Правило неприкосновенности

Гул множества голосов, яркие лучи стробоскопов, освещающие просторное помещение, диджейская стойка прямо посередине зала, длинная стойка бара с двумя симпатичными барменами, клубы дыма и дрожь пола под ногами от того, с какой силой долбят басы в колонках. Потрясающе… Здесь прям в воздухе витает ощущение свободы, расслабленности, и подкупает то, что никто не знает тебя. И ты никого не знаешь. И все вокруг пьяные, значит, можно творить всё, что пожелается, и не бояться, что кто-то осудит! – Как же здесь классно! – кричит Кюхён, осматриваясь по сторонам с широко открытым от восторга ртом. Стоя за спиной младшего, Хёкджэ переговаривается с Хэ, указывая ему куда-то в зал, и, кивнув, уходит в сторону бара, а Донхэ, приобняв омегу за плечи, ведёт его к столику, который они заранее бронировали. Столик, к большой удаче, – или удачному заказу Хёка, – находится в самом углу, к тому же место больше напоминает вип-зону, тоже немного огорожено высокими перегородками от других столов, видимо, чтоб гости не мешали друг другу развлекаться. Пробиваясь через толпу танцующих людей, Кюхён кусает губы в попытке спрятать довольную улыбку и, опустив голову, смотрит в пол, полностью подчиняясь Донхэ, который, обнимая за плечи, ведёт его через танцпол. Так приятно чувствовать его руки на плечах, чувствовать его защиту, как он своим телом отгораживает от чужих людей… – Садись! – кричит Хэ, указывая младшему на круглый стол с табличкой "забронировано". – Хёкджэ сейчас принесёт напитки! – Мне реально можно пить? – поднимает брови Кюхён, делая при этом большие оленьи глазки. – А ты как хотел? Трезвым танцевать не получится! – смеётся в ответ старший и, положив пластиковую табличку надписью вниз, плюхается на мягкий диван, имеющий форму полукруга. Оправив кофту, чувствуя себя неуютно в толпе людей, Кю садится рядом с Донхэ и придвигается к нему поближе, едва касаясь бедром бедра хёна, неосознанно ища у него защиты. Здесь сли-и-ишком много людей, и так громко долбит музыка, и все улыбаются, танцуют, кто-то целуется, за соседним столиком звенят пивные бутылки и раздаётся громкий возглас, перебивающий биты, по глазам ударяют лучи софитов, и… всё тут такое интересное, необычное, всё так любопытно! Только что там Хэ говорил про танцы? "Не-не-не, я точно так дрыгаться не буду, просто посижу и выпью", – сам себе даёт обещание Кюхён, наблюдая за неистово вытанцовывающими парнями и девушками на танцполе. Вскоре к их столику, пробиваясь через толпу и держа над собой целый поднос стекла, подходит симпатичный официант с приветливой улыбкой, следом за ним к столику подползает Хёкджэ, аккуратно обогнув слишком активно танцующую компанию девушек, и с шумным выдохом падает на диван, горящими глазками наблюдая за официантом, расставляющим напитки. "Да, хён явно бухарик", – делает вывод Кю, исходя из того, сколько алкоголя заказал альфа. Тут какие-то цветные коктейли со льдом, шоты, выстроенные в линию, три бутылки пива, две изумрудных бутылки соджу, бутылка Колы, прозрачное ведёрко со льдом, и три пустых бокала. Сквозь музыку юноша слышит, как Хёк говорит что-то официанту о закусках, тот кивает в ответ и, поклонившись, уходит. Видимо, парень заказал ещё что-то на закусь несмотря на то, что дома они плотненько поели. – Хэним! – наклонившись к уху Донхэ, обращается прозвищем Кюхён. – Обещаю, я отдам деньги за себя, как вернёмся домой! – Расслабься! – улыбается в ответ старший, кладя руку на колено юноши и слегка его поглаживая. – Мы здесь частые гости и у нас большая скидка, так что просто пей и не думай о деньгах! – Мне неудобно! – всё равно пытается переубедить его Кюхён. – Неудобно будет мне, если ещё раз заговоришь о деньгах! – омега даже не замечает, как к ним придвигается Ынхёк, и вздрагивает от испуга, когда старший зажимает его с другой стороны и кричит, наклоняясь к уху. – Не думай ни о чём, просто расслабься и выпей! Сейчас танцевать пойдём! – Я не умею! – Да тут никто не умеет! – смеётся Донхэ, отклеиваясь от младшего и тянясь к высокому пивному бокалу с красивым зелёным коктейлем, похожим на Мохито. – Держи, попробуй! Пара таких коктейлей, и ты мастер танцев! – Он отдаёт Кюхёну бокал, который тот с благодарным поклоном принимает двумя руками, а сам берёт себе обычный стакан с Колой и поворачивается к парням, будто бы собираясь произнести тост. – За знакомство! – расплывается в широченной белозубой улыбке Хёкджэ, поднимая свой бокал, в котором плавают кусочки лимона и что-то красное с газиками, и протягивает его младшим, чтоб звонко чокнуться стеклом. Глянув на альф, втянувших свои напитки через трубочку, Кюхён вздыхает, сглатывает слюну и тоже пробует свой коктейль, присасываясь к чёрной трубочке. Вау. Неплохо. Вкусно и алкогольно. Правда смахивает на Мохито. Только газики противно в нос отдают. – Эй, всё хорошо? – заметив, как сморщился Кюхён, спрашивает Донхэ, тоже щурясь от большого количества газа в напитке. – Да, да, – быстро моргая, чтоб избавиться от подкативших слёз, кивает омега, – а ты пить не будешь? – Я пью, – невозмутимо пожимает плечами Хэ, и протягивает юноше свой стакан с Колой, – попробуешь? С пару секунд посомневавшись, Кюхён всё же наклоняется и, коснувшись губами пластиковой трубочки, отпивает немного из стакана хёна, готовясь ощутить только сладкий вкус Колы. Но быстро понимает, что хён не врёт, когда во рту остаётся горький привкус вискаря, а в голову бьёт крепкий алкоголь. Ни хрена себе хён попить! Он же так быстро опьянеет! Это ж кого ещё придётся на руках из клуба домой тащить? Несмотря на плотненький ужин, алкоголь очень быстро действует на непьющего Кюхёна: после первого коктейля он чувствует себя более раскрепощённым, а после второго, такого же, как у Донхэ, он чувствует, как голова слегка пошла кругом. Приятные ощущения. Такая лёгкость, и спать хочется, и создаётся мнимое впечатление, что в таком вот состоянии можно творить всё, чего душа захочет. Смотря на сонно хлопающего глазками Кюхёна, Хёкджэ переводит взгляд на Донхэ, разом вкидывает в себя шот и, поморщившись, кивает парню в сторону танцпола, намекая, что пора бы потанцевать. И младший, улыбнувшись и подмигнув своему альфе, согласно кивает в ответ, поднимаясь с дивана. – Идём танцевать! – зовёт Хэ, протягивая юноше ладонь в приглашающем жесте, на что тот в ответ отрицательно мотает головой из стороны в сторону, поджимая губы. – Не бойся, мы научим! Ты просто помни, что все пьяные и никто тебя не знает! Отрывайся! – Поднимай зад, донсен! – вторит Рыбке Хёкджэ и, резво вскочив на ноги, будто и не пил вовсе, хватает омегу за руку и тянет его за собой. А поскольку блондин сильнее – да и сопротивляться особо нет сил – Кюхён закатывает глаза и поднимается, выходя вместе со старшими на танцпол. В правдивости слов старших о том, что никто здесь не умеет танцевать, юноша убеждается сразу, едва попадает в живое море людей. Все просто прыгают, извиваются, двигают руками-ногами, девушки красиво касаются волос, кто-то танцует в паре, и повсюду чувствительного носа омеги касаются приятные ароматы других альф и омег, приглушённых подавителями и духами. Здесь, в самом центре танцпола, чувствуется такая бешеная энергия, что не поддаться ей просто невозможно. И Кюхён, следуя примеру старших, отпускает себя, закрывает глаза и… начинает танцевать. Коряво и нескладно, но он танцует в ритм долбящим битам, поднимает голову, подставляя лицо ярким софитам, и улыбается, чувствуя небывалую лёгкость и подъём энергии. Из головы вылетает всё лишнее, хочется только больше и больше двигаться, и все проблемы и тревоги сейчас кажутся чем-то далёким и не таким уж важным. Офигенное чувство. Рядом, окружая его с двух сторон, активно дрыгаются Донхэ и Хёкджэ, причём, как успевает заметить Кю, они время от времени будто бы синхронизируются, выполняя одни и те же движения с точностью до миллиметра и с разницей всего в секунду, что наводит мальчишку на восторженную мысль "какие они классные танцоры". И эту мысль старшие подтверждают спустя десять минут: заказав любимую песню на стойке диджея, парни возвращаются в центр танцпола и, как только в колонки ударяет их песня, начинают слаженно, синхронно танцевать, явно заучив этот танец ранее. Всего через пару секунд Кюхён вдруг с удивлением осознаёт, что он стоит в первом ряду большого круга, образовавшегося вокруг Хёка и Донхэ, и вместе с другими посетителями клуба с восторгом наблюдает за профессионально отточенными движениями парней. Кажется, их тут многие знают, если судить по количеству свиста и одобрительных возгласов людей, да и диджей, видимо, тоже прикормлен, раз знает, в какой момент использовать музыкальные эффекты, замедление, и поддать пару в дым-машине. Господи, какие же они шикарные… Так слаженно двигаются, соприкасаются руками, обнимаются, а как они друг на друга смотрят! Два идеала во плоти. И все взгляды направлены только на них! "С ними так круто проводить время!" – думает Кюхён, глядя на парней с открытым от восторга ртом. – "Вряд ли с Чонсу я бы смог сходить в клуб". И от этой мысли ему вдруг становится не по себе. Он ведь не списывался с Чонсу уже два дня, хён не в курсе, что его любимая омега тусуется с Братьями Ли, наплевав на запрет, и от осознания сего факта юноша сникает, опуская глаза в пол. Нет, с Итуком интересно и уютно, базара ноль, но… какое времяпрепровождение он может предложить? Театры? Выставки? Кино? Романтичные прогулки под луной, дорогие рестораны и поездки на машине? И это здорово, бесспорно! Однако всё это такое… спокойное? Высокоинтеллектуальное, романтичное, интересное. Но слишком спокойное и не напряжное. С Братьями Ли же Кюхён чувствует себя живым, чувствует, как кровь буквально закипает, бурлит в жилах! Они безбашенные, любят танцевать и ходить в клубы, играют в волейбол и катаются на коньках, не боятся драк и держат под контролем всю школу. Вернее, держали, пока не выпустились. Хотя это не важно, важно то, что с ними юноша проживает каждую минуту с ощущением полноты жизни, той самой бурлящей, пьянящей молодости, которую он потом будет вспоминать "самыми лучшими годами". Покоя только не даёт их с Чонсу истинность. И слова Донхэ о том, что пока не связался меткой – можно встречаться с кем угодно. Если по-хорошему – Донхэ прав. А на душе кошки скребут, стоит подумать о чувствах Итука… Не может же он его вот так нагло взять и предать, верно? Особенно после того, как упорно добивался его внимания и, посмотрим правде в глаза, фактически заставил мужчину преступить закон, тем самым поставив его под удар властей и конкретно начальства школы. Вот как после всего этого можно бросить своего учителя? – А-а-а, пойдём выпьем! – из мыслей Кюхёна резко вырывает тяжело дышащий после танца Хёкджэ, повесившийся на плечи донсена. Чёрт, когда они закончили танцевать? Только что же, вроде, стояли в кругу людей и поражали всех своими способностями! А где Донхэ? – О чём задумался? Всё нормально? – заметив потерянное состояние юноши, спрашивает Хёк. – А, да… – хлопая глазами, чтобы вернуться в реальность, согласно кивает омега. – Вы офигительно танцуете! Это было круто! – Хэй, други! – орёт, перебивая музыку, Донхэ, внезапно появляясь из снова сгустившейся вокруг них толпы. – Жарко, гоу подышать! Хёкджэ в ответ согласно кивает и, покрепче обняв Кю за плечи, идёт вместе с ним к лестнице, чтоб подняться и выйти на улицу. Прохладный ночной ветерок отрезвляет и приятно охлаждает разгорячённых после танца парней. Альфы, полной грудью вдохнув свежий воздух, сразу сворачивают налево от входа в клуб и идут к какому-то маленькому закоулку, который, Кюхён уверен, он бы сам не увидел и никогда бы не нашёл. Этот маленький закоулок оказывается условным местом для курения: здесь стоит пара мусорок, кирпичные стены зданий расписаны современным граффити, висит один фонарь, который своим тусклым жёлтым светом создаёт интимную атмосферу, и всю картину уличного закоулка завершает сигаретный дым, клубящийся от небольших кучек людей, трущихся здесь. Все разговаривают, смеются, вызывая у Кюхёна любопытство и зависть, но он быстро забывает об окружающих, когда Хёкджэ с широченной улыбкой прислоняется спиной к холодной шершавой стене, выпуская его из объятий, а слева от блондина, прилипнув правым плечом к стене, устраивается Донхэ. – Ну, как тебе? – интересуется Хёк, вытягивая шею и вдруг обнажая клыки, становясь похожим на вампира, отчего у Фиши моментально по телу пробегает стадо приятных мурашек. – Нравится? – Да-а-а, – деловито засунув руки в карманы цветочно-белых джинсов, тянет юноша, щуря глазки, – здесь так круто! Свой первый раз в клубе я надолго запомню. Донхэ, глядя на счастливого, чуть пьяненького донсена, удовлетворённо хмыкает и, опустив голову, вытаскивает какую-то коробочку из кармана своих рваных серых джинсов. О да, "первый раз" Кюхён определённо запомнит на всю жизнь, и эта мысль сейчас мелькнула в головах обоих альф. Тряхнув чёрную бумажную коробку, Хэ открывает крышечку, вытаскивает сигарету тёмно-коричневого цвета, подносит ко рту, аккуратно прихватывает губами фильтр и, вынув зажигалку из той же коробочки, чиркает колёсиком, высекая ровное пёрышко пламени. Он уже склоняет голову и прикрывает ладонью сигарету, собираясь подкурить её, но так и застывает на месте, услышав тихий, строгий голос своего альфы. – Нет. Всего одного простого "нет" хватило, чтобы по телу Хэ пробежала дрожь. Потушив зажигалку, Донхэ поднимает глаза на Хёкджэ, сверлящего его хищным взглядом, и очень медленно опускает руки, показывая, что не собирается ослушаться хёна. С пару секунд они просто смотрят друг на друга, будто бы общаясь невербально, затем Хэ гордо вздёргивает нос, словно бросая вызов старшему, и правый уголок его губ вздёргивается вверх. Причина такого поведения проста: Фиши заимел себе вредную привычку – начал курить. Но лишь по пьяни и в клубе, на трезвую голову – никогда. Стоит ли говорить, что Хёкджэ этот новый закидон любимого парня страшно взбесил, но вместо истерики и банальных разговоров он предпринял более действенный способ отучить его от сигарет: едва Донхэ прикасался к этой гадости – моментально получал злой рык, глубокий, жутко болючий укус клыками в плечо или загривок, и жёсткое подавление феромонов, что быстро возымело нужный эффект. После пары таких экзекуций курить Хэ бросил, однако сигареты всё же оставил при себе, и теперь, посещая клубы, иногда поигрывает на нервах Хёкджэ, делая вид, что хочет закурить. И всегда безоговорочно подчиняется одному короткому "нет" старшего, зная, что за этим может последовать. Условный рефлекс, так сказать. – Ты куришь? – боязливо нарушает повисшую между ними тишину Кюхён, до этого молча наблюдавший за альфами. – Не курит, – спокойно отвечает Хёк, не сводя при этом глаз с Донхэ, который по-прежнему держит во рту сигарету. – Убрал эту раковую палочку, – угрожающе тихо просит блондин, прожигая свою пару тяжёлым взглядом, на что Хэ только игриво щурит глаза и, широко улыбнувшись, показывает клыки, теперь держа фильтр сигареты белоснежными ровными зубками. Вызов. Он будто говорит "заставь меня" и при этом нагло обнажает клыки, выводя старшего на эмоции. И в итоге добивается своего. Оттолкнувшись от стены, Хёкджэ, тихо шипя, делает шаг навстречу Донхэ, вставая к нему вплотную, поднимает правую руку, выхватывает из его зубов сигарету, щелчком пальцев отправляя её куда-то в сторону, и, грубо сжав пальцами челюсть, припадает к губам любимого альфы в жадном, собственническом поцелуе. Офигевшее выражение лица Кюхёна в этот момент надо видеть. Юноша, выпучив глаза, с открытым от шока ртом наблюдает, как Хёк, с силой сжав в кулаке волосы на затылке Донхэ, оттягивает его голову назад и целует так… страстно, вкусно, возбуждающе, с приоткрытыми глазами, чтобы видеть реакцию донсена. Выглядит очень красиво. И до того сексуально, что Кю невольно заливается румянцем и тянет белую кофту вниз, чтобы прикрыть пах, где начинает приятно пульсировать. Он хочет отвернуться, опустить голову, но отвести глаза от старших оказывается невыполнимой задачей – они будто притягивают всё внимание к себе, словно магнитом, на них хочется смотреть как можно дольше, чтобы уловить каждое движение их красивых губ. Практически не дыша, Кюхён наблюдает за тем, как Хёкджэ обвивает талию Хэ левой рукой, резко разворачивается и толкает его спиной на кирпичную стену, зажимая между своим разгорячённым телом и ледяной стеной, как его язык буквально насилует рот парня, и как руки Донхэ скользят по плечам старшего, зарываясь в его выбеленные волосы. Вдруг Донхэ вздрагивает, тихо ахнув от болезненного укуса в нижнюю губу, и приоткрывает глаза, устремляя взгляд на покрасневшего, донельзя смущённого Кюхёна, отмечая, что мальчишку от этого будто током пробило. Кю и правда вздрагивает, встретившись глазами с хёном, но не столько от возбуждения, сколько от очевидного, но открывшегося для него лишь сейчас факта – они встречаются. Это не шутка, они в самом деле встречаются! Живут, спят, играют, работают, учатся вместе, поведение у них как у женатиков, наизусть знают повадки и интересы друг друга, да они идеальная пара! Как раньше можно было не замечать этих искр в их глазах, когда они смотрели друг на друга? "Выходит, они из тех "бракованных" альф, что выбрали свой тип, а не противоположный", – думает Кюхён, глядя в карие, подёрнутые поволокой алкоголя и возбуждения глаза Донхэ, мелькающие за плечом Хёка. – "Но… раз они вместе… тогда почему Хэним поцеловал меня? И знает ли об этом Ынхёк?". От этой мысли становится не по себе. Нет, он с уважением относится ко всем ориентациям, это ведь личный выбор каждого, но тут дело в другом: если парни встречаются, а длится это явно не один год, судя по их "семейным" отношениям, то какого ж хрена Донхэ клеился к нему, омеге, раз у него уже есть альфа?! В чуть пьяной, ошарашенной увиденным голове мальчишки эти два кусочка никак не хотят укладываться в цельный паззл, и к тому же чмокающие звуки поцелуя вовсе не способствуют здравому строю мыслей. – Стой… остановись, хён, – едва слышно шепчет Донхэ в губы блондина, заметив, что омега улетел куда-то в своих мыслях, и переводит взгляд на Хёкджэ, отлепившегося от его губ. М-м, аромат его клубничных феромонов усилился, глаза потемнели, губы заалели и припухли, а в бедро упирается его эрекция, прозрачно намекая на продолжение. – Мне больно, – уже чуть громче говорит парень, поднимая брови и глазами указывая вниз, намекая, что эрекция блондина упирается ему прямо в тазобедренную кость. – Ещё хоть раз за вечер увижу у тебя в зубах сигарету – накажу по-полной, чес-с-стное слово, – обещает Хёкджэ и в подтверждение своей угрозы прикусывает нижнюю губу, демонстрируя своему альфе острейшие белоснежные клыки. – Извини нас, – резко оторвавшись от Донхэ, который на подкашивающихся после страстного поцелуя ножках едва не съехал по стене, Хёк оборачивается к румяному, смущённому Кюхёну и улыбается, на его глазах медленно втягивая клыки, от чего омега покрывается мурашками. – Терпеть не могу курящих людей, и мне стоило больших сил и нервов отучить Фиши от этой вредной привычки. Но иногда, как видишь, у нас рефлексы срабатывают. Да, Рыба? – он мельком бросает осуждающий взгляд на выпрямившегося у стены Хэ и усмехается, снова смотря на Кю. – Ладно, проветрились? Давайте вернёмся. Кивнув в сторону шумной, кишащей людьми улицы, Хёк огибает Кюхёна, вросшего в асфальт, и идёт ко входу в клуб, расплываясь в широченной, хитрющей улыбке. Всё, это был финальный выстрел с его стороны, теперь очередь Донхэ – его ход должен быть максимально точным, чтобы сегодня ночью с омегой у них всё срослось. Хотя самому Донхэ сейчас не особо хочется заниматься интригами – всё желание отбивает растерянный, непонимающий, и обиженный взгляд Кюхёна. Кажется, серьёзного разговора не избежать… – Спрашивай, – ухмыльнувшись, говорит Хэ, проводив Хёкджэ взглядом и остановившись на Кюхёне. Видно, мальчишка многое хочет спросить, но его глаза… они становятся опасно чёрными, злыми, в них практически плещется пламя, настолько его разрывают эмоции. Жутко выглядит. Он в таком виде похож на Хёкджэ, когда тот злится или приближается к сезону гона. – Вы встречаетесь? – засунув руки в карманы белых цветочных джинсов, задаёт риторический вопрос Кюхён, чуть опуская голову, чтобы смотреть исподлобья и таким образом выглядеть более угрожающе. В ответ Донхэ согласно кивает, быстро переведя взгляд на шумную компанию, прошедшую мимо них, и снова возвращается к лицу Кю. – Давно? – Пять лет. Мне было пятнадцать, когда он признался в своих чувствах. Отведя взгляд, Кюхён поджимает губы и быстро обдумывает полученную информацию. Выходит, они вместе целых пять лет и… господи, да куда он вообще полез?! Да Братья Ли – самая крепкая пара! Страшно даже представить, сколько эти двое пережили: разгром стереотипов, осознание самих себя, наверняка миллион ссор, поскольку одному альфе сложно подчиниться другому, непонимание общественности и родителей, а сколько им приходилось скрываться в школе! Они ведь были президентом и заместителем президента школы! И после всего пережитого… неудивительно, что у них столь крепкие отношения. Причём их чувства очень сильны. И до сих пор не остыли, раз парни всё ещё вместе. – Тогда зачем вы были… так внимательны ко мне? – совсем тихо спрашивает Кюхён, и Хэ с большим трудом различает сказанное среди смеха других компашек в закоулке, вышедших покурить. Впрочем, юноша быстро это замечает, поэтому на следующей фразе делает пару шагов навстречу старшему и чуть повышает голос. – Почему были так настойчивы, приглашая на игру и просто встретиться? Звали выпить, платили за меня. И почему, в конце концов, ты меня поцеловал? – Кюхён делает ещё пару шагов, медленно, будто подкрадывается, и останавливается всего в нескольких сантиметрах от альфы. – Хёк… кхм, – он на секунду оборачивается на людей, чтобы убедиться, что никто их не подслушивает, и на всякий случай пользуется подставным именем: – Ынхёки-хён знает? – Да. Это звучит, словно выстрел в упор. Хёкджэ знал, что Донхэ… что его любимый парень целовался с другим парнем, омегой, и ничего не сделал?! Что ж тогда у них за отношения такие? – Прости, – видя, что мальчишка впал в ступор, Донхэ мысленно испытывает сильнейшее удовлетворение от его замешательства и начинает своё эмоциональное "нападение". – Просто… ты необычный. Понравился мне. – В отличие от него, я омега, – грубо выплёвывает Кюхён, и в его голосе старший отчётливо слышит вскипающую злость, направленную на самого себя. Он знает, Кюхён ненавидит себя за собственный тип, и сейчас это проявляется слишком ярко. – Ошибка природы, – по-доброму усмехается Хэ, отклеиваясь от стены и вставая вплотную к донсену, заставляя его отшатнуться от неожиданности, – я видел тебя в порыве ярости, видел пьяным, уставшим, раздражённым. И ни разу ты не был даже отдалённо похож на омегу. Сейчас на твоём месте любая омега потеряла бы голову от этого, – резко сделав один широкий шаг, Донхэ кладёт правую ладонь на талию юноши, прижимая его к себе, показывает клыки в широкой улыбке и испускает свои феромоны с приятным ароматом топлёного молока, чтобы лишить юношу воли. – А ты реагируешь лишь злостью и не превращаешься в лужу, как другие. – Руки убери, – огрызается Кю, щуря глаза и показывая острые белоснежные клыки, которые теперь опять хрен спрячешь. – О чём я и говорю. Расслабься, – тихо, вкрадчиво говорит Донхэ, понизив голос и широко улыбнувшись, – открою секрет: ты понравился нам обоим, однако Дальним-хён благородно уступил тебя мне. Но! – громко обрывает он возмущённо открывшего рот мальчишку, заведомо зная, что тот скажет. – Ты ведь не вещь, чтобы тебя делить и уступать, верно? И к тому же… мы с Хёкджэ в отношениях, а у тебя есть истинная пара, поэтому… давай обо всём забудем и просто останемся друзьями? Тебе же хорошо с нами, разве нет? Нахмурившись, Кюхён резко отталкивает от себя Хэ, ударив его ладонями в грудь, отворачивается и глубоко вдыхает прохладный ночной воздух, собирая мысли в кучку. В самом деле, чего истерить? Донхэ ему ничего не обещал, в вечной любви не клялся, как, впрочем, и Хёкджэ. Они лишь дружили, не более того. Так какой резон сейчас закатывать истерику? Да, поцеловались, но в юности и по пьяни с кем не бывает? Так что… да, хён прав, ну было и было, и хрен с ним, с этим поцелуем! У него вон Чонсу есть, а у Донхэ – Хёкджэ. Один-один. – Согласен, – развернувшись лицом к старшему, хитро ухмыляется Кюхён, гордо вздёргивая нос и деловито засовывая ладони в карманы джинсов, – будем считать, что мы оба были пьяны и оба в разгаре сезона. Забудем об этом. Но с тебя три раунда в "Мортал Комбат" на вашей приставке. – Договорились, – со смехом кивает Хэ и, подойдя к юноше, приобнимает его за плечи, разворачивая в сторону шумной улицы, – а теперь давай вернёмся, а то Хёкки без нас уговорит весь алкоголь, который мы оставили без присмотра, – и ведёт омегу ко входу в клуб, пробиваясь через толпу желающих пройти фейс-контроль. М-да, разговор вышел не совсем таким, как задумывалось, ведь Кюхён повёл себя совсем не так, как реагировала бы на его месте любая другая омега. Но итог всё равно получился хорошим: парень расслабился и теперь не ждёт подвоха, а значит… осталось только его напоить и дело в шляпе. Вернувшись за свой столик, первое, что Кю делает – залпом выпивает два кроваво-красных шота, чем удивляет старших, и следом пьёт вместе с ними по коктейлю, чтобы как можно скорее расслабиться и снова почувствовать себя в своей тарелке. После столь неожиданной картины целующихся альф находиться рядом с ними стало немного некомфортно, однако Хёкджэ умудряется быстро разрядить атмосферу, предложив пойти потанцевать всем втроём, в толпе людей, и младшие с ним соглашаются, мгновенно подрываясь и выходя на танцпол. В этот раз они действительно танцуют все вместе, образовав между собой маленький круг, и притом старшие стараются как можно больше взаимодействовать с Кюхёном, без конца прикасаясь к нему и обнимая, переводя всё в шутку. А Кю в свою очередь и воспринимает их прикосновения как "случайные" или "дружеские", чётко держа в своей пьяной головушке мысль "они пара, они встречаются, значит, мы просто друзья, просто друзья-я-я". Впрочем, мозг, опьянённый шотами, крепким коктейлем и незаметно выпускаемыми феромонами альф, быстро отключается. Активно танцуя, Донхэ следит за состоянием омеги, и переглядывается с довольно лыбящимся Хёком – тот не скрывает своей ехидной радости от знания, что очередной его план по соблазнению невинной омеги сработал. Да, не так, как ожидалось изначально, и во многом приходилось импровизировать, однако результат-то один хрен отличный: уже через пару часов Кюхён будет в его объятиях, но в горизонтальном положении и абсолютно нагим. Парни танцуют всего минут пятнадцать, выплёскивая энергию вместе с другими посетителями, затем выпивают ещё по коктейлю, общаясь за столиком, и выходят "покурить", дружно решив, что они достаточно пьяны и надо бы проветрить мозги и охладиться. В этот раз на улице прохладнее, поскольку времени – начало третьего ночи, самый разгар ночной жизни и одновременно ночной прохлады, поэтому, едва выйдя из душного, долбящего битами клуба, Кюхён ёжится, зевает, и обхватывает руками плечи, ёжась от холода. Жаль, мысль взять с собой что-нибудь тёплое приходит запоздало, однако ему на помощь быстро приходит Хёкджэ: зайдя всё в тот же курительный закоулок, альфа, пьяненько улыбаясь, обнимает юношу за плечи двумя руками и прижимает его спиной к своей груди, чтобы тому было теплее. – У-у-у, кажется, вам двоим уже хватит, – хмыкает Донхэ, прислоняясь спиной к ледяной кирпичной стене. Глубоко вдохнув, при этом улыбнувшись приятному щекочущему холодку в горле, парень рефлекторно тянется к карману джинсов, где лежит пачка сигарет, но, встретившись с тёмными, почти чёрными глазами Хёкджэ, резко передумывает. – Кто бы говорил, – нагло отвечает Кюхён, медленно хлопая слипающимися глазками. – Я, в отличие от вас, хотя бы говорю грамотно, – фыркает в ответ Хэ, намекая на то, что мальчишка ошибся в использовании грамматики языка. – Так, народ, давайте ещё часик и домой, мы как раз через час будем все в какашку. – Поддерживаю, – расплывается в широченной пьяной улыбке Хёкджэ, тиская в своих объятиях юного омегу. – А который сейчас час? – Где-то около двух, – мямлит Кюхён, стараясь говорить правильно и внятно, что получается с большими запинками, ведь мозгу требуется время, чтобы верно построить предложение, – считай, как раз… пфф… к трём будем готовчики. Старшие, переглянувшись, сперва стараются держаться, но, надув щёки, в итоге срываются на ржач после слов мальчишки – забавно наблюдать, как у школьника мало того, что язык заплетается, так ещё и большое затруднение вызывают числительные. – Да ты уже готовчик, – смеётся Хёк, наклоняясь к уху юноши, чтобы чуть прикусить хрящ, от чего Кюхён ёжится и поднимает плечи, – пойдём, дам тебе таблеточку, чтоб немного протрезвел, а то в три часа ночи придётся твою тушку на себе тащить. Согласно покивав, – хотя больше это было похоже на собачку на приборной панели, которая вот так глупо кивает головой из стороны в сторону, – Кюхён уже хочет вывернуться из объятий альфы и пойти обратно в клуб, однако его взгляд почему-то цепляется за парочку, стоящую в самом углу маленького закутка. Вернее, эта пара не просто стоит и курит, как все здесь, – они страстно целуются, спрятавшись в том углу, куда слабо попадает жёлтый свет фонарных ламп. Дьявол, это выглядит слишком возбуждающе: высокий парень в чёрных джинсах с металлическими цепочками и чёрной мантии, он всем телом вжимает своего спутника в кирпичную стену, жадно сжимая пальцами белую футболку на его талии, и, скользнув вниз, к бедру, резко закидывает ногу парня себе на пояс, из-за чего тот всхлипывает. Впрочем, всхлип того юноши перебивает громкий смех большой компании людей, стоящей неподалёку, так что улавливает его лишь прислушивающийся Кю, да и то всего на секунду. – Завидуешь? – заметив, на чём залип Кюхён, спрашивает Хёкджэ, понизив голос и так приблизившись к уху донсена, что тот едва ли не почувствовал его губы на коже. – Хочешь так же? Наверное, соображай он чуточку трезвее, то обязательно оттолкнул бы хёна, нагрубил, показал клыки, но… вниманием Кюхёна прочно завладела целующаяся пара, и то, что там шепчет ему на ухо Хёк, вообще ушло на третий план. Слишком знакомая мантия… И укладка чёрных блестящих волос. И… да ну на хрен, гвоздик в левом ухе в виде… чего-то, что издалека только тускло поблёскивает. – Только не ты, – едва слышно хнычет Кю, сводя бровки умоляющим домиком. Старших это вводит в ступор и непонимание, но юношу сейчас их реакция беспокоит меньше всего, все мысли занимает лишь одно – он ошибся, глаза спьяну подвели, это не может быть… Йесон. Наверняка он: знакомая манера двигаться, знакомый профиль лица, маленькие ручки с короткими пальцами. Да нет, да стопудово Йесон! Кого это он там так жадно зажимает? Чонсу не говорил, что у Чонуна есть пара… Хотя, какая к чёрту разница с кем он?! Главное, что он вообще здесь и, если повременить и ещё понаблюдать за ним, то Учитель спалит его, Кюхёна, пьяненького, в ночном клубе, в компании Братьев Ли. А потом стуканёт Чонсу по дружбе и у Кю опять начнётся нервотрёпка и вынос мозга, как было в прошлый раз. "Не, всё, надо поскорее валить", – делает логичное умозаключение омега и, резко вывернувшись из объятий Хёкджэ, пулей летит ко входу в клуб, желая поскорее спрятаться за столиком и не выползать оттуда от греха подальше. Старшие от столь странного поведения парня немного впали в ступор и тоже поспешили вернуться в клуб, а на вопрос "что случилось" получили короткий ответ, приправленный натянутой нервной улыбочкой: "знакомого встретил, не хочу, чтоб узнал меня". Впрочем, присутствие Йесона не остаётся незамеченным – оказалось, его столик забронирован рядом с их угловым столиком, радует только, что они отгорожены стеной и гости не могут друг друга видеть. Но танцпол-то общий. – Эй-эй, глянь туда! – перегнувшись через Кюхёна, сидящего между ними, кричит Хёкджэ, указывая Донхэ на толпу танцующих людей. – Узнаёшь бету? Фиши, тут же отлепившись от Кю, которого "в знак поддержки" тискал, смотрит в зал, пытаясь понять, на кого указывает блондин, и, увидев дрыгающегося вместе с другими посетителями Учителя Ким, смеётся, прикрыв рот ладонью. Да, такое зрелище – охренительная редкость. Помнится, в средних классах Йесон нехило так кошмарил их класс, не трогая, пожалуй, только его и Хёкджэ, и то только потому, что Хёк был старостой, а он Хёка заменял и просто повсюду был с ним, вот Чонун и поставил на них крест неприкосновенности. Кто бы мог подумать, что страшный и грозный учитель может так лихо вытанцовывать пьяным в ночном клубе! – Да я и спутника его узнаю! – просмеявшись, отвечает своему альфе Хэ. – Помнишь его? Это же тот альфа из второго класса старшей школы! Он играет в баскетбольной команде, мы пересекались с ними по пятницам! – Точно, вспомнил! – согласно кивает Хёкджэ, наблюдая за парой учителя и ученика. – Как же его... чёрт! Ким… Ким… Бля, как его звали? – Рёук! Ким Рёук! – напоминает Донхэ, причём так быстро, будто он все имена старшеклассников знает наизусть. Хотя причина, по которой ему в память прочно въелось это имя несколько иная. – Забыл, дубина, как ты его баскетбольным мячом вырубил со своим "дай попробую, я же профессионал"? – парень забавно кривит лицо и меняет голос, вспоминая, с какой гордостью Хёкки брал у этого с виду хрупкого парня тяжеленный баскетбольный мяч, собираясь "показать класс", и блондин заметно смущается, опуская взгляд на колени Кюхёна. – Кю-а, ты видел? Твой препод химии здесь! – обращается парень к донсену, ласково поглаживая левой ладонью его колено. – Видел, – бурчит в ответ мальчишка, исподлобья глядя на Йесона, отжигающего со своим спутником, – но ему лучше бы меня с вами здесь не видеть! – Да наплюй, – пофигистично машет в сторону танцпола Хёк, – ты выпускник, ничего он тебе не скажет! Разве что офигеет маленько и всё! Надув губы, юноша опускает голову, затем поворачивается влево и прячет лицо в изгибе шеи Донхэ, непроизвольно вдыхая аромат его духов в смеси с феромонами. Да, ему-то Йесон ничего не скажет, а вот Чонсу… скажет как на духу, ещё и приукрасит для пущего эффекта. Но Братьям Ли об этом ведь не расскажешь, а попросить их уйти прямо сейчас – неловко. А вот как неловко Донхэ в данный конкретный момент Кю даже не догадывается, зато Хёкджэ прекрасно это видит по его лицу: альфа глубоко вдыхает, чувствуя пряный аромат глинтвейна, исходящий от младшего, сильнее стискивает пальцами его плечо, и, подняв глаза на Хёка, утыкается носом в макушку омеги. Наблюдая сию умилительную картину, блондин хитро усмехается, безгранично довольный исполнением своего коварного плана, и, кивнув на стол, заставленный бокалами и тарелками, жестами объясняет, мол, давай допьём и поедем домой, на что Хэ согласно жмурится и улыбается. В самом деле, чего сидеть, если Кюхёну некомфортно? Да и заказанный алкоголь почти весь выпит, так что пора закругляться. Еле отлепив омегу от своего парня, Ынхёк суёт ему в руки шот с прикольным названием "опухоль мозга", заставляет выпить, следом даёт закусить маринованным огурчиком и закрепляет эффект газированным коктейлем с приятным вкусом и ароматом кокоса, тогда как они с Донхэ вкидывают в себя два последних шота и запивают их Колой. Крепкий алкоголь в шотах, закреплённый газиками, быстро разгоняющими градусы по крови, делают своё дело – всего двадцать минут и Кюхён, окончательно и бесповоротно опьянев, напрочь забывает о Йесоне и осторожности, и вовсю ластится к Донхэ, который откровенно его состоянием пользуется. – Я такси заказал! – видя, что мальчишка дошёл до нужной кондиции, кричит Хёкджэ, показывая своему альфе экран телефона с открытым приложением заказа такси. – Пойду рассчитаюсь, а ты тут не сильно его жамкай! Блондин уходит буквально на несколько минут, чтобы рассчитаться с барменом за напитки, которые они дозаказали ранее, затем возвращается к младшим, еле вытаскивает их из-за столика, поскольку Кю превратился в одно большое пьяное желе, и выводит их из клуба, чудом избежав столкновения с Чонуном, который как раз выходил со своим мальчиком на улицу, чтобы покурить. В такси парни устраиваются шумно: Кюхён так прикипел к Хэ телом и душой, что еле-еле отлип от него, позволив устроиться на переднем сидении, и с горем пополам залез на пассажирское сидение, прилипнув теперь к Хёкджэ. Всю дорогу до дома троица едет молча, поскольку омега, что-то потыкав у себя в телефоне, быстро засыпает, положив голову на колени Хёка, и спит ровно до того момента, как машина останавливается у высотного здания. – Так, давай я выйду, и ты мне этого бухарика вытащить поможешь, – посмеивается Донхэ, оборачиваясь назад и наблюдая спящего глубоким сном мальчишку на коленях своей пары. – Я сам дойду, – вдруг почти членораздельно мямлит Кюхён, еле разлепляя глаза, и от души зевает, потягиваясь в своё удовольствие. Решив не спорить, Хёк пожимает плечами, позволяя донсену самостоятельно подняться, сесть, и выйти из машины, и, поблагодарив таксиста, сам выходит на улицу, быстренько обходя машину. Кажется, свежий воздух хорошо влияет на пьяненький мозг мальчишки, немного его отрезвляя, и поэтому в лифт Кю заходит уже более-менее ровно, а до квартиры вовсе идёт практически прямо, только слегка цепляясь за руку Хёкджэ, чтоб ноги не заплетались. – Я первый в душ, – важно провозглашает Хёк и, чтоб младшие не успели возразить, скидывает кроссовки, бросает у двери сумку и усвистывает в уборную, со звонким щелчком закрывая дверь на замок. – Паразит, – хмыкает Донхэ, когда за блондином захлопывается дверь, и едва успевает поймать запнувшегося о свои же ноги Кюхёна. – Оке-е-ей, давай-ка переоденемся и выпьем кофе, а то ты совсем невменько, – поднимая и ставя юношу на ноги, говорит Хэ, и, сняв свои кроссовки, помогает разуться и донсену, после чего тащит его на кухню. – Бли-и-ин, хён звонил, – дует щёки Кюхён, усевшись на барный стул и сразу уткнувшись в телефон, пока альфа мутит для них кофеёк. Чонсу прислал несколько сообщений, волнуясь за своего омегу, однако, поскольку перед пьяными глазками всё плывёт и буквы становятся трудноразличимы, юноша так и не может понять, что там от него хотел учитель. А писать сейчас ответ тем более не вариант – он же себя сдаст с потрохами, написав криво-косо даже самые простые слова. – Хён? Твой альфа? – тут же оживляется Фиши, отворачиваясь на секунду от кофе-машины, чтобы глянуть на дующего щёки Кю. Выгодный момент: возможно, именно сейчас удастся выпытать, с кем же встречается их невинный омежек. – Ага… Звонил мне, писа-а-ал, – мальчишка забавно растягивает гласные и, шумно выдохнув, кладёт голову на согнутый локоть, – переживает за меня. – А… кто он? Кто-то из старших классов? – продолжает лезть под кожу старший, но, слава богу, на этих словах пьяный мозг Кюхёна выдаёт импульс "закрыть рот" и юноша мгновенно ощетинивается, понимая, к чему клонит хён. – Вы всё равно не знакомы, можешь не пытаться. – Я и не пытался, – улыбается парень, осторожно наливая молоко в металлический питчер, чтобы взбить его. – Но вы… всё ещё не решились на метку? – Зато вы, смотрю, решились, – практически каждое слово Кю сочится сарказмом и ядом, но вместо обиды Донхэ лишь хитро улыбается, понимая, что под этой фразой кроется кое-что иное: его крепко зацепила новость о том, что они с Хёком встречаются. И их поцелуй. Поэтому он реагирует иглами – ещё анализирует, не хочет признавать факт их отношений. И это старшим только на руку. – И мы… пф-ф-ф… недостаточно долго ещё встречаемся, чтобы… ну, чтоб связаться. Злорадную моську Хэ в этот момент стоило бы видеть: хитро оскалившись, парень смотрит на своё отражение в стекле микроволновки, и думает о своей паре, хлюпающей водой в ванной. Кюхён сомневается, боится связать себя меткой с кем-то, но, на удивление, очень крепко привязан к своей паре, поэтому сегодня их задачей будет плавненько свести его преданность на нет, заставить думать как они, осознать свою свободу от взрослых отношений и свободу выбора. В конце концов, омега ведь этого хотел – свободы? Поджав губы, чтоб скрыть хитрую ухмылку, Донхэ ставит перед донсеном чашку с ароматным капучино только-только из кофе-машины, а сам наливает себе полный стакан воды из фильтра, бросая туда ещё три кубика льда из морозилки. От кофе Кю, конечно, не протрезвеет, но его мозг чуть прояснится после дозы кофеина, и он будет в идеальном состоянии "мутного, но адекватного сознания" – самое то, что нужно. Кюхён довольно быстро высасывает ароматный кофе, понемногу проясняя сознание, и, как только Хёк, умытый и чуть протрезвевший, выходит из уборной, юноша тут же ползёт туда, чтоб смыть с себя "боевой раскрас", как он окрестил про себя крутой клубный макияж, да и просто освежиться перед сном, а то завтра проснётся вонючкой с перегаром. – Как только он вернётся – сразу иди в душ, а я пока начну, – вороша выбеленную, чуть подмокшую после умывания чёлку пальцами, говорит Хёкджэ, проходя на кухню, где любимая Рыбка хрустит сочным красным яблоком. – Ты всегда начинаешь, – морщит нос Донхэ, с влажным чмоком вгрызаясь в белую мякоть фрукта, – хоть бы раз мне уступил. – В этот раз уступлю: буду мягче, чем обычно, – блондин расплывается в широкой улыбке, невинно хлопая пьяными глазками, и, плавной походкой от бедра подойдя к младшему, отгрызает от его яблока кусочек, приобняв при этом Хэ за талию. – Ты явно нравишься ему больше меня – тебе и карты в руки. – Смотри, чтоб он тебе не врезал, когда начинать будешь, – съязвив, Донхэ мило морщит нос и щурит глаза, с удовольствием чавкая сочным кусочком яблока, – а то вдруг пьяный он ещё более буйный, мы ж не знаем. – Разберусь. Кюхён выходит из уборной уже через десять минут, начисто смыв весь макияж с лица и лак с волос, и даже успел слегка ополоснуться прохладной водой, что позволило ему прояснить зрение, затуманенное алкоголем. Наспех запахнув чьё-то большое голубое полотенце на бёдрах, он выходит из маленькой комнатки и, шумно вздыхая и зевая, плетётся к расстеленному для него дивану в гостиной, собираясь открыть оставленный рядом с ним рюкзак и вытащить оттуда одежду для сна, но отвлекается на голос Донхэ "я в душ". – Дать тебе чистую футболку? – проводив своего альфу взглядом, обращается Хёкджэ к омеге, и запинается на последнем слоге при взгляде на обнажённую спину юноши. Молочная кожа, выпирающий из-под кожи позвоночник, соблазнительные ямочки Венеры на пояснице, и несколько светлых и тёмных шрамов на плечах и рёбрах, в особенности привлекает внимание самый большой белый шрам, тянущийся от левого плеча к середине спины. Такую красоту вовсе не хочется прикрыть одеждой, скорее наоборот – хочется, чтобы он почаще ходил с обнажённым торсом. Да, у него нет крутого пресса и мускулистых рук, но вся его красота состоит в юношеской стройности и этих грубых шрамах по всему торсу. И почему Кю их так стесняется? Выглядит вполне эстетично. – У меня есть, – откликается Кюхён и, будто чувствуя, что на него пялятся, машинально старается уменьшиться: ёжится, поднимает плечи, и прижимает локти к телу, будто может таким образом прикрыть наготу. – Пфф… У меня есть огромная домашняя футболка, щас дам, – фыркает Хёк, и, мотнув головой, чтобы заставить самого себя оторваться от откровенного разглядывания чужой спины, идёт к своей спальне, – надевай трусишки и иди сюда! Открыв платяной шкаф, блондин шарится по полкам в поисках широкой, давно растянутой, но сердечно любимой домашней белой футболки и, вытянув её из стопки ровно сложенных вещей, разворачивается и протягивает её подошедшему и прислонившемуся к стене Кюхёну. Тот в знак благодарности кланяется, с широченной пьяной улыбочкой разворачивает футболку, больше похожую на парашют, и напяливает её на себя, снова шумно вздыхая. – М-м-м, она… порошком пахнет, – мямлит юноша, поднося ткань к носу и вдыхая свежий аромат стирального порошка в смеси с клубникой, – и тобой. Клубни-и-ика. Внимательно следя за действиями мальчишки, Хёк именно в таком глупом невинном поведении улавливает "тот самый момент", мгновенно просчитывает в пьяной коварной головушке приблизительный план действий, и, прислушавшись к звукам, доносящимся из душевой, решает, что пора начинать их игру.