Танец белой цапли

Помогите… Кто-нибудь… Помогите… Нет, нет. Этого не может быть. Этого просто не может быть. В это нельзя поверить. Это невозможно! Не существует ни единой возможности осмыслить происходящее. Оно не подчиняется здравому смыслу. Оно словно иллюзия, страшная, необъяснимая, из которой нет выхода. Никаких сил не хватает ни моральных, ни физических даже чтобы собраться с духом и самому начать действовать в столь критические минуты. Ужас потрясения проникает настолько глубоко, что парализует волю. Вселяясь в каждую мышцу, в каждую клеточку мозга, наполняет ее свинцом. Отупевшими, широко раскрытыми, полными ужаса глазами Юичиро смотрит на теряющего остатки жизни любовника и не может шевельнутся, дабы что-либо предпринять и попытаться спасти угасающий огонёк. Маэн ушел и забрал с собою единственный шанс на спасение. Юичиро отчаялся. Мрак безысходности поглотил его. Он уже потерял одного дорогого ему человека однажды и неужели это должно произойти вновь? Тот страшный день должен теперь снова повториться, будучи многократно усиленным непомерной любовью, питаемому им к этому человеку? Оцепенение змеей скользит по телу, наполняя страхом душу и сердце, отравляя сознание, которое еще пытается бороться, но силы слишком не равны. Перед его взором погибает, а возможно уже погиб самый родной и близкий ему человек, какой только был у него в этой жизни. Как это можно осознать? Как это можно принять? Да может быть кто-то, кто способен пережить такую утрату, оставшись равнодушным? Весь мир исчезает, средоточась лишь на одном едином существе, которого ты держишь в своих руках. Ужасном, вздорном, капризном, совершенно непредсказуемом, сумасшедшим, но таким родным, любимым и единственным, что задаешься лишь одним вопросом как ты сам еще жив или не сошел с ума, когда видишь залитое кровью лицо? Смертельная бледность покрыла его, черты заострились, чуть приоткрытые серые губы больше не способны дарить тепло своих прикосновений и дыхания. Эти глаза, эти прекрасные ясные глаза, в которых до последнего мига пылала жизнь, уже никогда-никогда не откроются, и никогда не засияет в них та нежная улыбка, способная воскресить тебя из пепла в самые тяжелые минуты твоей жизни. Ничего. Ничего этого уже не будет. Ибо ты, мое величайшее сокровище, мой прекрасный ангел уже никогда не будешь принадлежать этому миру, который был так жесток к тебе. Который столько раз отвергал тебя, столько раз причинял тебе нестерпимую боль. И вот ты покидаешь его. Наверняка ты чувствуешь облегчение. Ну, а я, невыносимая горечь, не могу быть рядом, не могу разделить ни твоей печали, ни твоей радости, хотя столько раз, столько раз обещал тебе, что не покину. И вот я снова не сдержал слово… Ты один. Снова один. Уносишься в завораживающем танце на старом, замерзшем пруду все дальше и дальше от меня. Все дальше от света, согревающего нас обоих. Оставляя меня прозябать в бесконечной тьме моего горя. Ты все дальше, и я никак не могу угнаться за белой тенью прекрасного призрака, которого так и не сумел познать, не сумел приблизиться к нему… А теперь всё кончено… Все кончено… Кончено… Неужели в целом свете нет никого, кто мог бы сейчас прийти и вырвать мое сердце, соединив его с твоим в могиле, в которой мы будем погребены вместе?.. После ухода хозяина особняка проходят минуты, но для потерявшего всякий смысл в жизни, счет времени, осознание реальности вокруг себя Юичиро это время тянется бесконечно. Каждая секунда, как годы самых страшных мучений преисподней. И то, они просто смех в сравнении с осознанием, что на твоих руках дражайшая ноша — бездыханное тело твоего возлюбленного, чья кровь впиталась в твою одежду, твою кожу, твою плоть. Проникла в твои жилы, в каждую клеточку, въелась в нее. Юичиро склоняется и глубоко целует его в приоткрытый рот. Кровь с холодеющих губ попадает на язык, оставляет размазанный след возле рта брюнета, в любви не побрезговавшего смертью. Часть тебя навсегда стала неотъемлемой частью меня. Мы уже практически одно целое. Навечно вместе… — Черт, да отойди ты! — звучит откуда-то непонятный голос и кто-то с силой толкает Юу. Как странно, что это такое? Помутненный разум Амане с большим трудом переключается на внешнюю среду и то если бы его не толкнули, он бы так и не заметил, что в кабинете появились посторонние. Шум, голоса, торопливые движения расплывчатых фигур. Будто кто-то включил в соседней комнате черно-белое кино, приглушив звук. Метание, суета, так смехотворно. Куда все торопятся, чего они хотят? Чего? Неужели нельзя оставить их в покое? Хотя бы сейчас, наконец-то оставить их вместе… Когда уже ничего не имеет смысла, неужели нельзя дать им покоя и насладиться обществом друг друга. Без цепей, без привязок, без обязательств?.. Неужели они этого не заслужили? Ты не заслужил?.. — Вот ведь кретин. Вы посмотрите, как вцепился. Отпусти сейчас же, идиот! — кричит кто-то, пытаясь расцепить судорожно сжатые руки Амане. — Эй, парень, ты вообще понимаешь, что тебе говорят? Ты меня слышишь? Какие-то щелчки перед стеклянным взором. — Он тронулся, как пить дать. Ладно, нет, времени! Давайте. Более грубое движение со стороны. — Нет, нет. Не забирайте! — словно оживает каменная статуя, прижимая к себе свою драгоценность. — Что? — Юу распахивает глаза и смотрит на этих ужасных людей, которые пытаются разлучить его с Микаэлем. — Вы не можете! Нет, оставьте! Вы хотите забрать Мику? Нет. Он. Я не отдам его. Уйдите. Не мешайте ему. Дайте ему отдохнуть. Разве вы не видите? — он любовно смотрит в бледное лицо юноши в своих руках. — Он очень устал. Жизнь так утомила его. Не кричите, вы мешаете ему. Лучше уйдите, дайте ему спокойно поспать. — Что ты бред несешь?! — кричит человек и встряхивает Амане за плечи. — Очнись, болван! — Да чего с ним говорить? — слышится другой голос. — Ты что не видишь, он не в адеквате! Бери мальчика, только осторожно. Хозяина нигде нет. Кажется, он покинул дом. Как он мог? Боже, сколько крови. — Лучше молчи, не нам заикаться о его делах. Надо поторопиться, хотя… — Ты прав. Скорее, скорее несите его. Эй, вы, помогите. Быстро! — …по-моему тут уже все понятно. Его не довезут. — Но не оставлять же его здесь. Скорей же! Ну! Юичиро ощущает, как чьи-то твердые руки легли на его плечи и некто бесцеремонно разнимает объятия в которых он держит Шиндо. Ужас пронзает тело стальной пикой. Его отнимают у него. Отнимают снова. — НЕТ! — восклицает в ужасе Юичиро, подрываясь с пола и невидящими, безумными глазами, пытается ухватить хотя бы клочок драгоценной одежды с тела уносимого возлюбленного. — Нет! Верните его мне! Вы не смеете! Никто не смеет забирать его! Не трогайте его своими грязными руками вы испачкаете его! Вы не имеете права прикасаться к нему! Никто не имеет! — распаляющегося Юичиро едва удерживают за руки слуги поместья, однако он корчится, извивается точно змея, пытаясь вырваться и побежать за людьми, быстро уносящими его любовника из комнаты. — Не смейте осквернять его своими мерзкими прикосновениями! Он не хочет! Не хочет, вы слышите! Не мучайте его! Отпустите! Сейчас же отпустите! — Кто этот парень? — шепчутся перепуганные слуги дома, указывая на несчастного безумца. — Понятие не имею, но он не в себе. Я впервые вижу его. Но, видимо кто-то очень хорошо знавший парня. Сами видите, как его ломает! — Интересно, откуда он знает племянника нашего господина? Впрочем, это уже не важно. Парень не жилец. Вы видели рану? — А сильный этот гад, едва справляются с ним наши ребята. — Сегодня утром он впервые появился у Маэна. Я сам видел, как дворецкий сопровождал его. — Бедный мальчик, совсем извелся. Ужасно, как это всё ужасно. Никогда бы не подумала, что здесь произойдет такое! — пробормотала молодая девушка и закрыла лицо руками. — Пустите меня к нему! Вы слышите?! — неистовствует Юичиро. — Нет. Нет, пустите меня к нему! Он не сможет оставаться один! Пустите! НЕЕТ! — с хрипом в голосе кричит Амане, устремляя, горящий взор в дверной опустевший проем. — Нет! Нет! Нееет!

***

С конвульсивным содроганием Амане распахивает глаза. Почему-то он лежит, вокруг стоит тишина. — Нет! Верните мне его! — он подрывается на месте, питаемый неистовой жаждой не позволить, не допустить, возвратить того, кто должен принадлежать лишь ему, хотя бы теперь, когда уже все закончилось. Страшные образы мелькают перед глазами. Неестественно бледное лицо обагренное алыми потоками, закрытые глаза и холод, леденящий холод повсюду… Неподвижность… — Юу! Юу, не надо. Прошу, ляг. — Тебе нельзя вставать! Успокойся, пожалуйста! Где-то совсем рядом звучат голоса. Они кажутся знакомыми ему. Они его зовут по имени. Кто здесь? Это ты, Мика, зовешь меня? Разум помутненный. Юичиро невидящим взором лихорадочно окидывает место, слепящее своей белоснежностью глаза. И сквозь неясную пелену видит знакомые очертания лиц, с тревогой и волнением наблюдающих за ним. — Гоши? Шинья? — его собственный голос так слаб, что он произносит имена товарищей почти шепотом. — Юу! — восклицает с дрожью в тоне Хиираги. Равно как и Норито он испытывает неистовую волнительную радость от того, что, после того, как вообще очнулся, Юу не утратил памяти. — Как ты? Как себя чувствуешь? Мы так волновались. Ты четыре дня пролежал без сознания. Что произошло? — Мы уже думали ты никогда не очнешься, — добавил встревожено Гоши. — Слава богу. Слава богу ты пришел в себя, — он заключал друга в объятия. — Где я? — спросил ослабевший Юу, еще толком не придя в себя. Но одно он понимал, он больше не в доме Маэна и Микаэля рядом нет. Почему-то вместо этого перед ним друзья и эта комната, сильно смахивающая на больничную палату. Может он сошел с ума? И ему все это привиделось? — Ты в больнице. Нам сказали, ты потерял сознание и тебя сразу доставили сюда. Мы с Гоши узнали об этом не сразу, но как только стало известно где ты, тут же ринулись к тебе. — Потерял сознание? — Амане прижал руку к голове. — Постой! — внезапно содрогнулся он и устремил ошарашенный взгляд на друзей, которых казалось только сейчас ясно увидел перед собой. — Ты сказал, четыре дня?! — Да, — кивнул Шинья. — Не может быть! — воскликнул Амане. Его парализовало, когда прозвучала эта страшная цифра. Он в секунду протрезвел. В голове моментально прояснилось и весь ужас, который им владел доселе, обрушился в один миг, как каменная гряда. Он вдруг вспомнил. Вспомнил все, что случилось. — Боже! — всполошился он. — Микаэль! Где Микаэль? Что с ним?! Я должен его увидеть! — не имея ни малейшего представления о том, где сейчас мог быть Шиндо, он снова подорвался на постели, собираясь разыскать его во что бы то ни стало. Перепугавшись, друзья тотчас воспрепятствовали этому акту, вцепившись в друга. — Эй, Юу, куда ты собрался?! Пожалуйста, ты только очнулся. Ты не можешь сейчас вставать! Ты сделаешь только хуже! Что с тобой?! — Пожалуйста, успокойся. Тебе надо лежать! Успокойся же! — Вы не понимаете! — дрожа всем телом от боли, что пронизывала его тело, простонал Амане. — Я должен найти его. Я должен…. Я должен убедиться, что с ним… Нет. Нет, пустите! Вы не понимаете! Где он?! Я должен быть рядом! Пустите! Да отпустите же меня, черт вас дери! — рванувшись всем телом, он высвободился из объятий друзей. — Где он?! — закричал Юичиро с такой злостью и отчаяньем, что Гоши и Шинья невольно вздрогнули. Они видели в каком состоянии Юу, насколько он нестабилен, но понимали, что помочь не в силах. — Где Микаэль? Я хочу знать, что с ним! Вы не имеете права скрывать его от меня! Если вы сейчас же не скажете, то я… Я… — Юичиро побледнел и зажал дрожащими руками рот, чтобы не закричать. «Мертв, Микаэль мертв. Мертв… Я видел его закрытые глаза, я держал его на руках. Я видел, как уходила жизнь из его тела. Я чувствовал холод его кожи, я сам запечатлел поцелуй на его бескровных губах…» Эти слова набатом стучали в мозгу юноши. Он смотрел в одну точку, его руки тряслись. — Микаэль…. Где… Я должен знать… — Юу, — позвал его Шинья, бледный, как мел. — Мика… он… — Нет, нет, — Юу замотал головой. — Не говорите мне. Не говорите, мне что он… Что я его больше никогда не… Нет. Это сон. Просто сон. Ужасный, невыносимый кошмар… Скажите мне правду… Он обратил взор на Хиираги и того передернуло от этого обезумевшего от горя пустого взгляда зеленых глаз, о спутанности этих мыслей. — Юу, послушай, — парень нежно коснулся плеча товарища. — Где… Мика.? Что с ним?.. — Микаэль, — повторил Хиираги и обратил озабоченный взгляд на Норито, ища в нем хоть немного поддержки. Норито кивнул ему и тогда Хиираги мягко обратился к Амане. — Юу, ты только держись. Слышишь? Постарайся держать себя в руках. — Говори, — пусть голос Юу был слаб, но твердость его желания услышать правду ощущалась в интонации, как нельзя четко. — В общем, Микаэль… Он… Ничего не известно. Прости. Мы только знаем, что он, как и ты, сейчас находится в больнице, в реанимации, состояние тяжелое. Он получил пулевое ранение в голову. — Все верно… — прошептал Амане. — Юу, как это могло случиться? Что с вами произошло? — Мика… Почему? Почему вы не узнали, как Мика? — пробормотал Амане пропустив вопросы друзей мимо ушей. — К нему нет доступа, — извиняющимся тоном ответил Шинья. — Мы ничего не знаем. Пробовали выяснить, но нам не дали никаких объяснений. Мы и о тебе не сразу узнали. Если бы не Гоши… — Я всё то утро пытался дозвониться до тебя, но только днем мне ответила какая-то женщина, оказалось, медсестра, и сказала, что ты в больнице, у тебя тяжелейший приступ, — сказал Гоши. — Я сразу же оповестил Шинью. Когда мы добрались и спросили врача, он ничего толком нам не ответил. Только, что ты и еще один молодой человек, в тяжелом состоянии, были доставлены сюда несколько часов назад из дома какого-то богатого господина. Юу, что ты там делал? Что произошло? — Мы сразу подумали, что этот второй, Микаэль. И в итоге, это оказалось правдой. Юу… — Шинья озабоченно поднял на него взгляд. — Что? — глаза Амане расширились. — Юу, — испугались одновременно и Гоши и Шинья, что их друг не выдержит этого тяжелого признания. — Не волнуйся, пожалуйста, только не волнуйся. — Постойте, вы сказали, он… Нас доставили сюда вместе? — Именно так, — подтвердил Шинья. — Вас обоих. Послушай, — Шинья положил руку ему на плечо. — Ты сейчас должен подумать о себе. Тебя привезли в ужасном состоянии. Не надо сейчас перенапрягаться. — Ты не понимаешь, — мотнул головой Юичиро. — Мика. Он…– парень весь дрожал. — Я должен, должен увидеть его, — Юу снова рванулся вперед, охваченный сильный перевозбуждением от мысли, что человек, которого он уже считал мертвым, возможно еще принадлежит этому миру. — Мика, я хочу увидеть его! — Нельзя! Ты еще слишком слаб! — воскликнул Гоши и снова они вдвоем удержали товарища от поспешного действия, грозящего снова уложить его в беспамятстве на больничную койку. — Да плевать! Мне надо его увидеть! — Юу, тебя не пустят. Никого не пускают. Его палата закрыта для посещений, — взмолился Хиираги, надеясь убедить Амане не совершать глупостей. — Он находиться под надзором врачей. Даже если ты пойдешь и каким-то чудесным образом тебя не остановят прежде, чем ты окажешься у дверей его палаты, тебя просто выгонят! — А может и нет! Откуда вам знать? — гневно воскликнул Юичиро. — Вы ни черта не знаете! Не смейте меня останавливать! Если он жив, я должен его увидеть! — он снова попытался встать с постели больничной палаты, в котором они пребывали втроем, однако силы резко изменили ему. Комната поплыла, к самому горлу подступила изнуряющая тошнота. Он в полусознанье повалился на подушки и тяжело задышал. — Ты еще очень слаб, — проговорил Гоши, с жалостью взирая на друга. — Тебе надо отлежаться самому. — К черту, я же сказал. Плевать, что будет со мной. Если я не его не увижу. Я… Я был там, я видел, как он… — Юу закрыл глаза руками, ибо перед взором вновь встала чудовищная сцена выстрела, испуг и одновременно удивление отпечатавшиеся клеймом смерти в замершем взгляде Микаэля, когда его поразила пуля. — Я видел, как его… На моих глазах… Он… Я был там… Я не могу валяться здесь не зная, что с ним сейчас. — Тебе пришлось нелегко, мы понимаем, — заговорил Шинья, садясь рядом с Юичиро, которого била сильная дрожь и душили слезы. — Но сейчас мы ничего не можем сделать. Остается только ждать. Хорошо еще с тобой ничего не случилось. Побереги себя. Это единственное, что ты сейчас в состоянии сделать для всех. — Безумие, сплошное безумие, издевательство, — пробормотал Амане, ненавидя себя за немощь. Четыре дня! Господи, прошло четыре дня и все это время Микаэль… В душе юноши образовалось сплошное кровавое месиво из мыслей из чувств. И смерть, и внезапное воскрешение и жизнь, находящаяся на волоске, если конечно Мика еще не умер, пока он тут, смешались в один сплошной ком полной неразберихи. Вроде бы и отрадно, но в то же время охватывает дичайших страх при мысли, что тот, кого любишь, сейчас где-то рядом, борется со смертью или она уже поглотила его… — Неужели… — прошептал он, не открывая глаз, — уже четыре дня прошло? Я так долго был без сознания… — Да, — ответил Хиираги. — Четыре дня. Тебя лихорадило. Ты почти не просыпался, а если и приходил в себя, открывал глаза, то ничего не понимал. Ты только говорил… — он вдруг замолчал. Юичиро отнял руку от лица и устало взглянул на блондина, в замешательстве поправляющего очки на носу. — Что? — Нет, ничего. Ничего такого, — покачал головой Хиираги. Юичиро отвернулся от него. Шинья сжал руки, лежащие на коленях, в кулаки. «На самом деле ты звал его. Бесконечно, постоянно. Ты без конца звал его… Просил, чтобы вас оставили в покое. Чтобы дали ему поспать, чтобы хоть теперь перестали тревожить его. Это было ужасно, видеть все это, слышать… Юу, — он сочувственно взглянул на друга, к которому питал глубокое уважение, — глядя на тебя нынешнего, зная лишь отчасти о случившемся и додумывая остальное исходя из тех жалких обрывков информации, что мы получили, мне страшно подумать, что ты пережил там в этот страшный день. Что вы оба пережили» — Раз Юу пришел в себя, — нарушил ход мыслей Хиираги Гоши, — надо бы позвать врача. — Конечно, — одобрительно кивнул Шинья. — Я схожу за ним. Одну минуту. Парень поскорее постарался покинуть палату, но прежде шепнул другу на ухо, чтобы он пока не заикался про следователя, который приходил пока Юичиро был без сознания. — Ясное дело. Ему не до этого, — фыркнул Норито. Осмотрев Юичиро, доктор вынес заключение, что он в полном порядке. А случившееся всего лишь последствия сильнейшего эмоционального потрясения. Было назначено кое-какое лечение в целях поддержания внутренних систем организма и конечно же отлежаться. В свою очередь Амане не упустил своей возможности и как только в палате появился мужчина в белом, он обратился к нему: — Умоляю Вас скажите, что с Микаэлем Шиндо. Он жив? Он ведь еще жив? — Юу вцепился в белый рукав доктора и заглянул ему в лицо. — Умоляю, скажите мне правду о нем. Вы же должны знать? Я уверен. Не скрывайте ничего. — Молодой человек, — вздохнул врач, перехватывая руку Юичиро и проверяя пульс. — Успокойтесь. Вы только-только сами очнулись. — Я должен знать. Это важнее всего на свете для меня! Как я могу оставаться спокойным, отдыхать, когда он там! И я не даже не знаю жив ли он! — Что я могу Вам сказать, — повел плечом доктор, проводя дальнейший осмотр, проверяя рефлексы. — Хоть что-нибудь. Прошу, — взмолился Амане. — Я не выдержу дольше оставаясь в неведенье. Вы даже представить не можете, что он значит для меня… Врач пристально поглядел на своего пациента. Он был в курсе, что эти двое были доставлены с места трагедии вместе. Детали инцидента, а также любовь, связывающая эту пару, разумеется, ему была неведома, но отчаянная нужда узнать хоть что-то о втором юноше, читавшаяся на лице этого парня, говорила о многом, что касалось его отношения к пострадавшему блондину. Врач покачал головой. — Честно, не знаю, — серьезно ответил он. — Да, парень еще жив, но очень плох. Повторюсь, очень. С таким ранением… Я поражаюсь, как он вообще сумел дожить до сегодняшнего дня. Если бы пуля вошла под прямым углом, его бы уже хоронили. А так проведя операцию, наложив несколько швов, держа его под круглосуточным присмотром есть крохотный шанс, что он выкарабкается. Все же еще молод. Организм крепкий, выносливый. Да и с оказанием помощи не сильно затянули. Во что же вы такое ввязались-то, а, ребята? — Я не понимаю. Недоумение на лице Юичиро, удивило врача, который ожидал несколько иной реакции. Может чуть больше радости, несмотря на то, что особо радоваться нечему. Амане смотрел с недоумением. — Разве он не погиб в ту же секунду? Я же видел его. Видел, как он… — Юу закусил губу. «…видел, как он истекал кровью прямо на моих глазах. Она сочилась прямо из раны на лбу, как? Неужели это было видение? Неужели я сошел с ума?» — Не надо волноваться, — произнес доктор, догадавшийся о чем сейчас думал юноша. — К счастью для него и для нас нет. Я ведь уже ответил. Каким-то образом, пуля не задела важных частей мозга. Лишь оцарапала. Видимо стрелявший плохо прицелился или же его рука в последнюю минуту дрогнула. Возможно, что-то помешало. Не подумайте, что я сожалею об отсутствии меткости у г… не важно, во всяком случае, это явилось единственным спасением для парня, не позволившим ему встретить свой конец в ту же секунду. «Получается, Маэн промахнулся? — пораженный новыми открывшимися обстоятельствами Юичиро отвел взор от врача. — Он хотел убить Микаэля, это точно. То, с каким лицом он это делал, как говорил о нем, сомнений, что он желал ему смерти быть не может. Однако вышло, что он его только ранил? — Юу не выдержал и закрыл лицо руками. — Господи, благодарю тебя, благодарю, что ты не дал этому случиться. Благодарю тебя» Однако. Юу вдруг осознал. Это не конец. Микаэль в тяжелом состоянии. Все еще может случиться. Худшее еще не миновало их. — Я могу его увидеть? — сокрушенно опустив голову, тихо спросил Юу. — При всем моем желании, это невозможно. — Ясно, — глухо отозвался Юичиро. Гоши и Шинья переглянулись. Было удивительным, что Юу не стал возникать, неужели он смирился или же просто обессилел? Сделав все необходимое, как курирующий больного специалист, мужчина покинул палату, намекнув, что друзьям также не стоит засиживаться. Часы посещения ограничены. Больному требуется отдых. Когда все закончилось, Юичиро лег на бок и подложив под щеку ладонь, погрузился в себя, позабыв, что с ним остались друзья. — Юу, — тихо позвал его Шинья. — Скажи, пожалуйста, что случилось? Юноша не издал ни звука. — Ты можешь рассказать нам, что произошло в доме этого человека? Зачем ты пошел туда? Накануне ты взял деньги. Ты ходил к этому человеку, владельцу театра? — Прошу вас, — прошептал Юу, закрыв глаза. — Оставьте меня в покое. Я хочу побыть один. Шинья поднял глаза на Гоши, тот только пожал плечами. — Извини нас, — произнес Хиираги обращаясь к другу. — Еще слишком рано задавать вопросы. Мы пойдем, а завтра снова навестим тебя. Еще раз прошу, держись. — Все образумится, вот увидишь, — попытался улыбнуться Гоши, но вышло натянуто и как-то слишком неубедительно. Оба понимали, какое уж тут утешение, если их товарищ пережил нечто страшное, последствием которого явился его глубокий обморок и критическое состояние Микаэля. Чтобы понять, что произошло нечто ужасное не нужно быть семи пядей во лбу, достаточно видеть последствия драмы, отразившиеся на внешнем облике их товарища. Остается лишь молча уйти и молиться, чтобы этот кошмар поскорее завершился. Вне зависимости от их желания, друзья были вынуждены оставить друга наедине с его тяготами. Когда палата опустела, Юичиро продолжал также бездвижно лежать и смотреть в одну точку перед собой. Он пытался осмыслить все то, что пережил, понять где был прав, а где жестоко заблуждался. В какой именно промежуток времени оборвалась нить здравого суждения и началась влекущая погибель спонтанность? Пожалуй, на этот вопрос уже не дать ответа. Абсолютно все теперь предстает в утопическом свете. С самого начала их затея была невозможной. Все кругом говорили об этом. И Юу знал, все они правы, чертовски правы. Он сам был далеко не глуп и сам осознавал насколько опасно дело, в которое он впутывается. Но хотелось верить. Господи, как же хотелось верить в лучшее! И вот она расплата за гордыню, за человеческую надменность, наивно полагающую, что можно стать выше богов, уже давно решивших наши судьбы на своем совете. Убеждение, что стоит лишь искренне поверить, что ты может изменить ход событий одним только сильным желанием в стремлении добиться своего и боги тут же изменят свое решение. И раз ты к чему-то стремишься и веришь, Небеса непременно вознаградят тебя и тебе обязательно улыбнется удача, ибо твоя вера не пошатнулась каким бы испытаниям она не подвергалась в течении долгого времени, ты остался тверд в своем решении. Заблуждение. Истина для слабаков и глупцов. Боги жестоки, как и люди, живущие на земле. Он пошел на поводу у этой истины и что в итоге? Кровь, боль и слезы… Вот что досталось в награду за упрямство, не желание слушать других. Даже если проводником, маленьким фонариком рассеивающем мглу сумеречного леса являлась сама Любовь, ты проиграл, ибо заблуждался с самого начала, возомнив себя всесильным существом, способным менять ход событий, опираясь лишь на свой пламенный дух и стремление идти до конца во что бы то ни стало. Ошибка. Ошибка, цена которой стала чужая жизнь. Больше не было сил на яркие эмоциональные всплески. Юу казалось, что из него высосали все силы с таким трудом накопленные за дни бессознательного бреда. Он лежал, а мысли одна за одной появлялись в голове, сменяли друг друга, накладывались одна на другую. И все в этом беспорядочном круговороте дышало раскаяньем, глубоко заблуждавшегося дурака, смевшего поверившего в чудо. А теперь смысл всего его существования обагрился алой кровью, которая все продолжает и продолжает тонкими ручейками течь по бледной коже вниз. — Кто-нибудь, помогите, — сжимаясь под одеялом всем телом, шепчет Юичиро. — Спасите его… Это всё я… Это все моя вина. Он не должен расплачиваться за мои грехи. За что? За что он должен страдать? Почему не я? Почему ты не убил меня, чертов помешавшийся старик?! Ведь это я спровоцировал его! Он не хотел, с самого начала он не хотел. Он все понимал, он все прекрасно понимал и уходил от ответов на мои дурацкие вопросы. Уклонялся от моих суждений, которые я, как последний дурак, навязывал ему! Ведь он знал, он все знал в сто раз лучше меня и пытался оградить меня, как мог. Я же видел это, но предпочел обиды, подозрения здравому смыслу… Но, ведь я хотел, как лучше для него, а в конечном счете из-за меня… Он… Как теперь я могу оправдывать себя, когда он там и возможно не доживет до следующего утра? — Это невыносимо, — всхлипнул Юу, закрыв ладонями лицо. — Я так не могу. Я хочу увидеть его. Микаэль… Простишь ли ты меня когда-нибудь? Я так виноват, я так виноват перед тобой. Прости меня… Прости, что был глух к твоим речам и этим я сам убил тебя… Умоляю, прости… Пока были в стенах больничного заведения товарищи не обмолвились ни словом. Словно оба остерегались, что их разговор будет услышан тем, кому вовсе не стоит быть посвященным в них. Зато очутившись на улице, Шинья первым прервал затянувшееся молчание, погружающее обоих в еще большее угнетение. — Ты не представляешь, как я рад, что он очнулся. Я уже не мог спокойно выносить это. День за днем. Бесконечное безумие. — И не говори. У самого словно гора с плеч, — произнес Норито, когда они проходили по залитой солнцем дорожке, окаймленной невысокой живой изгородью к главным воротам. — Не знаю, сколько бы еще выдержал. — Ты знаешь, больше всего меня пугало даже не то, что он никак не придет в себя, куда сильнее я страшился именно того, что произойдет, когда он проснется, — тихо проговорил Шинья. Его что-то терзало, это было заметно. Хиираги поглядел на друга. — Ты же помнишь, что сказал доктор, когда мы впервые пришли? — Еще бы мне не помнить, — помрачнел Гоши. — Такое захочешь из памяти не сотрешь. Не каждый день тебе сообщают, что возможно у вашего друга серьезное расстройство рассудка. — Сказали, что он был невменяем, нёс какую-то чушь, пока не потерял сознание. В таком обморочном состоянии его доставили в больницу, но врачам успели рассказать о том, что предшествовало обмороку. Меня всего передернуло когда он посмотрел на меня в первый раз, — сказал Шинья с содроганием. — Такого стеклянного взгляда я еще не видел у человека. Он смотрел на меня, но как будто бы сквозь меня. Он не узнавал меня и я испугался, что он уже… Это было страшно. — Я тоже об этом думал, — признался Гоши. — Каждый день думал о том, что мы может быть потеряли своего друга навсегда. Я испытал примерно то же, что и ты, невероятное облегчение, когда он назвал наши с тобой имена. Самое страшное оказалось позади. — Да, ты абсолютно прав. Помешательство ему не грозит. Слава богу, — добавил Шинья. — И все же я не могу перестать думать о случившемся. Я даже не представляю, что там могло произойти. Юу ведь только-только встретился с нами, собирался говорить с Микагэ и вдруг на следующий день этот звонок из больницы. Как по-твоему, в то утро Юу был именно у него́? — он вопросительно и с тревогой поглядел на друга. — Они оба были там, когда это случилось. — Откуда же мне знать, я ведь там не присутствовал, — пожал плечами товарищ. С его лица не сходило суровое выражение. — Вероятнее всего, что это сделал Микагэ. Наверное, Юу решил в тот же вечер покончить со всем и отправился к нему, в эту трясину. Ну и естественно, что Микаэль был там. Похоже, у них что-то не заладилось и… Результатом явилось то, что мы с тобой теперь наблюдаем. Просто чудо, что он выбрался оттуда живым. Я до сих пор не понимаю, как ему это удалось. Видать родился в рубашке. — Почему же он не сказал, что собирается идти немедленно! Разве мы бы позволили ему соваться с таким-то делом одному?! — в сердцах воскликнул Хиираги. — Ведь и ребенку было бы ясно, что одному идти в такие места опасно, а уж тем более, когда речь идет о деньгах и выкупе. Юу, почему же ты ничего не сказал?! — Видимо, решил сделать всё сам. Не хотел впутывать еще и нас в это дело. Ведь мы с тобой изначально были противниками его сближения с Шиндо. Вот он и посчитал, что нам в это вникать не обязательно. — Поймав на себе мученический взгляд Хиираги, он добавил: — Даже заручившись нашей помощью, ему все равно оказалось комфортнее действовать в одиночку, как обычно. — Как глупо. И чего же он добился своим донкихотством? Теперь и он и Микаэль… — Что уже теперь? — вздохнул Гоши. — Утраченного не воротишь. Что сделано, то сделано. Нам остается лишь пожинать плоды его бесшабашности. Уверен, он и сам не рад, что избрал такой путь. Ты только представь каково ему теперь будет? — Бедняга, Юу, — Шинья опустил тяжелый взгляд себе под ноги. — Даже подумать страшно, что его ждет. Когда он полностью осознает, что произошло… Я боюсь, как бы это его не сразило окончательно. Полагаю, нам еще не раз придется испытать страх за его рассудок. Если бы мы могли помочь ему, так черт! Нас даже в палату не пускают! Этот гребанный распорядок! — он остановился, сжав кулаки, подавляемый их общим бессилием в случившейся катастрофе. — Не надо распаляться. Юу ты этим не поможешь, — остановившись и несколько минут наблюдая за другом, произнес Норито. — Ты прав. Так я только нагнетаю обстановку, а все равно поделать ничего не могу, — вздохнул Шинья и зажмурился. — Пойдем, — позвал Гоши и двинулся дальше. Вдвоем они вышли за территорию больницы. Тут оба снова остановились. — Ты куда сейчас? — осведомился Норито. — В общагу? — Нет, — покачал головой Шинья. — Я думал заехать к Юу на квартиру, проверю все ли там в порядке. Может приберусь, если надо. — Поедем вместе? — Не стоит. Я один со всем управлюсь. Езжай, ведь она будет ждать тебя. — Она сегодня с родителями, так что все в порядке. Могу составить тебе компанию. — О, нет. Правда, не стоит. У тебя наверняка накопилось много дел. Норито пристально поглядел на спроваживающего его Шинью. — Скажи, — он вскинул голову, — ты хочешь остаться один? Хиираги не ответил, а только отвел взгляд. — Тебя что-то терзает. И это не связано с событиями теперешними? Это что-то глубже, да? Хиираги поглядел на него и слабо улыбнулся. — Ты становишься проницательным, мой друг. — Когда тебя избегают не трудно догадаться, что еще что-то не в порядке, — заметил Гоши, скрещивая на груди руки. — Как ты думаешь, — Хиираги устремил взор на больницу, — что будет с Микаэлем? — Я не врач, чтобы ответить тебе приблизительно и не бог, чтобы знать наверняка. Вопрос слишком сложный. — Норито также поглядел в сторону здания. — Но я бы лично хотел, чтобы он поправился. — Да, я тоже… — тихо произнес Шинья. — Ведь иного наш Юичиро не переживет. — Откровенно говоря, я поражен его внутренней силой. Сколько он уже перенес, а до сих пор не сломался. Не знаю, наверное, я бы так не смог. — Пожалуй, как мне не прискорбно это признавать, но тут мы с тобой в равном положении. Лично я бы уже давным-давно все бросил, осознав всю безнадежность такого увлечения. — Что говорить, мы бы с тобой даже не попали бы так. — Гоши, а ты не задумывался над тем, что… Нет. — Что ты хотел сказать? — вопросительно уставился на него Норито. — Нет, прости. Ничего. Совсем ничего, — усмехнулся Хиираги. «Нет, я не имею права напоминать ему, кто именно положил начало этим ужасным событиям, этой необъяснимой влюбленности между ними. Если тебе посчастливилось забыть об этом, я не стану теперь взваливать груз вины на твои плечи. Достаточно того, что я несу его. Я не хочу быть эгоистом» — Я пойду. Встретимся позже, — сказал он и махнув Гоши на прощанье, пошел по улице. — Мда, дела так дела… — со вздохом проговорил Норито, глядя ему вслед. После перевел его на здание больницы. «Юу, если бы в один прекрасный день ты возненавидел нас и отказался от нашего общества я бы нисколько не обиделся. Без нас тебе было бы проще. Ведь именно благодаря нам ты сейчас так страдаешь…» Постояв еще минуту, он сокрушенно покачал головой, развернулся и зашагал в сторону противоположную той, в которую направился Шинья. В тот же день, палату Юичиро посетил человек из органов.