Я сделаю всё ради тебя.

Украина не мог сосредоточиться на конкретной вещи. Ему на столько хотелось есть, что создавалось ощущение, что его организм начинает поедать самого себя. Наручник давил на руку, когда он пытался встать с кровати в очередной раз. В горле пересохло от жажды. Голова раскалывалась. Но он понимал, что должен держаться. Он понимал, что не должен контактировать с ним. Но сам УПА напоминал о себе. Ключи пролезли в замочную скважину и дверь открылась. — Я, конечно, хочу, чтобы ты умер, но во мне есть хотя бы капелька человечности. — УПА держал в руках тарелку с едой. По запаху напоминало кашу. — Удивительно, — Украина посмотрел на него с презрением. — Я на сто процентов уверен, что ты добавил туда яд. — Сын, если бы я хотел, ты бы уже валялся в подвале. — А ты не хочешь? Ты же сам сказал, что хочешь, чтобы я сдох поскорее. — Слушай сюда, щенок, — УПА поставил тарелку на стол и приблизился к Украине. — Я же сказал, что тебе не стоит нарываться. — Да убей ты меня уже! — Украина резко встал с кровати, не обращая внимания на боль в руке от наручника. — Просто убей меня! Или тебе это не под силу? — Я не хочу, чтобы ты умер так быстро. — Тогда чего ты хочешь от меня? УПА взял Украину за подбородок и приблизил к своему лицу. — Я хочу видеть то, как ты страдаешь. Я хочу слышать твои крики, твой плач. Я хочу причинять тебе боль. Я хочу видеть, как на твоём теле появляются новые ссадины и следы от побоев, понимая, что это сделал я. Я хочу, чтобы ты страдал. Долго страдал. Мучительно. И никто тебе не поможет, Украина. — УПА приблизился к лицу Украины на столько близко, что тот мог чувствовать дыхание своего биологического отца. — Никто. — Больной ублюдок! — Свободной рукой Украина оттолкнул его от себя. — А ты чего-то другого ожидал от меня, своего отца? — УПА стоял перед Украиной и зверски улыбался. — И ты точно такой же. — Ты не достоин звания отца! Моя мать спасла меня, пытаясь защитить от тебя! — И кто это тебе сказал? СССР? — Он ухмыльнулся. — Нашёл, кому верить. Он же врёт вам постоянно, как вы не понимаете? Он ненавидит вас. Всех. — Если бы ненавидел, мы бы не жили с ним и не называли его своим отцом. Он воспитывал нас, защищал и учил жизни. Он никогда не врал нам. — Но его здесь нет. И никто не сможет защитить тебя. — К чему ты клонишь? — А ты сам не понимаешь? — УПА толкнул Украину на кровать и навис сверху. — Какого хрена ты творишь?! — Украина начал отталкивать его от себя, но УПА лишь схватил его за запястья и прижал к кровати. — Отпусти меня! — Даже не пытайся сопротивляться. Веди себя нормально, а не то я сделаю тебе гораздо больнее. УПА жадно впился в губы Украины. Тот же пытался ударить его ногой, но это было бесполезно. Он не стал задерживаться на его губах и спустился ниже, к шее. Впиваясь в неё своими зубами, УПА слышал просьбы Украины о прекращении, но его ничего уже не останавливало. Посмотрев на сына и убрав одну руку от его запястья, сразу же захватив его второй рукой, УПА принялся снимать футболку сына, но тот не поддавался. — Успокойся, отродье, — УПА дал ему пощёчину. — Или ты сделаешь себе же хуже. Следом за футболкой Украины на пол отправилась и его футболка. УПА начал снимать штаны с сына. — Нет, пожалуйста! — Украина вырывался и дёргался, что раздражало старшего. Отцепив наручник от кровати, УПА зафиксировал им вторую руку Украины. — Поднимайся. — УПА встал и схватил Украину за руки, заставив сесть на кровать. Растёгивая ширинку своих тёмных джинс, он произнёс: — Кому-то придётся немного поработать.