«Боже, я говорю как отец»

       Следующие двадцать четыре часа для Тони были словно в тумане. Казалось, всё как будто бы происходило не с тобой, а ты, свысока, управлял действиями героя, многие из которых совершались на автомате. Было страшно уйти от этого алгоритма, привычек, из которых состоит каждый день, ведь придётся не просто узнать, а осознать случившееся. Обдумать, понять, принять. Принять факт того, что нет человека, с которым Тони и Пеппер буквально пару минут назад говорили по скайпу. Нет Мэй. Мэй, которая смеялась над шутками Питера, которая только что отправила Тони подписывать бумаги, а он назвал её шантажисткой. Пеппер обещала перезвонить. Не перезвонила. Утонула в бумагах, а поняв, что на часах давно за полночь, решила, что непременно поболтает с подругой утром.        А утром ждали новости, от которых всё разбивалось в крах. Пеппер с Тони ещё валялись в кровати, когда зазвонил телефон. Старк по привычке сказал Пятнице перевести «придурков, не дающих поспать» на автоответчик, но Пеппер, закатив глаза и напомнив, что уже практически восемь утра, так что «внимания великого Тони Старка» имеют право требовать на законных основаниях, взяла трубку. Пару секунд тишины. Пеппер заговорила на немецком. Тони дерьмово знал немецкий, но по её голосу стало ясно, что это не звонки какого-то министра, которые легко можно сбросить с пометкой «спам». Он сел на кровати, напряжённо спросил кто звонит, а Пеппер поднялась и начала ходить по комнате, продолжая разговор, от которого её голос становился всё напряжённее. Когда она повесила трубку, Тони уже предполагал ответ на не заданный вопрос, повисший в воздухе. Но Пеппер, словно онемев, включила телевизор, где уже начинали говорить о «взрыве газа».        Отрицание. Гнев. Торг. Депрессия. Принятие. Пять стадий принятия горя. Когда на этаже выше мирно спит ребёнок, для которого это «горе» — потеря самого дорогого человека в жизни, их приходиться проходить в ускоренном режиме, при этом ещё и оставляя фоновым шумом. Когда ты искалечен взрослой жизнью и ответственностью, приходится думать не о себе и своём эгоистичном «бедный я», а о подростке, спящем в соседней комнате. Звонки. Слишком много звонков для сорока восьми часов. Сначала, с попытками узнать, действительно ли это Мэй, ведь «там завал, взрыв, эти идиоты всё могли перепутать!», а затем звонки, касающиеся организации похорон и всего дерьма, связанного предстоящей жизнью.        Попытка жить словно вне своих эмоций давала шанс пережить эти дни, не погружаясь в боль. Боль от потери близкого друга, которым Мэй была и для Пеппер, и для Тони. Было бы легче, попробуй он отпустить ситуацию, дать себе выплакаться, психануть, напиться и разгромить мастерскую от эмоций? Возможно. Сделают ли хуже попытки оттянуть неизбежную боль? Возможно. Но сейчас нельзя утопать в эмоциях. Это слабость. А нужно быть сильным, как минимум, ради Питера.        Тони молча сидел в гостиной со стаканом наполовину выпитого виски, который машинально вертел на кофейном столике. Телевизор, включённый на минимальную громкость, издавал какие-то голоса из ТВ-Шоу, вникнуть в которое Старк даже не пытался. В помещение вошла Пеппер, сразу привлекая уставший взгляд Тони. Она снова поднималась к Питеру в комнату и, судя по утомленному взгляду, ничего не изменилось. Подросток не выходил из спальни уже практически двое суток. Он просто спал, практически не поднимаясь из кровати, при этом всё равно не мог выспаться. Неспокойный сон, в перемешку с кошмарами, холодным потом и слезами, создавали замкнутый круг. Видя такое состояние Питера, душа Пеппер и Тони, буквально рвалась на кусочки, и самым ужасным было то, что единственная помощь, которую они могли оказать — быть рядом. А это, как казалось, ничерта не помогало.        Пеппер тяжело выдохнула, положив руку на шею и покрутив головой, пытаясь немного размять спину. Она свалилась в кресло, напротив Тони и, откинув голову на спинку и прикрыв глаза, медленно покачала ей из стороны в сторону. — Он хоть поел за это время? — Тони напряженно выдохнул, глядя на Пепс. Она выглядела такой измученной и уставшей. Хотя, кто бы говорил. Тони бы нагло соврал, скажи он, что, хотя бы пробовал лечь спать за эти два дня. — Сегодня утром, две ложки хлопьев, и то через силу, — она судорожно выдохнула, — до приступа. — Ему лучше? — Сегодняшний день был и правда похожим на ад, ведь, если вчера, после утренних новостей, Пеппер и Тони могли регулярно заглядывать к подростку в комнату, сегодня утром у него начался приступ гиперчувствительности к звуку, свету, запаху. Так что, чтобы не мучить Питера постоянными шумами, его на весь день практически полностью изолировали. Отсутствие возможности даже заглянуть к подростку хотя бы на пару секунд, просто приоткрыть дверь и увидеть его спящую голову, уже было ужасно раздражающим и удручающим. — Угу, — Пеппер кивнула. — Он сказал, что усиление чувствительности началось ещё ночью, — она тяжело выдохнула, прикусывая губу от вины за то, что подросток несколько часов промучился без включённой шумоизоляции. — Сейчас уже всё прошло. — Напомни, какого хрена, я, такой идиот, что не сказал Пятнице оповещать, когда у него приступы? — раздраженно спросил Тони. В Пятнице было около двухста установок, касательно Питера, но каждый раз оказывалось, что чего-то не хватает. — Потому что, ты человек, Тони, — она пересела на диван, рядом со Старком, — это нормально, что ты просто о чём-то не подумал.       Тони отстраненно хмыкнул, глядя куда-то в даль. Он отпил виски и поставил стакан на кофейный столик. — Я закончил всю херню с организацией похорон, — Тони перевёл взгляд на Пеппер. — Начало завтра в двенадцать. — Ты как? — она тяжело выдохнула и поджала губы. Пеппер как никто другой осознавала в какие воспоминания Тони возвращает организация чьих-либо похорон. Снова. — Пойдёт, — Тони мотнул головой. Вопрос о его психологическом состоянии сейчас и не вставал. — Главное, что этим занят не Питер. — Тебе надо поспать, — произнесла Пеппер. Обычно эта фраза говорилась с большим давлением, но сейчас на него просто не было сил. Она судорожно вздохнула и устало откинула голову, глядя на Старка. — Я в норме, — он отмахнулся. — Ты не спал почти двое суток… — она слабо сжала руку Тони, с которой её пальцы были переплетены. — Ты нужен Питеру. Но нужен, будучи в состоянии быть рядом, когда это потребуется. Сейчас ты не можешь помочь, и я не могу. Это ужасно тяжело, но нужно подождать, пока Пит сам сможет понять, что ему нужно. — Я всё равно не могу заснуть, — словно говоря не Пеппер, а куда-то в пространство ответил Тони, стараясь придать голосу непринуждённости, — закрываю глаза, а там… — он горько усмехнулся. — Родители? — Ага, — Тони хмыкнул, стараясь не встречаться глазами с Пеппер. — Телефонный звонок, как готовил похороны, вся эта херь. Не важно, — Тони встал, и продолжил, не давая Пеппер ответить. — Иди спать. Уже почти час, а кому-то в 5:30 созваниваться с Австралией, — он отошёл к стене и уперся об неё, глядя на Поттс. — Ненавижу себя за то, что перед… — Пеппер сглотнула. Голос практически дрогнул, но она сделала спокойный вдох и продолжила, — перед похоронами Мэй, нужно заниматься этим… — Этим дерьмом, — помог Тони, на что Пеппер слабо усмехнулась и устало кивнула, — а ещё, ты знаешь, что это дерьмо никак не перенести. И в этом нет твоей вины.        Они молча посмотрели друг на друга. Хватало одного взгляда. Им двоим очень часто хватало одного взгляда. Даже забавно, как они четко и безошибочно могли считывать эмоции и чувства друг друга, находить нужные слова, но практически никогда не могли помочь себе сами. Особенно Тони. — А сейчас дуй спать, — хмыкнул Старк, пока Пеппер вставала с дивана и подходила к нему. Она слабо кивнула, вставая в полуметре от Тони. — Попробуй отдохнуть, — Пеппер обняла Старка и прижалась к его плечу. Быть в объятьях любимого человека помогало справляться со всем этим. Знать, что кто-то рядом. Что кто-то держит тебя, когда ты практически падаешь в бездну. Она медленно отстранилась и, поцеловав Тони, ушла наверх.        Ещё около тридцати минут в гостиной, напротив, в пустоту воспроизводящему новости телевизора, со слипающимися глазами, и Тони понял, насколько устал. И хоть физически организм просто требовал хотя бы пары часов сна, Старк чертовски не хотел сейчас спать. Оставлять Питера. Заходить к подростку и так было тяжело, ведь тот на любые слова из приоткрывшейся двери спальни либо не отвечал, либо отвечал односложно до боли дрожащим голосом. А с сегодняшнего утра, из-за приступа, Тони и вовсе не мог даже заглянуть к подростку. Беспомощность, когда твоему ребёнку плохо. До безумия ужасное чувство. — Пятница? — пространно бросил Тони. — Питер сейчас не спит, приступ уже закончился. Ему всё ещё следует избегать резкого звука ближайшие пару часов, — ИИ незамедлительно ответила, даже не получив конкретного вопроса. Видимо, с того утра, когда Питер узнал о смерти Мэй, Тони так часто спрашивал о нём Пятницу, что она уже начинала читать его мысли. Кстати, надо бы внести эту функцию в код.        Старк просидел в тишине ещё пару минут, а затем резко встал и пошёл на кухню. Быть единственным бодрствующим в доме для Тони было практически обыденностью, но сейчас это казалось уж слишком удручающим. Найдя на кухне приготовленные рис с курицей, Тони разогрел одну порцию и поставил тарелку на поднос. Взяв к получившемуся перекусу стакан сока и пару шоколадных печенек (первое, и единственное, что Тони нашел. Он ужасно знал расположение объектов на своей кухне), он пошёл на второй этаж.        Тихий стук в комнату Питера, где была включена шумоизоляция, и никакой реакции. Не первый раз. Старк тихо приоткрыл дверь и зашел в комнату. Лежащий лицом к стене Питер, выключенный свет, закрытые окна. Кажется, картинка не очень-то изменилась за эти двое суток. Тони аккуратно поставил поднос на прикроватную тумбу и сел на кровать, рядом с Питером. — Паучок, — в пол голоса произнес Тони, на что Питер никак не отреагировал. Будь на месте Тони кто-то другой, подумал бы, что подросток просто спит. — Давай, дружок, нужно поесть, — Тони тихонько провёл рукой по спине Питера, от чего тот слабо вздрогнул. — Я понимаю, что тебе очень плохо, но Пит, будет только хуже, если ты не перекусишь. Это конечно не пицца, но… — Тони слабо усмехнулся, — что нашел в условиях ночи. — Сколько времени? — через ещё несколько секунд томительной тишины, вдруг тихо спросил Питер. Голос был хриплым и очень тихим. — Мм… — Тони глянул на наручные часы, пытаясь разглядеть на них время, при выключенном в комнате свете, — Пол второго, — он замолчал, но поняв, что продолжать Питер не планирует, снова заговорил, — Так что насчёт перекусить? Давай, хотя бы чуть-чуть. — У меня все ещё слишком сильная чувствительность, — сдавленно ответил Питер. — Да? А вот Пятница сказала обратное, — спокойно произнес Тони, без грамма упрёка за попытку солгать. От вида Питера в таком подавленном состоянии просто разрывало душу, — Паучок, я знаю, что ты не хочешь… но нужно поесть. Ты же сам это знаешь, — Тони снова погладил его по спинке, от чего почувствовал, как тело подростка слабо задрожало от еле заметного всхлипа.        Ещё несколько секунд молчания, после которых Тони уже сам хотел начать говорить, но Питер очень аккуратно зашевелился и перевернулся на спину, поднимая взгляд на сидящего рядом Тони. Так подросток выглядел ещё хуже. Красные, заплаканные глаза, растрёпанные и немного влажные от пота волосы, и беспомощный и растерянный взгляд, полный надежды найти утешения и помощи. — Дружок… — Тони сам еле удержал себя в руках, видя подростка таким. Он молча обнял его, прижимая к себе маленького, измученного от всей свалившейся на него боли ребёнка.        Не проведи Питер, практически два дня в слезах, сейчас бы хлынула буря эмоций. Она и хлынула, но уже без рыданий. Дыханием, попыткой, как можно сильнее прижаться к Тони, найти в нем опору, стену, которая была так нужна. Было больно. Было чертовски, ужасно, безумно больно всё время, и боль, кажется, не планировала утихать. Когда Питер спал — боли не было. Были кошмары, после которых было ещё более страшно и дерьмово, из-за которых он никак не мог даже выспаться, но пока он спал, не было вечной боли, преследующей каждое движение, мысль. Не было ничего реального. Хотелось, чтобы так было как можно дольше. Ну, или же, чтобы всё закончилось разом.        Тони помог подростку упереться о подушки и кое-как присесть на кровати, и поставил перед ним поднос. Только сейчас Питер понял, насколько он голоден, но даже физически чувствуя и понимая это, в горло кусок не лез. Он взял на вилку, отрезанный кусочек мяса, но даже не смог поднять его ко рту. Что-то тормозило, что-то пыталось заставить его бросить всё это, вернуться в кровать и поскорее уснуть, вернувшись туда, где нет этой вечной боли, нет факта, что Мэй мертва. Тони молча положил ладонь на предплечье Питера и слабо сжал его. Подросток вновь неловко отвел взгляд от Тони. Чёрт, и сколько же наставник не спал из-за него? Питер медленно взял в рот первый кусочек мяса, которое, хоть и было действительно вкусным, из-за общего состояния вызывало лишь тошноту. Кое-как пересилив себя и съев практически половину находящегося на тарелке, Питер положил приборы, понимая, что больше уж точно не в состоянии съесть. Тони на это понимающе кивнул и убрал поднос на тумбу, оставаясь сидеть рядом с Питером, который уже сполз на подушках, перемешаясь в состояние лёжа. — Завтра похороны, — тяжело произнес Старк. Говорить этого безумно не хотелось, но он понимал, что должен. — Что? — новость вызвала непонятный шок. С одной стороны, а чего он ожидал? А с другой… всё было так быстро… слишком быстро. Слишком реально. — Ты можешь не идти, если не хочешь, — спокойно продолжил Тони. — Иногда и правда лучше, чтобы последним воспоминанием было… что-то более позитивное, — подбирая слова произнёс Тони. Он это ненавидел. Встроенная цензура — это ужасная шутка, но, зная себя, Тони понимал, что не думай о каждом предложении прежде, чем сказать, он точно ляпнет что-то очень дерьмовое. — Я… — Питер неопределённо пожал плечами, глядя в глаза наставнику. — Я не знаю… А… ты был на похоронах? Родителей… — вдруг спросил Питер. Он сам не знал, зачем ему знать. Да и не будь он сейчас в настолько раздавленном состоянии, вряд ли бы решился на этот вопрос. О чём бы не говорили до этого Тони и Питер, тема никогда не заходила о личном Старка. Настолько личном. — Я? — Тони тяжело выдохнул. — Знаешь, у меня были сложные отношения с семьей. Я был далеко не примерным сыном, да и они, возможно, не лучшими родителями… Вообщем у меня другой случай. И нет, я не был на похоронах, — Тони прикусил губу, углубляясь в воспоминания. Он прекрасно помнил, как организовывал церемонию, занимаясь всем в одиночку, а в день, когда она проходила, никуда не пошёл и напился до чёртиков. — Их хоронили очень много людей. Друзья, знакомые, коллеги… но не я, — Тони отвел взгляд, — но я тут точно тебе не пример. Решать только тебе, паучок, ладно? — Угу… — Питер слабо кивнул. — Ты можешь… не уходить… пожалуйста, — тихо произнёс Питер, не поднимая взгляда на Тони. С ним было спокойнее. Боль всё также ужасно давила и не давала даже спокойно сделать вдох, но сидящий рядом Старк словно отгонял ее на второй план. Тишина не была такой просторной, давая заполнять свою пустоту все более и более ужасными мыслями. — Конечно, — безоговорочно ответил Тони, залезая на кровать с ногами и упираясь об стену, — естественно я останусь, паучок. — Спасибо… — Питер попробовал улыбнулся, но ничего не вышло. В горле стоял ком, голос был хриплым и немного подрагивал, а ощущение было, что он снова сейчас заплачет. — Эй… — Тони уперся на руку, лёжа на боку, рядом с Питером, — Не сдерживай себя. Дать эмоциям выйти, часто помогает. — Я… — Питер отвел взгляд. А что ему говорить? Описывать не уменьшающуюся боль? Страх? Воспоминания? Каждый раз, прокручивающийся в голове разговор по скайпу, где она смеялась, как сказала «люблю тебя, сладкий». На и так красные глаза стали наворачиваться слезы, и Питер смущенно накрыл лицо подушкой. — Всё хорошо, — Тони вновь обнял его, прижимая к своей груди, пока из глаз подростка покатились мелкие слёзы. — Можно мне просто поспать? — тихо простонал Питер. — Конечно, — Тони прикусил губу. Состояние Питера его совершенно не радовало, и оставалось только надеяться, что через пару дней ему станет получше.        Питер слабо кивнул и снова прикрыл глаза. От постоянного желания спать уже не было сил даже говорить. Тони судорожно выдохнул и молча лёг рядом, взяв вторую подушку под голову. Питер смог уснуть за двадцать минут, что было рекордным сроком. Рядом со Старком и правда было легче, спокойнее, безопаснее. Как оказалось, лежать одному в закрытой комнате намного хуже, чем, когда кто-то есть рядом. Кто-то близкий.        Когда Тони убедился, что Питер спит, он остался с ним ещё немного времени, а затем тихо вышел, моля лишь о том, чтобы ему не приснился кошмар. Ребенку нужно поспать, нормально поспать и, наконец, попробовать выспаться.        Старк спустился на первый этаж, в пустую и одинокую гостиную. Он пошёл к бару, за которым висели множество полок с огромным количеством подарочного, и не только, алкоголя. Взяв первый попавшийся виски, он налил его в стакан и сел на стул за стойкой. Он осушил его за один глоток, глядя куда-то в пустоту. Страх. Страх за Питера, за его будущее. Тони прекрасно помнил какими саморазрушительными для него были первые месяцы после смерти родителей, и он уж точно не мог позволить Питеру провести их подобным образом. Но Питер не он. Если Тони доводил печень до крайности литрами алкоголя, Питер, скорее, проведёт кучу времени в апатии и мысленном самоуничтожении. Дерьмово. И Тони понятия не имел, как он может помочь и что сделать. Банальное «быть рядом» может и было полезно, но уж точно не давало сказать себе «я делаю всё, что в моих силах для этого ребёнка». — Ты так и не лёг, — тяжело выдохнула Пеппер, как факт. Она стояла в ночнушке и с собранными в высокий пучок волосами у дверного проема, убрав руки за спину. — Ты тоже, — хмыкнул Тони, садясь на стуле в пол оборота, — Давно тихонько стоишь и наблюдаешь за мной? — Только спустилась, — Пеппер улыбнулась уголком губ. — Звонил адвокат, мы теперь официальные опекуны на постоянной основе. Через два года нужно будет продлить опеку, — она замолчала, хотя фраза звучала незакончено.        Тони слабо кивнул новостям, смотря в глаза Пеппер. Они оба понимали, какой следующий шаг, что у них в голове крутится одно — «усыновление». Но сказать это вслух никто не решался. Придать идеи оболочку, озвучить, сделать не просто мыслью в голове, а общим планом было страшно. Уже хватило озвученных и нарушенных планов. Этому лучше пока побыть в тишине. — Как Питер? — тихо произнесла Пеппер. — Хреново, — Тони толкнул стакан из-под виски, и тот проехался по барной стойке, остановившись у самого края.        Пеппер отошла от стены и молча пошла к Тони, положив руки ему на плечи и обнимая его со спины. Тони слабо простонал, тяжело выдохнув. Только не жалость к нему. Этого сейчас не хватало. Помощь нужна Питеру, подростку, потерявшему свою семью, а не чертовому миллиардеру, который настолько бесполезен, что даже не знает, как помочь бедному ребёнку. Он встал и обнял Пеппер. Они медленно покачивались, прижимаясь друг к другу. Вдвоём было не так тяжело осознавать, что на их плечах целая жизнь, которая им очень дорога, и как помочь которой, они не имеют ни малейшего понятия. Они соприкоснулись лбами и прикрыли глаза. — Ты снова курила, — констатировал Тони, чувствуя запах свежескуренного табака. — А ты пил, — так же тихо произнесла Пеппер, печально улыбнувшись. 1:1.        Она медленно отстранилась от Тони, выходя из его объятьев, но не отпуская его руки, — Я так понимаю, спать мы уже не пойдём? — хмыкнула она, направляясь к дивану. — Так, тебе вставать через четыре часа. Иди ложись, — попробовал запротестовать Тони без особого энтузиазма. Видимо Пеппер тоже не смогла уснуть. — Уже три, — хмыкнула она. — Давай лучше посмотрим что-нибудь? Отвлечемся, — Она взяла пульт от телевизора, пока Тони, согласно кивнув, повалился на диван.        Выбрав практически первый попавшийся фильм, Пеппер включила его на экране, и пока шли начальные титры пошла на кухню, чтобы взять им что-то перекусить. Она сделала себе тосты с авокадо, а для Тони, нехотя, взяла пачку чипсов и пошла обратно в гостиную. — Тебе обычные или с беконом? — спросила Пеппер, держа в руках две упаковки, но ответа не последовало.        На экране только начинался фильм, а рядом, на диване, уже задремал Тони. Пеппер облегченно выдохнула. Этому человеку и правда нужно было хотя бы немного поспать. Она унесла чипсы, сделала себе чашку кофе и легла рядом с Тони, прикрываясь пледом, и начала смотреть фильм. Ей нужно было хотя бы немного, хотя бы на два часа пятнадцать минут, отвлечься от всего случившегося. Завтрашний… уже сегодняшний день, обещал быть чертовски тяжёлым, так, пусть хотя бы ночь будет более-менее спокойной.