Моя кошка...

— Настя? — я сглотнула. Неужели он догадался? — О чём ты? Я — Россия, — мой голос дрожал. Вот это я размякла за это время. Раньше скрывать эмоции было не проблематично. — Твоё человеческое имя. Назови, — но голос США, так же, как и мой, был до жути взволнован. — Россия, но тебя же зовут Н… — я резко подпрыгнула и закрыла рот моему солнышку, — М… — Да, ты прав, меня зовут Н-н-наташа. Ага, — да что со мной происходит, почему сковать своё беспокойство стало ТАК сложно. Смотрю на США. Он не поверил. — Может, продолжим собрание? — на этот раз к нам обратился Великобритания. — Да. Конечно, — ответила я и мгновенно вырываюсь из хватки Мурика. Поднимаюсь с пола, сажусь на место и нервно перебираю пальцы. — *Кхм*, — громко кашлянул Великобритания, — Продолжим. Канада, практически умоляя США, смог посадить того на место. //Конец собрания// — На этом мы можем закончить. — говорит Велик и ударяет бумагами по столу. Я быстро встаю и выбегаю из зала. Позади себя слышу крик: — Россия, стой! Не оборачиваясь, я забегаю в лифт и нервно тыкаю кнопку «вниз». — Ну же!.. Сучья кнопка! — краем глаза вижу знакомые чёрные очки. — Давай, блять! Слышу, как закрываются дверцы кабинки. И вижу, что США стоит прямо передо мной. — Объясни, что это было? — я молчу и смотрю в никуда. Встретиться с ним взглядом равносильно пойти на расстрел добровольно. — Россия! Хлопок. Его рука, правее меня, бьёт об стену. И неожиданно лифт останавливается. Я было подумала, что мы прибыли к точке назначения, но нет. Мы застряли в этом чёртовом лифте вдвоём. — Я же сказала. Я перепутала тебя с другим человеком, — всё ещё не смотря на него, я полезла в карман юбки за телефоном, — Забудь об этом. Сейчас нам надо позвонить лифтёру. Чувствую, как мою руку резко прибивают к стене. Телефон падает с глухим звуком на пол. — Во-первых, ты этого не говорила. А во-вторых, не ври мне, — лицо США оказалось так близко, что трудно было на него не смотреть. Голос был таким тихим, но пробирающим до мурашек. Я могла бы просто ударить его разок и не волноваться, но если я это сделаю… Могу потом пожалеть. Свободной рукой я притрагиваюсь к его щеке. — США… — резко снимаю очки и бросаю их на пол. Лазурные глаза в шоке наблюдают за разбитыми стёклышками. — Ты должен понимать, что мне плевать на твои угрозы. Не забывай о том, что я гораздо сильней, — его глаза смотрели куда-то на пол. Его руки дрожат, а ноги подкашиваются. По лбу потекла капля пота, а в глазах ужас. — Что с тоб?.. — не успеваю я договорить, как он рухнул на пол. Трясущимися руками он берёт разбитые очки и надевает на себя. Его вовсе не заботило, что стёклышко могло попасть ему в глаз. — Больше никогда их не снимай, пожалуйста, — голос стал таким тихим и дрожащим, что мне казалось, что он сейчас расплачется. — Я… Не знала, что у тебя фобия, — чувство вины в груди было таким неуместным. Жертва тут я вообще-то! Мозг, очнись! Лифт трогается. Пару секунд и дверцы открываются. Передо мной встал выбор, пройти мимо стоящего на коленях, почти рыдающего США, или прикрыть его собой и успокоить. Конечно, выбор пал на второе. Я закрываю его собой, хватаю под под плечо и силой заставляю встать. — Очнись уже, что о тебе люди подумают! — Мурик протёр глаза и уже без моей помощи стоял на ногах. Через полностью отломаное стекло было видно его грустный взгляд, смотрящий на меня. — Извини, — буркнул он и смылся из виду. И как после этого налаживать с ним отношения?! Выхожу из лифта и пропускаю внутрь людей. Мой глаз нервно дёргается, рот так и хочет покрыть его матом. Для кого я вообще тут, блять, распинаюсь?! Пытаюсь вести себя сдержаннее, добрее, вежливее, а меня на хуй посылают?! Твою же ж мать! США, ублюдок! — Эм, Россия, ты в порядке?.. — Да что тебе нужно?! — срываюсь я и замечаю, как Белка перепуганно забегает за Казахстана. — Прости, я не хотела… Правда, прости, — я смотрю в её испуганные глаза и понимаю, что в глазах собственной сестры являюсь монстром. А может, вся её доброта для того, чтобы подлизаться? Может, я опять ошибаюсь, пытаясь довериться людям? Зачем я вообще это делаю?! — Ты… — когда осознаёшь, что вот-вот будешь кричать на того, кто боится тебя «ни за что», становится и смешно и грустно. Белка, Украина, да и все, сторонятся меня заслуженно. Я — та, которой стоит доверять в последнюю очередь. От этого чувства мне становится так одиноко. Зачем я вообще сущ-? — Россия! — крепкие объятья будто возвращают мой мир в реальность. — Я так испугался, что не мог ничего сделать. Прости, сестрёнка, — если бы меня не существовало, кем бы сейчас был Казахстан? Только лишь эта мысль заставляет меня жить дальше. Только ради него. — Прости и ты меня, — я принимаю объятья и наслаждаюсь теплом, которое исходит от солнышка. Нужно позвонить папе и сказать, чтобы готовил ужин. Засовываю в карманы руки и понимаю, что там ничего нет. Чувство паники в груди сдавливало моё дыхание. А потом из-за нахлынувших воспоминаний я бью себя по лицу. — Что такое? — спрашивает Украина. Белка вышла из-за спины солнышка. — Телефон в лифте остался, — смотрю в бок и вижу, как дверь лифта открывается. Если его никто не украл, я буду счастлива. Забегаю в него со всех ног и сразу смотрю на то место. Пусто. О нет. Может, его ногами затолкали в какой-то угол? Лифт начинает ехать, а я пробиваюсь сквозь людей к каждому из углов, по пути рассматривая пол. — Девушка! Может Вы станете наконец?! — женщина лет тридцати схватила меня за руку. Да какое, мать твою, ты имеешь право меня за руки хватать? Я грубо вырываю руку и смотрю ей прямо в глаза. — А Вам какое дело? — явно испугавшись, она поджала руки к груди. Но тяфкать не перестала. — Да как ты?!. — Лифт приехал, — я подвигаюсь близко к её лицу и шепчу как можно нежнее. — Хамка! — она выбежала и слилась с толпой. Я осталась стоять. В те мгновения, пока люди ещё не зашли, я вижу, что телефона на полу нет. За что?.. Грёбаный США. Как его можно не ненавидить? Я понимаю, что телефон всё же на свете не один, но там много личной информации. Фотки, музыка, документы, социальные сети. Да, что-то из этого есть в ноутбуке, но всё же большинство на телефоне. //Дома// Как давно я не сидела за общим столом вместе со всей семьёй. Вкусный ужин, а не маленькие порции с остатками еды, которую не доели и немного колбасы. США просил повара делать мне нормальную еду, но в меньших количествах, но… Вместо этого повар соединял остатки, подогревал в микроволновке и делал из еды красивую картинку. Но я же чувствую, что это уже не свежее. Один раз я даже заметила его за этим делом. Но видимо повар забыл, что я не просто кошка, поэтому даже прогонять не стал. — О чём задумалась? — спрашивает папа, сидящий правее меня. — Да так… Ничего такого, — не хочу, чтоб он волновался из-за меня. — Россия, что это было? На собрании? — Украина умеет задавать вопросы, на которые в данный момент отвечать не хочется. — А что-то произошло? — папа с нескрываемым любопытством смотрел то на меня, то на Укропа. — Мне тоже интересно. Росси, можешь рассказать? — проговорила Белка. Я не хочу сейчас ничего говорить. Что мне сказать, чтобы это не показалось грубым? — Может, потом? Мы сейчас вроде едим, — моё солнышко как всегда читает мои мысли. За это я его просто обожаю. — Согласна, — на этом я поставила точку в диалоге и продолжила кушать пюрешку с котлетками. //Прошло 2 часа// Сижу в комнате, чилю в телефон, никого не трогаю. Но, трогают меня.  — Россия, к тебе гости, — оповестил меня Укроп, стуча в дверь. Я нервно кидаю телефон на кровать и открываю дверь. Украина вздрогнул или даже испугался. — Кто? — Вижу, ты не настроена на общение,— смеялся брат, пятясь немного назад, — Это США. И что ему от меня нужно? — Если хочешь, я могу его послать, — он так добродушно сказал, будто помогает мне с чем-то. — Нет. Его удивлённое лицо напомнило мне, как я сама просила солнышко послать кого-то. Но мне больше это не нужно. Прохожу по коридору и останавливаюсь у двери. Звонок. В моей голове сразу всплывают воспоминания о…маме. А за ней и о его предательстве. Нет, хватит думать об этом. Открываю дверь и вижу США. Серая толстовка, чёрные джинсы с дырками и белые кроссовки. Ну и, конечно же, очки. — Что хотел? — чёрт, это было грубо. Надо смягчить голос и лицо сделать попроще. — Ну… Мне нужно с тобой всё обсу… — не дослушивая, я закрыла дверь. США, подставив ногу, придержал от хлопка. — Эй! Я вообще-то ещё не ушёл! — А я вообще-то не слепая! — если б я не заметила твоего присутствия, то давно сломала тебе ногу. — Я не только поговорить, но и ещё кое-что отдать, — кое-что? Интересно, что же? Хотя, я примерно догадываюсь. — Отдавай и уходи, — перестаю давить ему на ногу дверью. На ней уже явно будет синяк. — Нам нужно всё обговорить. Не будь дурой, пропусти уже! — его лицо не выражало желания это делать. Будто его что-то заставляет со мной сейчас говорить. Это выводит меня из себя. Даже такая мелочь, как его лицо. — Я не хочу. Сейчас. Ничего. Говорить! — как же мне хочется его толкнуть и захлопнуть дверь. //End POV Россия// — Знаешь, мне тоже противно с тобой общаться и вспоминать, что ТЫ была в МОЁМ доме! — будто вылив на США ведро с водой, он понял, что сейчас сказал. Сердце забилось чаще, руки сами потянулись ко рту. Он смотрел в её алые глаза и будто сам почувствовал ту боль, что причинил ей этими словами. Взгляд России опустился вниз. Девушка давно не чувствовала такой боли в груди. Будто кто-то грубо сдавил сердце в кулак. — Извини. Я что-то переборщил. Прости, я… — толчок в грудь и будто в замедленной съёмке он видел глаза России, что так ненавистно смотрели, как он летит на землю. — Извиняться будешь перед зеркалом, за то что оно видит эти лицемерные глаза каждый день. Громкий хлопок. Очки упали на землю. Ярко-голубые глаза широко раскрыты. В голове пролетело множество воспоминаний из прошлого, что, оказывается, связаны с Россией. — «Та девочка была ею? И именно её я… Чёрт.» Россия стояла за дверью. Затем скатилась по ней вниз. Схватилась за голову и стала думать. //POV Россия// Если я сейчас открою дверь и поговорю с ним, то отношения улучшатся. Но настоящее отношение США ко мне такое отвратительное. Почему именно я должна влюблять этого придурка в себя?! Вдох, выдох. Это моя задача. Если я её не выполню, то засну вечным сном. Не хотелось бы. Открываю дверь. США всё ещё сидит на тропинке. Даже очки не надел. Подхожу ближе. Он поднимает голову. — Хватайся, — я протягиваю ладонь. Он смотрел даже не на руку, а мне в глаза. Что у него сейчас в голове творится? — Почему ты помогаешь мне? — то, что было в лифте, почему-то не повторилось. США смотрел на меня и будто рассматривал моё лицо, будто раньше не видел. — Я хочу подружиться, — даже с таким ублюдком, как ты.

//Продолжение следует…//