Исповедь

       Устав от бесконечной толкотни Небесной Гавани, Цзюн взял небольшой отпуск и первым же рейсом вылетел на Зелёную заставу. На практически родной Снежный хребет ему было нельзя, как и в его окрестности, где он провёл большую часть своего детства: слишком высока концентрация клириков и их наставников. А Застава подходила в самый раз. Там-то никаких клириков нет и быть не может. Только юные лучницы, воины, ассасины, да полуголые, прости Альтея, кали.       Только по приезду в Заставу еретик понял, почему сюда не суют носа ни волшебницы, ни клирики, ни кто-то ещё из Снежного хребта. Невыносимая жара. По крайней мере, Цзюну так казалось. Впрочем, одет-то он был достаточно легко: в обычную гражданскую одежду, какую носят в Гавани. Но нет. Казалось, над Зелёной заставой светило отдельное солнце — жарче, мощнее, беспощаднее. Пришлось быстро искать местечко в тени, где продувал бы хоть какой-то сквозняк. Такое место нашлось над домом старосты Заставы, под сенью мощного раскидистого дерева. Туда-то еретик и забрался. Чудом, но забрался, устроившись поудобнее на старенькой крыше. Сверху, казалось, было видно всю-всю Заставу, как и снующих туда-сюда горожан и новичков-героев, ещё без брони, с хлипким оружием и розовыми очками, через которые они смотрят на происходящее вокруг. Цзюн горько усмехнулся. Он помнил, что когда-то давно-давно был точно таким же желторотым юнцом. Впрочем, физически он, может, не сильно повзрослел, а вот внутренне… Где-то в глубине души Цзюн ощущал себя дряхлым стариком, повидавшим жизнь, что на самом деле было совсем не так.       На Заставе было хорошо, спокойно. И ужасно душно, по мнению уроженца снежных земель. Местные никакого дискомфорта вообще не испытывали. Но с духотой можно было мириться, в отличие от постоянного галдежа Гавани, который преследовал тихого парня даже в домике у кладбища. Цзюн даже задумался перебраться из Гавани в Заставу, но тут же отбросил эту мысль, которая, впрочем, до конца не выбросилась и осталась «до востребования».       Едва Цзюн удобно устроился, оперевшись спиной на трубу и желая вздремнуть в тишине, как снизу послышалась какая-то возня, бурчание и непонятный шум. Ну конечно! Цзюна, очевидно, прокляли. Как только он собирался спокойно поспать — обязательно произойдёт что-то из ряда вон выходящее. У дома старосты собралась группа детей, которых авантюристами язык никак не повернётся назвать и которые обсуждали со стариком что-то очень серьёзное. Дела Цзюну до этого никакого не было абсолютно, но чисто из-за безделья еретик прислушался, вникая в курс дела. А проблема была мелочью сущей — гоблины и орки с местных троп и лесов совсем обнаглели: уводят мулов, портят посевы и вообще досаждают горожанам. Местная стража, вооружённая только древними шлемами и вилами, прости Альтея, отбить регулярные нападения не могла. Цзюн едва в голос не засмеялся. И как при такой обороне Застава ещё выдерживает?.. Видимо, армию кормить невыгодно, а сами они пользуются наивностью мелких авантюристов, что возомнили себя опытными и взрослыми, раз оружие в руках держать научились, и которые с серьёзными физиономиями идут на тропы отбивать несчастного мула или ящик морковки. И смех и грех. Смеха-то, впрочем, побольше.       Через несколько часов, когда толпа детишек-авантюристов ещё не вернулась с троп, а вечер уже опустился на Заставу, Цзюн слез с крыши на землю, разминая затёкшие ноги и спину. До Колдрока он решил добраться пешком. Местные до сих пор пугаются воздушного корабля, что останавливается неподалёку от самой Заставы. Выйдя за пределы городка, еретик напрягся, заметив, что у катакомб и лесных троп слишком уж тихо. Даже птиц не было слышно. Как некстати вспомнилась та группка малышни, что ушла воинствовать на окраины. Цзюн вздохнул, переминаясь на месте и пялясь на портал, ведущий в лес. Отметив в голове карандашиком в мысленном списке, что он придурок полнейший, еретик всё же поплёлся к порталу.       Встретившие еретика у другой стороны портала разжиревшие псы-шарики даже не сразу подняли шум. Баскербули засуетились только тогда, когда Цзюн почти вплотную к ним подошёл. Оружие при нём, разумеется, было, но брать в руку меч против… разленившихся собак? Так себя оскорблять Цзюн не собирался. Почувствовав поднимающийся в груди жар и липкость тёмной магии, еретик выплеснул её медленно, образуя чёрный и такой же липкий на вид туман. Баскербули даже гавкнуть не успели, как попадали замертво, напитывая тело еретика силой и бодростью. На вялых гоблинах и орках, которые почти беспрепятственно таскали из Заставы пищу, тёмная способность также срабатывала безотказно, пока Цзюн медленно прохаживался по обжитым монстрами окрестностям, высматривая хотя бы трупы детишек. Трупы не нашлись. А вот живые нашлись. Пятеро детей-авантюристов залезли на дерево от огромного тролля, с которым не смогли справиться, и теперь ждали помощи. «Безалаберные ничтожества», — сказал бы Цзюн, но лезть с учениями в чужую жизнь было не в его правилах. Туман и сейчас почти моментально вытянул все жизненные силы из гоблинов, хотя с троллем он справлялся пару секунд дольше. Еретик осмотрелся, примечая, нет ли на земле мёртвой малышни, а только потом поднял голову на перепуганную мелюзгу, обнимающую дерево, очевидно, не первый час. Ну и бес с ними. Цзюн и без того потратил тут своё время, а ещё и снимать с дерева этих оборванцев? Вот ещё. Молча развернувшись, он направился обратно, ногой отбрасывая противно-зелёную гоблинскую тушку в сторону.       — П-постойте! — раздался нерешительный голос с дерева, но Цзюн даже не среагировал. — Спасибо вам большое!       На этом моменте Цзюн затормозил и посмотрел на детей искоса, не желая удостаивать их даже поворотом головы. Но потом всё же обернулся, скрещивая руки на груди и вздёргивая голову кверху. Не потому что горе-авантюристы сидели на дереве, нет. Цзюн не считал их теми, с кем может говорить на равных. По крайней мере, пока они не снимут чёртовы розовые очки.       — Во-первых, своё «спасибо» можешь себе оставить. — Хриплый и низкий голос еретика заставил вздрогнуть всех сидящих на дереве. Даже сам Цзюн удивился, как глубоко он звучит. — Во-вторых, прежде чем кидаться сломя голову на противника, который тебе не по зубам, оцени свои силы и обстановку. Сколько бы вы ещё тут просидели, не имея сил, а? Бесполезные. Лучше бы тренировали навыки до седьмого пота, чем по деревьям лазали.       Цзюн не выдержал и сплюнул себе под ноги. Зря он сюда пришёл. Нужно действительно уходить. В Гавань. Отпуск испорчен, лучше уж отоспаться дома, у кладбища.

***

      — Хэй, хэй, угрюмый мальчонка! А ты последнее время очень популярен. — Тролин был сегодня необычайно весел, а его широченная желтозубая улыбка виднелась аж из-под густых усов. — Пару дней назад заходил тут один, помладше тебя. Спрашивал, знаю ли я «такого страшного, седого, с щитом и мечом». Ну, что я могу сказать, под описание подходит только один мой клиент. — Кузнец довольно захихикал, энергичнее отбивая молотом почти готовое лезвие сабли. — Сказал ему, что захаживаешь иногда, но не сказал, где тебя найти можно — сам не знаю. — Тут тролль просто пожал плечами. — Небось, опять малышню спасал от монстров? Эх-эх, такой герой пропадает, такой герой!..       Тролин в шутку запричитал, а после рассмеялся скрипучим смехом. Цзюн поморщился и отвернулся, рассматривая виды в замызганное окошко. Еретик всего неделю как вернулся с Заставы, а тут такие новости. Он уже почти привык к тому, что кто-то его постоянно ищет. То Церковь, то какая-то шушара, которую Цзюну «посчастливилось» спасти. Ничего не меняется…       — Ладно, посмеялись и хватит.— Тролин спрятал улыбку и принял серьёзный вид. Цзюн моментально напрягся и обернулся на кузнеца, выжидая, пошутит ли он снова или начнёт говорить что-то действительно основательное. — Святоши эти церковные с ума посходили, Цзюн, еретика в городе ищут. — Тёмный сжал зубы в напряжении. Кузнец никогда не звал его по имени, почти не обращался к нему напрямую, разве что «мальчонка» или просто «Эй, ты». Тролин же покачал головой, со звоном опуская молот на лезвие будущего оружия. — Я тебя не выдам, но учти: если прижмут к стенке — молчать не смогу, извини уж. Своя шкура к телу ближе.       — Понимаю, — пошелестел Цзюн, а сам отвернулся к окну, через которое почти ничего не было видно, только размытые скользящие силуэты. — К тебе приходили уже?       — Нет, но, чую, обязательно придут. Лучше тебе пока носа не показывать у монстров, а по городу больше ходить, на глаза попадаться. Мало кто знает, что ты… того. Ну, ты понял. — Тролль тяжело вздохнул, дёрнул головой и снова застучал молотом. — Волшебница эта, Стелла, точно не выдаст. Клирики и волшебницы друг друга на дух не переносят. Да и не пойдут они к ней. А никто больше и не знает. Разве что тот, белый, что тебя всё время ищет. Он вроде не повёрнутый, но ты сам смотри… А я всё сказал.       Цзюн резко выдохнул и поднялся с места, направляясь к выходу. Кажется, его отшельничество не играет ему на руку почти нисколько. Больше появляться на людях, да?.. Такая перспектива ему не нравилась, но чего уж не сделаешь ради того, чтоб тебя на костре не жгли чокнутые фанатики из Ордена. И теперь одна совершенно сумасшедшая мысль крутилась в его голове. Кажется, тот поехавший на белом цвете паладин, Артур, в гильдию его всё зазывает…