Не все шпионы носят маски

      Скаут распластался на своей койке, потягиваясь и ощущая, как приятно потрескивают сухожилия и натягиваются мышцы. Ему не показалось, когда он ощутил себя не в своей тарелке только лишь здороваясь с его новыми знакомыми. И если доброжелательность «Фески» просто немного пугала, то надменные взгляды со стороны всех остальных напрягали. Он пробыл в баре после недолгого разговора за стойкой от силы минут десять, когда его бесцеремонно отпихнули двое ещё недавно игравших в бильярд. Один чёрный, с повязкой на правом глазу, толстый, как три скаута, и с засаленной бугристой кожей, а второй здоровый, как шкаф, с бешеным взглядом и старыми шрамами на лысой голове, не внушал доверия от слова совсем. Оба как по команде начали отпускать сальные шуточки вслед удаляющемуся Питеру, явно рассчитывая на то, что он услышит. А вот снайпер промолчал, его они даже не тронули. Он глотнул предложенный шпионкой виски, лишь задумчиво проводив парня взглядом.       «Ну и пошли они» — думал про себя парнишка, разглядывая голые обшарпанные стены и между делом выполняя данное себе недавно обещание. И чёрт с ним, с алкоголем, со знакомствами и всеми теми, кто так высокомерно не воспринимал его всерьёз. В конце концов у него ещё будет возможность составить о себе хорошее впечатление.       Ноги тем временем сами вели юношу по совсем недавно показанным коридорам. Только теперь он мог в любой момент остановиться, внимательнее разглядывая подозрительные бурые разводы на старых досках пола, провести одними подушечками пальцев по косяку двери, смахивая с него годами копящуюся пыль, повернуть за тот угол, который медик оставил без внимания, а после разочароваться в очевидном тупике, где был свален всякий хлам. Не теряя энтузиазма он попытаться порыться там же, вдруг обнаружив чью-то старую потёртую биту со следами запёкшейся и облупившейся со временем крови и в конечном итоге, уйти к себе в комнату, размахивая по пути находкой, тихо насвистывая незатейливый мотив себе под нос. Распластавшись на неровном матрасе, Питер вдруг осознал себя абсолютно потерянным. На другом конце мира от родного дома, в окружении людей, готовых сожрать его вместе с костями. Перевернувшись на бок, парень поджал ноги, обнимая себя за плечи и с трудом подавляя неожиданно пробравшую его дрожь. Он боялся. От кончиков ушей и до пяток его накрыло волной страха, которую до поры до времени сдерживали надежды скаута на лучшее. Но лучше не станет, напротив. Каждый здесь захочет поиметь его если не в прямом, то в переносном смысле. — Э, ты чего?       Вздрогнув, он отбросил накатившее на него наваждение, резко поднимаясь с кровати и замирая. В открытой двери стоял точно такой же худощавый и конопатый парень, с той разницей, что он был явно выше и крепче. Нос горбинкой в своём основании имел шрам, едва заметный на фоне тысяч веснушек и спокойных рассудительных глаз. Это и был его сосед, судя по всему. — Да это… Устал с дороги, — пожав плечами, Питер постарался сделать как можно более непринужденный вид, — Энди, да?       Протянув для рукопожатия руку, он замер, ожидая ответа. Вот только он не получил той реакции, которой ожидал. Его снова смерили оценивающим взглядом, после чего его сосед без тени дружелюбия прошел мимо него к своему углу. Укол обиды и непонимания пробудил едва поутихшее чувство страха. Он не подавал виду, но явно осунулся, разочарованно опустив руку. — Угу, он самый, — небрежным движением Уоткенс отодвинул импровизированную шторку, садясь на койку, — Постарайся не сдохнуть слишком быстро, ага? — Чего? — Питер напрягся, ощущая как даже его сосед заранее смешивает его с грязью. — Без обид, но ты уже третий мой сосед за месяц, — словно наслаждаясь своим превосходством, он откинулся на кровать, складывая руки за головой, — Я уже заебался с вами нянчиться. Не успел одному всё объяснить, как уже присылают нового.       Скаут молчал, напряженно смотря на своего недоброжелательного собеседника сверху вниз. Ему нечего было сказать. Он просто понятия не имел на что подписался, а ведь его предупреждали, что, возможно, он умрёт после первой же миссии. Потому, слова этого самого Энди были солью на ещё совсем свежей ране. — О, и вот ещё что, — взяв со своей тумбочки книжку, он тут же открыл её, глазами пробегаясь по страницам, — Тронешь мои вещи — ноги переломаю. Усёк? — Да нахер они мне не сдались, — звонко хлопнув дверью, Питер выбежал прочь. Желания налаживать контакт с каким-то заносчивым придурком у него не было. Как и желания получать очередной свод правил. Что дальше? Сколько ещё подпунктов его ждёт? Точного ответа у парня не было, однако он уже догадывался, что лучше не станет. И теряя надежду, побежал прочь, на улицу, где сквозь пыльные окна видел если не плац, то что-то явно напоминающее пустырь. Он даже не обращал внимание на тех, кто попадался ему по дороге, игнорируя уязвленное «Эй!» от медика, недовольного беготнёй в коридорах. Точно так же он игнорировал и темноту, в которую нырнул едва ступив за порог черного входа.       Там, выныривая из мрака от фонаря к фонарю, Тёрнер бежал, отталкиваясь сильными ногами от песка, ощущая, как стопы проваливаются в неустойчивую землю. Бежал так, словно пытался убежать от собственных проблем, эмоций и целого мира. Бежал, едва разбирая дороги и не зная, что его ждёт дальше в темноте.       Его хватило надолго. Он и не заметил, как покрылся потом и теперь с каждым кругом оставлял за собой всё больше капель влаги на сухой земле. В конечном итоге парень оступился, тормозя руками о песок и едва не ныряя в него же лицом. Разлёгся во тьме, укрытый облаком поднятой пыли и, слыша лишь гудящее в ушах сердце, уставился в небо. В небо, где сквозь рассеивающуюся пыль он разглядел яркие звёзды и уже почти полную луну. На смену тоске и страху теперь пришла апатия. Вставать и идти обратно совершенно не хотелось. Даже пустой желудок не доставлял таких проблем, как понимание того, что его обязательно смешают с грязью. Здесь, в одиночестве и под миллиардами звёзд, взмыленный и перепачканный пылью, он чувствовал себя намного спокойнее чем там, в своём «доме».       Но и тут его не хотели оставлять в покое надолго. Сквозь шелест едва восстановившегося дыхания, скаут расслышал шаги. В темноте, минуя свет фонарей к нему направлялась уже знакомая долговязая фигура. Прежде чем к нему подошли, Питер уже поднялся на ноги, отряхиваясь от пыли и песка. — Ну, ты как, приятель? — плечо хлопнула уже знакомая ладонь, едва ощутимо сжимая. — Пойдёт. — М, — Майк понимающе кивнул, убирая руку, — Побегать решил? — Поплавать, — парировал он ему в ответ, стряхивая с волос остатки пыли. — Ха, ну да? — голос из темноты не выражал и капли враждебности, — Слушай… Понимаю, что знакомство не задалось, но, блять, не будь таким же говнюком, как и они. Расслабься, — фигура стрелка развернулась в сторону базы, — Мы с тобой оба в полной заднице, так давай хоть прикрывать друг другу спины.       Скаут с подозрением посмотрел на едва различимый силуэт. Во мраке он видел разве что очертания шляпы, однако всё равно представлял, как его собеседник спокойно улыбается. Это заставляло смягчиться. Не сразу, но парень пошел следом за едва переставляющим ноги снайпером, ощущая, как ноют от перенапряжения мышцы. Вот что бывает, когда он срывается и бежит от проблем в буквальном смысле. Питер вздохнул, наконец позволив себе «не быть говнюком». — Тебя они хотя бы без нареканий приняли. — Да ну? — уже приблизившись к фонарю достаточно, чтобы разглядеть хоть что-то, Майк обернулся. — Ахуеть, когда ты успел?       Удивленно уставившись на него в ответ, парень только сейчас мог увидеть наливающийся синевой фингал, из-за которого он не мог даже нормально открыть глаз. В добавок ещё и губа разбита, покрытая запекшейся совсем недавно кровью. Но несмотря на это он улыбался расслабленно, именно так как уже успел представить себе скаут. — Ты когда ушел, я выпил сначала свой стакан, потом твой, а потом мне ещё немного плеснули и… Короче лучше лишний раз не пить на глазах у этой знойной парочки. — Ты про тех которые шары гоняли? — Ага, именно они, — скаут ожидал это, уже заранее предполагая с кем именно ему придется тяжелее всего, — Хотя я не удивлюсь, если они и друг другу шары гоняют. Сам посуди, тут от силы две бабы, а этим двоим дадут разве что под какой-нибудь кислотой.       Питер прыснул смехом. Это неплохо разряжало обстановку. В конечном итоге он мысленно согласился с тем, что снайпер прав. Они оба в заднице.       Путь обратно не занял много времени, хотя всю дорогу возникали всё новые и новые шутки ниже пояса. Уже через считанные минуты оба постепенно дошли до столовой, где во всю галдели и уминали ужин, кажется, все наёмники разом. Поначалу они даже переглянулись, читая мысли друг друга: «Ну нахер». Их не начавшееся отступление зарубил на корню мягкий толчок в спины, осторожно заводящий обоих дальше. — Не бойтесь, они не кусаются, — прежде чем обернуться и увидеть ту самую красную феску, скаут уже успел представить себе маленького попугайчика, — К тому же я попросила друга занять для вас места.       Неловкая улыбка тронула лицо Питера. За стойкой шпионка казалась ему выше, а теперь он видел насколько она была миниатюрнее в сравнении с остальными наёмниками. Крохотная пташка в клетке с вороньём, не иначе. — О, эм, спасибо, эм, — хрупкая на вид фигурка ловко скользнула между наёмниками, быстрым шагом идя впереди них, — Н-нас так и не представили друг другу нормально. Я — Питер, — немного повысил голос он, чтобы его было слышно на фоне общего гомона, — А это Майк.       Обернувшись на него, только сейчас скаут понял, как сильно снайпер сконфужен. Да что ж такое? Ещё совсем недавно он вошел в бар самый первый. Не произнося ни слова, парень вопросительно посмотрел на него, ожидая, что ему дадут понять в чем дело. И снайпер понял вопрос без слов, прикладывая одну ладонь к уху и произнося одними губами: «Шумно». — Очень приятно, — не оборачиваясь ответила им девушка, останавливаясь у почти пустого столика, где сидело лишь два человека, — Присаживайтесь к нам.       Оба так и поступили. Майк почти упал на свой стул, тихо морщась от царившего хаоса, Питер неловко присел, тут же ловя на себе недовольный уставший взгляд. Сидящий напротив мужчина в костюме и такой же как и у девушки балаклаве, нервно жевал зубочистку. И дураку было понятно — тоже шпион. Однако разительно отличающийся. Если девушка напоминала ему цветастую миниатюрную птичку, в своём синем костюме с иголочки, то он мгновенно ассоциировался с чем-то вроде змеи. Один только немигающий уставший взгляд чего стоил. Узкие скулы, вытянутые в линию тонкие губы и нездоровый сероватый цвет кожи не внушали доверия. Чего не скажешь о сидящем тут же парне. Широкоплечий, светлокожий блондин на фоне остальных наёмников выглядел довольно спортивным и приятным внешне, он увлеченно уставился в собственную тарелку, подняв взгляд лишь на секунду, чтобы приветственно кивнуть и продолжить со спешкой нарезать чересчур большой кусок мяса. — Итак, место я для вас нашла, еда на столе, — девушка кивнула на остывающие порции мяса и картофеля, — Добро пожаловать и приятного аппетита. — Погоди, так как мне тебя называть? — не успел скаут опомниться, как шпионка поднялась с места, уже намереваясь испариться в разномастной толпе. — Феска, — она заискивающе улыбнулась, прежде чем упорхнуть по своим делам.       Питер не понимал в чём тут шутка. Неужели так сложно сказать своё имя? — Все зовут её просто «Феска», — едва слышно, сквозь гомон промямлил шпион, выбросив изгрызанную зубочистку и зажав губами новую. — Не все, — ещё менее различимо пробубнил пережевывая кусок мяса блондин, наконец поднимая на Питера взгляд. — А, ну да, — соглашаясь, на сей раз уже громче заговорил спай, — Ещё «Заноза», но её так только красные зовут.       Кто эти «Красные», скаут пока не знал наверняка, что дал понять одним своим растерянным видом. — Хмф, вы, сопляки, не в курсе? — Майк и Питер одновременно отрицательно мотнули головами в ответ на вопрос блондина, чем заставили его всё-таки проглотить несчастный кусок и утереть губы от жира, — Ща объясню. Я, кстати, Льюис. Льюис Уайт.       И он объяснил. Скаут даже поначалу не поверил, что этот парень хоть что-то захочет им рассказывать и тем более так подробно. Между делом Тёрнер вдруг осознал, что несмотря на общее спокойствие, он говорил с солдатской выправкой, словно для него подобные разговоры были не в новинку, но при этом живо и с интересом, прерываясь лишь на попить или быстро проглотить что-то с тарелки. И чем больше он говорил, тем больше они понимали. Что есть две команды, о рейдах, о разведданных, о контрольных точках, о всём о том, что по идее им должен был ещё в самом начале поведать медик, но не стал. В ход пошли солонки, перечницы, вилки, ножи и опустевшие тарелки, когда Льюис начал объяснять им элементарный план местности и лучшие места для отхода или наступления. Прервался он неожиданно, почти так же неожиданно, как и начал. Резко замолк, враждебно посмотрев за спины скаута и снайпера, невольно заставляя их обернуться. Старые знакомые лица выросли за ними так, что скаут невольно съёжился, а стрелок напрягся. Только если ранее они портили им жизнь лишь вдвоём, то теперь за ними стояло ещё четверо. — Нашёл себе собачек для битья, Уайт? — грубый голос подрывника словно осаждал Льюиса, пока его обладатель смотрел на него с высока во всех смыслах. — Нет псины лучше, чем твоя чернозадая ма-       Не успел он договорить, как резким рывком демо опрокинул на него стол, настигая врасплох как скаута, так и снайпера. Спай, словно знал о предстоящем, а потому отодвинулся, предусмотрительно взяв в руку свою чашку с чаем, второй придерживая блюдце. Уайт же тоже был хорош, чудом перенаправив летящую в него столешницу, рванул прямо на обидчика, втыкая тому вилку в единственный целый глаз. А дальше, возникший из ниоткуда хаос пронзил полный боли вой. — Мелкий сукин сын! — ещё совсем недавно спокойного собеседника Питера скрутило пять пар рук, прижимая к полу.       Ну нет. Скаут только что обзавелся нормальными знакомыми, а их уже пытались у него отобрать. С надсадным криком: «Э, руки убрал!» — парень набросился на одного из обидчиков, повиснув на нем в удушающем захвате. Снайпер не остался в стороне, словно зверь набрасываясь на ещё одного, одним ударом охотничьего ножа лишая противника зрения. Нет, глаз он не трогал, лишь вспорол на лбу кожу, оставляя на нём широкую зияющую рану, оголяющую белеющий череп, из которой в добавок мгновенно полилась ручьём кровь. Две пары рук отвлеклись на них, ещё две ринулись помогать, ну, а последний удерживающий парня наёмник оказался куда слабее его самого. Льюис отправил того в нокаут парой точных ударов, переключая своё внимание уже окруживших Питера. Удушающий захват помог лишь отвлечь, однако скаут не учел, что набросился на самого здорового. Сначала его сбросили со спины, швыряя на пол, а затем начали с добивать ногами. Каждый удар тяжелых военных ботинок о худые бока и голову Питера оставлял на нем тут же темнеющие отметины, пока в глазах его быстро темнело с таким же успехом. Но не успел он отключиться, как к нему подоспела помощь. Не только его теперь уже полноправный боевой товарищ. Майк тоже хотел было кинуться на выручку, но ему сейчас с чувством и явным наслаждением ещё больше разбивали и без того настрадавшееся лицо. В драке этой каждый участник получил свою долю травм, хоть и длилось всё считанные мгновения. С кухни выбежал поджигатель. И вышел он наперевес с дробовиком. Выстрел в потолок, затем ещё один — на мгновенно прекративших мордобой наёмников посыпалась штукатурка. — Да вы ахуели устраивать драки на МОЕЙ кухне!       Следом к утихшему эпицентру событий примчался медик, услышавший выстрелы из лазарета. Все, кто мог тут же встали, как по струнке. Едва приходящий в себя скаут глянул на потолок и обнаружил для себя с десяток дыр от пуль. Видимо здесь это было в порядке нормы.

***

      Одинокие часы над входом в лазарет тихо тикали, постепенно начиная давить на нервы в нарастающей тишине. Помимо прочего, почти под ухом у скаута озлобленно пыхтел его недавний боевой товарищ, для которого едва утихшая драка не оставила особых травм, в отличие от самого Пита. Подбитый глаз, саднящие ушибы по всему телу и болезненно опухшее запястье ни в какое сравнение не шли с головной болью. Последний удар ботинком о затылок теперь отзывался в памяти огромной шишкой на затылке и возможным сотрясением. Кажется, он прошел то самое посвящение, о котором обычно упоминают в лагерных байках?       Кроме них двоих в коридорчике на узких скамейках сидело ещё несколько человек, помимо, конечно же, снайпера. О, стрелку пришлось несладко — лицо его сейчас не имело почти ни одного живого места. Хотя даже так он был доволен. Напоследок ему удалось вогнать нож своему оппоненту в бочину так, что тот завыл от боли и досады. Даже сквозь синеющие гематомы на его лице проступала довольная ухмылка. И Питеру от этого становилось не по себе. Черт возьми, с кем он связался?       Дверь лазарета скрипнула, и один за другим начали выходить самые пострадавшие в потасовке наёмники, на удивление целые и здоровые. Даже тот подрывник, которому вилкой ткнули в глаз, теперь озлобленно косился этим самым глазом на Льюиса. Скаут не мог до конца понять, как такое вообще возможно? Все те, кого почти затащили к себе медики, теперь не имели даже намёка на недавние увечья. Разве что одежда в крови, которая уже успела запечься.       Парень вздрогнул, когда за дверью раздался холодный и вместе с тем обозлённый голос: «Следующие трое» — скаут сглотнул подступивший к горлу комок, припоминая, что он нарушил правила, обозначенные ещё совсем недавно тем же самым голосом. Ему даже не дали собрать всю свою смелость в кулак, когда Льюис одним рывком поднял его за предплечье, выпихивая вперед. — Его вот первым осмотри, док. Кажись, у него сотрясение… — Die Stille.       Холодный, но вместе с тем властный тон белеющего в свете ламп медика заставил его мгновенно замолчать и виновато уставиться в пол. Питер и сам почувствовал, как со всех сторон его обдало прохладой комнаты и отношения врача. Запахи лекарств, спирта и хлора кружили голову и вызывали едва сдерживаемые приступы тошноты. Скаут побледнел. Он и не заметил, как его усадили на кушетку, вручив жестяное ведро, в котором, кажется, все эти запахи и концентрировались. Сложно было вспомнить как его потом полоскало, однако одно парень запомнил надолго — то, как неожиданно хорошо и легко ему стало всего лишь за пару мгновений. Вот он едва держит веки открытыми, а вот дышит полной грудью и удивленно хлопает глазами, не понимая, как же так? — Лучше?       Питер кивнул, всё ещё теряясь в происходящем, однако ведро с остатками ужина у него выдернули из рук и вручили вечно недовольному медбрату. Поочередно светя то в один, то в другой удивленный глаз, старший медик буднично начал задавать свои вопросы, а скаут, щурясь и ещё не до конца понимая происходящего, отвечал. Помимо стандартных вопросов о возрасте, жалобах, травмах и прочем, время от времени Штайнер задавал и те вопросы, что сбивали с толку и вгоняли в краску. — Когда ты начал вести свою половую жизнь? — педантично записывая на листок на планшете предыдущий ответ, медик выпрямился. — Не твоё дело, — насупившись, парень отвёл взгляд, краем глаза видя сидящего на другой кушетке снайпера.       Из дула нависающей над ним установки лился сизый мерцающий дымок, окутывающий стрелка. Тот с не меньшим удивлением ощупывал заживающий на глазах синий отёк и уже незаметные раны. Всё это попахивало дурным сном или вовсе приходом, однако ход всех этих мыслей, вьющихся в голове скаута прервал красноречивый требовательный взгляд врача. Он был явно недоволен полученным ответом. — Это буквально моё дело — знать всё о твоём организме, der Junge, — черты лица немца тем не менее смягчились, как только он проследил за тем, как парень косится на других присутствующих наёмников, — Но ладно, на сегодня с тебя хватит. Жду тебя завтра в семь тридцать, можешь быть свободен.       Мгновенно теряя интерес к скауту, медик тут же очутился напротив явно посвежевшего снайпера, ослепляя его фонариком и точно так же задавая вопросы. Теперь Питер снова почувствовал себя совершенно одиноким, брошенным и потерянным. Спрыгнув с кушетки, парень уже был у самого выхода из лазарета, когда его нагнал и хлопнул по плечу тот самый блондин, из-за которого и начался весь сыр бор, только теперь в каске, болтающейся на макушке и закрывающей чуть ли не половину лица. — Ну как сам?       Выходя следом, почти на цыпочках, он явно пользовался моментом, чтобы ускользнуть от старшего врача. Было похоже, что пришел он в лазарет исключительно ради галочки, чтобы после этот самый медик имел к нему меньше претензий. Отчасти так оно и было. — Да вроде нормально, — Скаут ощупал теперь невредимое запястье, не до конца понимая, что только что с ним сделал эскулап. — Удивительно, да, рядовой? — Чего? — Питер уже устал удивляться или поражаться на сегодня, потому лишь недоверчиво покосился на своего невольного сопровождающего. — Я говорю, не больно совсем, да? Это всё всякие хитрости их медтехники. Ну, ту хрень над кушеткой видел? — Скаут неуверенно кивнул, — Это медпушка, правда, стационарная. Лечит почти мгновенно, а те, которыми они нас во время боя будут лечить — переносные… — Те, которые дают убер? — Именно! — солдат явно был доволен тем, что его «инструктаж» не остался забыт, — Но лечат они хуже, имей это в виду, камрад. Скажем, — он почесал затылок прямо поверх каски, скорее машинально, чем по надобности, — Оторванную руку восстанавливает минут эдак за десять или около того. — Так стоп, — скаут оживленно замахал руками, тем самым заставляя Льюиса выжидающе замолчать, — Ты, типа, проверял? — Ха! Да я это практикую, пацан. Сейчас, конечно, мне не так часто конечности отрывает, но когда я только учился летать, доку приходилось по пять раз за миссию мне ноги обратно пришивать и залечивать, а иногда и новые отращивать, если оставалась одна только культя. — Ахуеть… — В точку, рядовой! — И не больно совсем? — Питер отказывался верить в услышанное, однако и отрицать всё без остатка не мог. По сути, сейчас это был его единственный источник какой никакой информации. — Ага, массаж, — если бы вложенный в эти слова сарказм был материален, он был бы чьей-то матерью, — Это, рядовой, невыносимо больно. Настолько, что едешь кукухой и с каждым ранением теряешь рассудок, как ты свой сегодняшний ужин. Это, конечно, не так, как когда ты буквально помираешь, а потом тебя целенького восстанавливают на точке возрождения, но всё равно неприятно. Ну, ты понял. — Нет, не понял, — происходящее было скорее похоже на очередную шутку, — Ты ещё скажи, что у вас тут есть машина бессмертия и мы здесь как подопытные крысы.       Солдат поднял перед собой ладонь, покачивая её так, словно что-то взвешивал, вместе с тем карикатурно скривив губы. — Хер этих очкариков знает, но я б на твоём месте пореже к медику захаживал.       Скаут закатил глаза, скрестив руки на груди. Над ним определённо смеются, и грош теперь цена всем его предыдущим словам и рассказам. Однако, лишь завидев такой толстый скепсис, его собеседник стушевался, подбирая слова и начиная озираться так, словно искал поддержки. Тем, кто пришел ему на выручку, оказался шпион. От одной его худощавой фигуры, выныривающей из тёмного угла чуть дальше по коридору, Питеру стало не по себе. Там ведь только что никого не было. — О! Шпион! Скажи, что медиган ноги обратно отращивает!       Спай остановился, едва покачнувшись и пристально уставившись на приближающихся к нему людей так, словно он пытался слиться со стеной. — Говорю, что медиган ноги обратно отращивает, — вторил он с заметной издёвкой. — Да не так, камрад. Пацан не верит, что это правда. — Ну, — холодный оценивающий взгляд скользнул по фигуре скаута, — Поверит, если доживёт.       Шпион улыбнулся так хитро и притворно, что Питеру стало не комфортно. Словесная перепалка между трикстером и воякой продолжилась, когда он решил не дожидаться от них вменяемых доводов и пошел дальше. Последним, что он услышал у себя за спиной от шпиона, было тихое, словно намеренно сказанное почти шепотом: «Он всё равно уже мёртв» — когда его снова хлопнул по плечу нагнавший его солдат. — Хрен с тобой, завтра покажу.       Скаут кивнул и всё равно не поверил.       Тёрнер не сразу заметил, как его ноги привели их обоих обратно к столовой. Он был голоден, а сопровождающий его явно и сам не знал, зачем идёт следом. От былого беспорядка не осталось и следа, кроме разве что пары новых дырок в потолке. Столы ровными рядами стояли на своих местах, а свисающие с потолка лампочки уже были потушены. Помещение освещалось одним лишь только светом, льющимся из раздаточного окна, где во всю кто-то гремел посудой, да слышалось журчание воды. Остановившись в проёме двери, скаут вдруг отчётливо ощутил подкативший приступ голода. Весь свой ужин он оставил в ведре в лазарете. — И часто у вас тут, ну, — поджав губы, Питер напряженно кивнул в сторону дыр от пуль в потолке.       Солдат покачал головой, уперев руки в бока и сквасив такую гримасу, словно произошедшее было чем-то из разряда повседневных дел. — Раза два-три в неделю. По чесноку, я не ожидал, что вы двое встрянете. Обычно мы обмениваемся любезностями и расходимся. Иногда меня пиздят, иногда я кого-то, как-то раз вообще сцепились шпион и снайпер… Мда, звучит как начало анекдота, кхм, короче, — Махнув рукой на воображаемых слушателей, он резко развернулся, — Это часть поддержания боевого духа, пацан! Ты привыкнешь и в скором времени, как и мы с Мэнни, станешь с кем-то таким же отличным боевым товарищем.       Солдат успел уйти довольно далеко от остолбеневшего и немного не догоняющего происходящего скаута, прежде чем ему вдогонку прилетел уточняющий вопрос. — Так вы, типа, не враги?       Льюис остановился, оборачиваясь и смеясь над услышанным, как над какой-то шуткой. — Враги? Да мы, блять, лучшие друзья!