Танец белой цапли

Ныне добиться от вахтера окончательной правды после предварительных расспросов оказалось несложно. Пускай последнему не особо жаждалось называть участников маленькой истории, но вызвать гнев вышестоящих людей ему было куда как страшнее, нежели назвать имена, а посему он без зазрений совести выдал всех, кто принимал тогда участие. Ферид получил все необходимые сведенья и следствием того явился немедленный приказ Лилиасу Флориану незамедлительно явиться к директору театра для объяснений. Юноша только что прибыл на работу и находился в своей гримерной, готовясь к началу трудового дня, когда в сумке, покоящейся на столе, зазвонил мобильный и секретарь директора приказал парню явиться в дирекцию. Никаких объяснений, лишь жесткая интонация в отдаче приказа. — Чтоб его! Какого хрена ему надо от меня с утра пораньше? — недовольно пробурчал блондин, чье настроение с утра было не самым завидным невзирая на недурно проведенную ночь, а главное ту выгоду, что он извлек из нее, а вернее, от своего партнера. С раздражением бросив на стул сумку, он торопливо вышел из гримерной. Микагэ встретил молодого человека с самым суровым выражением лица, полностью соответствовавшим его внутреннему состоянию. Его темные, злые глаза пристально смотрели из-под сдвинутых бровей, а пальцы правой руки отбивали глухой такт по столешнице. Однако все эти грозные детали, обычно устрашавшие остальных, не так действовали на Лилиаса. Пребывая в некотором недоумении почему его вызвали, но где-то глубоко в душе догадываясь об истинной причине, он сохранял то завидное наружное бесстрашие, которое в некоторых ситуациях можно было истолковать, как безумие. Он прямо глядел на директора, осознавая свою значимость, как главного претендента на место примы, что давало ему определенную уверенность в себе и в своей безнаказанности. Раньше подобной привилегий пользовался Шиндо, теперь же настал его черед. — Итак, проходи, — сузил глаза Микагэ, сталкиваясь с этой стеной наглой самоуверенности. Ухмыльнувшись, Лилиас прошел к столу и вальяжно уселся в кресло, готовый к любым неожиданностям внешне, но все же сильно опасающийся их внутри. Спустя некоторое время он появился в коридоре еще более злой и раздосадованный, чем прежде. Шумно вбирая носом воздух, он захлопнул дверь директорского кабинета и оперся о нее спиной. Узнавшие, что их любимец был вызван к начальству, дружки Лилиаса, поджидающие его снаружи, увидев его появление, тут же бросились к нему и стали расспрашивать о произошедшем. Окинув их всех озлобленным взором, юноша отпрянул от двери и нервно зашагал прочь подальше от ненавистного кабинета. — Где Ноя? — только и спросил он у товарищей, последовавших за ним. После того как Флориан удалился, Микагэ позвал к себе Ферида. Тот явился незамедлительно, так как ожидал, что его позовут после того, как беседа окончится. Правда он рассчитывал, что Лилиас будет здесь и его несколько удивил факт его отсутствия. «Неужели директор отпустил его?» Не выдавая своего удивления он обратился к Микагэ. — Господин директор, Вы, как я могу судить, уже закончили с Флорианом? — Определенно, — посмеиваясь и поглаживая свой подбородок, ответил мужчина. — И у Вас более не осталось к нему вопросов? — Совершенно. — Что же… — озадаченно проговорил Ферид. — В таком случае, мы можем обсудить с Вами меры? — Какие еще меры? — А разве Вы не для того позвали меня, чтобы обсудить, как следует наказать Флориана, посмевшего нарушить Ваше указание? — А, да. В самом деле, в самом деле, — пробормотал Микагэ. — Можно применить штрафные санкции… — начал было наставник, однако директор жестом остановил его. — Погоди. — В чем дело? — Ты верно понял, мне есть что сказать тебе после беседы с Флорианом, однако кое в чем ты ошибся. — Поясните. В чем заключается моя ошибка? Я ее исправлю. — Ошибка заключается главным образом в том, что ты намереваешься подвергнуть его наказанию. Ферид поднял брови. — А разве не так мы обычно поступаем с провинившимися? — Так, — кивнул Микагэ, — но в этот раз все совсем иначе. — Что Вы хотите этим сказать? — нахмурился Батори. — Я хочу сказать, — Микагэ прямо и строго поглядел на подчиненного, — чтобы ты оставил Флориана в покое. Никаких наказаний. — То есть как? Вы оставляете его безнаказанным? — Совершенно верно. Ферид сдержался от дальнейших восклицаний. Вместо этого он серьезно посмотрел на Микагэ, надеясь прочесть его мысли. — Могу ли я узнать причину по которой Флориан должен избежать стандартной процедуры? — Это не имеет никакого значения. Я тебя предупредил, а теперь уходи. Займись своими непосредственными обязанностями и так уже полдня бездельничаешь. Будь благодарен, что я не продолжаю вычитывать тебя самого. И к слову, мелкого тоже не трогай. Пусть спокойно работает. — Да, господин директор, как прикажете, — почтительно поклонился наставник. — Я сейчас же приступлю к своим обязанностям. Директор одобрительно кивнул. «Странно, — думал Ферид, удаляясь от кабинета начальства, — чтобы Микагэ спустил подобную выходку с рук. Он же так трясется за новеньким, а тут ему показывают человека умышленно нарушившего его указания, подвергшего опасности мальчика и после всего он не только преспокойно отпускает виновника, но также оспаривает даже саму идею о его наказании. Уму не постижимо. Что бы это означало? Тут явно что-то не чисто». Пока «наверху» происходили разбирательства, Ноя ничего не зная о них и думая лишь о том, как выдержать сегодняшние уроки Хируко, и о необходимости сделать перерыв в ночных вылазках, так как его силы уже на исходе, собирался на занятия. Он отправился к учителю, так что разыскивающий его Лилиас не застал свою цель на месте, когда пришел в его комнату, а потому злой и раздосадованный вынужден был отправиться по своим делам, решив, что займется мальчишкой позже. Только спустя несколько часов, блондин отыскал мальчика в буфете, когда тот, пользуясь передышкой, зашел перекусить. Устремив взгляд в одну точку, Ноя лениво жевал кунжутную булочку, запивая ее молочным чаем, когда рядом с ним на стул опустился Флориан. Это движение вырвало мальчика из оцепенения и заставило обернуться. — Привет, — напрягая все силы улыбнулся ему Флориан. — Как настроение? — Хорошее, — приветливо кивнул Ноя, дожевывая. — Нормально вернулся? — Да. Все отлично. Спасибо. — Как ты после вчера? — Спать хочется, — честно признался Ноя. Флориан рассмеялся. — Не беда, — он хлопнул мальчика по спине. — Привыкнешь. Мы, к слову, сегодня тоже собираемся. Ты же с нами? — Ну вообще-то… — замялся юный ученик. На самом деле он уже серьезно подустал от этих ночных прогулок. Который вечер подряд он уходил вместе с Флорианом и его друзьями. Было по-своему здорово — весело, шумно, — но если вспомнить, с какой именно целью он прибыл в это место и что эти вылазки забирали много сил, то Ноя предпочел бы сейчас сделать перерыв и отдать больше своего времени обучению, которое начало хромать с того дня как он увлекся прогулками. — Что такое? — вскинул тонкие брови Лилиас. — Только не говори, что ты пас. — Извини, — смущенно опустил глаза Ноя. — Но учитель Хируко все время жалуется на меня, мол, я недостаточно сконцентрирован на учебе. Боюсь, как бы он к директору не пошел. Вдруг он решит меня выгнать. Да и я, если быть честным, немного устал… — Устал… Вот как… — разочарованно повторил Лилиас. — Какая жалость… Без тебя уже и веселье не веселье. Я так привык, что ты всегда с нами, что ей-богу, буду чувствовать себя не в своей тарелке, если тебя рядом не будет. А я уже все распланировал… Ох, вот ведь несчастье. Ну раз ты не можешь… Ладно… Не стану же я тебя заставлять. Опечаленный Лилиас поднялся и собрался было уйти. Ноя был тронут этим искренним признанием Флориана и глубиной огорчения, которое доставил ему его отказ так явно отразившийся на лице актера. Расположение к Флориану росло в сердце мальчика день ото дня. Лилиас обладал талантом располагать к себе людей, когда это было ему необходимо, ради этого он шел на все, изворачивался наизнанку — безудержно льстил и щедро одаривал, чем несомненно завоевывал расположение других. Ноя не обошел стороной его обходительность и будучи совсем незрелым легко угодил на крючок коварного юноши. Он проникся к Флориану, почувствовал в нем понимающего друга и сейчас при мысли, что огорчил его своим отказом, его собственное чувство вины взлетело до небес. — Подожди! — он вцепился в руку юноши. — Что? — Не уходи, пожалуйста. — У меня репетиция в самом разгаре, — отвечал тот, с несколько отстраненным видом, показывавшим его сильную грусть. — Я лишь подошел пригласить тебя, но раз ты не можешь, я вернусь к работе. Глубокий вздох сожаления вырвался из груди актера и он же стал последней каплей для чувствительной натуры мальчика. — Не делай такое грустное лицо, прошу тебя! — воскликнул он. — А что же ты прикажешь мне делать? — слабо усмехнулся Флориан и опустился обратно. — Я уже все придумал, представил, как будет сегодня здорово, а тут ты говоришь, что устал, чего-то боишься… И, — он снова тяжело вздохнул, — и отказываешься… Конечно я буду огорчен. — Ты в самом деле хочешь видеть меня вместе с вами сегодня? — Конечно, глупый, — усмехнулся уголком рта Лилиас. — Ты мне нравишься и я хочу дружить с тобой. И конечно же я хочу гулять в твоей компании. Краска смущения залила бледные щеки Нои, а сердце затрепетало от радости. — Не расстраивайся, Лилиас, я пойду с тобой, если ты этого хочешь. — Правда? — недоверчиво покосился на него юноша. — Угу! — с готовностью кивнул Ноя. — Как хорошо! — обрадовался Флориан. — Но ты же переживаешь из-за Хируко и говоришь, что устал. — Не беда! С Хируко я разберусь, а усталость… — Ноя пожал плечами. — Найду время поспать. Это не страшно. Я тоже безумно хочу пойти сегодня с вами. Это мое единственное и самое сильное желание! — Другой разговор! — просиял Лилиас и вполне довольный снова поднялся. — Хорошо, договорились. Я очень рад, что ты передумал. Увидимся в конце дня! Удачи тебе. — И тебе! — с радостью ответил Ноя и заглотив остаток булочки, допив чай, исполненный душевного подъема, соскочил со стула и понесся в комнату, где его ожидал учитель. Удаляясь из буфета и с кривой ухмылкой поглядывая в какое воодушевление привел мальчика, Флориан презрительно произнес: — Вот же наивный дурак. Всему подряд верит. Хаха! Превосходно. При том, он протер влажной салфеткой руку в том месте, где ухватил его Ноя.

***

На крыши зданий увеселительного квартала спустился вечер. Пронизанное алыми лучами уходящего солнца небо потускнело, пока не стало совсем черным и лишь слабое свечение на западе указывало, что дневное светило еще совсем недавно царило над землей. Ноя ожидал окончания дня с нетерпением. И пусть его глаза слипались, он едва справился с домашним заданием учителя, все было не важно для мальчика. Ему импонировал тот факт, что его приняли в компанию с таким радушием и пониманием, что он готов был идти на любые жертвы, лишь бы не разочаровать своих новых друзей, а в самую первую очередь Лилиаса. Ныне он с ужасом оглядывался назад, вспоминая что питал по отношению к этому парню антипатию. Он? Плохой? Его надо остерегаться? Какая же глупость! Как он только мог так думать о Лилиасе? Доброе отношение Флориана так подкупало детский ум мальчика, что только чтобы не огорчить своего сэмпая он мог пренебречь чем угодно и кем угодно. Надо заметить, что образ жизни, который вели актеры не так уж нравился Ное. Да, первые разы музыка, веселье, алкоголь возбудили в нем определенные восторги, но потом ему стало это казаться чересчур однообразным, в некотором роде бессмысленным. Однако даже ощущая это, он не смел признаться своему новому другу, что то времяпрепровождение которое он и его друзья предпочитают иным, не вполне устраивает самого Ною. Мальчик ценил и уважал чужие интересы, а уж тем более, если это были интересы близкого друга, человека, разделяющего его убеждения и поддерживающего его в минуты слабости, являющегося таким же актером с теми же целями и стремлениями, что и сам Ноя. Иными словами в Флориане он видел образец достойный восхищения и подражания и ни в коем случае не хотел потерять эту хрупкую связь образовавшуюся между ними так неожиданно. А потому помалкивал о своих сомнениях относительно правильности такой жизни, которая в некотором роде нравилась и ему самому. Все же это было весело, несмотря ни на что, а в юном возрасте этого вполне достаточно, чтобы глубоко не задумываться над тем почему что-то принимается с легкостью, а по поводу чего возникают сомнения. В этот вечер Ноя ожидал конца рабочего дня чисто чтобы снова иметь возможность побыть в обществе Флориана, а раз это непременно должно было происходить на территории какого-нибудь бара или ресторана, что же… можно и так. В конечном счете, это не имеет значения. Мальчик был крайне разочарован, когда после выступления вышел в холл, где они намеревались встретиться и тогда уже решить куда идти сегодня, и не обнаружил среди прочих Лилиаса. Приблизившись, он сразу осведомился об актере. — А, у него халтурка подвернулась сразу после спектакля. Вот и ушел сразу по окончании. — Халтурка? — удивленно посмотрел на молодого мужчину Ноя. — Что это значит? Разве его день на сегодня не окончен? — Окончен, — согласился тот. — А ты слышал когда-нибудь о таком понятии, как «сверхурочная работа»? — Слышал. — Тогда чего удивляешься? — Значит, Лилиас занят дополнительной работой и не придет? — с грустью спросил мальчик. — Отчего же не придет. Придет. — Правда? — обрадовался ребенок. — Да, но позже. Как управится. Совершенно непонятный Ное смешок сорвался с губ парня после этой фазы и еще более непонятные ответные ухмылки озарили лица товарищей с которыми тот обменялся странными взглядами. — Так сейчас где-то в театре? — снова задал вопрос мальчик, которому все это казалось непонятным. — Нет. — А где же он тогда? — Слушай, вот придет у него и спросишь. Чего мне мозг выносить надо? — Извините, — Ноя опустил глаза. Факт отсутствия Лилиаса несомненно опечалил его, но что поделать? В то же время мальчик отметил, что помимо Лилиаса отсутствуют еще некоторые члены компании. Он также спросил о них. — Черт, какой любопытный! — раздраженно воскликнул парень. — Тоже заняты. — А вы тогда почему здесь? — Вот ведь! — Да просто мы не настолько везучие, — подмигивая, ответил ему другой. — Что это значит? — удивленно смотрел на парней мальчик. — Нет, он и впрямь бесит. Ты сюда что, пытать нас явился, а?! — гневно воскликнул тот, к кому мальчик обратился первым. Ноя вздрогнул и тут же напрягся, готовый отвечать на нападку. Однако ее не последовало. Парень только фыркнул и продолжил говорить со своими товарищами. — Ну че? Если все собрались — пошли. Четверо парней дружно двинулись к выходу. — Эй, мелкий, ты с нами или тут остаешься? — окликнул один из них Ною. Помедлив с полсекунды, Тамасабуро побежал догонять остальных. Пока остальные болтали, расположившись за продолговатым столом одного из баров, то и дело наполняя свои рюмки, Ноя сидел в стороне и молча поглядывал на них. Настроения присоединяться к всеобщему празднеству не было никакого. Поддерживать те беседы, которые вели эти парни мальчик не мог, даже чисто потому, что и половины не понимал из того о чем они говорили. А когда дело доходило до обсуждения тех или иных людей, тут и подавно становилось невозможным поддержать беседу, поскольку Ноя не знал этих личностей. Потому для него огромным счастьем, буквально светом во мраке, стало появление Флориана, которого он заметил, когда тот приближался к их столу с сияющей надменной ухмылкой на губах. — А, вот и ты! Наконец-то! Ну как прошло? — набросились на него с расспросами товарищи. — А как еще могло пройти? —самодовольно фыркнул Лилиас, падая на ближайший свободный стул. Далее он вынул из кармана и небрежно бросил на стол банкноты. — Сегодня я угощаю. Восторженные голоса обрадованных парней зазвучали со всех сторон. Похвалы и комплименты их другу расточались налево и направо, а Флориан сидел с таким гордым видом, словно король на троне, только что раздавший милостыню жалким плебеям. Ноя же куда больше обрадованный появлению самого Лилиаса, нежели его бонуса, тоже поддался всеобщему настроению. На самом деле он удивлялся тому, где Флориан берет свои средства. Он знал зарплаты в театре и просто диву давался как этот парень умудряется при таких скромных доходах иметь такую восхитительную одежду, самые разные аксессуары, да еще и время от времени поощрять своих друзей, оплатой их счетов. — Ты просто удивительный! Откуда все это? — он с восхищением поглядел на Лилиаса. Тот лишь загадочно улыбнулся, обратив на мальчика тот долгий и лукавый взгляд, явно свидетельствующий о тайне. — Не все ли равно? — с улыбкой ответил актер. — Просто наслаждайся, пока есть возможность. — Большое спасибо, — воскликнул мальчик. Настроение сразу вернулось к нему, а вместе с ним и аппетит. — А где ты был? — с удовольствием поглощая вкусно пахнущую еду, спросил он у Флориана, который ограничился лишь тем, что заказал себе белого вина и теперь, подперев щеку кулаком, медленно пил его, с тщательно скрываемым презрением наблюдая за тем, с какой жадностью и алчностью проедают и пропивают его деньги друзья. Услышав обращение, он повернул голову в сторону мальчика. — Я боялся, что ты уже не придешь, — смущенно добавил тот, опустив глаза. — Разве мог я допустить, чтобы эти болваны гуляли без меня? — хмыкнул Флориан. — К тому же, как я мог не прийти, когда сам вытащил тебя сюда? Пойти к себе и отдыхать, тогда как ты отказался от того же, было бы несправедливо по отношению к тебе. — Ой, что ты? — воскликнул Ноя. — Разве мои занятия можно сравнить с твоей работой! Тебе не стоило приходить только из-за этого, если ты чувствовал себя уставшим. — Спасибо, — хмыкнул Флориан. — Я в порядке. Не беспокойся. Через несколько часов гулянка подошла к концу. Сытые и довольные своей жизнью парни направлялись по домам. — Слушай, — шагая позади остальных, Флориан обратился к Ное, который также приотстал от остальных, чтобы быть поближе к своему кумиру. — Ты вроде как интересовался моей внерабочей деятельностью, не так ли? — Я? — удивленно поглядел на него мальчик. — Да, мне шепнул Идзумо, что ты расспрашивал обо мне. Ноя сжал уголки рта и стыдливо опустил глаза. — Да ничего-ничего, я же тебя не ругаю, — усмехнулся актер. — Все в порядке. Я вовсе не прочь, если ты стремишься узнать побольше. Это даже приятно, когда кто-то тобой интересуется. — Правда? — Ну конечно, дурень. Что же в этом плохого? — Да, — неуверенно заговорил мальчик. — Мне в самом деле было любопытно, чем ты занимаешься после выступления. Я наблюдаю это уже не первый раз. Каждый из вас все время куда-то уходит и когда я спрашиваю, другие говорят мне, что по делам. А что за дела такие, я так и не понял? Вроде бы это не относится к обычным обязанностям актеров. — И тебе интересно узнать подробнее? — прищурился Флориан. — Очень, — кивнул Ноя. — Мне все интересно. И все удивляет. Я многого не могу понять, хотя чувствую, что это совсем просто. — Вот как? И что же это? — хмыкнул юноша. — Эм, ну это… Как бы… — Да говори, не стесняйся. — Ну это касается этого вечера… — Этого вечера? — делая удивленный вид, взглянул на мальчика Лилиас. — Да, то есть нет. Не только этого вечера, а вообще. В общем, — Ноя потер затылок. — Я совсем не понимаю, где ты все время берешь деньги. Я кое что уже знаю о здешних доходах, так что просто диву даюсь, как у тебя получается столько иметь. Впечатление, что у тебя нет ничего, чего бы ты не мог себе позволить. Это так здорово! Извини, что говорю это! — воскликнул он и обернувшись к Флориану, поклонился и застыл в полусогнутом положении. — Я знаю, это невежливо! Такое не спрашивают. Но мне стало интересно, каким образом ты столько зарабатываешь и вот… — Какой ты смешной. Столько щепетильности. Ноя поднял голову и встретился с насмешливыми глазами молодого человека. — Ты не сердишься? — Ты и впрямь дурак, — хмыкнул парень. — Чего мне сердиться на тебя? Я прекрасно понимаю, что наблюдая за мной и другими парнями у тебя вполне могут возникнуть определенные вопросы. Это нормально. — Ты думаешь? — Уверен. Послушай, — Лилиас дружески приобнял мальчика за плечи. — Запомни хорошенько, у нас тут нет ничего, чего мы можем стесняться и что можем скрывать друг от друга. Мы все друзья, а от друзей ничего не утаивают. Мы можем говорить о чем угодно и спрашивать друг у друга что угодно без страха быть непонятыми или обиженными. Понимаешь? — Понимаю. — А раз ты с нами, значит, это правило распространяется и на тебя. — Серьезно? — глаза Нои заблестели от радости. — Я в самом деле один из вас? — А думал, не будь ты таковым мы бы брали тебя с собой и я лично приглашал тебя? — Прости. Мне все еще сложно в этой поверить, — произнес Ноя. — Я не думал, что смогу обрести таких хороших друзей. В приюте мне не удалось ни с кем сдружиться по-настоящему. Только попав к Тамасабуро я встретил… — он резко замолчал. — Ты встретил? — вопросительно поглядел на него Лилиас. — Нет, — мотнул головой мальчик. — Ничего. До сих пор в моей жизни не было настоящих друзей, — твердо добавил он. — Я совершенно не знаю, а точнее не знал до настоящего момента, что такое дружить. — Понимаю, — кивнул Лилиас, искоса поглядывая на мальчика. — Друзей найти нелегко. Не редко оказывается, что тот, кого считал другом, оказывается злейшим врагом, которого лучше остерегаться и избегать. — Верно! Так и есть! — возбужденно воскликнул Ноя, которого вновь охватила обида на Сиона. Он сжал кулаки. — О, вижу у тебя был неприятный опыт. Ноя не ответил, а лишь сильнее сжал губы. — Ладно-ладно, можешь пока не говорить, — смеясь, Лилиас махнул рукой. — Ты кажется спрашивал меня о моих многочисленных средствах? — Ах да, но впрочем это не так важно. Тебе наверное дают их родные. Забудь. — Родные? — вскинул брови Лилиас и засмеялся. — Да откуда у меня родные? Шутишь что ли? — Ты сирота? — вздрогнул Ноя и в этот самый миг его сердце пронзила еще одна стрела понимая, что они с этим парнем могут быть гораздо более похожи, чем ему казалось прежде. — А по-твоему будь у меня семья я бы рвал жилы сутками на пролет с семи лет, вместо того, чтобы как все другие дети ходить в школу и бездельничать после уроков? Ноя побледнел. Его сердце взволнованно билось о ребра. Он все сильнее ощущал духовное родство с этим юношей. — Не парься об этом, — улыбнулся Флориан, видя какое впечатление произвели его слова на Ною. — Я ни о чем не жалею. Лучшей судьбы мои родители не могли мне уготовить. Расти они меня как обычного ребенка, я был бы таким же бесполезным неудачником, как и остальные. Так что мать оказала мне услугу, когда бросила меня в роддоме. Она явно была неблагополучной, так зачем мне такая бесполезная мать? Уж лучше прорываться в этом мире одному, чем с таким балластом. — Пожалуй, — пожал плечами Ноя. — Ладно, что-то мы свернули не в ту степь, — хмыкнул Лилиас. — Если тебе так любопытно узнать, как мы умудряемся неплохо жить получая при этом гроши от театра, что же… Я могу тебе рассказать, хм, даже более того, я тебе все покажу. — Покажешь? — изумился и обрадовался одновременно мальчик, моментально переключив внимание с прошлого на настоящее. — Угу. Только уже в следующий раз, окей? — Флориан не договорил, поскольку у него зазвонил телефон. — Да, на углу Кабуки. Подъезжай, — сказал он кому-то. — Что скажешь, хочешь? — обратился он к Ное, окончив говорить. — Еще бы! — Тогда договорились. В следующий раз, беру тебя с собой. — А куда? — Сам увидишь, — подмигнул ему блондин и в этот же самым момент они как дошли до перекрестка. Подъехала черная машина и Лилиас, махнув Ное на прощанье, устремился туда. Ноя с интересом смотрел в салон, надеясь увидеть к кому спешит его друг, но Флориан так быстро заскочил в салон и закрыл за собой дверцу, что времени на то чтобы что-то рассмотреть не осталось. Машина уехала через минуту, а мальчик, вздохнув, с чувством предвкушения будущих событий, вернулся в театр.

***

Мягко ступая по ковру, выстланному в длинном коридоре, молодой человек задумчив и несколько огорчен. Прошло несколько дней с момента его откровенного разговора с Микаэлем и Юичиро, а это именно он, так и не находит для себя успокоения. Да и возможно ли оно при таких обстоятельствах? Когда знания о его тревогах разделил любовник, несомненно стало легче. Ведь распитая на двоих чаша вина меньше одурманит голову, нежели если она будет выпита до дна лишь одним тобой. Теперь Микаэль знал правду о положении Юичиро и что же? Теперь последнему нечего было опасаться и он спокойно в присутствии Шиндо погружался в размышления о своих личных делах, так как тайны не из чего было делать. Правда, надо заметить, что надолго задержаться в этом состоянии ему не удавалось. Видя, что Амане снова «ушел в себя», Микаэль терпеливо ждал некоторое время, и если ситуация не менялась, подходил, садился или ложился рядом, с целью привлечь к себе внимание. Если же и тогда не было никакой ответной реакции и его встречали угнетенным молчанием, терпение юной примы быстро сходило на нет. — Какого Дьявола! — взбеленился он последний раз, когда Юу сидел на постели и придавался раздумьям о своем недалеком будущем, сплошь покрытым тайной, а Мика подошел и, попытавшись отвлечь любовника, стал целовать его. Сначала осторожно, едва касаясь губами щек, виска, лба, затем настойчивей. Затем повернув голову Юу к себе, он прижался к его губам, однако и на это действо не последовало должной реакции. И тогда Мика резко отстранился и выпрямился стоя на коленях и метая глазами молнии, изрыгнул сей гневный возглас. Юичиро даже вздрогнул, настолько неожиданным все это оказалось. — Ты чего? — он в недоумении воззрился на Шиндо. — Это я чего? Нет, это ты мне скажи, ты чего? — А что я? — Что ты как отмороженный? Сидишь, в одну точку уставился и вид такой траурный, будто тебе сообщили, что жить два дня осталось?! — Не преувеличивай, — нахмурился Юу. — Я как раз преуменьшаю, — скрестил на груди руки актер. — В самом деле? Сколько можно? Что с тобой творится? Ты сам не свой эти дни. — Ах, — Юу вздохнул и провел рукой по волосам. — Неужели я снова должен повторяться? — Ты снова об этом?! — раздраженно бросил блондин. — А что, по-твоему я должен вот так взять и все забыть?! — Нет, — иронично отозвался Мика. — Ты должен сидеть тут в глубокой печали, игнорировать все вокруг и меня в том числе! Подумаешь, я тут изнываю от тоски, а глядя на тебя и вовсе удавиться хочу! Кому какое дело? Пустяки, ха-ха, можно не обращаться внимания. — Ты думаешь я так счастлив? — вспыхнул Амане, нервы которого были натянуты как струны и много не требовалось, чтобы он потерял контроль. — По-твоему я тут на пустом месте драматизирую? Да, я задумался, согласен! Может даже на некоторое время забыл о тебе! — Чу́дно! — фыркнул саркастично блондин. — Но, тебе ли не знать, что послужило тому причиной! Я ведь все тебе рассказал, как есть! — О, да, благодарствую! От такой иронии и открытой насмешки Амане ощетинился. — И кажется, проделал это зря. — Может быть! По крайней мере тогда я мог бы считать, что тебя просто временами накрывает меланхолия, а не знать, что ты просто самодур! — Слушай! — уже не на шутку раздраженный тем, что Мика отказывается его понимать, выдохнул Юу, сжав кулаки и сев на постели, устремив гневный взгляд на партнера. — Я не параноик, и если бы ничего не было, не стал бы искать себе неприятностей на пустом месте. Да, мне тяжело, смертельно тяжело, я не знаю, как мне быть, не знаю, чего ждать. Моя жизнь превращается в сущий ад и виной тому только человек, от которого я никогда не ожидал получить удар в спину — моя родная мать! И зная не понаслышке, что моя жизнь рушится, ты ждешь от меня должного участия к себе, так? Кто еще из нас двоих самодур? Неужели не ясно, что мне сейчас не до всех этих глупостей? — А когда тебе будет до глупостей?! Сколько это по-твоему еще продлиться? А? Месяц? Год? Сколько ты намерен избегать меня? Ты притащил меня к себе, а теперь забросил, точно надоевшую игрушку! Если ждешь с моей стороны понимания и смирения — то ты эгоистичный дурак! Я отказываюсь принимать тебя такого! — Отказываешься? Серьезно? — Серьезней не куда! — Что ж в таком случае, — Юу резко встал с постели, бросив при этом холодный взор на Шиндо. — Оставайся сам, раз мое состояние тебе так уж в тягость! С этими словами он направился к двери. — И отлично! Выметайся! Сил нет видеть твою кислую физиономию! — выкрикнул ему вслед Шиндо, а чтобы подкрепить свои слова, схватил первый попавшийся под руку предмет и запустил им в Юу. Тот увернулся и книга пролетела мимо, ударившись о закрытую дверь. Поджав губы, Амане вышел, а Мика выместил остатки злости пнув ногой стул, который с грохотом упал на пол. Юичиро слышал этот звук, но не поспешил вернуться и выяснить, что там случилось. Он также не подумал о тех, кто мог бы услыхать их перепалку. Он был настолько зол, что не думал ни о чем кроме своей обиды. И если на первый взгляд могло показаться, что он направлял ее в сторону любовника, совершенно справедливо накричавшего на него, ибо Юу забылся в очередной раз, то это ошибочное суждение, поскольку корни его обиды и негодования уходили гораздо глубже ссоры с Микой, не будучи таким уж новшеством в их взаимоотношениях. Обладающий более-менее спокойным и выдержанным темпераментом, сознанием Юу все-таки в силу юношеской горячности и порывистости временами овладевали демоны, а что до бывшей примы Кабуки то и напоминать не за чем насколько он был взбалмошен и с какой легкостью выходил из душевного равновесия, которое, собственно, никогда и не являлось его достоинством. Чтобы умерить пыл, Юу направился в ванную, где набрав пригоршню холодной воды, обдал ею себе лицо. Такая процедура проделанная несколько раз дала свой положительный результат и через несколько минут, если и не полное то хотя бы внешнее спокойствие вернулось к Амане. «Нет, он определенно не прав, — говорил себе юноша, глядя на свое отражение в зеркале. — Но разве может он понять меня? У него самого никогда не было родных, его не предавала родная мать, у него не отнимали все, что он имел в угоду какому-то человеку. Да, он перенес свои тяготы, но что до семейных уз и ценностей — от этого он слишком далек. Ему не понять моих чувств, так какой смысл на него обижаться? Похоже, я сильно расслабился и погрузил себя в иллюзию, что раз он обо всем знает, то не будет осуждать меня. Я заблуждался. Микаэль все тот же — требующий к себе внимания и не терпящий даже фантома между нами. Я понимаю, ему не доставляет радости созерцать меня такого. Я сам виноват. В самом деле дал слабину. Я не должен был при нем забываться, вот и получил сполна. Но что я могу, когда мое сердце рвется?.. Когда мне так больно… Так больно…» Именно поглощенного этими рассуждениями мы встречаем его по пути обратно в комнату. Не удивительно, что он хмур и не весел — ссора с любовником, которая наверняка найдет свое продолжение по возвращении в комнату, большие неприятности с родными, не могут делать человека счастливым. — О, только не это! — бормочет про себя Амане, в то время как его охватывает злость при виде отчима, шагающему ему навстречу. «Только бы он меня не зацепил. Ни за что не хочу с ним разговаривать! Ох, и почему он оказался здесь именно сейчас, когда я меньше всего хочу повстречать его!» Но как бы ни было сильно желание Юичиро, тот, как только они поравнялись, смерив пасынка пристальным взглядом, обратился к нему: — Хорошо, что я тебя встретил. — Почему это? — холодно ответил ему Юу, у которого еще не изгладились воспоминания о своем унижении. — Твоя мать просила передать, чтобы ты зашел к ней, как будет время, — он презрительно усмехнулся, словно бы говоря этим «Забавно, неужели эта женщина считает, что ее сын чем-то обременен, кроме как заносить хвосты своему паршивцу дружку». — Она хотела меня видеть? — Она собиралась поговорить с тобой за обедом, но поскольку ты любезно проигнорировал его, она решила сделать это позже. — Я зайду к ней через полчаса. — А почему не сейчас? — поднял бровь Йозеф. — Потому что сейчас у меня другие дела, — сухо отозвался Амане. До чего же тяжело было говорить спокойно с человеком, виновником твоих несчастий! Радует хотя бы то, что он по видимому не стал свидетелем их перепалки с Микой в комнате, потому как не задал ни единого вопроса на этот счет. — Любопытно, — Йозеф искривил губы в неприятной усмешке. — Это какие такие дела у тебя там могут быть? Юу не отвечал. Он прямо смотрел в глаза отчима, выражая тем самым полное превосходство над этим человеком. Йозеф также неотрывно смотрел на него, не желая уступать. — Где твой товарищ? — Микаэль в комнате. И я иду к нему. — А что он не подождет пять минут, пока ты поговоришь с матерью? — хмыкнул мужчина. — Тебе важнее удовлетворить его желание, чем законное желание матери побеседовать с сыном? По-твоему это нормально, игнорировать мать? — Я же сказал, я зайду к маме, но позже, — твердым тоном ответил Юичиро. Лутрин нахмурился. Такой решительности и враждебности он еще не встречал в обычно миролюбивом взоре пасынка. «Неужто так на нем сказался тот наш разговор в моем кабинете?» — Какой-то ты не такой последние дни, — заметил он, снова смерив юношу внимательным взглядом с головы до пят, а соответственно, первым нарушив их установившийся зрительный контакт. Юичиро ничего не ответил, вместо этого он миновал мужчину и пошел к себе. Лутрин оглянулся и несколько секунд наблюдал за ним. Несложно догадаться, что ему крайне не понравилось настроение Юичиро. Что-то в парне показалось ему подозрительным. — Подожди у меня, — процедил он, — посмотрю сколько в тебе останется твердости и спеси, когда я предъявлю обвинение твоему поганому дружку. Посмотрим, что ты тогда запоешь, Юичиро, — и от этой злорадной мысли, его губы искривила недобрая улыбка. «И вот надо было мне оказаться с ним в одно время в одном месте» — Юу вздохнул и, тряхнув головой, словно сим жестом хотел избавиться от навязчивых идей, толкнул дверь спальни, в которую еще недавно решил не входить. Но первая злость прошла, а за ней осталось неуемное желание находиться рядом с возлюбленным. Ожидая продолжения упреков, Юичиро смело шагнул через порог, готовый принять любой удар. Он нашел Микаэля сидящим в кресле и закрывшим рукой лицо. В свете заходящего солнца, Амане показалось, что Шиндо, скрытый от огненных лучей шторой, чересчур бледен. Боже, не довел ли он себя до нервного припадка за то недолгое время отсутствия Юу? Амане затворил за собой дверь с некоторой поспешностью, создав тем самым больше шума, чем требовалось, и тот в свою очередь вырвал гостя из сонма раздумий. Микаэль отнял руку от лица и устремил усталый взор из-под полуприкрытых век на дверь. Завидев Юу он тотчас поднялся. На его лице отразилось волнение, если не сказать раскаянье. Но при всем своем первоначальном порыве, он остался сдержан. — Микаэль, — Юичиро подошел к любовнику, который всем своим видом показывал, что оскорблен. — Я хочу извиниться перед тобой. Я вспылил… Изумрудные глаза Шиндо смотрели прямо, пронзительно. Юичиро понял, что надо добавить что-то еще. — Я понимаю, тебе тоже не сладко, — он вздохнул. — Может даже хуже, чем мне. Я слишком сильно увяз в собственных проблемах и совсем позабыл о тебе. Но я правда в растерянности. Правда. Если бы не происходящее. Ах, если бы только всего этого не было… И тогда, видя, что Юичиро в самом деле раскаивается, Шиндо снисходительно улыбнулся. — Ладно, — произнес он мягко, — оставим это. Тем более, что… — он прошел и сел на постель, с каким-то заговорчески торжествующим блеском в глазах поглядев на Юу, — у меня есть одна идея. — Идея? — изумился Юичиро. Хм, похоже, Мика не был так обижен, как пытался показать. Что же, тем лучше. — Ага, — кивнул актер. — Идея. Пока тебя не было, я тут кое о чем думал и пришел к выводу, что нам просто кровь из носу необходимо узнать о содержании той бумаги. — Что? — Не заставляй меня произносить это еще раз, — нахмурился Микаэль. — Да и не надо. Я тебя отлично понял, да только зачем? Что это даст? — Юу присел рядом с ним на край постели. — Не знаю, — быстро ответствовал Шиндо, — но уверен, что когда ты взглянешь на нее, тебе станет или совсем плохо, хотя куда уж хуже, и так только об этом и думаешь, или же попустит окончательно. Во всяком случае, ты будешь знать с чем имеешь дело. — Было бы неплохо, особенно сейчас. — Ага, когда ты уже погряз в состоянии изгнанного, хотя тебе еще словом никто об этом не заикнулся, насколько мне известно. — Я что и впрямь так погряз? — слабо, виновато улыбнулся Юичиро. — Благо, не совсем. Но ты близок к этому, — сразу же заметил Шиндо. — Тогда и впрямь следует что-то предпринять. Толку сидеть сложа руки. И ты знаешь, — Юу приблизился ближе к Микаэлю, — я думаю, между мамой и Йозефом еще до конца ничего не решено. — С чего такие выводы? — Сам посуди, получи Йозеф то, что ему нужно, разве мы сидели бы тут с тобой так спокойно? — Не поспоришь. Особой любви к тебе этот павлин не питает, про себя я вообще молчу. Предположить, что первым его действием будет попытка избавиться, если не от тебя, то от меня, совсем не трудно. — Я тоже так подумал. Значит, еще не все потеряно. — Я изначально говорил тебе узнать об этой бумаге побольше, — буркнул Шиндо, — а сейчас я просто требую — пойди и выясни, что эта за бумага такая. И успокойся наконец. Ну? — спустя несколько спросил парень. — Честно говоря, — медленно начал Юу. — С того дня, как я увидел эту бумагу меня буквально сжирало любопытство. Позже, обнаружив ее в руках Лутрина, направляющегося в комнату матери, я еще больше заинтересовался ее назначением и когда ты предложил мне в саду узнать о ней побольше… Признаю, эта идея не покидала меня ни на миг. По большей части о том, как именно это сделать я и рассуждал. — И что же ты молчал?! Уже бы давно посмотрели! — Тише-тише ради бога! — испугался Юу и оглянулся к двери. Мало ли вдруг Лутрин последовал за ним и теперь слушает под дверью. — Идея привлекательная, как ни крути, — полушепотом заговорил он дальше, — но существует несколько препятствий. — И каких же? — поднял бровь Микаэль, совершенно отказывающийся думать дальше. — Ну, самая первая и пожалуй самая основная — это Йозеф. Совершенно случайным образом я попал к нему в кабинет. Он забыл запереть его, а я воспользовался случаем. Обычно он держит его закрытым и проникнуть туда без его ведома не представляется возможным. — А ключ? Неужели мы не можем воспользоваться ключом? — Ключ от кабинета он держит при себе. Не буду же я подходить к нему и спрашивать, а не одолжите ли Вы мне, уважаемый родственник, на десять минут ключи от кабинета моего родителя? Однажды я заметил, как Вы прячете там секретные документы и мне хотелось бы на них взглянуть? Так что ли? Микаэль прыснул со смеху. — Из тебя вышел бы превосходный комедиант. Но боюсь, твой отчим не оценит твоего таланта, придется действовать иначе. — Как? — Нужно достать ключ? — Как минимум, — кивнул Амане. — Где он его обычно прячет, в кармане или у него есть тайник? — Даже не знаю… — Выясним, — решительно сказал Шиндо. — Мне кажется это будет не сложно. Правда, я только что встретил Йозефа на этаже. Я так думаю, он шел вниз, так что кабинет сейчас определенно закрыт. — Это ничего. Он ведь когда-то туда вернется, вот тогда и посмотрим. — Откуда в тебе такой энтузиазм? — спросил с улыбкой Юичиро, у которого даже настроение поднялось при виде оживленного лица партнера, которого почему-то привлекали всяческие авантюры. — Все от того, — взгляд Шиндо, обращенный к Юу, внезапно стал серьезным. — Что я не хочу видеть тебя грустным… — О, Мика, — растроганный признанием, прошептал Юичиро и сжал руку любовника. — Чтобы я делал без тебя?.. Актер опустил взгляд и его губы тронула легкая улыбка. Помня об обещании зайти к Терезе, Юу вынужден был оставить Микаэля, после того, как их дела были так или иначе устроены. Скажем прямо, особой желания повидаться с матерью сын не питал. С куда большей охотой он бы остался с Шиндо и вместе с ним обговорил план их дальнейших действий. Возможно покажется странным, что такой человек, как Юичиро ни слова не сказал о моральной стороне проникновения в чужой кабинет, а еще и предварительно стащив от него ключ, но тут должно заметить, что после определенных событий юноша стал менее щепетилен в некоторых вопросах. А если учитывать, что кабинет некогда принадлежал его отцу и находился в доме, который он еще имел право считать своим, то, фактически никаких нарушений он не делал. Во всяком случае, так он объяснял себе свой поступок. Что же до Мики, то на его счет Юу был спокоен. Маловероятно, чтобы любовник заморачивался подобными вещами. Юу вынужден был признать, что для Микаэля главное конечная цель, а пути ее достижения его мало беспокоят. В некотором роде эта черта не особо-то благоволила понятиям Амане и он был бы совсем не прочь обзаведись Микаэль чуть более расширенными понятиями относительно морали, но он принимал изъяны своего божества, делающего его более земным, а следовательно доступным, а временами они восхищали его, вселяя уверенность в себя. Но его добродетель не распространялась на всех одинаково и принять некоторые вещи было крайне тяжело, если не сказать невозможно. Так, например, осознание, что мать, вероятно, пошла на поводу у мужа, презрев желание его исконного родителя не могло не задевать его души. Презирал ли он мать, злился ли на нее за ее слабость? Кто знает… Но так или иначе он всеми силами старался избегать ее общества. Очевидно это стало заметным после нескольких дней и, Юу был убежден, она позвала его сегодня как раз с целью докопаться до причины его отстраненности. Потому он заранее настроился и приготовился к вопросам, которые наверняка в скором времени будут озвучены. Что до Терезы, да, она в самом деле обратила внимание на отчужденность Юичиро. При всем желании сложно было не обратить на это внимание, когда ее сын каждый раз находил причины отказываться от совместных обедов, уходя со своим другом из дома так рано, что когда наступала пора завтрака они уже были далеко и возвращаясь только ближе к вечеру, в лучшем случае просили принести им ужин в комнату. А если же доводилось столкнуться где-то в доме, Юу почему-то отводил глаза и старался поскорее скрыться от взора матери. Все это казалось женщине настораживающим тем более, что она уже успела получить кое какие неприятные сведенья от супруга, пролившего свет на некоторые темные пятна в биографии Микаэля. И то, что ее сын стал так много времени уделять этому парню, чьи истинные намеренья для нее пока оставались загадкой, настораживало мать. Она опасалась влияния, которое оказывал на Юичиро Микаэль (порой, наблюдая за детьми, ей казалось, что Юу просто поглощен своим японским другом, глаз с него не сводит и ловит каждое его слово и жест) и боялась, что если так будет происходить дальше то последствия такого увлечения будет не в их с Йозефом пользу. Помыслить о том, насколько тесно могут быть связаны эти двое она не могла. В их присутствии юноши вели себя довольно обычно и заподозрить, что между ними существует связь, куда более тесная и глубокая чем может показаться на первый взгляд, было достаточно сложно. Тем не менее, то, что ее сын просто без ума от своего товарища она отрицать не смела. И, собственно, поэтому в очередной раз не увидев ни одного ни другого за обеденным столом, она решила выяснить до какой степени ее сын очарован и стоит ли ей продолжать тревожиться. Она пребывала в малой гостиной, что на первом этаже, когда Юичиро вошел в комнату. — Юу, наконец-то ты пришел, — она приветливо улыбнулась сыну и протянула руку. — Ты хотела меня видеть, мама? — юноша приблизился на этот призывный жест. Всем видом он пытался показать, что он ни малейшего представления не имеет о том, почему вдруг она пожелала с ним говорить. — Да, хотела. Присядь. Юу послушно сел на пуф, прилегающий к дивану, на котором сидела Тереза, и устремил на мать вопросительный взгляд. — Как твои дела? — участливо полюбопытствовала Тереза. — Да ничего вроде. Не жалуюсь, — солгал Юичиро. «На что мне теперь жаловаться? Что моя мать меня не любит? Так на это не жаловаться нужно, это достойно принять надо. Ах, было бы у меня еще столько сил для осуществления этого…» На мгновенье промелькнувшая в голове и отразившаяся во взгляде парня мысль не осталась незамеченной для матери, в этот раз следившая за ним. — Очень хорошо, что тебе не на что жаловаться. Хоть кто-то доволен, — она произнесла эти слова таким тоном, что Юу не сумел избежать вопроса, на который подталкивали его. — Ты говоришь так, словно другие несчастны. Почему? Я не понимаю. — Ну конечно ты не понимаешь, — вздохнула мать. — Разве можешь ты заметить волнение матери. — Волнение? А почему ты должна волноваться? — насторожился Юичиро. — Ну как же? Неужели ты называешь нормальным то, что я должна позвать тебя к себе, чтобы спросить как твои дела, когда мы оба живем под одной крышей? Не знаю, вероятно в другой семье в этом не было бы ничего предосудительного, но для нашей семьи, где царит гармония и взаимопонимание, такое положение дел печально. — Но мама! — вздрогнул Юу. «Ну вот и началось…». Все в точности как он и предполагал. — Я еще недоговорила. Я прекрасно понимаю, что ты уже взрослый, что у тебя могут быть какие-то свои интересы, что у тебя в конце концов появились дела, в которые мне не следует вникать. Пожалуйста, я не против. Однако же не стоит перегибать палку. — Не понимаю о чем ты. — Не понимаешь? — подняла бровь Тереза. — Хорошо, тогда ответь мне, где ты был весь этот день? — Какое это имеет значение? — Раз спрашиваю, значит имеет. Повторю, где ты был? — Не знаю, какое это имеет отношение к делу, но раз уж тебе непременно нужно знать, отвечу, мне скрывать нечего, — Юичиро прямо посмотрел на мать. — Мы с Микой провели день в Старе-Место. — Весь день? — недоверчиво покосилась на него Тереза. — Ты же знаешь, что район этот не из мелких. Там полно всяких интересных вещей, осмотр которых займет не один день. Вчера мы так и не дошли до места, которое я более всего хотел ему показать, так что сегодня снова вернулись и продолжили с того, где закончили. — Значит, продолжаются экскурсии? — Не сидеть же нам дома целыми сутками. Неужели ты находишь в моих действиях что-то предосудительное. — Нет, только если ты говоришь мне правду. — Что ты хочешь этим сказать? — нахмурился Юичиро, а внутри вздрогнул, ведь на самом деле знакомство Мики с городом закончилось давным-давно. Они уходили из дому, но никуда конкретно не отправлялись, в основном предпочитая просто без толку шататься по городу и, когда настигал голод, перекусывать в местных заведениях. Тем настроением, в котором Юу с живостью показывал бы Мике те или иные места, он сейчас не обладал, а Микаэля это вообще мало заботило. Он просто молча следовал за Юу, пока не наступала усталость и он не требовал от любовника передышки и внимания. — А сам как думаешь? — Ты считаешь, что я вру? Но для чего мне это? — Я не считаю, что ты говоришь неправду. — Нет, в самом деле, если ты не веришь моим словам, можешь спросить у нашего водителя, который сегодня утром доставил нас прямиком к Тынскому храму! — Ладно-ладно, не горячись. Я вовсе не думала тебя в чем-либо подозревать, я лишь хотела указать на то, что ты так редко появляешься дома, что я не могу улучить и минуты чтобы справиться о твоих делах. Ты находишь это нормальным, Юу? Я не вижу тебя с утра до ночи. Ты постоянно отсутствуешь. Даже сейчас! — Она сменила позу на более внушительную. — Даже сейчас, когда я хотела видеть тебя, мне пришлось ждать! Скажи на милость, чем ты был таким важным занят, что не пришел сразу как только узнал, что я жду тебя? Юичиро закусил губу. Как ответить честно на это справедливое обвинение? — Я жду, — требовательно глядела на него Тереза. — Я должен был переговорить с Микой… — Снова это имя! — возмутилась Тереза. — В последнее время я слышу его слишком часто. Я все понимаю, но почему я, твоя мать, должна ждать, пока ты поговоришь со своим другом? — А что в этом такого? Разве Микаэль не мой гость и я должен оставлять его одного? Со стороны хозяина и правил приличия, это недопустимо. — Но не до такой же степени, чтобы идти сначала к нему, когда тебя зовет родная мать. Или ты испрашивал разрешения можно ли тебе поговорить со мной? — Ты говоришь странные вещи, мама. Какое еще разрешение? — Откуда же мне знать! — бросила Тереза. — Порой у меня чувство, что если этот юноша тебе запретит, то ты и вовсе не придешь! — Мама! — побледнел Юичиро. — Как ты можешь такое говорить? В чем ты его обвиняешь? Амане вспомнил подслушанный разговор родителей, в котором они выказывали свое недоверие в отношении Мики и то, что Юу впал в некоторую зависимость от него. «Она что, боится Мику?» — подумал он, устремив пораженный взгляд на мать. — Юу, я не против друзей и того, что ты уделяешь им время, в конце концов я знаю правила гостеприимства и сама позволила этому мальчику остаться у нас, но всему есть разумный предел. Пренебрегать семейными узами в угоду другому человеку, как минимум не красиво. «И это говоришь ты, которая в угоду Йозефу пренебрегла завещанием папы?» Это колкое замечание видимо отразилось на лице Юу, потому как Тереза нахмурилась. — Что значит это выражение? Ты что, презираешь меня? — Мама! — испуганно воскликнул Юу. — Ну вот! Дождалась благодарности! Мой сын смотрит на меня так, словно это я предательница! Словно это я пренебрегаю им! — А разве это не так?! — выдохнул Юичиро и тут пожалел об этом невольном выпаде. — Что? — распахнула глаза Тереза. — Что ты сказал? — Извини, — тут же стушевался Юичиро, — это случайно вырвалось. Я ничего такого не имел в виду. Прости, мама. — Нет-нет, погоди, такие слова не срываются с языка просто так. Ты что-то не договариваешь. Получается, по-твоему я пренебрегаю тобой? — она вскинула голову и свысока поглядела на сына. — Я которая родила и воспитала тебя, которая дала тебе всё о чем другие дети могут только мечтать, хотя осталась совершенно одна, так как твой отец умер. Я исполняла все твои желания, и это я пренебрегаю тобой? Ну знаешь, это уже слишком… — Мама. Ты все не так поняла. — Да неужели? — взвинчено изрекла Тереза. — Мой сын считает, что я пренебрегаю им, хотя я исполнила его желание, не став препятствовать его переезду в другую страну, в то время как ему в голову не приходило что́ для меня значило, отпустить его от себя. И будучи в ужасном состоянии, чуть было не умерев, я, видя, как он нуждается, нашла в себе силы отпустить его, а потом, без колебаний приняла в своем доме его друга, о котором совершенно ничего не знаю. Я пошла на эту уступку, не требуя даже разъяснений, полностью доверившись своем сыну, который отблагодарил меня заявив, что я безучастна к нему?! Или может ты говоришь так потому, что я позволила себе попросить тебя напомнить твоему другу о правилах поведения в доме? Да? Все из-за этого? — Да нет же! — А по-моему, как раз да, — холодно изрекла женщина. — После того разговора ты начал постепенно сторониться меня. «Я бы так не сказал, — мысленно произнес Юичиро, — это началось после того как я услышал твой с Йозефом разговор». — Значит, я была неправа не позволив нарушать покой в нашем доме, а твой друг, позволяющий себе вольности, прав? Нет, в самом деле, я бы никогда не подумала, что настанет день, когда абсурд заслонит собой здравый смысл! — Мама, да нет же, все дело не в этом! — Тогда в чем? — воскликнула Тереза. — В чем ты меня обвиняешь? — Я вовсе не обвиняю тебя! Я же сказал, это вырвалось случайно. Я совершенно не считаю тебя плохой матерью. Я знаю, что ты сделала все, что могла, все что от тебя зависело, что было в твоих силах. Я ни в чем не виню тебя. — Тогда почему ты бросаешь мне в лицо такие жестокие вещи? — произнесла Тереза совершенно не думая о том, что сама причиняла сыну страдания своими действиями. — Неужели я заслужила их? — Нет, прости меня. Я вовсе не хотел тебя обидеть, я сам не знаю, почему это вырвалось… «А может мне перестать лукавить и сказать все, как есть? — внезапно промелькнула мысль в голове юноши. — Признаться, что мне все известно о ее намеренье относительно наследства? Попытаться открыть ей глаза на истинную суть Йозефа?» — Ну, что же ты замолчал? Вроде собирался что-то добавить? — уязвленная словами сына, резко бросила Тереза. — Мама… послушай… Я знаю, что в последние дни очень мало виделся с тобой. Понимаю, что ты обижаешься. Ведь я обещал заботиться о тебе, ведь мне известно, насколько тебе сейчас трудно, — Юу говорил искренне, несмотря на горечь в сердце. — Я поступил слишком эгоистично позабыв о тебе и о своих обязанностях, как твоего сына. Я слишком увлекся. — Непозволительно сильно, — заметила Тереза. — Настолько, что это уже выглядит подозрительным. — Как это понимать? — Юу, — пристально поглядела на него мать. — То, что ты рассказал мне о своем друге, это действительно правда? Амане побледнел. Он совершенно не ожидал, что спустя время мать снова, причем так спонтанно, затронет эту тему, несмотря на то, что это было очевидным при нынешних обстоятельствах. Казалось все уже в прошлом, но нет. Вновь подозрения. И все это с легкой руки Йозефа. «Похоже, — мысленно вздохнул Амане, — вместо того, чтобы говорить с ней о наших семейных делах, мне придётся наконец открыть ей правду о Микаэле. А то все это уже заходит слишком далеко. Медлить больше нельзя. Не уверен, конечно, что выбрал для этого подходящий момент, сомневаюсь, что в свете недавних событий, это вообще актуально, но, мне кажется, что я должен это сделать прямо сейчас. Уже прошло достаточно времени и ситуация вокруг Мики слишком накалилась, чтобы скрывать правду дольше. Будет только лучше, если я сам расскажу все маме до того, как Йозеф раскопает эту информацию и окрасив ее в выгодные ему тона преподнесет матери совершенно исковерканную и гнусную» — Мама, — медленно начал он. — Я должен тебе кое в чем признаться. Это касается Микаэля… Тереза повернула к нему голову с готовностью слушать. Однако в этот самый момент по доме пронеслась мелодия звонка, возвестившем о приходе незванного гостя. — О, кто бы это мог быть? — удивилась Тереза. — Мы никого не ждали. Может это к тебе? Юу отрицательно покачал головой. — Странно. Ну, может к Йозефу. Продолжай, что ты хотел сказать? Однако Юу не успел открыть рта, как на пороге появилась женщина в сопровождении слуги. — Сюзанна? — воскликнула Тереза. — Здравствуй, дорогая, — слегка взволнованная улыбнулась та. — Ты прости, что без предупреждения. Здравствуй, Юу. Юноша поздоровался в ответ. — Да, ничего, проходи. А что случилось? Ты так внезапно. Сюзанна бросила взгляд на Юу, по которому и мать и сын тотчас догадались, что Сюзанна намерена говорить с Терезой без свидетелей. — Юу, давай договорим позже? — Я сам хотел это предложить, мама, — ответил, вставая, молодой человек. Он прошел к двери и только на пороге бросил тревожный взгляд на явившуюся женщину, которая в прошлый раз как-то странно отреагировала на Мику и тот, в свою очередь, чем-то озадачился. Сюзанна проводила его взглядом до самого выхода и когда тот обернулся, их глаза на минуту встретились. Поскольку прочесть в них ему толком ничего не удалось, Юичиро оставил обоих женщин одних и несколько взбудораженный этим нервным разговором с матерью, поспешил подняться к Микаэлю. Тереза не ожидавшая внезапного визита подруги, предложила той сесть, отметив на ее лицу признаки беспокойства. После того, как подруга отказалась от каких-либо угощений, Тереза, пожав плечами, произнесла: — Хорошо, тогда давай просто поговорим. Вижу ты прямиком из офиса, наверняка, и дома еще не была? — Нет, после окончания дня я сразу поспешила к тебе. — О! — И сказать по правде, я сожалею, что не навестила тебя прямо с утра, ты не представляешь, какой ужасный выдался день. Я то и дело порывалась позвонить тебе. — Так почему не позвонила? — улыбнулась госпожа Лутрин. — Потому что… — Сюзанна умолкла, в последний раз обдумав свое намеренье. — Прежде чем говорить с тобой, я должна была кое в чем убедиться. — В чем же? — Тереза, скажи, — не отвечая на вопрос, произнесла Сюзанна. — У вас все хорошо? — Что ты имеешь в виду? — Ничего такого не происходило или может быть были какие-то известия, которые тебя бы поразили? В общем, не случилось ли ничего необычного? Женщина задумалась. Одновременно она поглаживала рукой живот, словно бы успокаивая то существо, что сейчас могло бы разволноваться. — Да нет, — ответил она. — Ничего подобного. Сюзанна закусила губу. — Ты уверена? — Может ты скажешь конкретнее на что я должна обратить внимание? — сдвинула брови Тереза. — Как будущую мать и женщину меня беспокоит множество вещей, но ничего из этого не стоит того, чтобы уделять этому все мое внимание. — Значит, все в порядке? — Могу тебя уверить. — И никто тебя не настораживает? — Какой странный вопрос. Кто может настораживать меня? — Я не так выразилась, прости. Я хотела сказать, ты никого не подозреваешь, ни в ком не сомневаешься? — А почему я должна кого-то подозревать, в ком-то сомневаться? — все еще недоумевала Тереза. — Ох, ты говоришь сплошными загадками, — с долей недовольства заметила она. — Вот уже десять минут, как я в полном недоумении и мне хотелось бы уже начать понимать о чем речь. А то чувствую себя довольно глупо. «А может она намекает на мои отношения с Йозефом? — подумала она. — Может быть ей что-то стало известно? Говори же скорее, черт возьми, сколько можно испытывать мое терпение!» — Что ты имеешь в виду? — настойчиво повторила Лутрин. — Позволь мне прежде еще спросить. — Гостья ощущала в каком дурацком положении находится не спеша открывать причину своего визита. А причиной тому явилось волнение, испытанное ею, когда она шла к дому подруги. С самого начала, когда она уходила утром от Ракель, убежденная в своих намереньях, женщина несмотря на решимость все же не хотела бросаться ложными обвинениями и прежде чем обговаривать с Терезой личность ее юного гостя, хотела удостовериться окончательно тот ли это юноша или ей только показалось. Случай не заставил себя долго ждать, и когда она следовала по тропинке к дому, то увидела в окне второго этажа лицо юного Адониса. Последние капли сомнений испарились в один миг. Она во второй раз узнала актера Кабуки, который однажды потряс ее женское воображение своей игрой. Тереза сделала нетерпеливый жест в ответ на просьбу подруги. — Позволь спросить тебя о вашем госте. Том самом мальчике, которого Юичиро пригласил к себе. — А что это ты вдруг заинтересовалась? — подняла брови Тереза, в душе почувствовав облегчение, поскольку дело определенно не касалось ее мужа. — Я лишь хочу услышать твое мнение о нем. — Какое у меня может быть мнение о нем? — усмехнулся хозяйка дома. — Обычный мальчик и только-то. Стоит ли вообще об этом говорить? Очевидно, что она не была намерена распространяться о том, что ее супруг питает к этому юноше недоверие и что она сама уже в достаточной мере прониклась им, особенно, наблюдая как ее сын поглощен этим парнем. — И все же, — настаивала подруга. — Я абсолютно тебя не понимаю. Ну, хорошо, раз уж тебе так любопытно, что ты позабыв обо всем сразу же после работы нанесла мне визит, раз тебе так не терпится знать, отвечу, что пусть появление Микаэля в нашем доме и стало некоторой неожиданностью, благодаря стараниям моего сына, я совершенно спокойно отношусь к нему. Он определенно вызывает положительные чувства, хотя, на мой взгляд, — она на мгновенье задумалась. — Что? — с волнением поглядела на нее подруга, надеясь в глубине души, что та сама назовет те качества, о которых она сама предпочла бы не упоминать вслух. Она надеялась если и не на проницательность подруги то хотя бы на ее осведомленность. — На мой взгляд ему не достает воспитания, — поразмыслив с улыбкой заметила Тереза. Такой ответ разочаровал гостью. Она поняла, что ее подруга совершенно ничего не знает и ни о чем не догадывается в противном случае, говорила бы несколько в другом тоне. Но нужно было удостовериться окончательно. — Ты полагаешь? — она пристально взглянула на хозяйку. — Да, но разве можно рассчитывать, чтобы люди его возраста обладали идеальным тактом? Требовать от них полного соблюдения приличий пожалуй смешно, однако будь я на месте его матери, я бы приложила больше усилий на то чтобы втолковать своему сыну, как следует вести с себя в приличном обществе. — Он чем-то не угодил вам? — Не то чтобы, — уклончиво отозвалась Тереза. — Просто в его поведении есть какие-то моменты, которые мне не очень ясны. Но быть может это все от того, что я недостаточно хорошо его знаю. Вот Юу осведомлён куда лучше. — Юу? — Ну да. Он познакомился с этим мальчиком, пока жил в Киото, они жили на одном этаже. А когда Юичиро решил уезжать, он пригласил его к себе. К тому же, так совпало, что у Микаэля были затруднения в отношении с родными на тот момент. — Затруднения с родными? — вздрогнула Сюзанна. — Тебе они известны? — В общих чертах. Ничего необычного. Просто конфликт между родителями и детьми. — И что же? — Ну вот мой сын сглянулся на его переживания и предложил ему погостить у нас, пока у него дома все не утрясется. Банальная история. Последней фразой Тереза хотела показать, что говорить об этом ей не хочется, однако подруга пришла сюда не для того, чтобы уйти, не сказав главного. — Значит Юу хорошо знаком с этим молодым человеком, с его семьей? — Полагаю, что так, — устало ответила Тереза, которой уже изрядно наскучил этот разговор и она была бы не прочь остаться одна и обдумать свои собственные дела. — А вам он что-то о них рассказывал? — Боже, да зачем? — всплеснула руками Тереза. — Какое мне дело до родителей этого парня? Почему я должна спрашивать о них что-либо у сына? Меня это не касается. Не понимаю почему мы говорим о таких пустяках! Сюзанна окончательно поняла, что подруга ни о чем не подозревает. Ибо в противном случае ее реакция была бы явной, так как она по природе была не их тех женщин, которые питая к кому-то неприязнь или любовь умеют в достаточной мере владеть собой, чтобы не выдавать себя. — Тереза, я должна тебе кое-что сказать, — Сюзанна серьезно поглядела на подругу. — Только не знаю, как ты к этому отнесешься… — Ну, говори же. Мне кажется, что после такого долгого вступления я уже ничему не удивлюсь. — Как знать. Хочу только предупредить, что когда я тебе расскажу о том, что знаю, твое мнение относительно некоторых вещей может сильно поколебаться. — О, невыносимо! Я сгораю от нетерпения! Зачем ты заставляешь меня так волноваться?! — В общем, — Сюзанна собралась с духом и посмотрела на подругу тем глубоким и печальным взглядом, который говорит о жалости одного человека к другому, — я имею все основания полагать, что твой сын тебя обманывает.