дольше ему сопротивляться. — Для кого? — холодно осведомилась госпожа Лутрин, но потом заговорила с более привычной мягкостью. — Юу, дорогой, почему так скоро? — ее голос дрогнул и юноша ощутил себя подлецом еще сильнее. — Мы же толком и не побыли вместе. Мне очень хочется провести с тобой еще некоторое время. Если ты печешься об экзаменах, так до них еще уйма времени. Ты у меня такой молодец, ты все сдашь и без подготовки. Я знаю. Не торопись возвращаться, милый мой, — она погладила его по руке. — Мы так давно с тобой не виделись. Я ужасно скучала. Мне так приятно, когда ты рядом со мной. — Мне тоже приятно, я тоже радуюсь нашему общению, но… — Но, что? — усмехнулась Тереза, делая вид будто не понимает почему ее сын вознамерился вернуться. «Держу пари, он рвется к этой девчонке. Не удивлюсь, если она позвонила ему и пожаловалась, как тоскует.» — Пойми, я больше не могу оставаться здесь. Тебе стало значительно легче, к тому же, за тобой присматривает Йозеф, а я… Моя жизнь осталась там и, как мне не прискорбно, что я должен расстаться с тобой, да только я обязан это сделать. Понимаешь? Я обязательно приеду домой снова. Но сейчас, мне очень нужно назад. Юу говорил искренне, от души. Он надеялся найти в матери понимание, не углубляясь в выяснение истинных причин его внезапного решения. Женщина некоторое время с грустью смотрела на него. — Ты так и не ответил… Для кого это важно? — Для меня. Для меня это важно, мам. Там подготовка, мои друзья, мой… — он осекся, прикусив губу. — Я так и подумала, — вздохнула мать. — Спешишь к ней, да? К этой девушке? Юу ничего не ответил, лишь опустил взгляд. — Мам, ну… — Нет-нет, — шмыгнула носом Тереза. — Ничего не говори. Я понимаю, ты хочешь увидеть ее. Для тебя это важнее, чем побыть с матерью, едва не расставшейся с жизнью. — Мам, ну зачем ты так? — содрогнулся Юичиро. — Ты же знаешь, как я люблю тебя. Как ты важна для меня! Как я волновался о тебе! Неужели ты считаешь, что я позволил бы себе говорить такое, если бы не был убежден, что ты справишься. Да, пока дела действительно шли плохо, я даже не помышлял о поездке. А теперь, когда все более-менее пришло в норму, я… понимаю, что не могу дольше оставаться и должен вернуться. — Да ничего… Не обращай внимания, — женщина отвела от него свое печальное лицо. — Извини. Я не должна была так говорить. Я знаю, что ты меня любишь, прости… Веду себя, как конченая эгоистка, а ведь у тебя там уже своя жизнь, прости, — она прижала руку ко лбу. — Мама, — Юу приблизился к ней, обнял за плечи. — Ну чего ты так? Я ведь не уезжаю насовсем. И обязательно приеду еще. Не надо расстраиваться, пожалуйста. Идя к матери, он хотел быть более жестким, чтобы избежать причитаний и просьб, но замысел провалился. Он просто физически не мог вести себя с ней твердо, особенно помня, что они все пережили не так давно. — Нет, Юу, я не должна была тебя попрекать своей болезнью. Ведь ты не виноват. У тебя появилась другая жизнь, вне стен этого дома и я должна как-то с этим смириться. Ведь ты уже вырос, — она провела рукой по его щеке и любовно взглянула в глаза цвета морской волны. Они напомнили ей о покойном муже, который точно также смотрел на нее когда-то. Она закрыла глаза и отвернулась. Сейчас ее сын оставлял ее точно также, как некогда сделал Акира. Но в отличие от сына, ее первый муж просто ушел в мир иной, в то время, как Юу бросал ее ради какой-то сомнительной девушки. Может быть она и была хороша, но Тереза сейчас в последнюю очередь думала о нравственных и внешних качествах нынешней избранницы сына. Видя, что Тереза не слишком уж утешилась его словами, Юу, хотя ему тяжело было произносить следующую фразу, все-таки сказал: — Если ты хочешь, я… останусь до конца недели? — Ох, нет, — воспротивилась Тереза и нежно взглянула на сына. — Не надо. Я больше не хочу ни минуты обременять тебя. — Это не обременительно, — сразу возразил парень. — Нет, возвращайся. Всё в порядке, — слабо улыбнулась женщина. — В конце концов, ты прав, всё обошлось. Я иду на поправку. Чувствую себя гораздо лучше и спокойно смогу дождаться твоего следующего визита. Надеюсь, он не заставит себя долго ждать и в следующий раз, ты, быть может, приедешь домой не один? — она лукаво подмигнула ему. — Возможно, — повел плечом Юу. Он поглядел на мать. Ощущение вины все еще властвовало в его сердце. Он понимал, что она попросту скрыла свои чувства, желая все же, чтобы он остался с ней как можно дольше. И если бы не обстоятельства с Микой, он бы непременно так и поступил. Даже речи не зашло бы о преждевременном отбытии. — Правда, Юу, — видя колебание юноши, поспешила заверить его мать. — Поезжай, когда тебе удобно. Не скрою, я очень хочу, чтобы ты побыл со мной еще некоторое время, но если ты впрямь чувствуешь необходимость вернуться, я не буду вставать на твоем пути. Как мать, я желаю тебе только счастья. — Ты уверена? — Абсолютно, — кивнула она. — Я обещаю тебе, я очень скоро вернусь обратно. Тем более, — он помедлил, вспомнив о документе в сейфе отчима, — у меня есть на то свои основания. А сейчас мне в самое ближайшее время нужно завершить то, что я обязался сделать. Я не могу больше медлить… «Ведь он и так ждет уже непозволительно долго…» — Это… Это просто будет выглядеть подлостью с моей стороны. — Ты говоришь такие ужасные вещи. Как может мой сын быть в чужих глазах подлецом? Это немыслимо! — Именно поэтому, чтобы никто и дальше не посмел сказать так обо мне, я обязан вернуться в Киото, — с полуулыбкой на губах ответил Амане. — Ты меня пугаешь, — призналась Терезу в самом деле ощутившая волнение от таких речей. — Извини, — засмеялся Юичиро. — Не хотел. Всё хорошо, мама. Всё непременно будет хорошо. Оглянуться не успеешь, как я снова буду дома. — Не сомневаюсь, — слабо усмехнулась она. — И-и когда же твой рейс? Юичиро назвал время вылета. — А до этого у нас будет с тобой немного времени. Я проведу его только с тобой. Угу? — Съездишь со мной в больницу? — полюбопытствовала Тереза. — Конечно съезжу, — пообещал Юу с улыбкой. — Хорошо, тогда до завтра, — произнесла мать и жестом подозвав Юу поближе коснулась его щеки губами. — Всё, а теперь спать. — Спокойной ночи, — Юичиро поднялся и пошел к двери, однако прежде чем выйти, немного задержался. — Юу? — Мам, — немного нерешительно начал Амане, обернувшись к матери. — А как дела в компании? — А? — Тереза была удивлена его вопросом. Обычно он не интересовался подобными вещами. — Насколько мне известно все в порядке, а что? — Да нет, ничего. Так… хотел узнать, может у вас есть компаньоны, не очень спешащие с принятием важных решений или какие-нибудь бумаги, составляющие особую ценность на данный момент? Не знаю, что угодно. — Юу, ты сейчас о чем-то конкретном спрашиваешь? — серьезно спросила мать. — Да нет, говорю же, просто стало интересно, как протекают дела, — усмехнулся Юичиро. — Как мне известно все идет по плану. Без эксцессов. Мне кажется тебе лучше обсудить это с Йозефом, если уж у тебя проснулся интерес. Сейчас он как никто другой лучше осведомлен о том, что творится в офисе. И между прочим, — она сделала наигранный вид будто недовольна, — я бы сейчас с легкостью ответила тебе на вопрос, если бы кое кто так не пекся обо мне, боясь позволить мне прочесть лишнюю бумагу. — Я считаю, что этот кто-то очень любит тебя и беспокоится, потому и не хочет, чтобы ты нагружала себя в то время, как у тебя есть для этого более подходящая кандидатура. Зря он что ли работает в фирме? Пусть потрудится на всеобщее благо, — усмехнулся Юичиро. — Ладно, если ты говоришь беспокоиться не о чем, то и я спокоен. До завтра. — Юу, — окликнула его мать. Юноша остановился. — Скажи… — она явно нервничала, — а как бы ты отнесся… если бы я… — Ты о чем? — недоуменно воззрился на нее Юичиро. Осознав, что говорит глупость, Тереза мотнула головой. — Нет, забудь. До завтра, дорогой. Кивнув, Юу вышел из спальни, а Тереза, испустив тяжелый вздох, провела рукой по лицу. «Какая же я глупая. Конечно, он бы не обрадовался, скажи я ему о дарственной в пользу Йозефа и нашего будущего сына. Тут и гадать нечего. Нет, это я должна решить сама, не опираясь ни на чье мнение, особенно на мнение Юу. Он еще не настолько взрослый, чтобы влиять своим юношеским максимализмом (а я убеждена, что он будет против Йозефа, он питает к нему недоверие с самого начала, глупый мальчик) на мои решения. Я сама должна подумать и сделать так, как будет наиболее выгодно всем нам.» Как и обещал, Юичиро был с матерью вплоть до своего отъезда. Проблематичным становилось беззаботное общение, когда он едва удерживался на месте, мысленно уже будучи на пути в Киото. Темы личного характера обоими не затрагивались, равно также как и Юу не пытался выяснить вопросы рабочего момента. Естественно также, что он не пошел выспрашивать у отчима что да как, опасаясь, что эти вопросы так или иначе смогут раскрыть его присутствие в кабинете в тот день. К тому же, для парня затруднения в делах компании не имели на данный момент такого важного значения, чтобы сильно забивать себе ними голову. Он куда больше беспокоился о Шиндо, чья экспрессивная, взвинченная натура могла спровоцировать ужасные состояния, когда он остался один. Юичиро не мог забыть слов того парня, говорившего о Микином сближении с Доном. Уже одно это могло заставить Юу сорваться с места и не думая ни секунды ринутся в Японию, дабы проверить насколько правдивы эти слова. Он ни за что не хотел верить в то, что Микаэль мог так поступить с ним. Он убеждал себя и готов был верить себе самому, но это ничуть не умаляло основного желания поскорее вернуться к актеру и наконец поговорить с ним, как полагается. Письмо письмом, но этого явно мало, чтобы объяснить свое резкое исчезновение, а потом долгое отсутствие. По времени совпадало так, что сразу после окончания процедур у Терезы, Юу должен был ехать в аэропорт. Юноша принял решение дождаться мать. Чемодан с вещами он взял с собой и теперь тот мирно покоился в багажнике. Йозеф поехал с ними, а потом отправился в офис, так что Юу сопровождал мать один, в одночасье заполняя пробелы в общении в перерывах между её процедурами. Затем, мать и сын вместе отправились в аэропорт. Юичиро не очень понравилась эта затея, он бы предпочел не нагружать Терезу длительными поездками, но она была непоколебима в своем решении проводить сына. — Я и так в прошлый раз проигнорировала твой отъезд, — сказал она, садясь в машину, дверцу которой любезно придерживал для нее их водитель. — Больше такого промаха не допущу. Как тут было возразить? Юичиро сдался. Ему было приятно, что в этот раз Тереза проведет его, как следует, а не останется ублажать супруга, как тогда. Отсутствие Йозефа в их скромной компании также было немаловажным. Меньше всего Юу желал бы видеть его сейчас. Они попрощались еще в больнице и этого было вполне достаточно, чтобы забыть о нем. Прощание близких людей оказалось не долгим, ибо на момент прибытия регистрация уже началась и Юичиро должен был поспешить. — Береги себя, мой милый, — крепко прижав к себе сына, тихо, с легкой дрожью в голосе, молвила Тереза. — Обязательно позвони мне, как долетишь. Я буду волноваться. — Мам, не стоит. Не первый раз же улетаю, — улыбнулся Юу, стараясь подбодрить ее. — Все равно я беспокоюсь. — Хорошо, я непременно позвоню, — пообещал матери Амане. — Ох, как же жаль, что ты не можешь остаться. Я буду скучать, — не смогла удержаться, дабы повторно не обнять парня мать. — Мама, мы же обо всем договорились, — аккуратно отстраняясь от нее, чувствуя, что на них уже начинают смотреть, произнес Юичиро. — Да, знаю, прости. Я стала такой чувствительной, видимо сказывается беременность, но я правда очень не хочу тебя отпускать. — В ближайшее время я непременно навещу вас. — Знай, что дома тебе всегда рады, — улыбнулась ему Тереза. — Кстати, я тут подумала и решила немножечко поощрить тебя. — Поощрить? Меня? За что? — За то, что ты такой у меня замечательный. — И в чем заключается это поощрение? — усмехнулся Юичиро такой формулировке. — Увидишь, а сейчас поспеши, а то самолет улетит без тебя, будешь потом обвинять мать, что из-за нее опоздал, — весело сказала госпожа Лутрин и последний раз обняв сына за плечи, позволила ему уйти. Юичиро махал ей рукой до тех пор, пока эскалатор не унес его совсем далеко. Грустно было прощаться, все же ему доставило большое удовольствие пребывание дома с матерью, наконец начавшей уделять ему внимание. А после всех пережитых ужасов находиться рядом с ней, разговаривать, видеть, как с каждым днем ее состояние улучшается, как в нее снова вливается жизнь просто счастье. И Юу не преминул бы продлить его еще на какое-то время, если бы не ощутимая необходимость поскорее вернуться к своему возлюбленному. Дома так или иначе все было решено и боле-менее спокойно, а вот что ему предстояло обнаружить по возвращении в Киото вот это было действительно загадкой. Юу заранее предчувствовал, что ему придётся не легко. Внутренняя тревога, что душила его все прошлые дни так и не исчезла. Юу полагал, что он обеспокоен состоянием матери, но время прошло, Тереза пошла на поправку, а мерзкий червь сомнений все еще грыз его сознание. Дать определения столь тревожному чувству, парень не мог вплоть до того самого вечера, когда услыхал разговоры актерской группы. Вот тогда-то он окончательно понял, что на самом деле не давало ему покоя все эти дни. С чувством невероятного волнения и тревоги он возвращался обратно в Японию и желал лишь одного — чтобы самолет летел, как можно скорее. «Вот и снова я здесь» — мысленно сказал себе Юичиро, выходя из такси у крыльца многоэтажки. Он довольно поздно добрался сюда. Улицы окутывала тьма и лишь яркие фонари рассеивали ее, позволяя узнать знакомые очертания двора. «Может мне повезет и окажется, что Мика в квартире, — рассуждал юноша, расплачиваясь с таксистом. — Тогда мне не придется ждать совсем. Ох, скорее бы!» Взяв чемодан, он покатил его по асфальту. Раздался рингтон. — Да, Шинья, — незамедлительно ответил на звонок товарища Амане. — Уже добрался. Все хорошо. — Прости, что не встретили тебя. Тут с учебой такая запарка. Конец года, сам понимаешь. — Да, ерунда. Я же не ребенок беспомощный, чтобы меня встречали и сопровождали друзья, — усмехнулся Амане. — Это точно. Слушай, раз уж мы не смогли прийти на станцию, как насчет встретиться через пару часов? Я как раз закончу реферат. Заодно расскажешь нам, как твои дела, как дома. — Я бы с радостью, — затаскивая чемодан на ступени, ответил Юу, — да только вечером я собираюсь в театр. — В театр? — Хиираги по всей видимости был ошеломлен. — Зачем? — Я должен увидеть Мику. Мне нужно ему кое-что сказать. Потому, прости, не смогу с вами увидеться. — Ты меня удивляешь, Юу… — прозвучал какой-то приглушенный голос друга. — Чем? — хмыкнул парень. — А разве ты все еще с ним? — А почему нет? — Мне казалось, вы уже давно расстались. Разве не потому, ты простил меня с Гоши? — Глупости, нет, конечно! Простил я вас по другой причине. С чего это мы вдруг должны были расставаться с Микой? — фыркнул Амане, шагая к дверям подъезда. — Ну как… — Шинья явно мешкал, не зная, что говорить. До сего момента он не имел сомнений, что, познав истинную природу своего спонтанного увлечения, Юичиро отвернулся от него раз и навсегда и только неудача в отношениях привела его столь подавленного и угрюмого в тот день в кафетерий. — Шинья, нет ничего, что было бы способно заставить меня бросить Мику, ты понял? — серьезно сказал Юичиро, толкая дверь. — Прости, мне казалось, ты одумал… Точнее, я тогда неправильно понял тебя, извини, — быстро исправился он, однако Юу успел уловить первоначальный смысл фразы. — Так что, ты собираешь в Кабуки? — Да, собираюсь, — с ноткой недовольства ответил ему Юичиро. — Но сегодня же выходной? Разве тебе неизвестно? — Известно, — кивнул Амане. — Да только я не на выступление иду. — А, ну, если так… Ладно, не буду тебя отвлекать. Ты ведь только вернулся. Давай, позже созвонимся. Если что понадобится, я всегда на связи. — Спасибо, Шинья. До встречи. — Юу сбросил вызов и спрятал телефон в карман куртки. «Да, время прошло, а благосклонности по отношению к Мике у моих друзей не прибавилось ни на грамм. Ну и пофиг! Пусть думают, что хотят. В конце концов, если захотят общаться со мной, то должны свыкнуться с мыслью, что Мика мне важен не меньше, чем они!» Войдя в подъезд Юу не сумел избежать комментариев консьержа по поводу своего приезда. И не важно, что старик выказывал скорее одобрение, нежели понукания, Юичиро хотелось поскорее избавить себя от излишнего внимания к своей персоне. Прервав речи консьержа, парень произнес: — Благодарю за такой прием, очень лестно было услышать, что Вы рады моему возвращению, но я очень устал после перелета. — Да-да, конечно, — ничуть не смутившись, отвечал старик. — И еще, я бы хотел узнать, Микаэль дома? — А, этот, — сразу скорчив недовольную мину, буркнул консьерж. — Нет его. — А приходил пока меня не было? — спросил Юу, не обращая внимания на то, что его собеседник не испытывает энтузиазма, отвечая на подобные вопросы. — Слава богам, нет. Тишь да гладь. Очень надеюсь, что он еще с неделю сюда не заявится. — Почему Вы с таким презрением говорите о нем? — Юу сухо взглянул на старика. — А как я еще должен к нему относиться? Разве такие как он заслуживают чего-то лучшего? — фыркнул консьерж. — Во всяком случае, они имеют права требовать, чтобы к ним относились так же, как и к другим людям, поскольку они ничем от них не отличаются, — холодно ответил Амане и не желая больше ничего слушать двинулся к лифту. — Мда, — покачал головой старик. — И поди докажи обратное. Сам уже по уши, а говорит, ничем не отличаются. Да, не отличаются, только вот таких наивных дурачков заманивают и гробят без стыда и совести, а потом других ищут. Ай! — он махнул рукой и сев обратно на свой стул, взял чашку с чаем и устремил взор в маленький телевизор.***
— Ох, черт! Да кто там?.. — Юичиро неуклюже тянет руку к тумбочке. Не умолкающая мелодия продолжает раздражать слух. Раскрыв глаза, но еще полностью не придя в себя, он, отбросив свалившуюся на него во сне подушку, приподнимается и берет с тумбочки трезвонящий телефон. — Да, мам, — сонно ответил он, потирая глаза. — Ах, прости, что не отвечал, я уснул и… — внезапно его взгляд останавливается на часах. — Что?! — он подрывается на месте, точно его ужалила змея. Сознается полностью проясняется. Как? Не может быть! Он глядит на часы и не может ничего сообразить. Сколько, сколько сейчас времени?! — Юу, дорогой, с тобой все в порядке? — Да, мама, все хорошо. Прости, я страшно опаздываю. Я позже тебя наберу. Отбросив телефон на постель, Юичиро в панике, начинает быстро искать свои вещи и наспех одеваться. «Вот ведь кретин, как я мог заснуть, да еще в такой момент! Рвался же поскорее пойти и вдруг на тебе! Уснул! Да как так-то!» — бранил он себя. Как такое могло произойти, он прилег всего на минуту и не заметил, как отключился. Долгий перелет и отсутствие сна, беспокойные мысли привели к тому, что он уснул стоило только на секунду прилечь. Теперь же Юу был в ужасе. Его желание увидеться с Микой теперь становилось почти нереальным. Тем не менее, невзирая на позднее время, Юу не отказался от своей задумки и в начале первого ночи был в злачном квартале, в котором в любое время горели зазывающие фонарики для тех, кто захочет повеселиться. Как не удивительно для такого посещаемого места, но этой ночью желающих поразвлечься было довольно мало. Возможно это было связано с фестивалем, проводимым в центре города. Так или иначе, но, когда Юу вышел из такси, вокруг было тихо и спокойно. Лишь издали доносилась музыка, свидетельствующая что где-то на соседней улице все еще кипит жизнь. — Вас подождать? — осведомился таксист, но Юу отрицательно покачал головой. Он пожалел о своем решении отпустить машину уже через минуту, когда сообразил, что вполне может и не застать тут Шиндо, но останавливать транспорт уже было поздно, она скрылась за ближайшим углом. — Ладно, — попытался успокоить себя парень, тряхнув головой дабы отогнать остатки сонливости, начавшей одолевать его в пути. — Если Мики в самом деле тут не будет, вызову другую машину. Он поглядел на здание театра. В ночи оно казалось еще более огромным и величественно гнетущим. Причина, по которой Юу рискнул отправиться в злачное место даже в столь поздний час заключалась в знании, что Мика часто и густо остается здесь на ночь. В другой раз он бы может и не стал безумствовать, но помня о так называемом «домашнем аресте» любовника, благополучно устроенном ему его начальством, Юичиро на свой страх и риск решил попытать счастье, явившись ночью к пустому театру. Все упиралось в то, будет ли Мика в театре, либо же он видит сны в особняке своего покровителя. Что до квартиры, то Юу уже убедился в отсутствии в ней хозяина. Полнейшая глупость со стороны Амане, который мог спокойно дождаться утра и заявиться сюда, когда уже точно будет больше шансов свидеться. Но сила желания человека, пылавшего любовью и жаждой поскорее встретиться с предметом своего вожделения, часто толкает на глупости, зарождая в громко бьющихся сердцах беспочвенные надежды. Так случилось и с Юу. Прекрасно понимая насколько все по-идиотски, он не сумел сдержатся и отправился, как только смог, к месту, где была вероятность встречи, лелея надежду, что ему непременно повезет. Так, если Мика здесь, как я могу достучаться до него? Этот вопрос оказался самым насущным. Юу пробежал взглядом по окнам. Ах, если бы он только точно знал расположение Микиной комнаты, можно было бы попытаться побросать в стекло камушки. Что же делать? Осматривая окна Юу показалось странным какое-то едва уловимое мерцание на одном из верхних этажей. — Что это такое? — парень был крайне удивлен и одновременно его осенила спасительная мысль. «Возможно там еще кто-то остался и вполне может быть, что этот кто-то — Микаэль» — Мика! — заорал Юу, набрав побольше воздуха в грудь. Реакции не последовало. Юу крикнул снова, но потом зажал рот ладонью. Нет, а что если он ошибся и там кто-то из персонала или актеров, решивших задержаться совсем допоздна. Будет плохо если они его обнаружат. Пробраться бы внутрь, да точно удостовериться кто там. Юу не мог оторвать взгляда от играющих в окнах световых вспышек. Почему, чем больше глядя на игру приглушенного света, не очень-то напоминавшего искусственный источник, ему становилось все больше не по себе. Какая-то необъяснимая тревога возрастала в груди. Юу ощущал безумную потребность как можно скорее проникнуть в здание. Было такое впечатление, что лишь сделав это он сможет успокоиться. Что-то было неладно во всей этой ситуации. Что-то устрашающее, пугающее, волнительное. И объяснения тому не было никакого. Словно какая-то опасность поджидала за углом. Подбежав к основной двери, он дернул за ручку. Тщетно. Массивные двери были наглухо заперты. — Мика! — снова отчаянно крикнул Юу и бросил бежать. Обогнув здание он искал какой-нибудь альтернативный ход. Он прекрасно знал, что актеры покидают здание не только через центральный выход. Где-то должен быть запасной. И его-то Юу и вознамерился найти, как единственный шанс проникнуть в здание. Пришлось оббежать целый переулок и пробраться сквозь непонятные, нелюдные улочки, дабы снова оказаться возле театра, но уже по другую, менее известную для завсегдатаев заведений, сторону. Конечно, скорее всего и тут будет закрыто, но прежде чем предпринимать более серьезные шаги, надо все проверить самому и убедиться. Непонятная тревога нарастала с каждой минутой. Эти огни. Что они обозначают? Это вовсе не иллюминация, являющая собой часть очередного представления. Да и поздновато уже для премьер. Тут нечто иное, зловещее. Наконец обнаружив дверь, Юу не заметил, как взлетел по лестнице и изо всей силы дернул ручку. К его потрясению, дверь послушно поддалась. А резко рванув ее на себя, он чуть было не упал на спину. — Открыто? — пораженный своему неожиданному счастью, выдохнул он. Сердце неистово колотилось в груди, когда взмыленный Юичиро вбежал в полутемное фойе театра Кабуки. Тишину в пустом помещении нарушал какой-то потрескивающий звук, природу которого Юу не успел определить, ибо его пробрало до костей, когда он вдруг услыхал смех, доносящийся сверху. Юу обомлел. Он знал этот смех. Знал того, кому он мог принадлежать. — Мика! — закричал в сердцах Юичиро и бросился к широкой центральной лестнице. «Он там, наверху! — набатом отбивалась мысль в голове. — Это он впустил меня или это просто случайность?! Но, если это был он, почему сбежал?!» — Мика! — снова заорал Амане. Оказавшись на втором этаже, Юу тяжело дыша оглянулся по сторонам. Ему показалось, что он услышал эхо чьих-то шагов и будто бы тень мелькнула вдали. Рассмотреть что-либо оказалось нереальным. Вокруг стояла кромешная тьма и только свет из окон так или иначе освещал пустые коридоры театра. — Мика, подожди! — закричал Амане чуть ли не срывая голос и бросился бежать, как вдруг в нос ему ударил едкий запах, а глаза заволокло дымкой, от которой он немедля зажмурился. Что-то проникло в легкие. Не в силах бежать дальше, ощущая этот удушающий запах, Юу закрыл рот руками, закашлявшись. На глазах выступили слезы. — О, боже! — мгновенно все пазлы стали на свои места. Теперь, с неописуемым ужасом, Юу осознал, что послужило причиной этих странных мерцающих вспышек на стенах. В театре Кабуки разгорался самый настоящий пожар.