One of a kind, they say, they've never seen before – Investigate the aberration, disorder in the core; I never tried to hide away or tried to keep your pace: You walk me to the slaughter with a smile upon your face...
Коррибан выглядит, как кошмар наяву. Янтарное небо в белёсых прожилках, голые скалы, старые высушенные русла рек, безжизненная серая земля, безветрие, холод. И тишина. Не та, спокойная и лёгкая, когда можно наслаждаться покоем. Нет, в этой тишине кто-то есть. – Рей, мне не по себе, – Финн ёжится, сжимая пальцы на бластере и рукояти виброножа. Я в который раз жалею, что он ещё недостаточно обучен, чтобы собрать сейбер. – За нами будто следят. – Не сомневайся, так и есть, – я хмуро оглядываюсь, сходя с трапа. Присутствие Тёмной стороны чувствуется повсюду. Она давит, душит, пускает мерзкие мурашки по спине, жжётся где-то в затылке навязчивым вниманием. Нас определённо заметили. Долина, где мы приземлились, полна каменных строений. Похожие друг на друга здания пирамидальной формы выстроились вдоль горных склонов слева и справа от широкого пути. Здесь ничего не растёт – но точно есть жизнь. К сожалению. – Что мы будем делать теперь? – спрашивает Финн. – У тебя есть хоть какой-то план? – Отвлечь внимание Тьмы от Галактики, – отвечаю я. – Если в общих чертах. – Отличный план, – неестественно-высоким голосом отвечает Финн с плохо скрываемым ужасом на лице. Я расчехляю сейбер и слегка безумно улыбаюсь одним уголком рта. Мужчины из рода Соло ещё будут мной гордиться. Если я выживу. – Ну и как мы это сделаем? – Финн излучает скепсис, но продолжает идти следом. Звук наших шагов приглушают пыль и песок на плитах. – Встанем посреди долины, и ты помашешь сейбером? Можем ещё покричать, что несём Свет, возмездие, мир и любовь… Ай! Я встряхиваю рукой после мощного подзатыльника и отвечаю: – Есть способ эффективнее. Используй Силу, мой юный падаван, – я ухмыляюсь и сажусь прямо на пыльные камни, скрещивая ноги. – Для местной фауны это должно быть как красная тряпка для банты.From the cradle to the madhouse, a twisted mind; There's no way out of this hell for twisted mind, There's no way out, There's no way out!
Я закрываю глаза и призываю Свет. Весь, какой могу. – Я всё понял. Ты сумасшедшая. Но я всё равно с тобой, – вздыхает Финн и, чуть помедлив, присоединяется ко мне. Потоки Силы становятся ощутимее; мы ощущаемся как два огонька посреди бескрайней Тьмы. Она так густа и подвижна здесь, что похожа на исполинский клубок шевелящихся змей. Я почти слышу их шипение – а потом понимаю, что оно мне не чудится. Внутри каждого здания в долине – внутри каждой ситхской гробницы – просыпаются звери. Я слышу их рык, стук когтей, скрежет их зубов, свистящие звуки и шорохи. Но это не самое страшное. Я вижу на изнанке своих век прозрачные силуэты, встающие над саркофагами; я слышу их гомон, я чую их связь со стаями, что живут в их гробницах. Их шёпот неразборчив, язык незнаком – но они будто просят о чём-то, с ними что-то неправильно, что-то не так… Они будто… – Рей, берегись! – кричит Финн; я выпадаю из транса как раз вовремя, чтобы перекатиться в сторону, уходя из-под зубов бросившейся на меня твари.You've come to see the healer, so don't you be afraid: They call me tranquilizer, I'm here to isolate; We paint in black and white – and you're the dirty in between, Monstrosity of nature, a virulent disease!
Я вскакиваю и активирую меч. Тук’ата – жуткая иглозубая тварь с острыми рогами и красными глазами – глухо рычит и бросается на меня снова. Рядом Финн отстреливается от ещё одной гончей; спустя пять выстрелов и три взмаха сейбера оба зверя мертвы. – Ну, что я могу сказать… Не знаю насчёт «отвлечь внимание» – но привлечь его у нас получилось, – резюмирует Финн, глядя вокруг. Изо всех гробниц в пределах видимости – а может, и не только – одна за другой на свет выходят новые и новые тук’ата. Между зданий мелькают зелёные чешуйчатые хвосты и слышно знакомое шипение. А где-то в горах раздаётся рёв чего-то очень, очень большого. – Нам нужно забраться повыше, – сглотнув, говорю я. Финн кивает. Мы бежим к ближайшему склепу, я Силой забрасываю своего недоученного напарника на крышу и поднимаюсь следом, разрубив одну гончую и чудом увернувшись от когтей другой. – И что теперь, мой сумасшедший командир? – Финн тяжело дышит, на лбу испарина, он целится в густеющую толпу монстров у нас под ногами. – А теперь мы молимся, чтобы на Корусанте нас никто не подвёл, – говорю я и поднимаю меч. Уверенности в моём плане у меня нет никакой. – Налетай, зараза, – говорю я сквозь зубы, сметая Силой первую волну тук’ата. – Пора лечиться. Это место, где началась болезнь всей Галактики. Очаг заражения. И всё, что я могу сейчас сделать, – это посылать волны Света в орду чудовищ, стекающихся к нашей гробнице. И кромсать тех, кто всё-таки добрался сюда. Вот только Света может оказаться недостаточно. Нас с Финном может быть недостаточно. Меня может быть недостаточно. Потому что мир на самом деле болен не Тьмой – он болен Дисбалансом. И это много, много хуже. И я с болезненной отчётливостью понимаю: то, что мы сейчас здесь – отстреливаемся, размахиваем сейбером и виброножом, атакуем Силой и пытаемся быть Светом в окружающей Тьме – это всё чистое, концентрированное… – Безумие.From the cradle to the madhouse, a twisted mind; There's no way out of this hell for twisted mind, There's no way out, There's no way out!
– Ну форменное безумие же, По. Ну кто так делает, внаглую-то? – Я так делаю, родная. И на всякий случай, если нас вдруг повяжут – знай, Блисс: я… – Завали, Дэмерон. Нас не повяжут. Не смей сдаваться: мы тут под носом у Сената крадём самого опасного узника из самого засекреченного подземелья Корусанта. Нас ждёт или смерть на месте, или победа по всем фронтам. Так что скажешь мне всё, когда выберемся – или замолчишь навеки. – Может, вы закончите уже миловаться и замолчите оба прямо сейчас? Я пытаюсь рассмотреть план катакомб, а вы нещадно палитесь! – Прости, Роузи, всё, мы могила! – По, вот сейчас неудачная формулировка была. – Ну извини, не мастер говорить… – Цыц! Мы близко. Три фигуры крадутся по узкому коридору в кромешной темноте. Только очки ночного зрения позволяют им видеть. Да и смотреть особо не на что: стены, низкий потолок, выступающие кое-где световые панели погашены. Темнота прячет их от возможной охраны, даёт ещё немного шансов на успех. Однако пока что им никто не встретился. – Чуть не сбилась с подсчётом поворотов из-за вас… Без карты мы бы тут вообще навсегда застряли. – Хорошо, что Чуи притащил R2. Никогда не видел, чтобы так быстро взламывали базу данных. – Я вообще не думала, что базу данных Сената можно взломать… Осторожно на входе: мы, кажется, пришли. Створки двери раздвигаются с тихим шелестом. Сигнализация отключена: старый дроид не подвёл их и здесь. Справа раздаётся шелест и стрёкот – будто что-то живое ползёт по стене в их сторону. В помещении горит свет, и очки приходится снять. – Ох ты ж… Это и правда он. – А кого ты тут ожидал увидеть, Джаббу Хатта?Can't you see, can't you see That you are not like anyone? You'll never see through anyone else's eyes; And who am I to certify the sanity of a twisted mind, A victim of perception, a twisted mind...
У дальней стены просторного зала подвешена самая компактная тюрьма на свете. Карбонитовая пластина в раме-стабилизаторе поблёскивает неровной чёрной поверхностью. Человек, чьи контуры проступают сквозь окаменевшую оболочку, застыл, вытянувшись в струнку и сжав кулаки. Подбородок упрямо задран вверх, губы плотно сжаты. Решительно непонятно одно: зажмурился ли он при карбонизации. Потому что по карбонитовой скорлупе на его глазах бежит глубокая ветвистая трещина. – Это как вообще? Это откуда?! Они его что, роняли при перевозке? – Это вряд ли, По. На Рена им плевать, но они не рискнули бы Рей. Так что наверняка были осторожны. – Тогда я ничего не понял. – Эммм… Джедайские фокусы? – Тогда уж ситхские, Роузи. – Там какие-то ящерицы на стенах. Если это исаламири, то он бы ничего не смог сделать, даже будь он в сознании. – Но их же выводят для кормёжки, наверное?.. – Да крифф их знает. У нас мало времени, девочки. Вернём этого красавца в мир более-менее живых.Misprizing, chastising, Subhuman, fragmentizing, Sensation, aberration, Repulsive, tantalizing…
Три пары рук отстёгивают крепления на стене. Боковая панель контроля температуры переходит в режим разморозки, повинуясь маленьким, но цепким девичьим пальцам. Ящерицы шипят у двери, оглядываются, проскальзывают в так и не закрытый проход. По карбониту ползёт трещина. Вторая. Третья. Чёрные осколки падают на пол. Следом за осколками вперёд валится человек. Руки, выставленные вперёд, подламываются; тёмную фигуру трясёт от холода. Белые губы размыкаются, и раздаётся еле слышный хрип: – Где… она?.. – Мы отведём, – сильные мужские руки вздёргивают его на ноги, девичьи – набрасывают тёплый плащ. – Мы отведём тебя, Бен. «Лишь бы ты тут не начал сходить с ума, когда узнаешь, где она на самом деле.»From the cradle to the madhouse, a twisted mind; There's no way out of this hell for twisted mind, There's no way out, There's no way out!
– Будьте добры... Пожалуйста... У меня и моего друга важное послание к Канцлеру Иматту. Джесс сперва показалось, что она всё же двинулась от недосыпа и галлюцинирует. Перед её столом в приёмной канцлера стоял, пошатываясь, золотистый протокольный дроид. Пава моментально узнала его. Но что он здесь делает? – Дроид Леи?! Три-Пи-О? – совершенно седой, но крепкий мужчина молодцеватой походкой вышел из кабинета – и замер, удивлённо оглядывая визитёров. – Ты здесь откуда?.. Кто тебя послал? Ты проходи ко мне, проходи. Я слушаю. – Канцлер Иматт, добрый день! Я давно не видел Вас. Как поживаете? Ах, да… Я пришёл к Вам исключительно как посредник. Мои друзья – По Дэмерон и остальные – позже хотят поговорить с Вами лично... Но сейчас я всего лишь привёл к Вам моего приятеля, Би-Би-8. Он говорит, что сделал запись, которую Вы обязаны послушать. Он немного фамильярен, простите его. Скажите, пожалуйста: насколько Вы доверяете генералу Брансу?.. Седые кустистые брови сошлись, складки расчертили загорелый лоб. Калуан Иматт обратился в слух. ...Канцлером майор Иматт был назначен временно и в спешке. Предыдущий Сенат был уничтожен, не все планеты успели выбрать новых представителей – а Новейшей Республике нужен был лидер. Было решено пока остаться на военном положении, включить в Сенат остатки Сопротивления – и выбрать временным канцлером самого опытного из них. Калуан много лет помогал Органе и завоевал её абсолютное доверие. Он понимал: многие из тех, кто поддержал его кандидатуру, сделали это в память о Лее. Время (пусть пока и недолгое) показало, что Иматт – именно тот гений, что может господствовать над хаосом, который представляла из себя нынешняя Республика. Жёсткий и решительный, хитрый и бывалый воин, Калуан заставил новый Сенат работать сообща – и мало-помалу наводить порядок в большей части Галактики, вверенной ему. Однако за всем сразу Канцлер уследить не мог чисто физически. Ему нужны были доверенные лица, которым можно поручить часть дел. Поэтому он собирался наделить чрезвычайными полномочиями своих соратников из Сопротивления – генералов Дэмерона и Бранса. Но не успел. За два последних дня всё перевернулось с ног на голову и превратилось в сумасшедший дом. Дэмерон отправился в самоволку – а чрезвычайно уполномоченный Бранс, судя по записи дроида, оказался чрезвычайным засранцем. – Ну Теслин, сарлачья ты задница… – сквозь зубы проговорил злой как крифф Канцлер Иматт. – Ты у меня ещё узнаешь, почём на Татуине спайс… Джесс!!! – громыхнул он внезапно. Дроиды перед ним синхронно отшатнулись, а в двери кабинета сунулась перепуганная брюнетка. – Экстренный сбор Сената, сейчас же! Всех созвать! А генералу Брансу, – ядовито добавил Калуан, поднимаясь из-за стола, – я сообщу лично…