Правило неприкосновенности

Этой ночью они просто спят. Ни Чонсу, ни Кюхён не предпринимают никаких попыток сблизиться, всё, что старший позволяет себе – поцеловать юношу в нос и лоб, когда просыпается от его шевелений, а Кю позволяет себе ещё крепче вцепиться в хёна, как большая наглая панда в бамбук. Следующей ночью происходит ровно то же самое. И в следующую ночёвку на выходных. И в две последующих тоже… Оба как-то не сговариваясь решили, что торопиться нет смысла, и просто наслаждаются своими отношениями в таком виде, какие они есть: едва ли не каждый день видятся в университете на занятиях и в перерывах, пару раз Чонсу даже присоединяется к беседе Кю с его новым "корешем" (да будет проклят молодёжный сленг!) Чжоу Ми и находит его вполне неплохим парнем, вместе ходят в кино, называя это свиданиями, а затем в кафе на романтический ужин. Находясь рядом с Кюхёном, мужчина ловит себя на мысли, что видит перед собой лишь его, его одного, будто вокруг никого больше нет, однако юноша чувствует себя рядом с ним иначе – да, он рад и счастлив гулять, держа за руку любимого мужчину, но всё чаще говорит, что на них "как-то странно" смотрят люди. – Они думают, что мы бракованная пара альф, – во время очередной вечерней прогулки по набережной реки Ханган говорит Кю, – та женщина на нас покосилась… И вон тот мужик. – Тебе кажется, – улыбается ему Чонсу и, чтобы успокоить, переплетает с ним пальцы в замок, однако это мало помогает. – Знаешь, есть такой психологический эффект, когда тебе кажется, что на тебя все смотрят… – Но они правда смотрят! – перебивает его Кю, заметно скуксившись. – Думают, наверное, что мы какие-то ненормальные. Ты ещё и мой препод. Да, иногда люди в самом деле косились на них, отчётливо чувствуя двух альф, выглядящих как пара, но зачастую это происходило в закрытых помещениях, когда окружающие могли почувствовать запах юноши, ведь тот по-прежнему пользовался духами с феромонами. Однако на улице такого быть попросту не могло – никто не почувствует феромоны, не подойдя достаточно близко, и всё же Кюхёна это волновало. – Эй, тебя правда это беспокоит? – остановившись у деревянной скамьи и указав на неё кивком головы, Чонсу ждёт, пока младший плюхнется на неё, и садится рядом с ним, сразу же беря руки парня в свои. – Хочешь это обсудить? – Ты достал меня своими психологическими штучками, – щурится Кю, тем не менее мысленно себе отмечая, что альфа очень внимателен к его состоянию. И терпелив к грубым необдуманным фразам. – Если ты правда переживаешь из-за мнения окружающих, то у меня есть знакомый психолог, с которым можно это обговорить. А если не хочешь к психологу, – чуть повышает тон голоса старший, заметив, что мальчишка уже открыл рот, чтобы возразить, – я сдам тебя на неделю Братьям Ли, чтоб они научили болт класть на всех подряд. Блин, нацеплял от тебя сленга… – Э не-е-ет, это я и без них умею делать, – оживляется Кюхён, – да и учитель у меня есть круче, забыл шо ле? Да, в искусстве "класть на всех болт" и "слать всех на хер" Дженнифер, пожалуй, превосходит мастерством даже Братьев Ли: она, успешно установив лидерство в своей группе, уже успела раз пять положить болт на просьбы хоть сколько-нибудь соблюдать правила внешнего вида в стенах университета, и столько же раз послала на хер тех, кто просил её блюсти правила приличия. И это при том, что успеваемость у неё весьма неплохая для иностранного студента. – Такое забудешь, – посмеивается Итук. – Значит, тебе нужно встретиться с ней, сходить куда-нибудь, развеяться, а то ты с бесконечной учёбой и моим обществом совсем зачахнешь. – Возможно, ты прав. С Дженнифер Кюхён познакомил Чонсу спустя всего две недели с той первой ночёвки, когда официально начались их отношения. И, надо сказать, Джен произвела на мужчину неизгладимое впечатление. Во-первых, она сходу его обняла, что в Корее как бы не принято. Но на правила ей наплевать, да и смысл церемониться, это же "мужик моего лучшего друга". А во-вторых, она поразила довольно-таки консервативного учителя своим "необычным" внешним видом, если к шикарным дредам, яркому макияжу, пирсингу и яркой одежде можно применить слабенькое описание "необычный". Засев в щикданге, они проговорили около трёх часов, причём Чонсу искренне восхищался способностью девушки переключаться в простых разговорах на корейский, а что-то более сложное говорить на английском с переводом через Кюхёна. Несмотря на специфичную внешность и не совсем приятное первое впечатление, при ближайшем знакомстве Джен оказалась очень умной, вдумчивой девушкой, и Итук с лёгкостью нашёл с ней общий язык, а заодно и понял, почему Кю так близко с ней заобщался – у них схожая модель поведения, интересы, даже английский говор! Правильно говорят, что люди, как губки, впитывают всё, что их окружает. Но окончательно Дженни покорила мужчину чуть позже, когда в выходные они дружно пошли в караоке, а затем в клуб. Девушка, как выяснил Итук, певица от бога! С гордостью альфы уделав всех в самых сложных английских песнях, она повысила самооценку и себе, и Кюхёну, спев с ним дуэтом, а следом, выйдя "покурить" на улицу, едва не ввязалась в драку с кучкой пьяных парней по непонятно какому поводу. Да, это знакомство Чонсу запомнит надолго, но не только потому, что познакомился с подругой, которую Кю так любит и к которой сильно привязан, а ещё и из-за того, что, находясь в клубе в слегка подвыпившем состоянии, едва не поддался секундному порыву поцеловать своего омегу, но в последний момент испугался, что это испортит начало их отношений, и позорно сбежал на улицу дышать свежим воздухом. Однако, спустя две недели с похода в караоке Кюхён сник, потонув с головой в учёбе с нескончаемым количеством домашней работы и проводя время лишь со своим мужчиной да с Чжоу Ми, а потому, подумал Итук, ему необходимо общество друзей, чтобы отвлечься и вернуться в колею. Иначе его так и будут мучить мысли о том, что на них кто-то криво-косо смотрит. К слову, о друзьях. Отчётливо понимая, что вопрос прошлого нужно окончательно решить и, так сказать, закрыть гештальд, Чонсу, собрав всю свою выдержку и нервы, написал сообщение Хёкджэ с предложением встретиться, взяв его номер в телефоне Кю. Надо сказать, Хёк, как и Донхэ, был в полном шоке, получив смс-ку с просьбой встретиться поговорить мало того, что с незнакомого номера, так ещё и с подписью "Пак Чонсу" в конце. И первое, что пришло парню в голову – акт ревности, поэтому на встречу, чтобы перестраховаться, он пришёл вместе со своим парнем, всерьёз готовясь к претензиям со стороны бывшего учителя, но, вопреки ожиданиям, встреча получается вполне себе мирной. Они втроём просто пьют кофе, устроившись в маленькой кофеенке, Итук на серьёзных щах расспрашивает парней об их взаимоотношениях с Кюхёном, получая в ответ заверения, что нынче между ними лишь дружба, и, успокоив свою тревожку и ревность, даёт парням добро на общение, а после спрашивает у них совета на тему "как встречаться двум альфам". Именно после этой встречи, теперь уже ни капли не боясь за сохранность своего сокровища, Чонсу подталкивает Кюхёна к мысли пойти в выходные выпить с Братьями Ли, чтобы тот развеялся, и Кю, подумав, что развлечься бы не помешало, предлагает парням встретиться и куда-нибудь сходить. В том, что идея была хорошей, Итук убеждается в половине третьего ночи, когда его будит звонким лаем Кунги, бросившаяся в прихожую. Еле продрав глаза, мужчина встаёт с постели, слыша пиликанье дверного замка и шорох в коридоре, идёт на шум, протирая будто посыпанные песком глаза, и, шикнув на заливающегося питомца, встречается взглядом с косенькими карими глазками. Круто. Так-то они не договаривались на ночёвку в эти выходные… Нет, не то чтобы Чонсу не ждал любимого парня в любое время в своей квартире, но так неожиданно… А дома бардак! Да, типичные мысли взрослого, живущего в одиночестве человека – дома бардак. – Здаров, – расплывшись в широченной пьяной улыбочке, бросает Кюхён, стаскивая с ног моднявые белые кроссовки. – Ты чего здесь… Думал, домой поедешь, – растерянно отвечает мужчина, наблюдая как младший, сняв ветровку и бросив её на тумбу для обуви, плавненько стекает по стеночке. Да он же пьяный в стельку! Как только до его дома добрался? – Дык я дома, – пьяненько хихикает Кю, но, икнув, выдаёт тихое "ой" и шумно вздыхает. – Не ждал меня, да? – Знаешь же, я всегда тебе рад, – Чонсу говорит это слишком нежно, улыбается, и, подойдя к донсену, притягивает его к себе для объятий, отлепляя пьяную тушку от стены. От него приятно пахнет глинтвейном. Должно быть, танцевал так рьяно, что духи с феромонами выветрились, а омежий аромат проявился, но к нему также примешиваются ароматы клубники и топлёного молока – тёрся с Хёкджэ и Донхэ. Однако теперь эти запахи чужих альф уже не вызывают такой сильной ревности, как всего несколько месяцев назад, и причина тому откровенный разговор с Братьями Ли. – М-м-м, апельсинками пахнешь, – бубнит Кюхён, спрятав губы в вороте ночной рубашки хёна, и в подтверждение своих слов шумно втягивает носом воздух, внюхивая приятный аромат феромонов альфы. – Пхе-хе… Я пьяненький, праститиизвинити… Пойду спать, а то ща глупости начну творить, – еле это выговорив, Кю делает попытку отлепиться от альфы, но тот не выпускает его из объятий, поэтому мальчишка с радостью приникает обратно к горячему телу старшего. – Кто сказал, что я против твоих глупостей? – О! Прикинь чо, – всё-таки немножко отлипнув, Кюхён поднимает голову, чтоб посмотреть хёну в глаза, и ответно обвивает его талию руками, сцепляя их в замок за спиной, – мы в клубе Йесона встретили! У меня аж дежавю херакнуло в тот момент. И прикинь, он нас узнал и вспомнил! С парнем своим был… как его… блин, забыл имя… Кароч, в школе с нами учился ещё. Ну, когда мы там учились… – видно, что речь у юноши заплетается нещадно, но Итук только тихо посмеивается и терпеливо ждёт, пока любимый построит предложения, хотя слух всё же режет огромное количество сленга. – Так вот! Он к нам подошёл и даже поговорил! О тебе спрашивал. Вы не общаетесь что ли? Он меня всё расспрашивал, встречаемся ли мы, и как мне учёба в универе… О! А потом знаешь, чо? – Чо? – передразнивая мальчишку, спрашивает Чонсу, едва сдерживая рвущийся наружу смех. – У меня ещё одно дежавю случилось… – смешно выпучив глаза, продолжает Кю. – Мы на улицу вышли, где все курили, Йесон к своему парню подошёл и поцеловал! Прям у всех на виду! Это было так красиво… – он вдруг затихает и опускает взгляд на губы старшего. Выглядит так, будто у него перед глазами сейчас стоит картина, как Йесон целует своего парня. А у Итука перед глазами совсем другая картина, которая запечатлелась в памяти слишком ярко ещё пять лет назад. – Я это… уже видел несколько лет назад… когда мы были в клубе… ток другом, – с каждым отрывком фразы расстояние между ними сокращается, и Чонсу старается не дышать не только потому, что от омеги несёт перегарчиком, а и потому, что боится испортить момент. – Йесон тогда тоже… своего парня к стене прижал… и поцеловал при всех… – голос снижается до шёпота, а рост Кюхёна увеличивается по мере того, как он поднимается на носочках, чтоб сравняться со старшим, – а теперь… я тоже хочу… – последние слова он выдыхает в губы хёна, опаляя их своим дыханием, и у Чонсу в этот момент падает последняя бусинка терпения. Подавшись вперёд, мужчина прижимает Кюхёна к стене и припадает к его губам в поверхностном поцелуе. Точь-в-точь как в первый раз, когда он случайно оказался у тогда ещё школьника-Кю в доме и бесцеремонно "засосал" его прям у входной двери, только сейчас ощущения другие. Нет, не потому что Кюхён пьяненький и попахивает перегаром, а потому… да чёрт знает, почему! Но… поцелуй с ним возбуждает. Всё тело будто прошибает током, по рукам и спине бегут мурашки, а нос щекочет пряный аромат омежьих феромонов с примесью феромонных духов. Кюхён тянется ему навстречу, обвивает руками шею и сам начинает целовать настойчивее, а вскоре поцелуй из невинного и поверхностного превращается в страстный и жаркий – Чонсу плотнее вжимает младшего в стену, сжимает и гладит его руки, плечи, шею, запускает ладони под свободную футболку, пропахшую сигаретами и чужими феромонами, слегка царапает бока над поясом джинсов, трётся бёдрами о бёдра парня, отчётливо чувствуя его возбуждение, и собственнически проникает языком в его рот, слыша, как судорожно Кюхён при этом выдохнул. Гостиная наполняется звуками влажных поцелуев, сбитым дыханием, шорохом одежды, и смешавшимся ароматом пряного вина и сочных апельсинов. Ещё два месяца назад Итук даже мысли бы не допустил, что подобное может произойти в его жизни и в его квартире. Вдруг Кюхён отстраняется от мужчины, с силой сжимая пальцами его плечи, стукается затылком о стену, закрыв глаза, слегка съезжает вниз, будто ослабели ноги, и тяжело дышит через приоткрытый рот. Казалось бы, нужно спросить, всё ли в порядке, что он чувствует, и не совершили ли они ошибку, поторопившись, но Чонсу попросту застывает на месте, переживая звон в ушах, и не может оторвать взгляда от припухших, алых, поблёскивающих от слюны губ юноши. – Мне нужно в душ, – скороговоркой выдаёт Кюхён, да с такой скоростью, что старший на секунду задумывается: а точно ли парень пьян? – Прости… Я сделал что-то не так? – моментально приходит в себя Чонсу. – Я всё испортил? – Эй, стоп, тревожка! – спешит успокоить его Кю, улыбаясь и как-то странно ёрзая. – Я просто… Ай, чёрт! Мне нужно выпить подавители и помыться! Ты меня возбудил! – капризно хныкнув, он выворачивается из объятий старшего и пулей летит в уборную, захлопывая за собой дверь. – Принеси полоте-е-енце! – глухо слышится из-за двери. Тихонько хихикнув, Чонсу глубоко вздыхает, чтобы утихомирить собственное лёгкое возбуждение, и идёт в комнату за свежим полотенцем. Той ночью они снова просто ложатся спать, но после поцелуя оба интуитивно чувствуют, что отношения изменились, будто перешли на новый уровень, и обоим это, безусловно, нравится. Теперь Чонсу, встретившись взглядом с Кюхёном во время лекции, невольно улыбается и слегка краснеет, а Кю в ответ широко лыбится, даже не думая скрывать свои эмоции – какой смысл, ведь сидящий рядом Чжоу Ми в курсе его отношений с преподавателем, а сидят они в самом конце аудитории-амфитеатра, поэтому другие одногруппники их не видят. Во время большого перерыва они обедают вместе и теперь, как заметил Итук, Кюхёну стало откровенно плевать на косые взгляды и сплетни, распространяющиеся по универу, он стал чувствовать себя увереннее и, наверное, если б не их социальные статусы, он бы ходил по университету, грудь колесом, и трубил бы о том, что встречается с "САМЫМ КЛАССНЫМ МУЖЧИНОЙ НА СВЕТЕ", при этом ещё и демонстрируя "товар" лицом. К счастью, деканату и ректору всё равно, что происходит между студентами и преподавателями за исключением каких-то серьёзных инцидентов, поэтому ректор наряду с некоторыми коллегами, с кем Чонсу общается ближе всего, просто предостерегают его, чтобы он вёл себя осмотрительно со студентами, потому как если кто-то из студентов на него настучит – будут проблемы с законом, только уже не за совращение несовершеннолетних, а за совращение ученика, Статья 303 уголовки. Ещё одним приятным аспектом нового уровня отношений стали их тайные встречи после лекций по математике. Перерыв между парами десять минут, и все эти десять минут парни проводят в маленьком кабинете за лекционным залом, страстно целуясь и обжимаясь каждый раз как последний. Такие встречи в кабинете продиктованы ещё и тем, что, после пьяного заявления среди ночи в дом альфы, Кюхён к Чонсу больше не приезжал, и дело вовсе не в нежелании ночевать у него, а в огромном количестве заданий и сложной учёбе. Парень настолько загрузился предметами, что напрочь забыл и о Братьях Ли, и о Дженнифер, и о своих личных делах, даже, как заметил Итук, иногда стал забывать брызгаться духами с феромонами, чего раньше не допускал. В середине октября происходит настоящее чудо, иначе не назовёшь – Кюхёну звонит мама. С момента приезда в Корею он, рассорившись с родителями, даже и не вспоминал о них, решив жить в гордом самостоятельном одиночестве, и звонок матери стал полной неожиданностью. Сперва юноша не хотел с ней общаться, сбрасывал вызовы, но, когда она прислала тёплое сообщение с просьбой поговорить, всё же сдался и принял вызов. Первые несколько минут разговор не шёл, однако, когда мама заговорила об учёбе, говорить стало легче, и в конце разговора она предложила Кю приехать к ним на ужин в выходные. – Никуда я не поеду! – впав в панику сразу после разговора с матерью, вопит Кюхён, расхаживая по маленькому кабинету Чонсу взад-вперёд. – Родители мне мозг вынесут! Опять начнутся эти упрёки, что я в Америке не остался, зачем сюда приехал, а если о тебе узнают, вообще секир башка сделают! – Откуда ты только такие слова знаешь? – с удивлением и восхищением спрашивает Итук, внимательно следя за своим парнем. – Слышал, когда гулял по русскому кварталу в Бостоне, это татарское слово. Блин, не об этом сейчас! За Кюхёном любопытно наблюдать, когда он злится или нервничает – парень начинает путать языки и жестикулировать. А ещё у него краснеют кончики ушей. В школе Чонсу за ним подобного не замечал, это однозначно изменения возраста, уж языки-то точно влияние другой культуры, но мужчине это кажется чем-то интересным и необычным, привлекательным, поэтому он каждый раз внимательно следит за парнем, изучая его новые повадки. Сейчас вот ещё один интересный факт: он знает не только простые английские и немецкие заимствования, знакомые всем корейцам, но и какие-то татарские слова. Да наверняка и русское что-то знает! Кажется, будто он цепляет что-то ото всех и всего вокруг, как репейник. – Знаешь, мне кажется, они уже остыли, – мягко говорит Чонсу, стараясь хоть немного понизить градус тревожности Кю, – раз мама сама тебе позвонила, значит, они с отцом пришли к какому-то решению по поводу твоей выходки с поступлением в универ. Думаю, тебе стоит съездить к ним, поговорить, спокойно, – он делает особый упор на это слово интонацией, – подчёркиваю, спокойно с ними всё обсудить и, может, вы найдёте компромисс. – Я как-то не горю желанием их видеть после всего, что маман мне устроила за последние пять лет, – фыркает Кюхён, враждебно сложив руки на груди. – Ну, ты же понимаешь, что всё это она делала ради тебя? – мужчина ещё больше смягчает тон и говорит уже тише, видя, что омега начинает неосознанно от него закрываться, а это значит, что слова нужно выбирать осторожнее. – Да, действия у неё, конечно, были радикальные, но… уверен, она хотела как лучше. Вместо ответа Кю тяжело вздыхает и опускает голову, вперивая взгляд в пол. Всего на секунду, Итук готов поклясться, он увидел, как шевелются извилинки в кудрявой голове. Кюхён до сих пор зол и обижен на родителей и, как успел распознать мужчина за время общения, то, как мама с папой поступили с ним в подростковом возрасте, отпечаталось на парне психологической травмой. Чонсу, конечно, не профессиональный психолог, чтобы что-то с уверенностью утверждать, но, проведя примитивный психологический анализ поведения и реакций любимого, пришёл именно к такому выводу. Неудивительно, что сейчас Кюхён встаёт в штыки и ни в какую не желает идти навстречу родителям. – Рассказать им о тебе? – вдруг хитро улыбнувшись и глянув на старшего исподлобья, спрашивает Кю. Натурально чертёнок! Но странно, что сам себе же противоречит… – Пусть полопаются от злости, узнав, что спустя пять лет любимый сынок всё же в отношениях со своим учителем, да ещё и в тех же статусах учитель-ученик. Вот ведь ирония судьбы. – Не думаю, что стоит их шокировать сейчас… – задумчиво выдаёт Чонсу. – Впрочем, если ты так этого хочешь, то я не против камин-аута, но всё же советую хорошенько это обдумать. – Ыхх, ты слишком серьёзный и взрослый! – с улыбкой морщит нос юноша, расслабляя руки и делая шаг навстречу старшему. – Где твоё бесстрашие, с которым ты меня соблазнял в свои тридцать два? – Всё моё бесстрашие в тридцати двух годиках и осталось, прям в том моменте, когда тебя встретил, – засмеяшись, Чонсу сам подходит к Кю и, обняв его, легко чмокает в губы, а затем просто крепко-крепко прижимает к себе, чтобы показать мальчишке свою поддержку. Через два дня, в вечер пятницы, чтоб аккурат перед выходными, Кюхён едет к родителям на ужин, который, к его большому удивлению, проходит вполне себе неплохо. Мама действительно остыла, и остудил её, судя по всему, отец. У них произошёл довольно спокойный разговор, если не считать пары высоких ноток, на которые эмоциональный Кю всё же срывается, и родители выдают неожиданный для парня вердикт: "одна семья всё-таки, мы тебя любим и поддержим", и что помогут ему снять квартиру побольше или готовы принять его обратно в свой дом, в его же старую комнату. Конечно, новость несколько шокирует юношу, поэтому он просит время на подумать, хотя в душе уже знает ответ и он отрицательный. Но, приличия ради, сходу отвечать не стал – в конце концов, коллаб с родителями ему сейчас необходим, как союз Силла с Тань*, чтобы осилить учёбу, ведь подрабатывать он пока не может, а сбережений хватит лишь на один учебный год вместе со съёмной квартирой и тратами на жизнь. Так что придётся пока строить из себя хорошего сына, скрывая свою обиду на предков. И скрывая от них своего мужчину, что, пожалуй, будет тяжелее, чем сокрытие банальной обиды. Сразу после ужина Кюхён едет к Чонсу, чтобы всё ему рассказать и поделиться мыслями, вьющимися в голове, словно рой пчёл. Они пьют вино, которое парень купил по дороге, разговаривают, и складывают примерную тактику: воспользоваться благосклонностью родителей, раз уж они предложили такую возможность, и придушить совесть, которая вопит во весь голос, что это неправильно и в столь взрослом возрасте на шее родителей не сидят. – Слушай, я подумал, – осмелев после трёх бокалов винишка, с серьёзной моськой возобновляет только-только затихший разговор Чонсу, слегка потрепав Кюхёна за плечо, за которое его обнимает, – а ты… как насчёт того, чтобы жить вместе? На несколько долгих секунд в гостиной повисает напряжённая тишина, в которой мужчина, кажется, слышит бешеный стук собственного сердца, желающего вырваться из грудной клетки. Решение спонтанное, принятое на эмоциях и винишке. Кто за язык тянул?! Он даже не уверен, готов ли к такой ответственности, не подумал о своей репутации в универе, ведь мало ли что скажет начальство, как это отразится на работе, как отнесутся ученики… И не уверен, что сможет в полной мере держать себя в руках рядом с любимым омегой в интимном плане, ведь Кюхён явно ещё очень нескоро позволит ему что-то больше поцелуев и обжиманий. – Ты… хорошо подумал? – будто слыша поток мыслей старшего, спрашивает Кюхён, отрывая глаза от телевизора и приподнимая голову с плеча мужчины. – Тебе не кажется, что ещё слишком рано для совместной жизни? Понимая, что Кю прав, Чонсу молчит, не зная, что сказать, и отводит взгляд от смотрящих в самую душу карих глаз младшего. Да в конце концов! Он взрослый мужик или где? Только что ведь сам предложил жить вместе, а теперь заднюю давать? – Я мечтал об этом, когда ты ещё был школьником, – наконец собравшись с духом, тихо говорит Чонсу, – думал, как было бы здорово, если б я смог забрать тебя у родителей каким-то чудом, и мы бы жили вместе, как пара. И вот ты уже совершеннолетний, можешь сам выбирать, где, с кем и как тебе жить, поэтому… если хочешь, мы могли бы жить вместе. Ты хочешь жить со мной? Выслушав этот небольшой монолог, юноша медлит с ответом, обдумывая услышанное, и ловит себя на жутком желании согласиться, уже даже рот открывает, чтоб ответить, но в последнюю секунду останавливается и, потянувшись и чмокнув старшего в губы, уклончиво отвечает: – Дай мне время подумать? Мы попозже вернёмся к этому вопросу. Но больше к этому вопросу они не возвращаются. Однако каждый раз, ночуя у Чонсу дома, Кю потихоньку начинает "забывать" у него свои вещи: домашнюю футболку, джинсы, в которых часто ходит в универ, косметику, тетради, иногда трусы, и даже покупает зубную щётку, устав пользоваться той "гостевой", которую ему выдал хён. Таким образом он потихоньку обживается в квартире Итука, чему тот невероятно рад. Правда, стирки и готовки стало побольше, особенно к выходным, но это такая ерунда по сравнению с тем, что любимый омежек рядом. Впрочем, идиллия длится недолго и уже к декабрю у обоих начинается знатный секас мозга. А именно – сессия. Кюхён учится денно и нощно, чтобы на отлично сдать все зачёты и экзамены, и страшно завидует Дженнифер, которая на расслабоне сдаёт сессию, поскольку уже не гонится за идеальными оценками. Однако парня успокаивает мысль о том, что в жопе не он один – Чжоу Ми и Чонсу страдают вместе с ним. А страдать вместе с кем-то всё же лучше, чем одному. Студенты честно сутками готовятся к экзаменам, в итоге успешно закрывая все предметы на "хорошо" и "отлично", но Кю всё же приходится знатно поднапрячься, чтобы сдать чёртову философию, которая на хрен никому не сдалась. Зато ему везёт в математике. Чонсу, как только любимчик-студент, как его прозвали на потоке, садится отвечать, не особо валит его вопросами, и так прекрасно видя, что парень на отлично знает материал, и лишь слегка поправляет его вычисления в местах, где он по невнимательности допустил ошибки, а затем, пыжась от гордости за своего омегу, ставит ему размашистую подпись и высший балл. И математика становится последним предметом сессии, после которого Кюхён с чистой совестью едет набухиваться в клуб в компании Братьев Ли и Дженнифер, а заодно и отметить отъезд Джен домой на рождественские каникулы. В этот раз им везёт больше и никакого Йесона или каких-то других знакомых они не встречают, зато напиваются в хламину, вот прям в зюзю, в сопли, в дрова, если угодно, и еле-еле ворочают языками, заказывая в шестом часу утра такси. Но если Братья Ли сходу называют свой адрес, который, Кю готов поспорить, они тупо на автомате скажут, даже этого не осознавая, то ему с Дженни приходится тяжко. Поскольку подруга достоверно свой адрес сказать не может, да ещё и находится в состоянии натурально желейки, вся компания сперва едет к Хёкджэ и Донхэ, чтоб выбросить этих двоих у их квартиры, затем к Дженнифер, чтобы Кюхён мог удостовериться, что девушка дошла до двери СВОЕЙ квартиры, а не соседской, и в последнюю очередь таксист, уже заколебавшись возить бухеньких студентов, наконец едет по последнему адресу с одной пьяной тушкой на заднем сидении. То, что адрес был назван вообще не тот, Кюхён понимает, когда видит подозрительно чужие улицы – другие дома, высокие, в отличие от его густо застроенного маленькими домишками района, чистенько, холмик красивый, церковь сияет… – Бля-я-я, – раздосадовано тянет парень, жмурясь и прикрывая лицо руками. Даже не помня, как назвал адрес Чонсу, он решает, что, раз уж почти приехали, то разворачиваться и пилить в свой кошивончик, который находится в другом районе, нет никакого смысла, уж лучше ехать куда едут. К тому же, стыдно признаться, в мини-холодильнике дома нет никакой еды, кроме одной одинокой сосиски, куска недоеденного онигири и банки кофе, а с утра есть однозначно захочется. – Ну, встречай меня, мама утка, – тихонько шепчет Кю себе под нос, уже представляя, как хён ахиреет, увидев его пьяненького в такую рань, и как завтра будет вставлять ему люлей за то, что так напился. Еле-еле рассчитавшись с водителем, парень выползает из такси и волочит ножки в подъезд уже ставшей привычной многоэтажки, поднимается на лифте до девятого этажа, удачно попав сходу по кнопке "9" на панели управления, и долго мнётся у двери в квартиру, проклиная тех, кто придумал электронный замок с разбросанными по дисплею цифрами. Трижды ошибившись, он чертыхается, глубоко вдыхает, чтоб хоть капельку прояснить зрение, морщится от противного лая Кунги по ту сторону двери, и уже собирается снова тыкнуть на кнопочки, нынче будучи на шестьдесят процентов уверенным, что попадёт куда надо, но успевает тыкнуть только на одну, когда замок вжикает, пиликает приятная мелодия, и дверь резко распахивается перед ним так, что Кю, сгорбившись над замком, утыкается взглядом в живот хозяина дома. Чонсу не спрашивает, почему парень здесь, почему лыка не вяжет, почему от него так несёт своими омежьими феромонами, – он просто молча затаскивает младшего в квартиру, шикает на заливающуюся лаем собачку, раздевает Кюхёна, и ведёт его в спальню, на ходу спотыкаясь о ковёр в гостиной, потому как сам спросонья. В процессе полёта до тёплой, белой, сонной подушки Кю успевает протянуть довольное "хё-ё-ён", затем раздаётся мягкое "шмяк", с которым омега шлёпается лицом о подушку, и следующая фраза звучит уже будто из-под толщи воды, приглушаемая слоями ткани: – Ничо не знаю! Ик… Теперь я живу у тебя! Удивлённо похлопав слипающимися ото сна глазами, Итук обрабатывает услышанное, а затем расплывается в широченной счастливой улыбке и тихо посмеивается, глядя на моментально отрубившегося парня, лежащего попой кверху в одних трусах. И с чего он вообще взял, что Кюхён придёт, поговорит с ним, и официально заявит, что готов к сожительству? Хоть он и повзрослел, а характер-то свой взбалмошный никуда не дел, значит, чего от него можно ожидать? Правильно, спонтанностей и милых глупостей, вроде припереться пьяным и брякнуть, что теперь они будут жить вместе. С нежностью глядя на сопящего в подушку Кюхёна, Чонсу ложится рядом с ним, укрывает обоих ещё тёплым ото сна одеялом, обнимает парня, подтаскивая поближе к себе, чтоб было удобно, и довольно быстро засыпает, уткнувшись носом в плечо омеги. Завтра младший наверняка передумает, протрезвев, но сейчас… сейчас Итук просто тихо радуется, что Кю, пусть и так спонтанно, наконец созрел для следующей ступени отношений. Но, вопреки ожиданиям старшего, утром Кюхён всё же помнит, что сказал, и ближе к обеду звонит хозяйке своей маленькой квартирки, чтоб сказать, что съезжает оттуда, а уже вечером, взяв в плен Чонсу и его машину, едет забирать из кошивона свои немногочисленные пожитки. – Как только ты тут жил? – увидев воочию эту коробушку метр на метр, которую Кю гордо называл "своей хатой", спрашивает мужчина. – Тут же не повернуться! – Ну, для студента нормально, – лишь пожимает плечами парень, запихивая в огромный мусорный мешок всё, что попадается ему на глаза: одежда, учебники, обувь, всё подряд, что его. – Чо тут, холодильник есть, стол есть, кровать есть. Даже вон, чайник есть с микроволновкой! Роскошь! Туалет с душем только общие, правда, – юноша морщится, вспоминая, как по утрам приходится подолгу торчать в очереди, чтоб банально умыться и почистить зубы, – а так неплохо. – Ну, теперь тебе явно житься будет свободнее, – усмехается Чонсу, прислоняясь плечом к дверному проёму. Войти в маленькую комнатку нереально, двое тут точно никак не поместятся, одному-то места мало! Благо альфе в свои студенческие годы сказочно свезло – отец, работая с сфере недвижимости, позаботился о том, чтоб у единственного и горячо любимого сына к университету уже была своя квартира в приличном районе, так что ютиться по всяким съёмным квартирам и общежитиям Чонсу не пришлось. Собрав вещи в один большой мусорный пакет, они вдвоём дотаскивают его до машины, закидывают в багажник, и, после фразы Кю "ну, прощай, моя квартирка", уезжают. И в тот же вечер приглашают Дженнифер на посиделки, оценить новое жилище лучшего друга. Сожительство с любимым омегой, правда, получается не таким радужным, как изначально казалось Чонсу. Им пришлось многое обсуждать и долго подстраиваться друг под друга, чтобы ужиться и свести к минимуму количество неизбежных конфликтов, они даже придумали стоп-слово, чтобы, если кого-то что-то не устраивает, сказать его и партнёр немедленно прекратил то, что делает сейчас. Например, это касалось бесцеремонного врывания в ванную комнату, когда мужчина принимал душ – Кюхён позволял себе войти, чтобы почистить зубы или сходить в туалет, в то время как старший намывался, и после того, как Чонсу едва ли не завизжал "каракатица-а-а-а", парень вылетел из ванной як пробка из бутылки, крича на ходу "больше никогда к тебе не зайду-у-у!!!". Кроме того, стоп-слово Кю особо часто использовал, если хён предпринимал попытки пристать к нему – потискать, зажать в углу, лапки распускал, ложась спать, а всё потому, что изначально поставил условие: никакой близости, ещё слишком рано и он не готов. – В школьные годы ты посговорчивее был, – фыркает Чонсу, когда парень в очередной раз строгим тоном произносит надоевшее слово "каракатица", едва мужчина касается под одеялом резинки его трусов. Они уже собрались спать, и обычно Кюхён разрешал потискать себя перед сном, а тут отвернулся и всё. Обидненько. Вот хён и захотел немного его потискать, не изменяя традициям. – В школьные годы я и поглупее был малость, – усмехается младший и, кряхтя, переворачивается под одеялом, чтоб лечь лицом к альфе, – до сих пор стыдно, что я тебя домогался, мог бы вернуться назад – точно б так делать не стал. – Хорошо, что машины времени не существует, – улыбается Итук, поближе придвигаясь к парню и обнимая его за талию поверх домашней футболки, – потому что, отстань ты от меня сразу, как я тебя просил, наша жизнь могла бы сложиться совсем иначе. – Не было бы скандала с родителями, я б спокойно доучился, потом мы бы тайно встречались, а в девятнадцать я б вышел за тебя замуж. – Какой детальный план, – вытащив правую руку из-под одеяла, мужчина кладёт её на щёку донсена, ласково поглаживая нежную кожу, и убирает вьющиеся локоны чёрных волос за ушко, – но знаешь, я ни о чём не жалею. Возможно, сойдись мы в твоей юности, до настоящего момента уже бы расстались… – Почему? – перебивает его Кю. – Потому что характер у тебя не сахар, это во-первых, – за это Чонсу получает болючий щипок за ляху и шипит, – во-вторых, я бы тебе быстро надоел и к настоящему моменту ты бы от меня ушёл, и в-третьих, ты проходил через переходный возраст, я мог бы быть примером для тебя в каких-то аспектах, либо, учитывая возраст, стал бы тебя воспитывать, как своего ребёнка, что ничем хорошим тоже бы не закончилось. Так что… наш разрыв и твой отъезд в Штаты в каком-то смысле пошёл на пользу нам обоим: ты самостоятельно повзрослел, у тебя сформировался собственный тип личности, характер, взгляды, ты стал зрелой личностью. – Но… а ты? – Я… я просто осознал ценность наших отношений, пересмотрел своё поведение, изменил взгляды на жизнь, и теперь, – Чонсу делает небольшую паузу, смотрит в блестящие в полумраке глаза Кю, и проводит большим пальцем по его скуле, – наши отношения будут крепкими, потому что сошлись два взрослых человека, две сформировавшиеся личности. Мы встречаемся уже полгода, из которых три месяца живём вместе, ты замечал, что у нас нет бытовых ссор? – Ну-у-у, я думал, у нас всё неплохо в плане сожительства, так что… чо ругаться? – хмурится Кюхён, искренне не понимая, почему альфа заговорил про ссоры. Они в самом деле не ссорятся, но ведь и не из-за чего! Убираются вместе, посуду каждый моет по мере необходимости, со стиркой также, увидел – закинул, Кунги вместе выгуливают, заодно и свежим воздухом перед сном дышат. Идиллия, чтоб её, никакой ругани! – Вот именно, – согласно кивает старший, – а будь ты подростком, разбрасывающим по дому носки и фантики от конфет, мы б ругались постоянно. – Хм… Да, наверное, ты прав, – тихо выдыхает Кю, отводя взгляд. Действительно, учитывая его характер в шестнадцать лет, он именно так бы и делал: разбрасывал вещи, отказывался убираться, повсюду оставлял бы пустые кружки из-под чая, и оставлял бы фантики от конфет по всей квартире. Не встретил бы Дженнифер, не прошёл бы терапию по смене типажа, не держал бы банду и не заработал бы звание "Робина Гуда", не побывал бы в Америке, не знал бы так хорошо английский… И в универ бы, наверное, не попал, ведь наверняка оценки были б не самыми лучшими, упади он в шестнадцать лет в отношения. – Знаешь, до полной идиллии нам не хватает кое-чего ещё, – хитро щурится Кюхён, лыбясь, как чеширский кот. – И чего же? – Хочу официально познакомить тебя с родителями. Надоело прятаться, хочу, чтоб они знали о тебе! Ты – мой мужчина, моя истинная пара, и я хочу, чтоб мама и папа приняли мой выбор. – Если для тебя это важно, то я согласен, – вздохнув, кивает Чонсу, – но давай чуть позже, хотя бы после того, как сессию за этот семестр сдашь. Всё же твоим родителям платить за учёбу, мало ли как они примут новость о наших отношениях. – Тогда скажем после сессии, на каникулах, – расплывается в широченной улыбке Кюхён, а затем придвигается поближе к альфе и целует его в губы, задерживаясь на пару секунд. – Главное ещё дожить до этих каникул. – А куда ж ты денешься? – фыркает Чонсу в ответ на пессимистичный настрой парня, вызывая у того улыбку. – Всё будет хорошо, я с тобой, малыш, – крепко обняв омегу за талию, мужчина целует его, поудобнее устраивается, тихо радуясь тому, что Кю закинул на него ногу и руку, и очень быстро засыпает. *Союз Силла и Тань – в VII веке н.э. на территории Корейского полуострова существовало три государства: Когурё, Пэкче и Силла, все они друг с другом враждовали. В 618 году в Китае образовалась Империя Тань, которая поначалу вела дружелюбную политику с прилегающим к ним по территории Когурё, но со временем возжелала захапать себе Корейский полуостров. Хитрые китайцы, видя слабеющее Когурё и сильное Силла, решают заключить с Силла союз, чтоб помочь им разгрохать двух своих соседей, и захватить Пэкче им таки удаётся. Но спустя какое-то время до Силла всё же дошло, что план китайцев – захват всей страны под их властью, а этого как-то не хочется, и тогда Силла заключает договор с Когурё, с которыми воевали много лет, чтоб не дать Тань захватить полуостров. При этом они активно вешали китайцам лапшу, мол, "мы вам верны, мы ваши други", чтоб в один прекрасный момент всех их грохнуть. И захватить самим страну, назвавшись Объединённая Силла. Мораль: заключить союз, чтоб извлечь самому из неё выгоду. (Прим.: очередная тупая историческая шутейка автора)